А погода нынче в офисе...

Фестиваль, как узнал Артём из вывески над входом, проходил в Центре помощи и поддержки детям-погодникам и семьям. Сокращенно — ЦПиПДПиС. Составив в голове эту многобуквенную аббревиатуру, Артём подумал о том, что стоило им, конечно, назваться как-то короче. Глядишь, о них бы и говорили больше, чем бы они, в принципе, не занимались. Ваня иногда рассказывал о своей работе в Центре, но Артём всегда слушал его вполуха, не особо интересуясь этой темой. — Центр помощи и поддержки детям-погодникам и семьям, — прочитала Таня, задумчиво покачала головой и сказала: — А звучит довольно неплохо, даже интересно. — Думаешь? — с сомнением посмотрел на неё Артём. — Да. А тебе не нравится? — Думаю, с названием они явно перемудрили. — Зато сразу всё понятно, — пожала плечами Таня. На подходе к Центру их уже ждал Ваня, одетый в бело-голубую куртку волонтёра и с бейджиком с именем на шее. Как показалось Артёму, он был как-то уж слишком счастлив их видеть и совершенно неприлично долго тряс руку Тани в своей во время знакомства. Артём стоял рядом и недовольно пыхтел до тех пор, пока Ваня, наконец, не отпустил руку девушки. — Хорошо, что вы пришли, — сказал Ваня. — Гостей совсем немного, а мы так долго к этому фестивалю готовились. Ваня пошёл вперед, рассказывая про фестиваль, показывал, в каком зале будут читать лекции, в каком — развлекать детей играми, а где можно купить самый вкусный кофе и ещё горячую булочку с корицей. Таня шла рядом с ним, крутила головой во все стороны, будто впервые видела что-то подобное, и во все уши слушала Ваню. Артём же никаких восторгов не испытывал ни по поводу самого фестиваля, ни из-за того, что всё внимание Тани было сейчас направленно совсем не на Артёма. Не то, чтобы она должна была бы слушать только его или смотреть только на него, но… На фестиваль её всё же пригласил именно он, и пришли они сюда вместе, а сейчас казалось, что это Ваня — её спутник, а Артём так, пятое колесо у телеги или ещё что-нибудь столь же ненужное и откровенно лишнее. Вот и приходилось Тёме уныло плестись позади, краем уха слушая разговор Вани с Таней, и стараться не врезаться в носящихся по коридору многочисленных детей-погодников, следом за которыми, будто бы тоже играя в догонялки, летели тучи, шли дожди, но чаще — гораздо чаще — появлялись радуги. Артём невольно отвлёкся от своего недовольства и скепсиса и задумался о том, что впервые видит такое количество способных управлять погодой людей в одном месте. И не просто погодников, а очень счастливых погодников, у которых над головами аж целые радуги распускаются, словно цветы. А на смену этим мыслям пришли размышления о том, как повезло таким детям родиться именно в это время, когда для них создают вот такие вот центры, где учат их контролировать свои эмоции, разбираться в чувствах, чтобы не устраивать дома самые настоящие смерчи, где показывают семьям юных погодников, как создавать в доме благожелательную атмосферу и как поддерживать своих необыкновенных детей, обладающих необыкновенными способностями. И всё это и в форме лекций, и в виде игр… Артёму даже немного позавидовал, ведь в его детстве всего этого не было и в помине. В его детстве только-только изобрели успокоительные таблетки для погодников, и родители Тёмы с радостью пичкали ими его чуть ли не с самого рождения. И таблетки действительно успокаивали, настолько хорошо, что Артём, переставший их пить уже лет десять назад, до сих пор так и не вспомнил, каково это — испытывать сильные эмоции, сильные чувства. Какие-то чувства у него, определённо, были, но ощущались они так, словно были они где-то далеко-далеко от самого Артёма, а до него долетали лишь их тихие отголоски. Зла на родителей за это он не держал ни в детстве, ни когда вырос. Он понимал, что это стало не столько их личной прихотью, сколько суровой необходимостью: в детстве Тёмы погодникам не разрешали даже посещать школьные классы, если они не принимали те самые — единственные в своём роде — успокоительные. Так что и вариантов, в принципе, особо-то и не было, вот и приходилось пить. Благо, хотя бы стоили они не баснословных денег и выдавались для погодников бесплатно по рецептам. Это уже сильно позже всякие нехорошие побочки выявили, и лекарство убрали как с полок аптек, так и с производства. Потом, как слышал Артём, аналоги ещё какое-то время пытались создавать, но требования к лекарственным препаратам стали гораздо строже, за их побочками наблюдали тщательнее, вот и получилось так, что ни один аналог так и не был допущен к масштабному производству. А теперь, и вовсе, пытаться создать что-то такое значило бы навлечь на себя гнев общественности, ведь сейчас упорно продвигалась тема, что погодники — тоже люди, и что пытаться их запрещать или блокировать их силы — неправильно и вообще бесчеловечно. Теперь вместо лекарств всё больше и больше появлялось таких вот центров, в которых работало на удивление много неравнодушных людей — волонтёров. Одним из таких волонтёров уже много лет, собственно, и был Ваня. Смысла во всём этом Артём особо не видел, когда слышал рассказы друга о его работе. Однако сейчас глупо было бы отрицать то, чего достигли подобные центры, и работу волонтёров в них. Ваня сказал, что гостей на фестиваль пришло совсем немного, но для Артёма это «совсем немного» казалось самой настоящей толпой. А уж знать, что все эти люди пришли, чтобы лучше узнать о погодниках, чтобы понять их, пришли, потому что им не безразлична эта тема — всё было в новинку для Тёмы и совершенно не вязалось с его привычной картиной мира. Он к этому оказался совсем не готов. А потом возле входа в детскую игровую комнату они встретили Юлю — коллегу Тёмы и Тани, с которой Таня постоянно болтала на работе. И, что окончательно добило Артёма, на Юле красовалась такая же бело-голубая куртка волонтёра, как и на Ване. И вот это в его картину мира не вписывалось, пожалуй, больше всего. — Юлька?! — удивленно воскликнула Таня. Видимо, она тоже ни о чём таком не знала. — А ты чего здесь? — Вы знакомы? — не меньше удивился Ваня. — И вы тоже знакомы? — в свою очередь ахнула Юля. Все трое выжидательно посмотрели на Тёму, видимо, полагая, что и он как-нибудь изумится вслух. Артём же только с каменным лицом кивнул и поздоровался с Юлей: — Привет. Они, конечно, виделись сегодня на работе, так что можно было и не здороваться. Но раз уж увиделись снова и не в офисе, то Артём посчитал, что поздороваться станет хорошим тоном. Уж всяко лучше, чем притворно охать, ахать и удивляться такому внезапному стечению обстоятельств. Ну, знают они все друг друга и знают — всего-то и делов. — Так ты поэтому с работы сегодня пораньше отпросилась? — спросила Таня у Юли. — Потому что ты на фестивале помогаешь? — Помогаю, да, — Юля слегка смущённо улыбнулась. — По мере сил. — А давно ты стала волонтёром? — Да всего пару дней назад. Это, можно сказать, моя первая работа как волонтёра. — И ты с ней отлично справляешься, — похвалил её Ваня. — Надеюсь, ты пробудешь с нами до конца фестиваля. — Конечно, я буду! — порывисто воскликнула Юля. Тёма даже не ожидал от неё такой прыти, поэтому слегка вздрогнул. — А сколько ещё будет длиться фестиваль? — спросил он у Вани. — Ещё неделю, потом начнём готовиться к следующему, хотим что-то на новогодние праздники устроить. — Далеко идущие планы. — Ну, а как иначе-то? — развёл руками Ваня. — Как тебе наш фестиваль, кстати? Знаю, ты такое не очень-то жалуешь, но всё же? — Неплохой, — подумав, сказал Артём. — Очень интересный! — одновременно с ним сказала Таня. — Отличный! Артём посмотрел на ней: она улыбалась, очень широко и искренне, с неподдельным восторгом в глазах. И если ей понравилось, то не так страшно, что они на этом фестивале даже толком поговорить не успели. Не страшно — обсудят всё как-нибудь в другой раз. А обсудить было что — например, то, что Артём никак не мог выбросить Таню из головы в последнее время. И началось всё, кажется, ещё даже до того, как они занялись любовью. Такие вот дела.