На руинах мира

Рыболовная лодка тихо трещала мотором. Это была не парадная, для туристов, пластиковая лоханка с удочками по бортам. Нет, добротная лодка, с краном и лебедкой для работы с сетью. И даже трюмом, в который можно погрузить найденный мотор. А то и не один - в том, что придется из нескольких собирать один работающий, сомневаться не приходилось. Кроме Вильгельмины на лодке были рулевой-ящер, разбирающийся в технике Мирдал и Альфина. Одной из её странностей было наличие крыльев, появление которых она так и не смогла пояснить. Под водой с ними обращаться она научилась довольно ловко, а вот на поверхности, в воздухе, ей требовалась учиться - обучение предложил Мирдал. Альфа рассказала Виль про готовящийся им заговор. И владелица острова решила действовать. Самыми простым способом по её мнению было запугать пушистого, чтобы он и думать забыл про такое. А самым простым способом сделать это, как ей казалось, было притопить его на глубине без воздуха. Альфа собиралась ей в этом помочь. Крылатая акула была уверена - вряд ли у пушистого получится претворить свои планы, а, значит, рисковать своим хвостом была не намерена. Когда Альфина рассказала ей о планах пушистого разрушить ее остров, акула была в бешенстве. Просто сжечь то, что она создавала все это время? "Он что, совсем рехнулся, если мы и правда не потушим пожар - сгорит весь остров к чертям!" Но от идеи показательной казни быстро отказалась - он был полезен, а значит, требовалось его окончательно повернуть на свою сторону. "Что же, пожалуй, ты будешь первым из тех, на котором опробуется древний способ подчинения самкой самца. А ведь тебя ждет ещё сюрприз." Сама она за Мирдалом так пристально не следила, но Альфа рассказала ей о некоторых его увлечениях. Пока он учил ее летать, а она его - нырять. Так что сегодня это все обернется против него, как и вера в помощь Альфины. - Первый катер - тут. Мы его уже обчистили, но двигатель не снимали. Почему она выбрала это место? Потому что катер лежал почти кверху килем, образуя немаленький карман под перевернутой палубой, а каюта была заполнена воздухом. - Можешь даже не тратить баллон, - Альфина сыграла легкомысленность, махнув в сторону крылом, когда золотой начал снаряжаться для ныряния. Надеясь на охрану акул, он не брал с собой оружие, только сумку с инструментами, - а то ещё перезаряжать его замучаешься... Поплаваем так, там есть воздушный карман! - А если катер накренится после того, как изменится его центр масс с вынутым мотором? Думаешь, он останется? - Мирдал хотя выглядел действительно мило и наивно, не был полным дураком и самоуверенным храбрецом, так что отговорить одеть акваланг его не получалось. Пушистый дракон продолжал рыться под скамейками и в рундуках, пытаясь его найти. На самом деле акула и правда нацелилась на это судно первым из-за воздушного кармана. Но акваланг не дала не только из-за планов наказать. К сожалению, туристический катер плохо подходил для поднятия тяжестей, а перетаскивать с него компрессор было долго. Так что на разведку пушистого было решено отправлять так. Пусть посмотрит на двигатель, может, он при ударе о дно совсем в негодность пришел, и нет смысла возиться со снятием. А дальше уже пусть работает с баллоном. Да и возможность показать пушистому, кто тут главная, не следовало упускать. - Я оставила твой баллон на острове, - Вильгельмина коварно прищурилась, подавая застывшему в шоке Мирдалу ласты и маску с трубкой. - Здесь неглубоко и есть воздушные карманы, а ты можешь задерживать дыхание на пять минут при высокой физической активности, я видела... Как и то, чем ты тогда занимался. - Ты о чём? - Мирдал пытался сыграть невинность. Почему-то непристойные намёки заставили его забыть про первоначальное негодование насчёт акульей жадности - или лени в перенакачке баллонов с кислородом. - На тебе или на себе показать? - Альфина подначила в свою очередь, подходя к Мирдалу сзади и несильно тронув его за основание хвоста. У самца засосало в груди от смеси стыда и вожделения, и он вырвался из окружения, сел на скамью, одел очки с удлинённым ремнём, выправив из-под него роскошные волны гривы, нацепил самодельные ласты, лучше подходившие его длинной пальцеходящей стопе и, наконец, с глубоким вдохом завалился назад, падая с бота с громкими брызгами. Некоторое время Мирдал просто нежился в тёплой воде после адской жары поверхности, приятно охлаждался, пока мелкие пузырьки, захваченные шёрсткой, покидали её, и рассеивался воздушный туман в воде вокруг. Перевернувшись животом вниз и наклонив голову к погибшему судну, Мир скосил глаза на акул, полезут ли они на кораблекрушение с ним, и погрёб к останкам катера, отталкиваясь ластами, поддерживая ремень сумки передними. И при этом размышлял: чего же при Вильгельмине он ведёт себя как идиот, она же не единственная девка на острове и любви он к ней не испытывает! Под водой, с задержанным дыханием находилась тысяча аргументов, почему нужно тратить топливо и возвращаться за кислородным баллоном, но лично акуле парень их не смог высказать. Что-то будто туманило ему мозги, как скоро ему начнёт их туманить духота, если он не успеет доплыть до воздушного кармана. - Следи за морем, я не хочу, чтобы тут появились незваные гости, - сказав это остающемуся на корабле рулевому, она с подругой почти бесшумно нырнула в воду, довольно быстро нагоняя пушистого и плывя теперь вместе с ним. Катер лежал днищем вверх, опираясь на борт и рубку. Днище было в нескольких местах пробито, словно кто-то пытался прорвать его когтем, но подобных гиганских мутантов ни Виль, ни кто-то другой не видели у острова или в разведке. Подлезть к мотору было можно, тут он не скрывался в недрах трюма, а был прикрыт всего лишь люком. Жестом показав, что Мирдал пока может отправиться к воздушному карману вдохнуть, акулы принялись открывать "капот". Правда, вернувшегося Мирдала уже ждала заготовленная ловушка, в виде самой лодки - выбраться из-под перевернутого корпуса он не сможет, не пройдя акул. Он о ней ещё не знал - несмотря на то, что к этим жестоким девкам он не испытывал расположенности, он не ожидал прямой подлости к себе, настолько для них полезному. Подгребя к исцарапанному когтями борту - часть обшивки была будто отодранна когтями - Мирдал вздрогнул и булькнул, представив, как тяжело пришлось экипажу этой лодки... Он надеялся, что они выжили, и не придется встречаться с их костями, воображая ещё большие ужасы! А когда золотой, зацепляясь за бортик и поворачиваясь набок, пролезал под палубу, его кинуло в другую крайность эмоций - Виль нечаянно или намеренно задела его хвостом по задним лапам, пощекотав бёдра немного ниже промежности. - Брблькрпфбл! - как бы Мирдал не отосился к рабовладельческим акулкам, но у неудовлетворённого тела спермотоксикозного юноши были иные вкусы. В лёгких стало вдвойне жарче оттого, что сердце забилось чаще, и помимо гнетущего сосания в груди, недовольства властностью и самодовольством этих самок, нечто более горячее засосало под животом. Подрагивая от слишком рано появившегося желания подышать, нагнанного психологическим состоянием, Мирдал подтянул задние, изогнувшись под катером, и погрёб до воздушного кармана в открытой рубке. Течение воды "смыло" весь воздух с палубы за это время, а из-за дыр в корпусе - и почти везде внутри. Небольшая прослойка воздуха оставалась в рубке, у пола, ставшего потолком. Но к ней требовалось добраться, просунув едва ли не пол тела внутрь. Может, глубже в катере и был пригодный для дыхания воздух и акулы не соврали, а может он был испорчен чем-то - Мирдал не мог этого знать. Вильгельмина хищно оскалилась, закончив с крышкой моторного отсека, и сделала жесть Альфине, чтобы та подплывала к самцу, так что рядом они оказались в тот момент, когда самец уже высунулся обратно. Миг - и "диктаторша и угнетательница" схватила пушистого за задние лапы, утягивая ниже, пока её подруга оказалась за спиной, закрывая собой путь в рубку. "Бутерброд с пушистым", - забавная мысль заставила акулу оскалиться ещё шире. Она прижала к себе лапы самца, охватывая его за основание хвоста руками и утыкаясь головой в его живот. Альфина не стала уступать, скользнув ниже и прижимаясь к его спине. А через миг её зубы сомкнулись на дыхательной трубке, словно она готовилась вырвать её у самца, обнимая того за грудь. Трубка сейчас не приносила воздуха Мирдалу, но сам этот жест власти и хищного превосходства над гордым зверьком её неимоверно радовал. И пугал самого беднягу, осознавшего, что акулки владели главным ресурсом в море, о котором почти никто не задумывается - кислородом. Округлив глаза от ужаса, Мирдал вопросительно замычал в щёки, извиваясь и пытаясь выбраться, но подводным самкам даже не нужно было его крепко держать - достаточно было подталкивать и потягивать милое жёлтое существо вниз, держа его в нежных поглаживающих объятиях. Пища и булькая, пойманный в акульи зубы самец бился задними в ластах, царапал воду передними, пытаясь вырваться на поверхность, отпихивался крыльями, но для Виль и Альфы это было будто бы несерьёзно, только часть игры в жертву и хищниц, что сейчас будут его "делить". Натянутый хвост отдался натяжением в промежности, нос Вильгельмины погладился по мягенькой шерсти вжатого живота, мягче и шёлковее любой плюшки, что Виль трогала, но главное - живой, мучившейся от жесткого сплава наслаждения, удушья, возмущения действиям бессовестных поработительниц и беспомощности как-то повлиять на свою судьбу. Альфину сейчас интересовал момент, который она не раз видела в фильмах до катастрофы. Если ты способен дышать и жабрами, и легкими - сможешь ли ты в поцелуе передать кислород, как делали в кино? "Бред же, "вдохнув" жабрами, ты "выдохнешь" уже переработанный воздух из легких, а нового там не появится", - говорили ей все, кого она спрашивала, но проверить ей хотелось. Так что через миг её пасть охватила кончик трубки, и она осторожно в нее "подула", смотря на происходящее внизу. А чтобы самец не дергался - плотно охватила его ногами так, что они сомкнулись над головой Виль, вынуждая ту снова сдвинуться ниже, утыкаясь носом в самый низ живота. Теперь Виль и сама охватила его лапы своими, быстрее двигая хвостом и от этого притираясь к его коленям и бедрам животом и грудью, приведя носом ниже живота. Её руки уже отпустили хвост и бесцеремонно облапали то место, откуда он рос. К сожалению, сейчас ноги Альфы мешали ей увидеть морду пушистого. На ней страх уже сменялся безумием. Булькающе рыча, он мотал головой, и от этого часть выдоха Альфины испарилась в воду вместе с его собственными пузырьками, смешиваясь неразличимыми друг от друга гибкими серебристыми шариками. Но потом Мирдал вдохнул по рефлексу - и неожиданно понял, что получает воздух, душный и спёртый, но не настолько, как в его собственных измученных лёгких. - Ххххвв! - Мирдал вдыхал чужой воздух, понимая, что ему дают его только чтобы показать зависимость надводного существа от настроения способных дышать под водой. А оно было очень игривым - Вильгельмина всё откровеннее его трогала и гладила, наслаждалась красотой и формами самца, не спрашивая разрешения. Нежелание Мирдала быть игрушкой и его попытки выскользнуть делали игру лишь веселее, и Виль, гладясь в пушку́ над выпрямившимся стержнем, только больше радовалась возбуждению недобровольного партнёра и была довольна тем, что даже биология работает на неё, порабощая разум Мирдала и ни во что не ставя его моральные убеждения. Ощущение тел двух самок, прижимавшихся к нему, их изгибов и движений, было сильнее способности Мирдала себя сдерживать, и он придушено заскулил, ёрзая бёдрами и потирая коленями живот акулы и похлёстывая ластами по хвостовому плавнику. Крылья распахнулись в вожделении, хвост выпрямился и распушился в водных потоках. Передними Мирдал ещё пытался отбиться, отталкиваясь и царапаясь. Альфина поэтому решила, что кислород она подаёт достаточно свежий, и прекратила выдыхать. Ощущать свою власть, не как что-то нематериальное, как послушание и покорность, а самю настоящую, когда кто-то в прямом смысле в твоих лапах - Виль это нравилось. И если до этого жертвами становились новенькие рабы, некоторых из которых она брала к себе на несколько ночей, то теперь ей оказался полноценный противник. Врагом она его не считала, просто не понимая, почему он не разделяет её философию. А убедившись, что он, пусть и считал себя кем-то "высшим", физически остается самым обычным самцом, которому много не надо, склонила голову и охватила губами его стержень, но не упустила случая чуть коснуться того зубами, намекая, что и этого он может лишиться. Руки же её бесцеремонно гуляли по всему доступному телу, поглаживая его. Альфина тоже не оставалась в стороне, как ребенок конфетке радуясь, что у нее получилось. Её планы на Мирдала были не такими жестокими, и во многом она ему симпатизировала, но не хотела лишать себя той власти, что у нее была. И в мечтах уже не раз опускалась в глубины, показывая пушистому то, что скрыто от глаз жителей поверхности, именно так помогая ему дышать. Но его руки мешали ей, и она не придумала ничего лучше, как схватить их и завести за спину пушистого. А затем чуть вывернула, прижимая к своим створкам. - Граблф! - выгнувшись от мимолётной боли, Мирдал ощутил, как его уже не просто пытают, а насилуют вовсю - мало того, требуют, чтобы он отвечал на ласки, указывая, где ему трогать девиц! И захваченность в пасть - у людей это был жест унижения для женщин, но когда у них появляются нечеловечески острые зубы, опасность грозит самцам. И Мирдал уже не мог сопротивляться намеренно - ему стало уже слишком страшно для этого, и слишком над ним возобладали половые инстинкы, конфликтующие с собственным желанием. Как будто этого было мало, снова захотелось дышать, но дрожь втянувшегося живота и непроизвольные подёргивания только добавляли Миру милоты с точки зрения акул. Какой он был напыщенный и своевольный на поверхности, а здесь, в их стихии, он стал почти покладистым, эротической плюшкой для поглаживания! Действительно, для чего только нужны покорные рабы, если гораздо лучше доказывать свою силу на равных, побеждая за счёт хитрости... Заставляя делать то, что соперник не собирался делать, заставляя его это хотеть. Сложно понять, было ли ворошение когтей по створкам Альфиной слабой попыткой поцарапать или уже ответом на нежности, и она поочерёдно воображала себе и то, и другое. - Мммх! Ыыыммм... Блгркх... - Мирдал зажмурился, тряся головой, взведённый контрастом уютных поглаживаний шкуры и близкой смерти от асфиксии, клубившейся в голове и распиравшей грудь, выходя через зубы мелким кашлем пузырьков. Новые ощущения от сосания органа - прежде самец, даже будучи человеком, не участвовал в минетах, считая, что это не приносит удовольствия женщинам - гипнотизировали его, язык, водивший по кончику, был даже не странным, а почти инопланетным ощущением для него. Все больше забирая его стержень, Вильгельмина плотно сомкнула губы, поглаживая его в пасти языком, а потом снова чуть приоткрыла пасть, пуская в неё прохладную воду. И продолжала так дразнить его, то распаляя жаркой пастью и языком, то остужая пыл морской водой. Да, самочка неплохо уже поднаторела в таких играх, в какой-то момент погладив его под хвостом и на миг надавив пальцем на колечко мышц, явно намекая, что варианты могут быть и другими. В идеале она желала бы и развернуться, но тут мешали маска с трубкой. Не выдержав, она одну руку опустила ниже, начиная дразнить себя, а второй обнимая пушистого за талию. Альфина тем временем изогнулась, прижимаясь к нему животом и плотно прижимаясь к его пальцам, недовольно немного дернувшись от царапаний и сомкнув одну руку на его шее, намекая, что она теперь для Мирдала, в этот момент, намного опаснее и важнее, чем Виль, поерзывая и опускаясь на его пальцы, давая пушистому вдохнуть, продолжая плотно охватывать трубку, и, когда он косил глаза в её сторону, даже начиная чуть посасывать, намекая на продолжение на поверхности. Но Мирдалу такие заигрывания лишь добавляли страха - самки буквально высасывали из него жизнь и эмоции, использовали как неразумную вещь, и насиловать волю им не меньше удовольствия доставляло, чем стимулировать тело. Сексуальные стимуляции возростали вместе с духотой - акулы не желали сбавлять градус забав и причинять пушистику больше боли, чем удовольствия. Разуму оставалось всё меньше места, он начинал пропадать, уступая инстинктивным подёргиваниям в попытке выбраться и мелкой дрожи удушья. Альфина втягивала в себя через трубочку жаркий воздух из Мирдала и на себе самой ощущала, как же ему сейчас душно - не испытывая дискомфорта от обилия углекислого газа в своих лёгких, но понимая, что у Мирдала жабр-то нет... И ему сейчас очень страшно и весело... От этого осознания Альфина и сама впала в течку, ещё сильнее трясь о бульчающую стонущую милую плюшку. И начав щекотать его шею, запустив когти в колышимый в воде мех, полизывая большие прижатые к голове уши. Вильгельмина продолжала дразнить и пушистого, и себя, плотно зажав свою ладонь между его бедром и своими створками, дразня естество самца пастью и языком, сжимая пушистый зад второй. Она распалилась настолько, что подзабыла, где они находятся, и что для Мирдала это всё закончится плохо. Но дразнить его не переставала, все ускоряя и углубляя свои ласки. Альфина сама развлекалась не меньше, ерзая на пальцах почти беспомощного самца и то вытягивая из его легких воздух, заставляя судорожно дергаться, то снова немного делилась, позволяя дышать и те терять сознание. Только когти на её пальцах начинали двигаться уже не так нежно, периодически ощутимо царапая шею, но через миг снова щекотали то шею, то за ушами пушистого, боясь с искушением сорвать с него маску и трубку, впиваясь в его губы. Лёгкие Альфины не могли насыщать кислородом из жабр, поэтому с каждым втягиванием выдоха Мирдала она ощущала всё более душный воздух, и его становилось всё меньше. Это было очень интересное ощущение для крылатой - те же тёрпкие ощущения недостатка воздуха, как при долгом нырянии в бытность человеком, но без дискомфорта и необходимости всплывать. Зато в полной мере ощущались все муки Мирдала - Альфина не просто любовалась агонией милашки, схолдной с трепетом добычи и оргазмом на пике излития, но и понимала, почему обычно тихий парень стал столь неистовым. А вот сам Мирдал уже прекращал понимать что-либо, только хрипел и булькал, заказывал закрывающиеся глаза и рвался на пределе сил, от этого только чувственнее потираясь о гладкую кожу подводных хищниц, тонко и захлёбываясь посмеивался от щекотки, извиваясь в цепкой двойной хватке. Орган начал пульсировать, хотелось излиться так же сильно, как и вдохнуть! Если бы Мирдал оставался в здравом рассудке сейчас, он бы мог попробовать заставить самок передраться друг с другом, но бедняге было не до того. Только-только он достиг пика - и его оборвали, оставив лишь свербение духоты. Альфина, мало заботясь об этом, спасала дракона от болезненной смерти, зажимая его рот своим, но в её груди уже почти не оставалось воздуха, живот впал, как и у бедняги-самца, хотя ему было во много раз хуже - его худоба проявилась чётче, показались рёбра, мышцы у пупка спазмировали, судорожно перекачивая отработанный воздух из пустых лёгких в порожние. В своих случайных метаниях мохнатый хвост угодил между задних лап Альфины, и она зажала его в своей промежности, чтобы он бился там, как выброшенная на берег рыба в руках, и доводил своими хаотичными импульсивными движениями. В помутневших голубых глазах крылатого парня оставался только страх помереть и мольба - то ли дать свежий кислород, то ли прекратить поддразнивающие ласки и отыметь по-полной. Но это было не ему решать! Альфина поняла, что что-то идет своем уж не так, и её сил не хватает, чтобы подпитать самчика. И в какой-то момент она рванулась чуть выше, проталкивая его голову в воздушный пузырь. Ей при этом пришлось откинуться, а вот Виль пришлось чуть сложнее. Такой рывок заставил её сжать ноги самца сильнее, да еще и толкнул его стержень максимально глубоко в ее пасть, и среагировать она не успела, лишь сильнее сжав пальцы. Уже не булькая, а только изредко хрипя, Мирдал вдруг задёргался чаще и мельче, теребя ластами и изливаясь. Он не успел добраться до кислорода, прежде чем вдохнул, и закашлялся, выплёвывая воду из лёгких, будучи в воздушном кармане, но испытанный им оргазм, первый в нечеловеческом теле, выступил обезболивающим, превосходя саднение в трахее. Виль пришлось сдерживаться, чтобы и вправду не укусить самца, лишь плотнее сжать губы, полностью выдаивая его, и даже немного теперь подталкивая вверх, позволяя дышать в воздушном кармане. Вот только что Вильгельмина, что Альфина явно были на грани, но пика не достигли из-за слишком бурной реакции пушистого. И теперь его на некоторое время оставили в покое, хотя смотреть, что происходит у его задних лап, никто ему не мешал, кроме преломления воды. Мирдалу оставалось лишь догадываться, что из этого было игрой, а что - правдой, когда крылатая довольно нагло прижала к себе акулу, впиваясь в её губы поцелуем, вно стараясь и себе урвать частичку вкуса самца, а после её руки скользнули ниже. Виль зеркально повторила её движения, а через миг развернулась в обьятиях подруги так, чтобы пушистый все видел, если рискнет вытащить голову из воздушного пузыря Но самцу, только что спасшемуся от утопления, да ещё и доведённому, было не до продолжения утех. Часто и хрипло дыша, продолжая кашлять, он быстро расходовал кислород в кармане, и пребывал в полном шоке от того, что с ним только что сделали. Подсознательно ему нравилось, когда его насиловали решительные женщины, отчасти от этого и происходил его образ светлого недотроги. Асфиксия тоже странным образом повышала заведённость... Но сознанием Мирдал такого бы определенно не допустил и по-прежнему судорожно пытался спастись! Дракон стал искать пути к отступлению, но две девицы по-прежнему развратничали у самого выхода. Надо было действовать решительно, чтобы вырваться из их эгоистичных лап! Как затравленный зверь бегая глазами по полу кабины, ставшей потолком, Мирдал увидел баллон огнетушителя, прикреплённый в углу пластиковыми ремешками. Скалясь в мстительной улыбке, он сорвал крепления когтями, потом чеку и саданул струёй газа целовавшихся акул. Вода немного скрала импульс струи, но психологический урон был достаточным, чтоб глубоко вдохнувший Мирдал успел перевернуться вниз головой, оттолкнуться ластами от потолка, проплыть над шокированными самками, ориентируясь по памяти в ставшей мутной воде, и сигануть наружу, к поверхности. Такое прерывание, да еще и со стороны Мирдала, не могло остаться без ответа. Но сначала его требовалось догнать - в облаке углекислоты обе акулы оказались довольно беспомощными. Если пушистый, вдохнув, смог проплыть, то акулы слишком надеялись на свои способности к дыханию под водой. И теперь их, что называется, "скрутило от удушья". К тому времени, как они смогли дышать относительно нормально, силуэт пушистого уже был вне досягаемости. Но это не значит, что ему было куда деваться. Лодка тут одна, и даже если он уплывет отсюда, что маловероятно, к вечеру они будут на острове, и тогда он не отвертится. Так что Виль и Альфа направились к поверхности, не то чтобы неспеша, но и не так быстро, как могли бы, опасаясь последствий от отравления. Мирдал, вцепившись в борт лодки, подтянулся и перекувырнулся на её дно, вставая и смотря в сторону моториста - есть ли у него оружие. У "рулевого" оружие было, по сути, стандартное. Копье из кухонного ножа и подводное ружье. Водные в море часто видели силуэты, что в несколько раз превосходили по размерам человека, да и следы на некоторых затонувших лодках намекали - в море есть нечто с когтями размеров с ладонь. Так что даже у Виль и Альфы пари себе были подводные ножи дайверов, с креплением или на руку, или на ногу. - А ты быстро, что, готовиться поднимать? - спокойно поинтересовался рулевой, что до этого сидел на крыше рубки. словно его ничуть не удивило, что пушистый вынырнул один, а акул нигде не видно. - Наоборот, работа окончена! - со злорадной ухмылкой Мирдал телекинезом выдрал несколько проводков, что шли от рубки к двигателю, и взлетел, только его и видели. Как ни странно, в очках и с трубкой летать было даже удобнее, ветер не бил в глаза и ноздри. Пока они там разбираются с ремонтом, думал Мирдал, если их способностей на него хватит, островитянам можно успеть дать вкус свободы.