***
Несколько часов спустя Рэй отвозит их домой. Он даже больше не жужжит, хотя Хизер смотрит на него так, словно он в любую секунду может съехать с дороги. Впрочем, она не из тех, кто болтает; она уже выпила шесть рюмок и не переставала прикасаться к нему с тех пор, как они сели в машину. Рэй положил одну руку на руль, другую на ее бедро, его горячие пальцы касались ее прохладной кожи, и Хизер продолжала водить пальцами по тыльной стороне его ладони. Она наклонила голову назад и закрывает глаза, и Рей, чтобы заставить себя смотреть на дорогу впереди себя, а не в сторону уличных фонарей сверкнуло ее волос, ее ресницы, ее губы — ему нужно сосредоточиться, иначе он сведет их обоих в кювет, после чего Хизер не прекратится никогда, я тебе говорил о том, что одна бутылка пива, он выпил три часа назад. Она произносит его имя, не открывая глаз. Он отвечает хм? и сжал ее бедро, не смея смотреть на нее прямо сейчас. Почему она так чертовски отвлекает? Вдалеке появляется ранчо Энн, единственный фонарь на крыльце освещает дорогу. Энн увезла Лили на выходные перед началом занятий, так что сегодня вечером дом в их полном распоряжении. Слова Хизер лишь слегка заплетаются, когда она начинает говорить. — Это… Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось, Рэй. — Она не открывает глаз, и Рэй благодарен за это, потому что не хочет, чтобы она смотрела на него прямо сейчас. Не тогда, когда он пытается понять, какого хрена ему с этим делать. Рэй знал, что у Хизер Нилл есть крылья, с тех пор как увидел ее в библиотеке, когда они учились в восьмом классе. Он был здесь только для того, чтобы заплатить за книгу, которую даже не читал, но она была там, потому что хотела. Теперь он задается вопросом, не проистекала ли ее любовь к библиотеке из ненависти к дому. Он знает, что именно это питало его любовь к этой проклятой лодке; мысль о том, что он мог бы просто уехать как можно дальше, иногда парализует, мысль о том, чтобы уйти из дома, очиститься от него. А теперь Хизер Нилл сидела на пассажирском сиденье его машины и признавалась в том, что это даже лучше, чем покинуть весь этот проклятый город. — Не думаю, что кто-то когда-либо думал обо мне так раньше, — признается он, припарковывая машину как можно ближе к парадному крыльцу. Сейчас поздний вечер, погода довольно прохладная, и Хизер одета только в джинсовые шорты и футболку. Он не двигается, просто вынимает ключи из замка зажигания, пока все между ними не замолкает. Он снова сжимает ее бедро, отчаянно желая что-то почувствовать; убедиться, что она настоящая и прямо здесь, блядь. Хизер впивается ногтями в его руку, словно делает то же самое. — А я знаю, — возражает она, глядя на их руки. Подняв глаза, она ловит его взгляд через ветровое стекло. Рэй старается не отводить взгляда. Через четыре месяца все это закончится, напоминает он себе. Она встретит кого-нибудь на ориентации. Кто-то лучше и стабильнее и кто-то с будущим впереди, что не в гребаном Карпе, штат Техас. Она порвет с ним к Рождеству. — Ты ведь не мертвый груз, — добавляет Хизер, словно точно знает, о чем он думает. Как будто она видит больше, чем Рэй, — будущее, которое превосходит те четыре месяца, что он милостиво позволил себе. Но Рэй уже давно перестал ожидать, что с ним случится что-то хорошее, так что ему оставалось только ждать. Он по-прежнему не отвечает. Вместо этого он выходит из машины. Как и сегодня, он открывает дверцу машины Хизер, но теперь протягивает ей свою куртку. — Мы как будто… в двух шагах от входной двери, Рэй, — говорит она, но, как и сегодня, это звучит скорее удивленно, чем раздраженно. — Побудь со мной, Хизер Нилл, — возражает он, обнимая ее за плечи. Она дрожит, и Рэй проводит пальцами по ее покрытой мурашками коже. Это похоже на победу—но, с другой стороны, все с ней так. Он прижимается к ее спине, пока она шарит в поисках ключей, его тепло обжигает ее сквозь одежду, пока она снова не дрожит. Она чуть не роняет ключи, когда он прижимается губами к ее шее и просто вдыхает ее. Они вместе, спотыкаясь, выходят в коридор, Хизер протягивает руки, чтобы найти выключатель, Рэй идет за ней, прижимаясь к ней всем телом. Он поворачивает их, закрывая дверь, прижимая ее к ней спиной и горячо целуя. — Рэй, — выдыхает Хизер, когда они отстраняются, чтобы отдышаться. Он проводит рукой по ее раскрасневшейся щеке. Она прикасается к его шее, словно щупает пульс, словно пытается проверить, реально ли это. Это заставляет что-то внутри него чувствовать себя тяжелее и легче одновременно. — Я знаю, — говорит он. — Я знаю, — ни одному из них не нужно было этого говорить. Это нормально, как чувство, что все может развалиться раньше, чем позже; как будто они оба боятся остаться и уйти; как будто они просто ждут, когда другой ботинок упадет. — Хорошо, — облегченно вздыхает Хизер, прижимаясь лбом к его лбу. Он закрывает глаза. — Все хорошо.Часть 1
23 июля 2021 г. в 19:14
Рэй полностью осознает, что эта вечеринка была не для них. Старшие старты — это для людей, которые только начали выпускной год, а не для тех, кто уже закончил. Впрочем, здесь у него больше знакомых, с первого взгляда он видит и Диггинса, и Дрю Сантьяго, и знает, что Шона тоже где-то здесь. И после того лета, которое у них только что было, кто мог их винить? Рэй потакает себе. Это последний раз, когда он все еще может позволить своим годам определяться летними каникулами, после этого он будет работать полный рабочий день, пока Хизер посещает общественный колледж.
Поездка на работу не так уж далеко, и она остается с Энн, так что это облегчение, но что-то все еще давит ему на горло, когда он выходит из машины. Оставаться в Карпе легко, в этом тупиковом городе с его тупиковыми рабочими местами. Но возвращаться? Это самое трудное. Никто не вернется, если им удастся выбраться. А у Хизер Нилл есть пятьдесят тысяч долларов, так что она может ехать куда захочет.
Обойдя машину, чтобы открыть пассажирскую дверь, он задается вопросом, сколько времени ей понадобится, чтобы покинуть его. Если она встретит кого-нибудь на ориентации, то сможет расстаться с Рэем к Рождеству. Кто-то веселый и умный-кто-то, занимающийся бухгалтерией, или что-то в этом роде. Он считает, что это дает ему четыре месяца. Четыре месяца, которые кажутся тяжелыми в его груди. Он возьмет столько, сколько сможет.
— Ты выглядишь серьезным, — говорит Хизер, беря его за руку, чтобы выйти из машины. Рэй тянет ее к себе, пока она не прижимается к его телу. Но теперь она полностью принадлежит ему, и он не собирается рисковать этим сегодня. Он проводит руками по изгибам ее тела, прижимаясь лбами друг к другу, как слепой, пытающийся почувствовать, как она выглядит.
— Рэй… — начинает она, но это звучит скорее весело, чем раздраженно. Она позволяет ему целовать себя, мягко и медленно, и определенно недостаточно долго, если ты попросишь Рэя, но он возьмет все, что сможет, прежде чем она отодвинется. — Они смотрят на нас, — добавляет она, но это больше похоже на запоздалую мысль.
Рэй улыбается, его лицо близко к ее лицу, вдыхая ее. — Не похоже, чтобы это когда-либо останавливало тебя раньше, — язвительно замечает он, — и кроме того, — он жестом обводит их вокруг, — большинство этих людей уже слишком испорчены, чтобы заметить. Он снова кладет руки ей на талию, прижимая пальцы к коже, и она улыбается ему, как будто он не собирается разрушить всю ее чертову жизнь.
Хизер оглядывается и пожимает плечами. Резкие ответные реплики умирают у нее на языке; Рэй прав—они здесь, наверное, самые трезвые. Прислонившись к его груди, она на секунду закрывает глаза, чтобы все это осознать. От него пахнет, как всегда, чем-то, что Рэй назвал бы плохим, но для Хизер это просто домашний запах, как вода в озере, костер, одеколон, который она купила ему на распродаже. Она теребит пуговицы его рубашки, борясь с желанием расстегнуть одну, и снова смотрит на него.
Рэй уже смотрит на нее, его губы складываются в понимающую улыбку, когда он кладет свою руку на ее. — Давай пока оставим рубашку, — бормочет он, поднося ее руку к губам, чтобы поцеловать тыльную сторону. Хизер нетерпеливо закатывает глаза, но он только смеется и снова целует ее, на этот раз более голодно. — Давай принесем тебе выпить.
В выражении лица Рэя есть что-то такое, что Хизер узнала еще тогда, когда они шли по доске. Что-то одинокое и отчаянное, что-то горячее на ощупь. Вот в чем штука глупых решений, сказал он, они всегда самые забавные. Она задумалась, классифицируется ли это как одно. Вероятно, так оно и было. Она все равно последовала за ним, охотно, держа его за руку. Они пробираются сквозь толпу тел; Хизер не узнает многих из них, но они узнают ее и Рэя. Она задается вопросом, сколько из них будет участвовать в следующем году; сколько из них мечтают выбраться отсюда.
Рэй наливает Хизер напиток, который больше водки, чем колы, и делает глоток прямо из бутылки. — Я думала, ты за рулем, — многозначительно говорит она, делая глоток и морщась от силы.
Рэй берет пиво. Не прерывая зрительного контакта, он подносит ее ко рту. — К тому времени, как мы вернемся домой, все пройдет, — пожимает он плечами. Взгляд Хизер непреклонен. — Эй, — добавляет он, — не волнуйся.
После этого она больше ничего не говорит, просто опустошает половину своей чашки без комментариев. Рэй хочет сказать что-то еще, но ловит это зубами; вместо этого он обхватывает ее лицо ладонью. Хизер наклоняется к нему; упрямо, но охотно. Рэй не очень хорош в этом; он отстой в самоконтроле, в прикусывании языка, в границах-как устанавливая их, так и уважая их. Он знает, что половина того, что он делает, испорчено, большинство девушек, которых он трахал, испорчены, он слишком хорошо знает, что большинство из них просто хотели, чтобы их папа разозлился на них за то, что они спали с кем-то таким низким, таким мерзким, таким чертовски бедным.
С Хизер все было по-другому. Как будто они сами выбрали друг друга. Как будто они были равны, хотя, черт возьми, он никогда не достигнет ее уровня. Хизер все еще могла выбраться отсюда. Улетать. Он прикусил щеку изнутри. Он был Холлом — они были мертвым грузом. Он говорил это тысячу раз. Он сказал это на железнодорожном мосту. Он говорил это себе каждую ночь, ложась спать. Это было напоминание обо всем, чем могла быть Хизер, и обо всем, чем не мог быть он — другой мужчина, тот, ради кого стоит остаться.
Его мысли затихают, когда Хизер кладет свою руку на его и снова находит его взгляд. ‘Ты в порядке? ’ бормочет она. ‘О чем ты думаешь?
— Мы, — говорит он, делая еще один глоток пива, пока Хизер наливает себе еще. — Ты, я, потом… — Не желая казаться полностью уязвимым, он позволяет своим глазам блуждать по ее телу, заставляя улыбку появиться на его лице. Он предпочел бы, чтобы она думала, что он воображает ее обнаженной, чем представить, как она оставит его гнить здесь.
Она, кажется, на это не купилась, но все равно ничего не сказала. Убрав его руку от своего лица, она переплетает свои пальцы с его и тянет его за собой. Музыка становится громче по мере того, как они пробираются сквозь танцующие тела. Кто-то проливает что-то липкое и мерзкое на его рукав, но он слишком занят, наблюдая за Хизер. Он уверен, что именно так она будет выглядеть, уходя от него. Но он отбрасывает эту мысль. Еще четыре месяца, говорит он себе. Если это все, что он может получить, он возьмет.
Он тянет ее за руку, когда они достигают центра толпы, притягивая его к ней, его тело горит рядом с ее. Они танцуют так, как будто они здесь одни, а Хизер, похоже, не возражает против того, что люди так часто на них смотрят. Он целует ее, полный спешки и отчаяния, и она целует его в ответ, как ответ на каждый раз, когда он не молился.