Лисёнок

— Да, ты права, план провалился. Банди нас предал, — Рене стояла по другую сторону двери, подслушивая. Вы не подумайте, что она часто так делала. Просто старые привычки и предчувствие не переделаешь даже спустя годы нормальной жизни, — Нет... Нет, я, пожалуй, оставлю его с Лисами, эта идея была провальной с самого начала... Да, до встречи.        Этот разговор был явно предназначен не для её ушей. Шаги Хэтфорда начали отдаляться в сторону выхода. Она не знала, как так получилось, что ей удалось подслушать кусочек разговора дяди Нила. Стюарт был в сговоре с Банди, но, видимо, что-то пошло не так. Похоже, что Хэтфорд хотел забрать племянника любыми средствами, вот только почему передумал?        В стороне послышался хлопок их двери и Уокер легко отодвинулась от двери, идя в другую сторону. Захотелось выйти на улицу и немного проветриться, подумать о чём-нибудь другом. Вы когда-нибудь задумывались буквально ни о чём? Когда в голове сотни пустых мыслей, которые уже и не вспомнить минут через десять. Такие мысли иногда помогают расслабиться и забыться. — Ната, ты опять витаешь в облаках, — послышался прокуренный голос над головой. Лениво приоткрыв глаза, девчушка с яркими цветными волосами холодно глянула на старшего, даже не удосужившись подняться с пола или хотя бы сесть нормально, не закинув ноги на стенку. — Не твоё дело, Коди, — фыркнула недовольно, даже раздраженно, она, вновь закрывая глаза и думая о своём. — Не смей звать меня по имени, мелюзга. Я тебя и старше, и нужнее, — завёлся парнишка, чуть ли не шипяще выплёвывая каждое слово. Как же он надоел со своим "нужнее". — Завались, Коди, хуй на коде, — и вновь она уплывает куда-то в свои мысли, лёжа на грязном пыльном полу их заброшенного подвала, привалив ноги к стенке, точно сидела на ней, обманув гравитацию. Здесь пахло плесенью и старой мокрой мукой, а если постараться, то можно было игнорировать запах мочи и какой-то гари.        Не успела будущая Уокер даже задуматься о чём-то настолько глубоко, чтобы не обращать внимания на идиота, как грубые руки резко дёрнули за сальные волосы, подрывая вверх, из-за чего шею пронзило болью. Натали вскрикнула, быстро прижав руку обидчика к голове и заламывая, как это научили улицы и множество ситуаций, ни раз грозивших свести в могилу или инвалидную коляску до конца жизни, что и так грозила стать слишком короткой и пустой для мира. Её никто не вспомнит, когда она умрёт. Никто не придёт к ней на могилу, хотя что уж тут заговариваться, достижением станет даже то, если её просто закопают где-нибудь в саду или парке, не бросив в грязную канаву. В тот день они подрались до полусмерти, и Коди Холл лишился своего грязного язычка. Иногда вкус крови до сих пор чувствовался во рту вместе с горячей плотью. Она откусила ему язык, но спасибо на том, что хотя бы не проглотила. — Тебя долго не было, — подметила обеспокоенная Дэн, повернув голову в сторону вошедшей в комнату подруги. Легко улыбнувшись, Уокер мягко пожала плечами, направившись к незашторенному окну. — Колись, где была, — ухмыльнулась Рейнольдс, подобрав под себя ноги и ухмыляясь, подобно настоящей лисице из сказок. — Просто задумалась и забрела не туда, — спокойно ответила белобрысая, выглядывая на улицу, всматриваясь в потемневшее от времени небо, что было практически без звёзд. — Опять? Давненько ты не летала в облаках. Всё в порядке? — Даниэль осторожно подошла и встала рядом, заглядывая в лицо улыбчивой подруги, что не обратила на неё внимания. — Со мной всё хорошо, Дэн. Просто я очень устала из-за ситуации с Псиоником, — честно призналась Рене, выискивая на небе хотя бы одну звёздочку. Их там не было. — Точно? — наклонив голову и соскочив с насиженного места, Элисон пристроилась с другого бока, приобняв блондинку за плечо здоровой рукой, — Надеюсь, ты не стала перенимать от Нила привычку "со мной всё в порядке, просто я сейчас немного сдохну"?        Тихо посмеявшись, Натали уверенно покачала головой в знак отрицания. — Так, где же ты всё-таки познакомилась с Псиоником? — неловко уточнила Дэн, сомневаясь, что это хорошая идея, но всё-таки ей было интересно узнать об этом получше. Рене редко делилась с ними информацией о своём прошлом, если её не спросить самостоятельно. До этого они спрашивали о её истории редко и только основное. — Глава нашей маленькой банды была Псиоником. Я узнала об этом позже. Она считывала все наши воспоминания при помощи касаний. От неё невозможно было что-то скрыть. Пока ей не прострелили голову. Она не читала мысли без прикосновения.

***

— У меня есть стойкое чувство, что ты знаешь что-то ещё, но нам как всегда не говоришь, — осторожно подметил Ники, усадив кузена на кровать, где уже спал их Лисёныш, который в упор отказывался спать в одиночку. Миньярд поднял на Хэммика уставший, граничащий с замученностью взгляд, лишь покачав головой. Он не хотел говорить о Дрейке ни сегодня, ни когда-нибудь ещё. — Ложись лучше спать, тебе нужно отдохнуть. — Я сам решу, что мне надо, Ники, — рыкнул в сторону Хэммика Эндрю. В его глазах вновь промелькнуло что-то осмысленное, будто по щелчку возвращая мысли на нужные места. Парень тяжело поднялся с места, направляясь к выходу из комнаты, — Пригляди за Лисёнком, иначе убью.        Дверь за спиной тяжело закрылась. Затем ещё одна и вот он уже стоит в коридоре, с курткой в руках, чуть ёжась от холода. Руки чесались набить лицо тому идиоту, что не закрыл в коридоре форточку, впуская морозный воздух в общежитие.        Холодный белый свет лениво лился на стены, словно в какой-нибудь больнице в пять утра, когда медсестра на посту просто устало проводит тебя глазами, куда бы ты не шёл по пустынному коридору мимо дверей палат со стеклянными окошками, а за старым, главным окном в конце коридора темно и не важно, зима на дворе или лето, этого не понять. Эндрю нередко бывал в больницах в детстве, но почему-то попадал туда исключительно в большинстве случаев зимой либо до, либо после Нового года. Больше всего запомнились два раза из детства, но запомнились они даже не тем, почему он тогда попал в больницу, а событиями внутри, людьми и чем-то до невероятного спокойным.        Как бывает в летних лагерях у нормальных детей, что не меняют семьи как перчатки, не желая принимать, что это не они меняли семьи, а семьи выкидывали их из-за разных причин. Кто-то оказался слишком непослушным, а не просто непоседой, как показалось зачарованным взрослым с самого начала. Кому-то не повезло оказаться просто чуть менее умным, чем это было нужно старшим, а Эндрю просто не везло с местами, куда его заносила жизнь.        Первый раз ему было шесть и его избили настолько сильно, что он почти не мог ходить от боли. Иногда, вспоминая первые дни в больнице, он помнил, как плакал от боли и ненавидел себя за то, что выглядел настолько жалким ребёнком. Ему вспомнилось, как старшие ребята осторожно брали его на руки, перенося в комнату для игр, чтобы ему не было скучно. Адски болели ноги и спина. Настолько больно, что он не мог спать без небольшой дозы морфия, что прописали врачи, дабы ему не было так больно. Обидчики постарались на славу и был большой шанс того, что они что-то ему повредили, но как позже сказали врачи, просто сильный ушиб.        Их было пятеро в палате и он был тогда самым маленьким. Он уже и не помнил их имён после стольких лет, но если постараться, то он был уверен, что обязательно вспомнит каждого, даже того мальчишку, что был всего на два года старше и приехал лечиться в ту больницу из другого штата, хотя и пробыл он в палате с Эндрю всего два дня. Тот парень был добрым и до ужаса болтливым, что, наверное, мог бы переплюнуть в скорости говорения даже их дорогого Ники. Это было в прошлом, и сейчас их имена не так уж и важны.        Он помнил другого мальчишку после операции, что был привязан к центральной кровати и других, что смачивали тому губы водой. Эндрю задумался на секунду о том, что не помнил, чтобы тот парень полноценно приходил в себя. Он открывал глаза, но был абсолютным овощем, не способным ни на что большее, кроме как медленно моргать, будто сейчас отключится вовсе. Как люди после тяжёлого наркоза, но почему-то тот мальчик всё никак не отходил от него. Когда Миньярда выписывали, он всё ещё был привязан к кровати. Шестилетний Дрю со своим любопытством так и не смог разнюхать, почему тому мальчику настолько плохо и почему его никто никогда не навещает, будто про того забыли, что он есть и что он всё ещё жив.        Дверь открылась после второго стука и на пороге показалась недовольная блондинка, что прикрыла глаза, тихо матерясь от яркого коридорного света, что слепил после приятного мрака спальни. — Монстр, ты вообще охерел? Ты видел который час? — недовольно буркнула себе под нос Рейнольдс, потирая слипшиеся от сна глаза и с яростью смотря на гостя, которого никто сюда не звал и явно не ждал так поздно. — Позови Уокер, — приказным тоном бросил блондин, смотря на девушку. Та лишь недовольно фыркнула и чуть прикрыв дверь ушла в комнату. Через пару минут к нему вышла немного встревоженная Рене в лосинах с котиками и спортивной футболке без какого-либо рисунка.        Не сказав ни слова, она просто кивнула и они вместе пошли в сторону подвального помещения, где всегда можно было спокойно устроить спарринг, не опасаясь, что потом придётся прятать труп какого-нибудь глупца, что придёт не в то место, не в то время. Хотя, по поводу трупов волновалась только Рене и, в принципе, Эндрю уважал её позицию "Не хочу попасть в колонию из-за такого пустяка, прости Господи". Попасть в колонию после всего того, что она сотворила из-за простого убийства на рефлексах было бы действительно крайне обидно.