A perfect victory

Небольшое кафе на окраине Йокогамы с тусклым освещением и довольно старой, однако от того очень необычной мебелью сегодня особенно не могло похвастаться многолюдностью. И непонятно почему. Казалось бы, украшения в виде растений, стилизация бара под каменный замок, барменша — девушка молодая, вполне себе красивая и толпы официанток, что еще нужно для счастья? Может быть, дело было в расположении этого заведения: в почти-что трущобах люди не пили в барах, а предпочитали нажираться дешевой водкой, иногда не закусывая, но к сегодняшним гостям это не относилось. Фëдор игриво покачивал бокал с алой словно кровь жидкостью и в упор смотрел на Дазая, сидящего напротив. — Как насчет партии в покер? — Достоевский не сводил глаз с бинтованного, однако тот не собирался проигрывать в игре в гляделки, потому его взгляд на миг стал даже более испепеляющим, чем у Фëдора. — Какой из трëх дюжин видов ты предпочитаешь? — Дазай слегка ухмыльнулся, удивляясь собственной терпеливости. Он ведь и так прекрасно знает ответ на этот вопрос, но излишняя вежливость была привычной в их с Фëдором встречах. Друзьями они не были никогда, но и врагами стать не получалось, потому что каждое действие они просчитывали и часто строили стратегии, исходя из поступков друг друга, что видели насквозь и пытались сохранять некий баланс, ибо если б произошло иначе, то начался бы хаос. Словно в театре кукловоды спустились на сцену и бросили марионеток, а те, оставшись без попечения, уничтожили бы сцену к чертям. — Техасский холдем, думаю правила ты и так знаешь. — Достоевский на миг лишь отвëл взгляд и бегло осмотрел посетителей. Молодые девушки и несколько парней в одной большой компании, одинокий полный мужчина лет сорока с покрасневшим от алкоголя лицом, две женщины: одна через чур худая и низкая, а другая полная еë противоположность; видимо подруги. — Напомни, я-то знаю, а вот они нет. — Достоевский понял о ком идëт речь, но виду не подал, будто не заметил, что Дазай сломал четвертую стену, изображая удивление и копошась в дебрях своей безграничной памяти. — Всë довольно просто, как никак, это — самая популярная версия покера среди всех существующих, — Фëдор поправил ушанку и продолжил говорить, — У нас должны быть фишки, но вместо них используем спички, — Достоевский выудил из кармана коробок и завлекающе потряс им, — Делаем ставки, после раздаются каждому игроку по две карты, а в центр, когда мы сделаем ставки, выкладываются поочередно пять карт. Перед тем, как кладëтся очередная, можно тоже ставить спички. — Дазай скучающе осматривал Фëдора, временами переводя взгляд на молодую официантку с синяками под глазами, — Классические комбинации покера нам известны, но я всë равно скажу. — Фëдор ухмыльнухся, понимая, что предугадал просьбу Осаму даже немного дальше, чем задумывал. Что-то вроде расчëта на чтение мыслей. — Самая низкая возможная комбинация — пара любых карт. Дальше — две пары, думаю понятно из названия. Тройка — три одинаковые карты. Потом, стрит — пять карт, идущие поочередно, масть не играет роли, главное последовательность. Флеш — моя нелюбимая комбинация, просто пять карт одной масти, — Фëдор нахмурился. — И чем же тебе не угодила комбинация в покере? — С интересом спросил Осаму, уныло оглядывая вид из окна. — Она какая-то слишком не идеальная, не люблю, когда карты, пусть и одной масти, идут не по порядку. — Фëдор нахмурился чуть сильнее, но вскоре расслабил лицо, не позволяя рассмотреть эмоций. — Оу, так ты перфекционист? — Дазай с интересом перевëл взгляд и уставился прямо на Достоевского. Тот, не обращая внимания и не желая вновь устанавливать зрительный контакт, проговорил. — Мы ушли от темы. Я продолжу объяснять, с твоего позволения. — Осаму коротко кивнул. — Фуллхаус — просто тройка и двойка одновременно. Следующую комбинацию часто называют четвëркой, но мне по душе больше официальное название — каре. Стрит флеш — пять карт одной масти, идущие друг за другом, далее самая редкая комбинация в игре — Флеш рояль. То же самое, что стрит флеш, но карты идут не только поочередно и одной масти, но ещë и от десятки до туза. Шанс выпадения меньше одного процента, хотя мне попадается почти всегда, — Фëдор зловеще улыбнулся, следя за реакцией Осаму. Тот поддержал общее веселье и прервал длинный монолог. — Видимо, мне стоит усомниться в честности твоей игры? — Дазай блестнул глазами. — Что ты, я — мухлевать?! Никогда, мы, крысы, подобным не занимаемся. — Достоевский странно гордился тем, что называл себя крысой, это удивляло Осаму. — Предлагаю сделать так: если я ловлю тебя на обмане и объясняю каким образом он был произведён, то ты дисквалифицирован. — Дазай заправил прядь за ухо, заранее зная, что Фëдор согласится. — А ты, стало быть, играешь по-честному? — Достоевский с интересом осмотрел Дазая, пока его взгляд был отвлечëн официантками. — Я этого не говорил. — Их взгляды вновь встретились, и они почти испепелили друг друга, но сохраняли вежливость. — Что насчет ставки? — процедил Фëдор, готовясь ответить на свой же вопрос, — Как насчет людей? — Глаза Дазая загорелись, предвкушая интересную игру, обнажая гнилую натуру человека, готового пожертвовать жизнью других ради удовольствия, но он в ту же секунду погасил свой интерес и запер демоническую сущность куда-то глубоко в темницы своего разума. — Надо думать, тебе нужен человек-тигр? Он слишком ценен, а Гончаров мне полностью бесполезен. — Взгляд Достоевского стал угрюмым и он даже слегка опешил, расстраиваясь, что не встретил Дазая, когда тот был в Портовой мафии. — Печально слышать. Твои предложения? — Осаму задумался, а после стал говорить абсолютно безэмоциональным голосом. — Когда я был членом Портовой мафии, у меня был рыжий напарник. Он всегда проигрывал мне даже в камень-ножницы-бумагу, но попыток сыграть не оставлял, особенно часто мы рубились на автоматах, что стояли в компьютерном клубе поблизости. — Чуя Накахара? — Достоевский задал вопрос, пусть и знал, что прав. — Верно. — Дазай улыбнулся воспоминаниям, — А еще он не любил ставить деньги, ибо у членов Исполнительного комитета их хоть отбавляй, а игра без азарта — скука. И тогда я предложил кое-что новое — желания. Я хочу, чтобы проигравший выполнил просьбу победителя, вне зависимости от еë содержания, абсолютно любую. Ты согласен? — Дазай скрестил руки в замок и положил голову на них, став походить на одного не безызвестного бывшего доктора — Огая Мори. — Как же я могу отказаться от подобной игры? Ты меня заинтриговал. — Достоевский фальшиво улыбнулся, надеясь не обмануть, а подразнить. — Что ж, тогда начнëм. — Дазай вытащил из кармана плаща колоду карт. — Ты с самого начала знал, что я предложу сыграть? — Достоевский удивлëнно покосился на Осаму, мешающего карты самыми разными способами. Они звонко трещали, переплятаясь друг с другом один к одному. Он положил перемешанную колоду на стол и приготовился было раздавать, но Фëдор остановил его. — Раздай наши импровизированные фишки. — Дазай кивнул, а после взял коробок, что лежал на столе и вытряхнул спички, поделил их на двоих и отодвинул половину Достоевского ближе к его стороне стола. Осаму вновь потянулся к колоде, но на этот раз рука застыла в сантиметре от неë и он почувствовал на себе прошибающий взгляд. — Нет-нет, нам нужен дилер. — Фëдор улыбнулся, чувствуя, что разбил планы суицидника. Дазай не показал никаких эмоций, а после включил дурачка. — Как насчет той официантки? — Осаму почесал затылок, — Правда, она недавно отказала мне в двойном самоубийстве. — Он состроил обиженную мину и опустил взгляд на скатерть, — Наверняка она не согласится теперь. — Согласится. — Коротко отрезал Фëдор, а после подозвал девушку. Невысокая брюнетка с синими, как озëрный лед, глазами и в тонких, вероятно декоративных, очках. Увидев Дазая она постаралась скрыть нахлынувшее раздражение и кисло улыбнулась, глядя на Фëдора. Тот бросил взгляд в сторону Осаму лишь на секунду, а после проговорил игривым голоском, словно кот. — Как зовут столь прекрасную девушку? — Достоевский улыбнулся по-прежнему фальшиво, но заметил это лишь Дазай. — Минами Саото. Можешь называть просто Минами. — Она заправила прядь за ухо и покраснела, слышал комплименты в свою сторону, но Достоевского это не смутило. — Минами-сан, — Услышав официальный суфикс девушка удивилась, — Не могли бы вы помочь мне и моему несмышленому товарищу? — Минами немного расстроилась, узнав о их дружбе с парнем-суицидником, что предлагал ей спрыгнуть в реку, пока она шла по мостовой, но скрыла сей факт. — Друг у вас странный. — Дазай нахмурился и перевëл взгляд на обои. — А какая вам помощь нужна? — Саото ожидала подвоха. — В тройном самоуб… — Дазай вклинился в разговор, но прервался от угрюмых взглядов, которыми оба собеседника его одарили. Фëдор глубоко вздохнул и повертел пальцем у виска, глядя на Дазая. — Не обращайте внимания на него. — Достоевский искренне улыбнулся собственному только-что придуманному рассказу, — Когда он маленький был, любил камни в соседей зеков кидать. Они похитили его и вернули только через год, он до сих пор рассказывает разные нецензурные истории и с ужасом смотрит на бутылки, так что вы его пожалейте. — Глава крыс мëртвого дома злорадно взглянул на Дазая, который всë это время угрюмо смотрел на него, а девушка бросила сочувствующий взгляд; было видно, что в историю она поверила. — Но игрок он хороший, потому мы в покер и играем, — Продолжил Фëдор, — можете раздать карты? — С чрезмерно едкой нежностью попросил Достоевский. — Да, почему бы и нет. У меня смена через десять минут кончается, я подойду, — Она замолчала на секунду, едва смутившись, — А, простите меня молодой чел… — Дазай, — прервал еë бинтованный. — Я не думала, что у вас столь трагичная история, извините за грубость. — Она искренне сочувствовала ему и на этот раз смутился Осаму, собираясь опровергнуть еë догадки, но Фëдор не дал ему, вновь внедряясь в разговор. — Минами, не могли бы вы нам вина сообразить. Красного, на ваше усмотрение, цена не имеет значения. И три бокала. — Он улыбнулся абсолютно обворожительно, пока Дазай приходил в ярость. — Да конечно. — Осаму ничего не успел сделать, как девушка ушуршала в сторону кухни, виляя бëдрами. — Значит играем грязно? — сказал Дазай. — А как иначе? — ответил вопросом на вопрос Фëдор. *** — Ну что, не заскучали тут? — Официантка, уже без рабочей формы, подошла к столу и уставилась на картину. — Больше. Больше. Меньше. Следующая больше. — Достоевский переворачивал карты одну за другой и ни разу не ошибался. — В такой игре побеждает тот, кто первый ходит, мы слишком быстро запоминаем карты. — Осаму насупился, глядя на оставшуюся половину колоды, а после присоединился к Фëдору, подтверждая свою теорию и они стали говорить синхронно. — Больше. Больше. Такая же. — Девушка тупо уставилась на игру, что давно потеряла смысл. Вскоре колода кончилась. — Ну и кто выйграл? — Глядя на стопу карт поинтересовалась Минами. Она поставила бутылку вина с звонким стуком, а после отодвинула еë на край стола, ближе к окну, и туда же приставила бокалы. Дазай игриво покосился на дорогой алкоголь, а Достоевский даже не обратил внимания, будто не заметил. — Никто. Слишком очевидная игра, у нас побеждает тот, кому везëт. — Фëдор задумчиво снял шапку и почесал репу, а после, оттряхнув, одел обратно. — Вам до сих пор нужен дилер? — засомневалась девушка. — Конечно, — встрял в разговор Дазай, — Иначе мухлевать будет слишком просто, а выйграет тот, кто раздаëт. — Они с Достоевским вновь начали игру в гляделки и, казалось, забыли про Минами. Она, недолго думая, выудила колоду прямо у них из-под носа и перемешала еë, совсем по-простому. — Делайте ставки. — Попросила Минами, шурша картами. Парни отвлеклись от пронзания друг друга взглядами и обратили внимание на девушку. — О боги, что за чудное создание, вы были прекрасны в рабочей форме, но сейчас просто обворожительны! — Воскликнул Дазай, сверкая глазами. Девушка вновь смутилась и заправила прядь за ухо. Фëдор двинул Осаму под столом ногой и тот обратил на него внимание. — Как насчет одной спички? — проговорил Достоевский с издëвкой. — Почему бы и нет. — Отстраненно произнëс Осаму. Девушка раздала по две карты каждому, словно бывалый диллер. Они почти одновременно подняли карты и осмотрели их. Реакция на лицах не прослеживалась, а после началась актëрская игра. Дазай поднял глаза и мягко улыбнулся, очень реалистично. — Я ставлю десять. — Он двинул в середину стола кучу спичек, что небрежно валялась с краю, рискуя завалиться под стол. — Собираешься так сразу проиграть всë? — Поинтересовался Фëдор, увлеченно осматривая Дазая. — У меня хорошие карты, мне это не грозит. — С готовностью отчеканил Дазай, мило улыбаясь и хлопая ресницами, не давая просмотреть собственные эмоции. Минами почувствовала накалющуюся враждебную обстановку за столиком, но притворилась, словно ничего не замечает. — Что ж, в таком случае, я поддерживаю ставку. — Фëдор резким движение отодвинул всë, что имел в кучу по центру. Заметив их действия, девушка выложила в ряд пять карт: бубновый король, дама крести, девятка крести, шесть крести и шесть пики. — Вскрывайтесь. — Произнесла девушка холодным голосом. — Ну наконец-то! — Дазай выудил из кармана лезвие под странные взгляды обоих и приложил его к запястью, но вдруг опешил. — А вы чего не вскрываетесь? — Он состроил любопытную рожицу и удивленно приподнял брови, словно доктор, ненароком зашедший в палату к сумасшедшим. Послышался мощный фейспалм от Фëдора и девушка окликнула Осаму, прервав гробовое молчание. — Карты. Мы должны показать карты. — Дазай вдруг загрустил, но всë же выложил на стол те, что держал в руке. Фëдор небрежно откинул свои. — Что ж, у меня стрит от девятки до короля. — Дазай указал на бубнового вальта и десятку черви, что только-только выложил. Достоевский ухмыльнулся и, казалось мысленно, заставил посмотреть на свои карты. — Фулл хаус. — Фëдор довольно ухмыльнулся, выложив на стол двух королей, ожидая реакции; он на миг забыл, что перед ним не рядовой из крысят, а Дазай, человек, равный по интеллекту с ним самим. Осаму пронзил взглядом Достоевского и кончики его рта поползли вверх. — Ты мухлевал. — Слова мгновенно заставили замолчать всех в кафе, инстинктивно. Дети, без конца лепечущие о чем-то странно посмотрели по сторонам, не понимая, почему вдруг утихли. — Докажи. — Своим ответным холодным взглядом, Фëдор бросил вызов. У Минами пошли муражки: эти двое явно не просто посетители. «Бежать» — вот, что пронеслось у неë в голове, однако она подавила в себе этот глупый позыв и продолжила молча наблюдать. — Забавно. — Вдруг Дазай звонко рассмеялся, приложив руку к сердцу. — Неужели такое простое жульничество требует объяснений? — Фëдор на него покосился, как бы говоря, что требует. — Хорошо, я скажу. Во-первых, если бы это была старая колода, то мы бы оба знали карты ещë вначале игры. Ты бы хотел, чтобы я думал, что изначально твоя комбинация была выше моей, если быть точным — флеш, по твоему плану я должен был сейчас рассказывать тебе, что дело в том, что ты решил изменить еë, зная, что я тоже могу играть нечестно, а еще потому, что она тебе не нравится. Но, ты упустил одну невероятно важную деталь — я вижу тебя насквозь. Ëще тогда ты специально сказал, что ненавидишь эту комбинацию, планируя игру наперед. Изначально у тебя не было и флеша на руках, только семëрка и восемь крести. — Дазай притянул карты Фëдора к себе и слегка повертел в руках. — Знаешь ли, карты, эта колода не моя. Ты заменил еë, после того, как я выложил карты на стол. Ещë один нюанс: у тебя изначально было больше на одну спичку, но сейчас еë нет. — Осаму взял из общей кучи в середине одно пороховое изделие и чиркнул им об коробок, заставив загореться. В его глазах отразилось пламя и он приложил спичку к карте, после чего та не вспыхнула, а начала тлеть, превращаясь из короля в крестовую семëрку. Он проделал то же со второй и выложил их на стол. Достоевский встал со стула и стал хлопать в ладоши, глядя такими же горящими глазами на Дазая. — Великолепно! — воскликнул он, — Не думал, что ты поймëшь! — Это не всë. — Холодно отрезал Дазай. — Ты должен мне желание. — Фëдор перестал хлопать, сел обратно, придвинул бокал и посмотрел на Минами. Та спохватилась, откупорила бутылку и разлила алую жидкость на троих. — А я совсем и забыл про нашу ставку. Ну, чего же ты хочешь? — поинтересовался Достоевский. — Ты ведь и сам знаешь. — Дазай улыбнулся, проглядывая осознание на лице Фëдора. — Минами, спасибо за компанию, но мы уже уходим. — Достоевский встал из-за стола и быстрым шагом двинулся в сторону двери. Дазай пошел следом чуть медленее. — Пожалуйста, наверное. — Прикрикнула Минами вслед парням, что покидали кафе. *** — Я буду нежен. — Промолвил Фëдор, что сидел на диване в Дазаевской прихожей. Он широко разложил руки на спинке дивана и игриво, ничуть не скрывая похоти, осматривал стоящего напротив шатена. — Кто сказал, что я хочу нежности? — Осаму улыбнулся в ответ и сбросил плащ на пол, начиная расстегивать жилет. — Трахни меня как можно жестче, Дост-кун. — Брошь и жилет полетели куда-то в сторону пальто. — Как скажешь, я ведь должен выполнять твои приказы. — Фëдор тоже сбросил свою мантию и обошел Дазая со спины, приобняв за бëдра и помогая справляться с брюками. Он слегка надавил на ширинку и Дазай сдавленно втянул воздух в лëгкие, потеревшись о промежность Фëдора. Продолжая тереться Достоевский полностью оголил верхнюю часть тела, демонстрируя в меру подтянутую тощую фигуру. Вскоре они избавились ото всей одежды, а возбуждение было почти не сдержать. Фëдор приставил Дазая к стене, а тот, словно бывалая шлюха, прогнулся широко расставив ноги. Фëдор выудил откуда-то смазку и выдавил еë на пальцы, а после вошел в колечко мышц. Осаму прогнулся ещë сильнее и сдавленно застонал, когда Фëдор приставил второй палец. Шатен пошатнулся, но удержал равновесие; всë же вино сделало своë дело. Вскоре похоть начала туманить рассудок и Дазай уже не мог держаться. — Вставь. — Проси, может тогда. — Фëдор отчеканил жестко, совсем не ожидая выполнения приказа. — Трахни меня… прямо здесь, умоляю! — Дазай делал перерывы между словами, стараясь не стонать слишком громко. — Хорошо. — Достоевский утвердительно потëрся стояком о ягодицы Осаму, а после вошëл сразу на половину, заставив прогнуться. Он запустил руку в каштановые волосы и оттянул их, заходя до упора. Дазай не смог держаться и всë же застонал, да так, что слышали точно все соседи на этаже. Пока шатена вколачивали в стену он не переставал шептать имя Фëдора, оставляя следы ногтей на обоях. Достоевский резко ускорил темп и, рыча, толкнулся еще несколько раз, чувствуя скорый финал. В ту же секунду Дазай кончил, почти крича от возбуждения; оргазм был таким невероятным, что удержаться на ногах он смог лишь благодаря Фëдору, что вовремя подхватил его. — Мы еще не закончили. — Фëдор указал взглядом на свой стояк. — Поработай-ка ротиком. — Дазай послушно развернулся и опустился на колени, обхватывая головку губами. Достоевский прикусил язык, шумно дыша и хватая шатена за волосы, чтобы насадить глубже. Тот послушно взял в рот почти целиком, едва не доходя до основания и стал работать руками, дроча там, где не дотянулся. Достоевский почти рычал, и уже начал трахать Дазая в рот, толкаясь самостоятельно. Спустя несколько минут манипуляций языком, Фëдор кончил Осаму в рот и вышел, а тот послушно всë проглотил и сексуально облизался. — Донеси меня до душа. — попросил Дазай, чувствуя, что ему не откажут. — Хорошо. — Достоевский подхватил его бëдра и поднял, а Осаму моментально обвил руками его шею. Слегка покачиваясь от лëгкого опьянения и усталости они добрались до душа. Дазай уже был совсем никакой, едва что-то говоря себе под нос, он поглаживал лопатки Фëдора, оставляя малиновые засосы на шее. Распахнув двери кабины Фëдор заставил, под недовольные возгласы, слезть с себя и зайти, а после двинулся следом. Едва попав внутрь, Дазай вновь плюхнулся на холодный пол, утыкаясь лбом в непрозрачное стекло. Достоевский погладил его по голове и включил воду, а после сел рядом чуть позади. Горячие струи настраивали Дазая на сон и он едва не засыпал под нежные движения рук Фëдора на спине и ласки, что получал. Достоевский вытащил шатена из душа и нежно завернул в махровое полотенце, а после понëс на кровать. *** — Просыпайся, обманщик. — Фëдор ласково позвал Дазая, гладя того по голове. — Ты знал? — Шатен испугался, понимая к чему всë идёт. — Ты думал я не замечу карты в рукаве? Даже обидно как-то. — Фëдор улыбнулся, проводя по скуле бинтованного. — Значит, ты проиграл специально? — поинтересовался Дазай, кладя ладонь поверх руки Фëдора и прижимая еë к себе. — Нет, я хотел выйграть и приказать то же, что приказал ты. — Признался Фëдор, а после прильнул к Дазаю и поцеловал его, проталкиваясь языком и сплетая их воедино. Вскоре воздуха перестало хватать и глубокие поцелуи сменились почти невинными касаниями и Дазай сел на бëдра Достоевского, начиная тереться — Выходит я проиграл. Прикажи всë, что хочешь, я должен отдать долг. — игриво намекнул Дазай.