Татуировка

Когда за спиной тихо стукнула, открываясь, дверь, Ренджи не удержался и выругался сквозь зубы. Все-таки не успел. Ох, что сейчас будет… — Ренджи? — голос капитана звучал недовольно и заинтересованно одновременно. — Что это? «Это» включало, по-видимому, все разом: и разложенные на рабочем столе иглы, флаконы, чашки, тряпки; и черные брызги, обильно украсившие стену; и самого Ренджи, раздетого по пояс, вымазанного в туши, с диковинным металлическим приспособлением в руке. — Прошу прощения, капитан. Я сейчас… — Что это такое? Теперь в вопросе было гораздо больше нажима. Значит, одними извинениями не отмашешься. Ренджи беззвучно вздохнул: похоже, день был испорчен безнадежно. — Машинка для татуировок, капитан. И снаряжение к ней. — Вот как. Капитан подошел ближе и остановился, словно опасаясь, что тушь сама собою спрыгнет со стола и запятнает белоснежное хаори. Впрочем, чего говорить: у Ренджи-то именно так и получилось. Вон, полстены уделал… — Ты пытаешься сам себе сделать татуировку? Выплата жалованья была два дня назад, а тебе уже не хватает денег на услуги мастера? Самое страшное, думал Ренджи, что капитан всегда задает такие вопросы серьезным и безразличным тоном. Поди пойми, он правда решил, что лейтенант пропил жалованье, или прикалывается? — Мастер вчера заболел, не доделав работу. Ходить с половиной узора глупо, вот я и хотел… пока никто не видит… Чудную машинку он сам приволок мастеру из Мира живых. Татуировщик обнялся с ней, как с родной дочерью, набил Ренджи на руках заковыристый контур по случаю недавно обретенного банкая, начал закрашивать — и слег. Пустой контур выглядел невыносимо по-дурацки — чисто тигр линялый! — а процесс набивки казался таким простым… Ренджи забрал у мастера машинку и тушь, явился на службу пораньше, чтобы не привлекать зевак в казарме, и попытался закончить начатое. В результате обляпался сам, испортил стену (и стол, похоже, заодно), едва не изуродовал татуировку и ничего не успел до появления капитана. — Другого места для этого не нашлось, — прохладно заметил тот. — Ренджи… «…убери все это немедленно», — ожидал услышать Ренджи и не сходу поверил ушам, когда прозвучало: — Дай мне взглянуть. — Э… капитан! — дар речи он обрел, лишь когда Кучики требовательно и даже чуть нетерпеливо протянул руку за машинкой. — Вы испачкаетесь! — Верно, — согласился капитан, отступил на шаг, стянул перчатки и снял хаори. — Теперь можно. Ренджи безропотно отдал машинку, мимолетно обрадовавшись, что когда выбирал — не польстился на неприличный дизайн. А были и такие. Пришлось ответить еще на десяток коротких, по существу, вопросов про то, как это устроено. Показать чашку с тушью, пояснить, как окунать туда иглу. И когда вопросы вроде бы закончились и Ренджи малодушно обрадовался, что сейчас его все-таки отпустят с миром — прибираться, что-нибудь решать с забрызганной стеной и затем работать, — капитан тем же безразличным голосом приказал: — Садись и положи руку на стол. — К-капитан?! — Что-то непонятно? Руку на стол, Ренджи, вот сюда. — А… но… — Незаконченный узор, — сухо произнес капитан, примериваясь машинкой к протянутой руке, — действительно выглядит глупо. Нельзя позволить, чтобы ты ходил в таком виде, это нанесет урон репутации отряда. Ренджи достаточно уже знал Кучики Бьякую, чтобы понимать: высокопарной фразой замаскировано простое «мне интересно, как оно работает». Но не лейтенанта же назначать подопытной зверюшкой! …а впрочем — кого еще-то. Когда машинка зажужжала, он невольно прижмурился. — Это больнее, чем должно быть? — через несколько секунд осведомился капитан, видимо, обратив внимание на гримасы Ренджи. — Да не, оно всегда так… — Хорошо. По правде говоря, про боль Ренджи забыл уже через несколько минут: его совершенно заворожило зрелище. Капитан осваивал незнакомый инструмент. Выражение лица его стало напряженным, сдвинулись брови, образуя суровую морщинку над переносицей; вдобавок он покусывал губы, а пару раз даже высунул кончик языка, проходя особо сложные места контура. Никогда раньше Ренджи не видел капитана таким: увлеченным, азартным… живым. Он даже не заметил толком, когда набивка закончилась, так погрузился в созерцание. — Это нормально, Ренджи? — уточнил капитан, указывая глазами на припухшую и покрасневшую кожу вокруг свежей татуировки. — А… да! Надо протереть вот этим, я сейчас… — Ренджи схватился за пузырек с целебным раствором. Пальцы предательски дрожали. — Я сам, — капитан почти выхватил лекарство. — Начатое нужно заканчивать. Пока тряпица, смоченная в растворе, скользила вдоль линий татуировки, смывая лишнюю тушь и смягчая боль, Ренджи очень старался унять сбивающееся дыхание. Его не оставляло чувство, что Кучики только что оказал ему огромное, просто-таки невероятное доверие. Вот не услугу, не снисхождение — капитан и глава клана набивку своеручно сделал! — а самое натуральное доверие. Показался той стороной, которую обычно-то никто и не видит. Переоценить этот жест было сложно. Если, конечно, Ренджи не показалось: может, ничего такого не произошло, а просто кое-кто не подумал, что именно увидит подопытная зверюшка. — По-видимому, все, — сказал капитан, вытирая руки и недовольно морщась: на пальцах остались стойкие черные пятна. У мастера-татуировщика тушь въелась в кожу — не свести, но здесь, наверное, можно будет отмыть… или само сойдет со временем? Хотя какое там, разве станет Кучики Бьякуя ходить с грязными руками хоть лишний час! — Разрешите мне, капитан? Не дожидаясь ответа, Ренджи щедро смочил тряпицу все тем же раствором и принялся оттирать пятна, придерживая руку капитана. Поглощенный своим занятием, он не сразу заметил, что Кучики застыл изваянием и даже, казалось, перестал дышать. Ну да. Не каждый день его бесцеремонно хватают за руки. Хорошо еще, кидо с размаху не приласкал… — Благодарю. Ренджи подавился воздухом и ничего, кроме «А?!», выдавить не сумел. Он не ослышался? Нет? Что, правда?! — Спасибо, Ренджи, — переформулировал капитан. — А теперь будь любезен убрать все это и распорядиться, чтобы сделали что-нибудь со стеной. Я вернусь после полудня. Вот и все. Створки раковины «аристократическое воспитание» опять захлопнулись, и даже за набивку теперь толком не поблагодарить: капитан только полуотвернется гордо и уронит что-нибудь вроде «я же сказал: с незаконченным узором ходить неприлично». — Слушаюсь, капитан. — По возвращении, — странные нотки в голосе пощекотали ухо, — я хотел бы провести с тобой тренировочный бой. С банкаями. Победишь — сделаю тебе еще одну татуировку. Какую скажешь. Капитан давно ушел, а Ренджи все стоял с машинкой в руках и таращился на стену. Он не ошибся: это действительно было доверие; и капитан недвусмысленно дал понять, что не прочь продолжить в том же духе. От этого что-то сладко замирало внутри: смесь гордости, предвкушения, даже неуместного умиления. Вот только как сказать капитану, что места для татуировок выше пояса не осталось?.. Насчет «как победить» Ренджи отчего-то совсем не беспокоился.