Ангелы тоже плачут

      — Не хочу... я больше не хочу кататься на скейте! — рыжеволосый парень опустился на асфальт, не в силах сдержать дрожь в коленях. Рука, сжатая в кулак, нервно долбила по ещё не успевшей высохнуть луже, отчего грязные капли летели прямо на одежду, но, кажется, ему было всё равно. — Какой смысл, если я не могу достичь того же уровня, что и другие? Я просто пустое место...       — То, что твоё мастерство отличается от других ещё ничего не значит. Ты же катался чуть ли не всю жизнь, так почему сейчас вдруг усомнился? — я медленно подошёл к нему, присаживаясь на корточки, чтобы быть ближе.       — Но ведь все они достигают высот без проблем. А я, как ни старайся, даже рядом не стою. Наверное, у меня просто нет к этому таланта.       — А ты никогда не задумывался о том, какие эмоции тебе приносит скейт? Отбрось мысли с «лучшими, доказывающими своё мастерство», и просто скажи, что чувствуешь именно ты, вставая на доску.       Он поднял свободную руку, энергично потирая глаза, и глубоко выдохнул.       — Ну, я чувствую себя свободным. Словно я могу всё. Я пробую свободу на вкус, двигаюсь навстречу ветру, не заботясь о том, как сильно он может растрепать волосы. Я забываю о времени и понимаю, что готов бесконечно гонять по улицам, слушая лишь ритм собственного сердца под действием адреналина. Мне даже иногда кажется, что за спиной вырастают крылья, прямо как у тебя, — он поднял блестящие янтарные глаза, заглядывая мне за спину и рассматривая ряды белоснежных перьев, — я..-       — Ты же всем сердцем любишь скейт, так зачем бросать уже ставшее родным дело? Вспомни, что ты катаешься, прежде всего, для себя. Не нужно стремиться что-то кому-то доказать. Если тебе нравится, то и плевать на остальных, — я осторожно взял его лицо в свои ладони и тепло улыбнулся, — может, попробуешь заново? Только уже с положительным настроем и мыслью, что если ты захочешь, то сможешь всё. А чтобы тебе было легче, я заберу твою оставшуюся боль, и ты сможешь спокойно продолжать заниматься любимым делом, договорились?       Я помог ему подняться и, глубоко вздохнув, поднёс руку к его груди, кладя её на область сердца. Мысленно собравшись, я начал впитывать весь негатив, что всё ещё заполнял его, постепенно чувствуя, как он перетекает ко мне. Стараясь не слушать голос боли, что звучал в голове, я вобрал всё до единой частички, пока тёмный свет в ладони не стал полностью светлым. Видя, как ещё пару минут назад грустное лицо напротив начало приобретать счастливые черты, на душе стало теплее. Всё-таки осознание того, что ты можешь подарить кому-то радость — лучший подарок для ангела.       — Спасибо, я правда безумно тебе благодарен, но... ты-то сам в порядке?       — Что ты имеешь в виду?       — На твоих крыльях... ну, они немного...       Я оглянулся и заметил на кончиках перьев потемневшие участки. Кажется, не стоило брать столько боли за один раз, но я не мог оставаться в стороне. Если очищусь, как можно скорее, то всё будет в норме.       — Ничего серьёзного, правда. Главное, что тебе лучше, — я широко улыбнулся, — и всё же, будет хорошо, если ты забудешь нашу встречу. Не пойми неправильно, это для твоего же блага, — в этот раз я протянул руку уже к его лбу, стирая память об этом моменте, но оставляя полученное счастье. Ему не следует помнить о том, каким образом он избавился от гнетущих мыслей. Пока он приходил в себя, я успел взмыть вверх, чтобы скрыться из поля его зрения.       Все знают, что ангелы способны забрать боль, вселяя в сердце надежду и оказывая всевозможную поддержку. Это факт. Не всегда люди могут справиться с навалившимися проблемами в одиночку. Их боль, что копится в самых потайных уголках сердца, распространяется по воздуху, отчего небесные существа, впитывающие эту отравленную негативом энергию, нередко сходят с ума. Поэтому ангелы-хранители научились забирать эту боль, дабы предотвратить хаос. Забрав небольшую часть негатива, они рассеивают её в отведённом для этого ритуала месте. Собирать слишком много боли за раз нельзя, иначе даже сильнейшие светлые существа не смогут выдержать такого давления и ослабнут духом. И хотя после такой терапии ангелы вынуждены стирать память о своей помощи, некоторые люди до сих пор считают, что внезапно отступившие терзания — не что иное, как помощь высших сил.       Пролетая между улицами, я понимал, что сегодня немного перестарался: из-за того, что я забрал немного больше боли, чем предполагал, это отразилось, но думаю, что после ритуала всё снова будет хорошо. Но, чем дольше я двигался по направлению обратно, тем больше ощущал мощный прилив негатива, разносящийся с прохладным ветром. Я задержался на месте, чтобы попытаться найти источник таких сильных эмоций, но увидел лишь силуэт человека, что смотрел вдаль с каменистого обрыва, держа в руках длинную доску. Я опустился чуть ниже, но плавно удержаться с пропитанными негативом крыльями было тяжело. Чем ближе я приближался к этому человеку, тем сильнее сдавливало горло, словно от удушья. Он стоял неподвижно какое-то время, а затем резко бросил доску перед собой, раскинул руки в стороны и одной ногой ступил на предмет, собираясь скатиться вниз. Он хоть понимает, что это крутой обрыв со всевозможными выступами, и что исход такого прыжка уже предрешён? Воздух, пропитанный болью, затягивал в свои объятия, мне нужно скорее убираться отсюда, но я... не могу всё так оставить. Может, ещё не поздно что-то исправить.       Он уже начал распределять вес вперёд, чтобы поддаться порыву, но я собрал оставшиеся силы и с бешеной скоростью налетел прямо на него, толкая от края как можно дальше, наваливаясь сверху. Чуть оправившись от падения, я приподнялся, продолжая сидеть на нём и смотреть в его глаза, надёжно скрытые маской.       — Ты что творишь? Что ты только что собирался сделать?       — Не знал, что за моей душой придут так рано, — он лишь усмехнулся, — только не думаю, что Рай — это именно то место, куда мне следует отправиться.       — Ты о чём? Я здесь не для того, чтобы забрать твою душу, я хочу помочь тебе, — вдохнув негативной энергии, я не смог сдержать чуть хриплый кашель, прикрывая рот рукой.       — Лучше себе помоги, парень. И вообще, ты прервал такой ответственный момент, так набрасываться было вовсе не обязательно. И да, может, слезешь с меня?       — Чтобы ты скатился с этого обрыва?       — А какая тебе разница, что я собираюсь сделать?       — Не думал о том, как твои родные и близкие оценят такой поступок?       Мужчина в ответ лишь громко рассмеялся.       — Кто-кто? — он сдержал снова подступивший приступ смеха, — Знаешь, а ты забавный. Неужели ты правда думаешь, что какие-то людишки смогут удержать меня?       — А ты хотя бы пробовал открыться кому-то? Держать в себе столько переживаний ничем хорошим не закончится.       — Доверять кому-то тоже ничем хорошим не заканчивалось и не закончится. И я не собираюсь ещё раз это пробовать. Если ты закончил этот бессмысленный диалог, то будь добр, слезь уже с меня, — он опёрся на локти и попытался привстать.       — Если тебя мучает прошлое, я могу помочь его отпустить. Только не таким способом, который ты собирался использовать, прошу. Я хочу, чтобы ты понял, что ещё не поздно начать всё заново, — я наклонился над ним, не давая встать, и приложил руку к его груди.       — Ты что делаешь? Слезь с меня!       Негатива в воздухе становилось только больше. Я понимал, что если он распространится ещё больше, пострадаю не только я, так что я тут же начал впитывать боль этого человека, но она слишком быстро проникала внутрь. Я не мог контролировать её, она лишь с каждым разом всё больше охватывала тело. В разуме проносились отрывки из его памяти, которые постепенно ломали его, а теперь ломали и меня. Крылья почернели полностью, а рука задрожала, не в силах больше принимать негативную энергию. Мужчина замолчал, а я попытался встать, но смог отшагнуть лишь на пару метров, прежде чем рухнул на колени и опустил голову вниз. Он больше не наполнял воздух негативом. И хотя небольшая часть боли на его сердце всё же осталась, она не представляла угрозы. По крайней мере, я смог забрать большую часть.       — Знаешь, на душе и правда стало даже легче. Не знаю, как ты это сделал, но тебе не следовало..-       Я поднял голову и посмотрел на него. Он глядел на меня, вздрогнув, а я лишь пытался хоть что-то увидеть, но густая пелена слёз полностью ослепила меня. Дрожащими пальцами я коснулся щёк, по которым словно лился водопад, но я был не в силах это остановить. Сердце дико изнывало, словно по нему одновременно проходились десятками острых лезвий, а в голове смешалось абсолютно всё.       — Я... не хотел, чтобы всё так вышло. Я не думал, что всё было настолько серьёзно, я просто... хотел помочь. Я хотел помочь им всем, всем до единого, но эта боль витает всюду постоянно. Везде. Сколько бы я ни старался, я не могу сделать всех абсолютно счастливыми. Я не могу в полной мере исполнить свой долг. Они не заслужили страданий, так почему... почему же мне теперь так больно? Я должен рассеять эту боль, я должен..-       Я не успел договорить, как тут же почувствовал себя зажатым в чьих-то объятиях. Чувствовать такое на себе было непривычно, но мне не хотелось отталкивать этого человека.       — Поэтому я и сказал: не нужно было пытаться освободить меня от моих же оков. Да, это твоя работа, ты хотел помочь, но не все люди нуждаются в помощи. Да, ты сделал мне легче, но зачем такой ценой? Если ты будешь так жертвовать собой ради каждого, то в итоге всё повторится, как и сейчас.       — Н-но ты же хотел..-       — Да, если бы не ты, я бы поддался этому порыву, но лететь и помогать мне, сломя голову, когда у самого на душе столько ран, не лучший вариант. Я надеялся, что хотя бы грубостью тебя можно остановить, но не думал, что ты окажешься таким упрямым. Никто из них не мог меня понять, поэтому их нелепая поддержка только усугубляла ситуацию. Я понял, что бесполезно пытаться надеяться на других, поэтому оставил затею кому-либо открываться. Я привык к одиночеству, но иногда понимаю, насколько оно разъедает изнутри.       Я слушал его и не мог наконец полностью с собой совладать. Уткнувшись в его плечо, я не сдерживал поток слёз, рыдая и высвобождая всё, что накопилось за всё это время. В глубине души я понимал, что не должен так предаваться эмоциям, но меня не осуждали за это, лишь нежно гладили по чёрным крыльям и благодарили за попытку разделить никем не понятые чувства.       Постепенно вся боль отступала, и пусть не через особый ритуал, но в этот раз я чувствовал облегчение гораздо в большей степени, чем если бы избавлялся от этого груза привычным способом. С крыльев стирался чёрный осадок, медленно, но верно. Они учили не поддаваться эмоциям, какими бы ни были обстоятельства, но не всегда можно освободиться от всей боли через особое очищение. Не всегда люди просят о помощи, даже если на душе мрак. А высвобождать чувства вовсе не стыдно.

Ведь и ангелы тоже плачут.