Минута слабости

Ханю видела: Рика на последнем издыхании. Но ничего не могла сделать. Беспомощность — её главная черта характера. Но кто защитит Рику, если не божество Ояширо-сама? Чтобы прервать череду загадочных смертей в Хинамидзаве, необходимо заручиться железной волей и стальными нервами. Рика и Ханю посетили множество миров, похожих как две капли воды, за исключением редких, но ожидаемых отклонений. Альтернативы угаданы, финал предсказуем — смерть Рики не избежать. Она будет умирать снова и снова, пробуждаться в деревне снова и снова, слышать одни и те же фразы снова и снова. Некогда перевести дух. С каждым новым воскрешением Ханю слабнет — и, как следствие, всё меньше времени остаётся на подготовку. Ватанагаши с каждым разом всё ближе, как кот, готовящийся к прыжку. Шансы на благополучный исход тают на глазах. Рика понимала это. Ханю — тоже. А если вспомнить их первую встречу?.. Но у них не было первой встречи. Рика знала Ханю столько, сколько знала себя. Родители Фурудэ кутали малышку в толстые одеяла, когда Ханю уже витала в воздухе и корчила рожицы, созерцая забавное шевеление маленьких пальчиков и детских ножек. Рика уже будучи младенцем ощущала присутствие духа. Не зря её прозвали воплощением Ояширо-самы, ведь само божество беспробудно скиталось рядом с наследницей одного из трёх домов Хинамидзавы. Воображаемый друг. Родители Фурудэ так прозвали невидимку, с которым подолгу болтала маленькая Рика. А Рика твердила: «Ханю!». Ханю — это Ояширо-сама. И он является только ей, Рике. Той, которая в будущем претерпит свыше тысячи ранений и переживёт собственную смерть одну за другой. Иногда боль, что преследовала Рику попятам из жизни в жизнь, настигала её во сне. И она кричала, билась в агонии. Конвульсии охватывали её тело, стягивали шипастой проволокой и тащили за волосы. Воздуха не хватало. Приходила Ханю и пела колыбельную. Ту, которую Рика слышала в детстве. Канувшие в лету годы окутаны безмятежностью и сладостным спокойствием. Родители живы. И она — лишь ребёнок, играющий в прятки с бестелесным божеством. Всего лишь отголосок той жертвы, которую принесли жители Хинамидзавы в далёком прошлом. — Спи, Рика. — Ханю гладит Рику по волосам. — Спи. — Ханю… Ханю!.. В минуты слабости, когда у Рики нет сил держать себя холодно, нет сил терпеть, она превращается в того ребёнка, который плакал, если ободрал коленку. В минуты слабости Ханю ощущала тяжесть, которая гложет сердце Рики. Их души связаны. Ханю наклонилась, призрачными пальцами перебирая пряди синих волос. В свете луны те отливали бирюзой. Рика ощутила поцелуй. Ханю примкнула губами к её лбу, лаская щеку и медленно подбираясь к оголённой шее. — Я здесь. Ты в безопасности. В минуту слабости позволялось делать то, что запрещалось под лучами знойного солнца. Рика со слезами взглянула в родное лицо. — Спой мне. И Ханю пела. Пела о далёком детстве, что осталось позади; голосом воскрешала в памяти беззаботные дни, когда Рика играла в прятки и догонялки, а родители удивлялись, что для командных игр ей не нужна компания. Ей весело и одной. Вот только она не была одна. Ханю стоит на страже. Рика заснула. Завтра предстоит церемония фестиваля Ватанагаши, и верховная жрица исполнит главную роль. Её движения отточены до идеала, доведены до автомата. Ведь Рика исполняет ритуальный танец далеко не в первый и, вероятно, не в последний раз. «Спи сладко, Рика. Потому что завтра тебя снова убьют».