Превратности любви

День не задался с утра. Будто устроив негласное соревнование за мое внимание, оба мужчины наперебой, желая «доброго утра», то поцеловали в щеку, то приобняли, показывая друг другу, кто здесь главный, на что я могла только недовольно закатывать глаза, показывая своё недоумение их мальчишеским поведением. Уже раздражённой спустилась на завтрак, с отвращением глядя на непонятную жижу, именуемую в этом трактире кашей, и несколько бутербродов более-менее съедобного вида. Взяв один, откусила небольшой кусочек, запивая отвратительно горьким кофе. «Этот день уже не может быть хуже». Давящая тишина за нашим столом была прервана очередным ехидным комментарием в стиле Люцифера. — Дино, ты так грустишь, потому что тебя рано вырвали из моей кровати? Не волнуйся, у нас впереди ещё одна потрясающая ночь. Уокер, присоединяйся, — очередное игривое подмигивание заставило снисходительно улыбнуться, но раздражение, витающее надо мной с самого утра быстро стёрло лёгкую улыбку с лица. — Люцифер, пожалуйста, побудь серьёзным хотя бы один день. — Думаю, нам хватит одной угрюмой физиономии на троих, — демон с откровенным намёком перевёл издевательский взгляд на рядом сидящего ангела. — У меня нет особых поводов радоваться, когда ты рядом. На нашу компанию с лихвой хватит одного шута. «Ну вот опять начинается!» Выслушивать их очередную перепалку не было никакого желания, да и тратить драгоценное время на это было просто расточительством, поэтому, вложив в голос всю строгость и серьёзность, на которые была способна, прикрикнула: — Дино, Люцифер, хватит! Игнорируя мой выпад, Люцифер полностью развернулся в сторону Дино, продолжая начатое. — Думаю, Уокер с тобой не согласится, ей и так достаточно поводов грустить, часть из которых, к слову, ты подкинул. Не из-за твоей ли тухлой мины она приходит ко мне, когда ей плохо? Ей нужны положительные эмоции, а не депрессивное нытьё. Лицо ангела исказила гримаса гнева, и, не в силах совладать с этой вспышкой, Дино выкрикнул: — Да что ты вообще о ней знаешь, Люцифер? Атмосфера моментально накалилась, и выдерживать напряжение, повисшее между мужчинами, было практически невозможно. — Прекратите, пожалуйста! — взмолилась я, пытаясь поймать взгляды алых и ярко-голубых глаз. Очередная моя попытка вразумить их была благополучно провалена, и я бессильно опустила глаза, с замершим сердцем выслушивая новую душераздирающую тираду. — Что я знаю?! Действительно хочешь услышать? Тогда наслаждайся! — Люцифер резко встал, яростно надвигаясь на Дино. — Я знаю, какая она нежная и тактильная по утрам, какая она смелая и безрассудная, когда дело касается тех, кто ей дорог, как быстро ее тело покрывается мурашками от любого моего прикосновения и как смешно дёргается кончик ее носа, когда она тепло мне улыбается. Я знаю все это, потому что пока ты ныл и отталкивал ее из-за своих тупых сомнений, она стала моей! А что знаешь ты, Дино? Когда она в последний раз искренне улыбалась рядом с тобой? — буквально выплюнув это все в лицо ангелу, демон угрожающе навис над ним. Это был удар ниже пояса. Эффект, сравнимый с атомной бомбой, сброшенной на Хиросиму. Мгновенно вскочив со стула, Дино поравнялся с Люцифером, ненавидяще глядя ему в глаза. Я не сразу узнала голос ангела, настолько низким и пропитанным нескрываемой яростью он был. — А я знаю тебя. Единственная цель твоей внезапно появившейся добродетели — залезть ей в трусы. Но ничего, я тебя не осуждаю, ведь ты даже представить не можешь, какая она уверенная и податливая, как сильно твердеют ее соски, когда она возбуждена, и как сладко она кричит, когда кончает. — Ублюдок! Так ли ты уверен, что я не… «Нет, я больше не смогу вынести это». Да как вообще можно выдержать, что два самых важных для тебя человека говорят о тебе, как о вещи? Как о гребаном трофее, который достанется тому, кто наиболее изощрённо сможет задеть противника? Будто не от наших нынешних действий зависит продолжительность моей жизни. Будто вовсе не мне осталось жить жалкие шесть дней. Будто единственное, что ещё что-то значит для них — это взаимная ненависть, которая сейчас убивает меня значительно быстрее, чем их чокнутая бывшая. Физически ощущала, как каждое едкое, направленное на причинение боли друг другу слово буквально отрывало от меня кусок чего-то светлого и ещё надеявшегося. И сейчас, сидя здесь, буквально купаясь в прожигающей до костей ненависти, я чувствовала такое опустошение, будто дементоры высосали из меня все хорошие воспоминания, оставив лишь жалкую, бесполезную оболочку человека, которым я когда-то была. Стул со скрипом отодвинулся, и я быстро встала, направляясь к лестнице, ведущей в наш номер. Горячие слёзы стекали по чувствительной коже, и в голове крутилась только одна мысль, что удивительно, что я все ещё могу плакать. — Вики! — Уокер! Два удивленных голоса заставили меня вздрогнуть, ненадолго остановиться и медленно развернуться. — О, так вы всё-таки заметили, что я все ещё здесь? Какая честь! — быстро стерев предательские слёзы с щек, я глубоко вздохнула и продолжила: — Но это уже не важно, я ухожу. У вас осталось шесть дней, чтобы трахнуть меня напоследок, вам же нужен материал для обсуждений после моей смерти. Не смею больше мешать, можете продолжать мериться членами. Смотреть на быстро сменяющиеся эмоции на их лицах было невыносимо, и я снова повернулась к лестнице, молниеносно двигаясь в сторону комнаты. Схватив валяющуюся на полу сумку, я стала закидывать туда распакованные вещи, когда услышала скрип открывающейся двери. От лица Люцифера. Опустошённость и смирение, с которыми была произнесена ее последняя фраза буквально выпотрошили из меня остатки уверенности, с которой я готов был нападать на ангела, все ещё тупо уставившегося на удаляющуюся по лестнице спину. Резко оттолкнув Дино к стулу, яростно прошипел: — Сиди здесь, ты уже достаточно сказал. Мгновенно проскочил два лестничных пролета, оказавшись у нужной двери, и какое-то время простоял, держась за ручку, как трусливое ничтожество, ведь не покидало стойкое ощущение, что в комнате ничего хорошего меня не ждёт. — Уокер, мне… «Мне блять что…жаль? Мне не жаль, я просто придурок, Уокер, прости идиота». Судорожно пытаясь сформулировать хоть что-то похожее на адекватное объяснение того дерьма, что мы учудили внизу, с ужасом уставился на идущую ко мне девушку, по пути стягивающую с себя футболку вместе с лифчиком. — Что…что ты делаешь? — резко сглотнул подступивший к горлу ком. «Что нахрен здесь происходит?!» Быстро подошла ко мне, взяв мои безвольные руки в свои и прижала к оголенной груди, пока я, как истукан, продолжал тупо пялиться, а в голове обезьянка задорно стучала тарелками, окончательно лишая меня остатков ещё пару минут назад адекватно функционирующего мозга. — Ну давай же, сожми, тебе же интересно узнать, настолько ли они твёрдые, как описывал Дино, — ее стеклянный взгляд привёл в чувство, и, резко оторвав руки от потрясающей, до боли красивой груди, встряхнул ее за плечи. — Прекрати. — Прекратить? Мы только начали. Разве ты пришёл не для того, чтобы услышать, как сладко я кричу во время оргазма? Я никогда не видел ее такой. Опустошённой, слабой, сломленной. И, блять, мне стало чертовски страшно. Так страшно, как было лишь однажды. Когда мать прощалась со мной, хоть я и не знал на тот момент, что это прощание. Резким движением разорвала на мне рубашку и прижалась, сосками буквально разрезая мою кожу. «Уокер, не делай так, умоляю! Кричи, бей меня, разбивай вещи, только будь собой, а не этой безжизненной оболочкой!» — Вики, хватит, ты меня пугаешь! — отчаянный крик разрезал воздух, и я не сразу осознал, что это был мой голос. — Я тебя пугаю, Люцифер?! — ядовитый смешок словно удар под дых. — Ты же дьявол, ты ничего не боишься. А вот я боюсь. И знаешь, что пугает меня больше всего? Что для двух важнейших для меня мужчин я оказалась всего лишь очередной игрушкой, которую они не могут поделить, — слёзы бесконечным потоком стекали по ее идеальному лицу, и хотелось стереть, слизать, убрать, только не видеть, никогда блять больше не видеть ее такой. — Ведь после всего, что произошло, всего, что происходит сейчас, важно лишь то, под кем из вас я буду стонать громче? «Хватитхватитхватит! Это не ты, Уокер, это не ты!» Она продолжала прижиматься, а я как тупой идиот продолжал стоять, в полном раздрае, не имея ни малейшего представления, что сделать, чтобы вернуть ее настоящую. — Ну же, ты же сказал, что я твоя, так бери, чего ты ждёшь? Или заплаканную меня ты не хочешь? — ее безжизненный взгляд убивал, и я судорожно втянул воздух сквозь зубы, когда ее тонкая рука коснулась каменного стояка через штаны. — Нет, всё-таки хочешь. Не волнуйся, слезы никак не повлияют на качество моих сладких криков. — Вики, я прошу тебя… — Вики?! Не «Уокер»? С каких пор, Люцифер? — безумными глазами прожигала во мне дыру, и я вновь трусливо опустил взгляд. Тонкая рука схватила меня за подбородок, вынуждая снова поднять глаза. — Смотри на меня. Впитывай, запоминай, нужно же будет на что-то дрочить, когда я сдохну. «Ты меня убиваешь, черт тебя дери, без ножа режешь». Ее абсолютная, непоколебимая уверенность в своей смерти сломала что-то во мне, и быстро притянув к себе, сжал в руках ее тонкое тело, донёс до кровати и усадил к себе на колени, вжимая в себя, поглаживая, короткими поцелуями пытаясь вдохнуть в неё жизнь. Напряжённая как струна она безвольно и безэмоционально поддалась моим манипуляциям, и хотелось кричать, звать на помощь, да делать хоть что-то, что помогло бы вернуть ее, ведь моя Вики уже миллион раз покрыла бы все мое тело лёгкими ударами своих крошечных кулачков. Как умалишенный начал шептать ей на ухо все, что крутилось в голове, продолжая сжимать, целовать, гладить, укачивать, лишь бы не видеть больше ее отрешенный взгляд. — Прости, прости, прости меня, Вики, я идиот, придурок, кто угодно, пожалуйста, только вернись…снова стань собой, будь ты с кем угодно, Дино, Мими, Ади, да хоть с тем непризнанным дебилом, который вечно ошивался рядом…только будь, пожалуйста. Ты мне нужна. Ничто…никто не важен, только ты. Только ты, Вики. Ты не умрешь! Я…я не позволю никому тебе навредить. Никогда! Слышишь? Ты будешь жива и счастлива. Я обещаю, я клянусь, я сделаю все, что угодно, просто…прошу тебя, вернись ко мне. Я не могу видеть тебя такой. Я же…я тебя… «…люблю. Я люблю тебя. Я блять тебя люблю. Люблюлюблюлюблю. Так сильно, так блять чертовски сильно, что от одной крохотной мысли, что тебя может не быть, хочется забиться в угол и выть». Так жутко чувствовать своё неотвратимое падение с олимпа бесстрашия в пучину почти человеческого ужаса, когда так четко осознаёшь, что твоя бессмертная, вечная и казавшаяся такой значимой жизнь на сто процентов зависит от хрупкого тела, свернувшегося в твоих руках. Так жутко и так неизбежно. И с такой же непреодолимой неизбежностью осознаёшь, что только так оно и могло быть. Только с ней, и никак иначе. Потому что вот она, такая живая, смертная лежит, свернувшись калачиком, и я себя рядом с ней живым наконец-то чувствую, а не статуей многовековой. «Скажи это. Скажи вслух, трус!» Найдя сотни причин и оправданий не говорить, лишь сильнее прижимал к себе и укачивал как ребёнка, с безмерным облегчением отмечая, как ее мышцы расслабляются, а тонкая рука молчаливо сжимает мою. Не знаю, сколько времени прошло, когда я с детским ликованием отметил, что по моей груди уже не стекают ее горячие слёзы. Шум открывающейся двери отвлёк меня от разглядывания ее безмятежного выражения лица, и я тут же уставился на нарушителя только воцарившегося спокойствия. «Блять, только тебя здесь не хватало!» Дино зашёл внутрь, изумлённо глядя в нашу сторону, и я почувствовал, как Вики медленно выбирается из моих рук и, все ещё топлес, следует в центр комнаты, подбирает раскинутые по полу вещи и останавливается напротив ангела. Его изучающий, оцепенелый взгляд быстро прошёлся по ее телу, и я физически ощутил, как в моих жилах вскипает кровь. «Только посмей ей что-то сказать». Поток тревожных мыслей прервался ее бесцветным голосом: — Что? Будто здесь есть что-то, чего ты раньше не видел, — ангел коротко глянул на меня, и проследив за его взглядом, Вики тоже обернулась. — Так ты за Люцифера волнуешься? Не стоит, он уже видел меня голой. Бросив последнюю фразу, она прошла мимо ангела в ванную, и я посмотрел на Дино, отчётливо увидев в его глазах тот ужас, от которого избавился лишь несколько минут назад. — Что с ней? — услышав его надломленный голос, подошёл ближе. — Это уже не важно. Важно то, что мы больше этого не допустим. Ни ты, ни я. Засовываем свои амбиции в жопу, пока ей нужна наша помощь. Согласен? Коротко кивнув, Дино протянул мне руку, и, недолго подождав, я протянул свою в ответ, пожав и молча скрепляя наш негласный договор. Спустя десять минут Вики вышла из ванной, одетая, но все ещё покрасневшая и припухшая от долгих рыданий, и, не смотря на нас, уверенно проговорила: — Если на данный момент между вами больше нет неразрешимых разногласий, то я предпочла бы заняться делом, ради которого мы сюда приехали. Быстро скинув с себя остатки разорванной рубашки, надел другую, и мы тут же вышли из комнаты, направляясь в центр адского города.