***
Час вечерней давки в метро и парень был на месте. Он действительно пришел, он сегодня герой. В паре метров от крыльца он застыл, стало страшно. Захотелось поскорее вернуться домой, зарыться с головой в одеяло и не вылезать из постели ближайший месяц. Дверь в дом резко открылась. Он дернулся. Невысокая темноволосая девушка смотрела на него слегка мутным взглядом: — Привет! Меня Мона зовут, — она улыбнулась и протянула ему руку, — а ты, должно быть, Тома? — А-ага… — Тома замялся, стараясь выглядеть естественно, — Привет… — Мучча давно ждет тебя, — девушка потащила его внутрь, держа за рукав толстовки, — проходи! И без того громкая музыка ударила по ушам, людей вокруг действительно было много: кто-то танцевал, кто-то выпивал наверняка не первый коктейль, заигрывая с девчонкой, а кто-то вовсю снимал дурацкие истории, за которые утром будет жутко стыдно. Мона привела нового знакомого в большую комнату, где на огромном диване сидел Скарамучча с кампанией каких-то ребят. На столе стояли стопки и большая бутылка чего-то крепкого, были раскиданы карты. Девушка запрыгнула к нему на колени: — Малы-ы-ы-ш, смотри кого я для тебя привела, — она отхлебнула коктейль и обняла парня за шею. — Томыч, так ты все-таки притащил свою задницу! Давайте же выпьем за это, господа и дамы! — вместо руки он протянул стопку. — Мучча, я… У меня с таблетками никак, не надо… — Тома, отпираясь, все-таки взял предложенную выпивку. — Не очкуй, не помрешь, — Скарамучча влил горячительное в себя и оглядел присутствующих, — девушку мою ты уже знаешь, сейчас с парнями познакомлю. Тома не запомнил их лиц и уж тем более имен. Довольно быстро разогревшись, он пил вторую, третью, а там и седьмую рюмку за первой. Стало жарко. Очень жарко. Мир вокруг плыл, собственный голос не долетал до ушей, а «котелок» просто не варил: — Мужик, я сейчас… — парень замолчал, увидев, как его друг детства стаскивает с Моны футболку, уводя ее в другую комнату, — Пацаны, я покурить. Кое-как Тома дополз до балкона, прихватив с собой какой-то коктейль с барной стойки. Удивительно, но других курящих не оказалось. Музыка звучала тише, а ночной воздух помогал немного придти в себя. Он затянулся и выпустил в небо едкий дым. Последний день каникул. Помнится, Скарамучча в детстве обещал ему, что каждый такой день они будут проводить вместе. Вроде даже и не соврал… Дверь с шумом открылась, возвращая на землю. Веселые пьяные крики за спиной почему-то заставили почувствовать такой силы тоску, что выть хотелось. Тома обернулся и увидел перед собой низкого светлого паренька с красной прядью. Тот был одет в обтягивающую кислотную майку и черные шорты чуть выше колена. Да уж, полная противоположность Томы. Красивый. Красивый и жутко пьяный. За пару секунд паренек преодолевает расстояние между ними и раскидывает руки для объятий: — Хэ-э-эй, не видел тебя здесь еще! — его голос звучал невероятно громко, — Не будет сигаретки? — Держи, — второй парень говорил спокойнее и намного тише, хотя легко можно было понять, что он тоже хмельной. Светловолосый закурил. Неожиданно появившийся собеседник все никак не замолкал, без перерыва рассказывая что-то Томе, пока тот всматривался в его лицо: на щеках румянец, длинные ресницы прикрывают затянутые алкогольной пеленой глаза, губы растянуты в легкой улыбке и они просто пиздецки красные. Боже, да чем этот засранец там занимался? Тома чувствовал, что сходит с ума: — Эй… — все еще неуверенно проговорил тот, — Меня Тома зовут, а… А тебя как? — Казуха! — он посмотрел в глаза и улыбнулся. У Томы окончательно снесло крышу. — Казуха… А ты знал, что ты чертовски привлекательный?***
Тома зажимает Казуху у стены в какой-то маленькой спальне. Он совсем не понимает, что творит, но продолжает, целуя жадно и уверенно. Казуха обвивает руками его шею, царапая кожу короткими ногтями и загнанно стонет в губы, когда горячие руки партнера проходят по особенно чувствительным местам на теле. Еще пара шагов и они падают на кровать, майка летит на пол. Тома нависает сверху и даже в кромешной темноте видит, что парень под ним достаточно неплохо сложен. Взгляд останавливается на выступающих ключицах. Держаться больше нет сил и он позволяет. Позволяет себе облизать чувствительную шею, засосать светлую кожу, оставляя багровый след, и укусить наконец эти чертовы ключицы. Казуха блядски стонет и, задирая толстовку, впивается в напряженну спину. Он чувствует каждую мышцу и ему это безумно нравится. Парень тянет толстовку на себя, заставляя Тому снять ее. Оставив того без верха, Казуха чувствует новую волну возбуждения и словно задыхается: — Ебать, Тома… — даже его шепот звучит громко, — Зачем ты носишь эти мешки? Твое тело, оно… Оно просто охерительное. Тома стоит на коленях, сверху глядя на то, как Казуха тянет руки к его торсу. Он хочет потрогать, потрогать прямо сейчас. Парень оглаживает грудные мышцы, специально задевая соски, гладит выступающие ребра и невесомо пробегается пальцами по подтянутому животу. Тома от таких манипуляций рвано выдыхает и прикрывает глаза. Парень под ним нагло улыбается: — О, вот так нравится, да? — он снова прикасается к животу и пробирается под ремень, опускаясь немного ниже. — Казуха, это… Х-хватит, мне щекотно… Ахх! — голос дрожит, Тома наконец понимает, ЧТО они сейчас творят. Становится невероятно стыдно. — Да? Что-то это не похоже на смех, врунишка. — все с той же наглой улыбкой Казуха медленно проговаривает последнее слово. Мгновение и уже Тома каким-то образом оказывается лежащим на мягком матрасе. А этот малыш невероятно силен. Казуха впивается в его губы, заставляя приоткрыть рот. Он проникает языком внутрь и это сводит с ума парня под ним. Одной рукой Тома сжимает простынь, а другой ягодицу светловолосого. Хочется большего. Наконец Казуха отрывается от желанных губ и в обе руки начинает оглаживать лежащее под ним тело, от чего парень стонет в голос, не в силах больше держаться. Казалось, мелкий садист трогает его так уже целую вечность. Ужасно хотелось прикоснуться к себе и подрочить как следует, но дотянуться просто не выходит, ведь руки удачно прижаты чужими коленями и, когда вроде как появляется шанс банально снять давящие джинсы, Казуха опускается. Он начинает кусать и вылизывать напряженный пресс. Тома срывается на крик: — Блять, ну пожалуйста! Я так больше не могу, сделай что-нибудь, умоляю! Казуха-Казуха-Казуха! — он выкрикивает имя любовника, зарываясь пальцами в его волосы. Тот поднимается и расстегивает наконец эти ебучие джинсы. Становится легче. Через секунду Тома чувствует, как Казуха трется задом о его напряженную плоть. Приятно. Чертовски приятно. Хочется кричать громче, но голос почему-то стал хриплым и тихим. Тома смотрит в глаза напротив и видит в них… Страх? Возбуждение отходит на второй план: — Казуха? Что-то случилось? — Тома приподнимается на локтях и обеспокоенно гладит того по щеке. — Ничего себе размерчик… У меня такого еще н-не было, — Казуха действительно немного напуган, его наглость и уверенность как ветром сдуло. -"Все-таки пассив», — думает Тома, все еще глядя в глаза, — Могу я сделать что-нибудь, чтобы тебе было легче? — Думаю, да… Можешь. — в его глазах снова запрыгали озорные чертики. Тома и глазом моргнуть не успевает, а Казуха уже оказывается перед ним совершенно голый. Он лежит рядом с тюбиком Бог знает откуда взявшейся смазки, безстыдно раздвинув ноги. — Растяни меня под себя, а потом получай свою сладость, — будто заговорчески шепчет он. И Тома подчиняется. Он открывает тюбик и выдавливает на пальцы прохладную жидкость. Пахнет клубникой. Парень начинает поглаживать сжатое колечко мышц и толкается внутрь. Один палец легко входит. Тома смотрит на Казуху, наблюдая за его реакцией: тот прикрыл глаза и прикусил собственный указательный палец, дыхание было шумным и неровным. Все еще невероятно красив. Собственный член ноет, требуя внимания, и Тома решает добавить второй палец, тоже довольно легко. Он начинает раздвигать пальцы как ножницы, растягивая стенки изнутри, входит глубже, задевая заветную точку: — Аах! Черт, сделай так еще раз! — Казуха стонет и выгибается. Дважды Тому просить не надо, теперь-то он знает, как сделать приятно. И он делает. Контроль снова потерян, хочется сделать больше, приятнее, хочется заставить этого мелкого чертенка кричать. Тома нагибается к чужому члену, мелко облизывает головку, незаметно добавляя еще и третий палец, а потом и вовсе берет в рот, насколько это возможно. Теперь уже Казуха мечется на кровати, сгребая под себя простыни. Теперь уже Казуха тянет его за волосы и сладко шепчет имя. Теперь-то он полностью в его власти. Голос парня срывается: — Тома! Господи, Тома! Тормози, я сейчас… Ты же меня доведешь, Тома! — Казуха выкрикивает его имя и выгибается, кончая парню прямо в рот. Тома широко открывает глаза. Что ЭТО сейчас было? Он реально только что парню отсосал? Он глотает, не видя другого выхода. Не так уж и плохо. Казуха тяжело дышит, прикрыв глаза рукой. Две минуты кажутся вечностью, Тома сидит и смотрит на партнера, совершенно не зная, что ему, собственно, дальше делать. Наконец Казуха подает голос: — Твою мать… Это было невероятно, давно я так не кончал. — он садится, обнимая Тому за плечи, — Это ж каков ты, когда трахаешь, мальчик мой? — Да перестань ты, — Тома краснеет еще больше, — Я это… Просто помог напряжение снять… — Значит теперь моя очередь. Казуха серьезен. Он снова валит Тому на кровать и окончательно стаскивает с него штаны вместе с бельем. Тома закрывает лицо руками. Казуха, растерев по члену парня немного смазки, тут же садится на него. Полностью. До упора. Тома забывает как дышать. Казуха начинает двигаться, постепенно набирая темп, хватает парня за плечи, снова царапая кожу, закусывает губу и стонет. Очень громко стонет. Тома теряется в ощущениях и словно тонет в них, захлебываясь собственными выдохами. Он смотрит на Казуху, приподнимается и целует его, покрепче сжав руками. Парень в ответ снова начинает шарить руками по всему возбужденному телу. Слишком много, слишком хорошо, просто слишком. Последнее, что Тома помнит — это оргазм, объятия и: — Пиздец! — громкий крик вошедшего в комнату Скарамуччи.