«Предзнаменования невинности»,
Уильям Блейк (1757-1827)
∆ ∆ ∆
Она нарисовала алые линии на его коже. Они поднимались и опускались на его обнажённую грудь. Иногда пронзительные, иногда дразнящие пальцы блуждают по его телу, чтобы нанести на карту каждую деталь напряженных мышц и плоти. Они поддаются лёгким ласкам и грызут ногти, жажда не утолена. Его собственные руки сжались в кулаки на простынях, открываясь и закрываясь от призраков её прикосновений. Когда она пошла по следам, которые она вырезала на его торсе влажными губами, и как котёнок облизывала, он открыл рот, как будто она целовала его. Умоляя о бальзаме для его нужды, бальзаме для его желания. Нарастающий стон, взывающий к божеству, которое он оставил у двери. В этой комнате она разорвала его на части, чтобы съесть целиком. Когда всё закончится, он будет полностью переделан из старых шрамов и новых.∆ ∆ ∆
Человека, который когда-то был известен как Гео Архонт, терзали воспоминания. Он был свидетелем роста каждого дерева в Ли Юэ от семени до коры, до громоотвода или топлива для огня, до внезапного дождя и дымящейся золы. Падение богов, чудовищ и людей разыгрывалось перед ним в бесконечном круге судьбы и бесконечного времени. Там, где люди видят руины, он видел империю. Там, где они видят горы, он видит океан. Сон ускользал от него, поскольку он был обречён снова и снова избавляться от прошлого в своей голове. Время, когда кровь течёт рекой и смерть царит над землями, было так же ясно, как вчерашнее солнце сквозь утренний туман перед его мысленным взором. Когда он просыпался, то ошибался не на часы или дни, а на столетия. Он будет искать кого-то, кто умер десятилетиями, или идти по разбитой тропинке, заросшей сорняками, только чтобы найти затонувший дворец вместо святилища. Несмотря на всю мору, которую он чеканил вручную в Тейвате, сон был роскошью, которую он не мог себе позволить из-за боли, которую он приносил. Ему потребовалось немало усилий, чтобы жить в настоящем. Жить в изгнании от человечества, как адепт, было невообразимо. Он должен был общаться и участвовать в жизни смертных, наслаждаться их радостью и участвовать в их печали, иначе он, вероятно, сошел бы с ума. Он был единственным архонтом, который осмеливался жить бок о бок со своими подданными в течение длительного времени. Когда он вмешивался в дела людей Ли Юэ, он был свободен от своего бремени как их бога. Он мог быть зрителем в боковых рядах и забыть на время. Обладание совершенной памятью на вершине почти бессмертия — это и проклятие, которого он никогда не пожелал бы своим злейшим врагам, и благословение, за которым многие существа погнались бы на край света. Для него это означало тяжесть его ответственности. И поэтому он выработал привычку погружаться в маленькие радости: долгие прогулки по каждой деревне в Ли Юэ, вечера в опере, дегустация каждой кухни из каждого региона, наблюдение за рыбаками, приходящими на берег и снова возвращающимися в море, стоя на вершине горы Тяньхэн, чтобы насладиться полной луной, сияющей над несравненной красотой сверкающей гавани. Эти обычные вещи сковывали его и закрепляли его присутствие в течение многих бессонных дней. Только недавно он понял, что, несмотря на близость с жителями гавани, он никогда не сможет быть слишком близок с ними. Их различия были слишком велики, и те, кто мог понять его, давно умерли или отдалились от него. Каким-то образом у него появилось желание снова соединиться с другой душой после тысяч лет одиночества. Поэтому в тот день, когда он признал, что его народ больше не нуждается в Мораксе, чтобы направлять их, он решил открыть своё сердце и принять то, что может произойти. Он принял Люмин и Паймон как дорогих друзей, которые могли бы помочь ему разобраться в его беспокойном прошлом, как предостерегающие истории для будущего поколения. Он снова соединился с Барбатосом, когда они вместе сочувствовали своей новой реальности смертных. Адепты приняли его точку зрения, поскольку они старались слушать людей Ли Юэ, а не просто наблюдать за ними. Через все эти новые начинания он постепенно наполнял своё сердце. Он никак не ожидал, что она вырвется из его груди и захлестнёт его. Он никак не ожидал, что она украдёт его так легко, как будто это было то, что она собиралась сделать с самого начала. С чего же начать? Её скромное происхождение, её дни бедности, её тяжёлая работа торговца, который начинал с нуля, её восхождение на вершину как Воля Небес? Или его начало, его шесть тысяч лет жизни, унаследованные от звёзд и рождённые из земли? Неужели ему всегда суждено было так кончить, когда его силы почти иссякли, а её тепло стало его единственным спасением от жестокости времени? Как бы то ни было, он находил эту идею простой сноской в истории её величия привлекательной. Возможно, это было то, чего он жаждал с незапамятных времён. Что-то, что заполнит необъяснимую пустоту внутри него. Новая роль в его новом существовании.∆ ∆ ∆
Чжун Ли узнал о смерти на собственном горьком опыте, когда стал свидетелем того, как бог перестал существовать прямо у него на глазах. Считая себя бессмертными, боги никогда не уделяли времени размышлениям о конце своей жизни. Именно смертные скорбят и оплакивают умерших, как это было, когда произошла первая смерть бога. Впоследствии он был очарован тем, как смертные обращаются со смертью, всеми ритуалами и обычаями, которые они создали, чтобы примириться с быстротечной природой жизни. Когда другие боги умирали, он считал себя ответственным за церемонию их смерти. Это случалось в основном во время войны, и никогда не было настоящих похорон. В лучшем случае, это был только он и его воспоминания о жизни бога, потому что он был единственным, у кого была совершенная память. Он расскажет их историю и попросит смертных посвятить её своей истории, высечь их на каменных скрижалях, нарисовать на стенах дворца и распространить эту весть среди путешественников из далёкой страны. Всё для того, чтобы никто не забыл о жертве божества и о деле, за которое они умерли. По мере того, как мир опускался на Ли Юэ, его интерес к смерти продолжался, поскольку он заметил, что во времена, когда нет конфликтов, печаль о смерти сильнее бьёт по людям. У них было больше времени горевать и больше вещей терять. Они скорбят не только о прошлом и настоящем, но и о будущем, которого никогда не было. В то время как смерть была обычным результатом войны, мир рассматривал потерю одной жизни как потерю мира возможностей. Поглощённый этим занятием, он подошёл к дверям похоронного бюро Ваншэна. Он уже был принят в качестве главы знаний для каждой старой традиции в Ли Юэ. Естественно, когда они искали кого-то, кто мог бы справиться с таким древним делом, как смерть бога, они обращались к нему за советом. Теперь, после Ритуала Прощания, дневная работа специального консультанта похоронного бюро Ваншэна состояла из необычайно малого количества бумажной работы и более декадентской работы ног. Чжун Ли приходил в гостиную только утром, чтобы поприветствовать Феррилади и спросить, есть ли какие-нибудь особые пожелания от кого-нибудь из их клиентов, живого или мёртвого. В обычные дни она отвечала отрицательно, и он уходил свободно исследовать город до конца дня. Он поделится своим опытом с учёными людьми Ли Юэ, которые в нём нуждаются: историками, археологами, антропологами, литературоведами и культурологами. Часто он встречал этих людей случайно, просто потому, что они следовали тем же путём исследования. Единственная разница заключалась в том, что, хотя они делали это для науки, Чжун Ли делал это, чтобы примирить свою память с реальностью настоящего. В Ли Юэ не было ни одного учёного, с которым бы он не разговаривал, и это начинало его беспокоить. Теперь, когда он решил жить смертной жизнью, Чжун Ли обнаружил, что довольно легко оказаться в ловушке удушающей рутины без каких-либо новых открытий. Не то чтобы ему не хватало уважения к тем, кто следует за ним. Рутина была основой торговли, жизненной силой народа Ли Юэ. Более того, бывший бог покинул своё Архонтическое кресло, чтобы погрузиться во все аспекты человеческой жизни. Тем не менее, эта их сторона была определённо забавной для него, что заинтриговало его в целом. Как будто с каждым днём он становился всё более человечным, оседая в незнакомой коже. Каждый небольшой дискомфорт был новым опытом. Однако в последние дни постоянно вращающиеся шестерёнки общества гавани Ли Юэ пылали дикими слухами, касающимися двух шокирующих инцидентов, произошедших на прошлой неделе. Первый инцидент был связан с подпольным аукционом за таинственный артефакт, где Юхэн Цисин и представитель Снежной столкнулись лицом к лицу в напряжённой войне торгов. Вторая — внезапная реконструкция павильона Юэхай, вызванная появлением массивной дыры в стене кабинета Воли Небес. Поэтому вместо того, чтобы скучать, в последнее время Чжун Ли часто оказывался в неловком положении —ещё один новый опыт для него, потому что все, с кем он разговаривал, казалось, делились новой версией слухов об одном или обоих инцидентах. Причина в том, что он был косвенно вовлечён в один (аукцион) и прямо вызвал второй (дыра в офисе Нин Гуан). До сих пор ему нравилось играть в робость с людьми, которые понятия не имели, что он Моракс. Спросите господина Чжун Ли об истории, лежащей в основе любой традиции в Ли Юэ, и он будет рад повторить рассказ очевидца от первого лица. Его собеседники, пребывавшие в блаженном неведении, ловили его на слове. Или опровергнуть его и изложить собственную диковинную теорию. В любом случае, мужчине всё равно был бы самым умным человеком, которого знали люди гавани. В конце концов, он был единственным шеститысячелетним человеком в Тейвате, отягощённым своей слишком совершенной памятью. Он должен был признать, что ему всё ещё нравилось смотреть на этих ничего не знающих людей с метафорической высоты. Особенно теперь, когда он больше не мог превратиться в дракона и улететь по прихоти. На этот раз, история, которой интересовались все мужчины, женщины, дети и существа в Ли Юэ, была связана с одним из самых больших смущений в его возмутительно долгой жизни. Чжун Ли понятия не имел, как себя вести, когда его заставили слушать. После того, как он слишком много раз, он решил, что может притвориться внимательным, считая тротуарные плиты или декламируя одну из своих любимых песен в своей голове. Ему оставалось только не забыть кивнуть и издать заинтересованный звук. Такой эпизод происходил прямо сейчас, в этот поздний вечер на стенде Су Эрньян, где мужчина развлекал двух своих ближайших друзей, Люмин и Паймон, угощая их самой вкусной едой. Двое соотечественников решили отговаривать его и пересказать все подробности происшествия, которые они слышали от всех, с кем разговаривали. Паймон съела всё и была полна новой энергии, когда заговорила своим пронзительным голосом. — Паймон слышала, что леди Нин Гуан сражалась с Предвестником Фатуи в своём кабинете! Люмин, которая была гораздо более расслабленной в отличие от чрезмерного возбуждения Паймон, спокойно жевала кусочки жареного мяса между словами. — Ну, я слышала, что она так ненавидела цветовую гамму своей новой офисной стены, что проделала в ней дыру. — Нет, нет, Паймон уверена, что она сражалась с Фатуи! А некоторые говорили, что агент Фатуи может быть её любовником! У них была, — она громко и взволнованно ахнула, — любовная ссора! Мужчина удивлённо захрипел и быстро прикрылся кашлем и глотком чая. Думая, что Чжун Ли подавился кусочком отбивной, путешественница похлопала его по спине. — Не говори глупостей, Паймон. Нин Гуан ненавидит Фатуи до смерти. — Да, потому что они помешали ей воссоединиться со своей единственной настоящей любовью! — фея начала издавать звуки поцелуев, когда она поднималась всё выше и выше. — Ах, эта история просто полна романтики! Люмин усмехнулась. — Эта история просто нелепа. Разве Чжун Ли не сказал, что её интересует только мора и ничего больше? Услышав своё имя, Чжун Ли рассеянно проговорил: «Действительно», сделав ещё несколько глотков чая. Удовлетворённый вздох. — Ну, Паймон думает, что Нин Гуан грустила, потому что Моракс умер, и она наконец поняла, что мора вовсе не бесконечна. В будущем она может иссякнуть. Итак, однажды ночью, — летающая девушка сделала паузу, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем произнести скоропалительную речь. — Она познакомилась с агентом Фатуи, у которого кризис идентичности, потому что он не любит причинять боль людям, и они поладили! Но на прошлой неделе агент Фатуи сказал ей, что он должен вернуться в Снежную, чтобы служить Царице. Нин Гуан это совсем не понравилось, и она попыталась помешать своему любовнику сесть на последний пароход до Снежной! Но пришёл другой агент Фатуи и… Люмин бросила на бывшего Гео Архонта извиняющийся взгляд, пока Паймон болтала о её странно подробном, но непоследовательном рассказе. — В последнее время Паймон читает слишком много любовных романов Фонтейна. Если бы ты спросил меня, Нин Гуан, ненавидящая цвет стен своего офиса, более вероятна, чем то, что она встречается с агентом Фатуи, не так ли? — Эй! — Паймон снова замахала крошечными кулачками. — Не игнорируй Паймон! Чжун Ли лишь скромно улыбнулся и покачал головой в знак заботы. Вечно наблюдательная Люмин заметила его напряжённое выражение и спросила, всё ли с ним в порядке. Может ли бывший Гео Архонт заболеть? Она наклонила голову влево и вправо, чтобы рассмотреть его лицо. — Кажется, у тебя нет лихорадки или чего-то в этом роде, но ты сегодня странно себя ведёшь, Чжун Ли. Правая бровь мужчины слегка дёрнулась. — Я в порядке. Спасибо, что спросила. — Если ты так говоришь… — путешественница почувствовала, что он не хочет говорить о том, что его беспокоит, поэтому она огляделась вокруг, чтобы найти что-то ещё, о чём они могли бы поговорить. Что-то на близком расстоянии привлекло её внимание. Группа детей толпилась вокруг высокой фигуры в белом с золотом. Несчастного пастуха детей тащили на обеих руках кричащие девочки и мальчики. — Эй, это леди Нин Гуан! — Это она! Она действительно любит детей, да? — Паймон подплыла повыше, чтобы украдкой взглянуть. — Она смеётся вместе с ними! О-о, как мило. Воля Небес и её буйные эскорты прошли перед столом Су Эрниан. Люмин слышала, как она обещала купить детям сладостей, если они благополучно доставят её на Южную пристань. Стайка чрезмерно возбуждённых детей просто кричала громче и тащила её быстрее по Гавани. — Она для них как мама, — хихикнула путешественница. — Верно, Чжун Ли? Чжун Ли? Мужчина был занят, наблюдая за Волей Небес с расширенными глазами, как она повернула за угол и исчезла. К удивлению Люмин, она заметила лёгкий румянец на смуглых щеках Чжун Ли. — Чжун Ли, почему ты так смотришь на леди Нин Гуан? Вздрогнув от неожиданности, он повернул к ней голову. — Что? — Как будто она исчезнет без следа, если ты хоть на секунду оторвёшь от неё взгляд, — Люмин сложила руки на груди и, прищурившись, подозрительно уставилась на мужчину. Паймон зависла рядом с ними и присоединилась к разговору, уставившись на Чжун Ли тем же взглядом. — Ты сегодня не в себе, Чжун Ли. Покачивая головой между тем местом, где исчезла женщина, и всё ещё красным лицом Моракса, Люмин спросила: — Что-то произошло между тобой и леди Нин Гуан? Паймон проплыла вперёд прямо перед лицом Чжун Ли. — Хм, возможно… — он отвернулся от её испытующего взгляда. — …ты влюблён в неё? Мужчина ничего не ответил. Он только вздохнул, откинулся назад и сложил руки на груди, словно философ, борющийся с самыми трудными жизненными загадками. Его молчание заставило Паймон и Люмин разинуть рты, как пару обезумевших рыбок кои.∆ ∆ ∆
Нин Гуан сумела согнать всех детей, которые устроили ей засаду, и убедилась, что у каждого из них под рукой есть палочка сахарных фруктов. После того, как она сказала им, что не может играть с ними сегодня, они заставили её пообещать прийти снова в следующие выходные. Женщина неохотно согласилась и сделала мысленную пометку послать вместо этого Гань Юй с полным мешком конфет, на мгновение опечалившись за то, что солгала им. Наконец они отпустили её, весело помахав липкими пальцами на прощание. Стук её каблуков по каменному полу Южной пристани немедленно привлёк всеобщее внимание. Миллелиты рефлекторно отдали честь, и несколько рабочих вежливо приветствовали её легким кивком. Она ответила и, как обычно, назвала каждого по имени, чем заслужила их улыбки и приглашение на чай, чтобы иногда поговорить о делах. Когда она спросила о местонахождении капитана Бей Доу, они указали на ближайший причал, где возвышалась её высокая фигура, затмевая невысокую женщину с длинными фиолетовыми волосами. Похоже, Нин Гуан добралась туда вовремя.∆ ∆ ∆
— Я ей ничего не говорила, — Бэй Доу подняла руки, сдаваясь. — Клянусь. Теперь я хочу, чтобы ты выполнила своё обещание, данное мне в тот день. Тебе нужно, чтобы я напомнила, что это было? — суровый капитан сложила руки на груди и расправила плечи, чтобы запугать Кэ Цин. — Если нет, то почему все знали, что ты со мной на аукционе?! — лицо девушки вспыхнуло от гнева, щёки пылали, как пара варёных креветок. Это было восхитительно, и Бэй Доу внезапно вспомнила о вчерашнем обеде. — Было много свидетелей! Как бы ты ни угрожала им держать рот на замке, в конце концов кто-нибудь всё равно разболтает. Кэ Цин взмахнула пальцем и сильно ткнула капитана в бок, пока та не поморщилась. — Это сделал один из твоей команды! — Теперь это уже не имеет значения! — Что? — Потому что Нин Гуан здесь. Эй, Нин! — женщина позвала её, и по крайней мере пять человек рядом с Бэй Доу вздрогнули, услышав гулкий голос капитана. — Пожалуйста, передай Кэ Цин, что никто из моих людей не говорил с тобой об аукционе. Подойдя к ошеломлённой её появлением Нефритовому Равновесию, Нин Гуан положила руку на бедро и удовлетворённо вздохнула. — Малышка Фэй и её друзья играли возле здания аукциона. Цена за информацию была две палочки тангулу для каждого из них и один дополнительный выходной в этом месяце для их родителей. Бэй доу высоко подняла руки, как бы благодаря небеса, в то время как Кэ Цин закрыла лицо ладонями в знак поражения. — Хa! — на этот раз капитан в отместку ткнула девушку прямо в нос. — Вы слышите это, госпожа Кэ Цин?! Как ты смеешь обвинять моих людей в предательстве! — Нефритовое Равновесие раздражённо отшвырнула палец и повернулась спиной к самодовольному капитану. — Нин Гуан, а теперь, пожалуйста, напомни этой маленькой леди, что нарушение контракта означает, что она будет страдать от Гнева Скалы. — Кого ты называешь маленькой леди? — раньше никто не осмеливался называть её «маленькой», и она была в ярости. Её глаза были полны негодования, устремлённые на слишком довольное лицо Бэй Доу. — Я никогда не говорила, что не буду этого делать! Капитан корабля радостно захлопала в ладоши. — Ладно, хорошо! Встретимся завтра утром прямо здесь, через два часа после восхода солнца, прежде чем поднимем якорь. — Прекрасно, — тон невысокой девушки был холоден, как Драконий Хребет, когда она вызывающе подняла нос. — В отличие от тебя, у меня есть другие дела. Увидимся завтра снова. Глядя на поспешно удаляющуюся фигуру Кэ Цин, Нин Гуан не могла не спросить брюнетку: — Что она тебе обещала? — Что завтра, в свой выходной, она будет гулять со мной целый день, — капитан ухмыльнулась и смешно подняла брови, как озорная девчонка. Женщина ухмыльнулся в ответ. — И ты пригрозила ей Гневом Скалы, если она откажется? — Я сказала ей, что распространю ещё одну сплетню о том, что она купила 10 новых статуэток Моракса у бабушки Шань. Я слышала, — заговорщицки прошептала она, — что они светятся в темноте. Воля Небес громко рассмеялась. — О Архонты. Ей действительно нужен перерыв. Просто верни её в целости и сохранности, чтобы она могла прийти в офис на следующий день, хорошо? — Э-э, никаких обещаний, — за это Бэй Доу получила злой взгляд от подруги. — Ладно, успокойся. И вообще, зачем ты здесь? — О, я хотела увидеть лицо Кэ Цин, когда она узнает, что я знала, что ты помогла ей. — Хм, ты слишком самодовольна, леди Нин Гуан, — женщина задумчиво потёрла подбородок. — Может, мне стоит сбить тебя с толку, расспросив о каких-то удивительных слухах, которые я слышала в последнее время? Каким-то образом Воля Небес знала, что она поднимет этот вопрос. Бэй Доу всегда знала, на какую кнопку нажать, чтобы испытать её терпение, потому что они знали друг друга с тех пор, как были детьми. Она задержала свой ответ, оглядывая Южную пристань. Они были почти одни здесь. Солнце клонилось к закату, и люди спешили домой. Светловолосая наблюдала, как несколько усталых работников волочат ноги, и достала трубку из неброского кармана своего ципао. — Хм, а какой? — Тот, в котором говорится, что на прошлой неделе у тебя произошла любовная ссора и ты полностью разрушила свой офис. Услышав слово «любовная», Нин Гуан нахмурилась. Когда она поняла, что её спичечный коробок пуст, она издала разочарованный звук. Бэй Доу потрясла перед глазами коробком спичек, чтобы подразнить её. — Некоторые люди говорили, что этот человек был агентом Фатуи. Она бросила на подругу предостерегающий взгляд, когда капитан наклонилась, чтобы зажечь спичку и раскурить трубку. — Я знаю, безумие, верно? Что там на самом деле произошло? Она глубоко вдохнула и выпустила кольцо дыма. — Об этом нечего говорить. — Ты не боишься, что люди заговорят? — Они всегда говорили обо мне. Большинство из того, что они говорили — чепуха. Темнота опустилась в гавань так же быстро, как поднимающийся дым из трубы Воли Небес. Они смотрели, как небо в дружеском молчании испускает свой последний оранжевый свет на горизонте. У таких старых друзей, как они, никогда не было слишком много слов, чтобы сказать друг другу. В настоящее время их отношения состояли в основном из работы, и Бэй Доу обнаружила, что их дружба пострадала из-за этого. Дело не в том, что Нин Гуан уже забыла годы совместной работы, когда они были бедными детьми на скамье подсудимых. У неё просто не было времени. Ирония судьбы, учитывая, что однажды она сказала ей, что хочет быть богатой, чтобы расслабиться и иметь время для себя. Проходят минуты, пока она размышляет об их общем прошлом в лучах заходящего солнца. Прежде чем они осознали это, зажглись фонари, и ночь в Ли Юэ была полной. — Завтра большое свидание, и мне лучше вернуться на свой корабль, — Бэй Доу направилась к своему кораблю. — Сделай себе одолжение и тоже найди себе пару, ладно? Кэ Цин не единственная, кому нужно расслабиться. Глядя вслед уходящей подруге, Нин Гуан рассеянно жевала трубку — её ужасная привычка. Ночное море было спокойно. Пара фонарей с Жемчужной галеры мигнули вдалеке, поймав её взгляд. Они напоминали ей пару диких янтарных глаз, сверкающих предупреждающим знаком.∆ ∆ ∆
— … и Вы не поверите, что случилось потом, господин Чжун Ли! В комнату ворвалась капитан Бэй Доу, — Иваныч дико замахал руками, открывая несуществующую дверь. — И крикнула: «Пятьсот миллионов мора за камень!» Только представте! — Невероятно, — человек, слушавший его, даже не пытался больше казаться заинтересованным, но продавец из Снежной, казалось, ничего не замечал. Прошло уже довольно много времени с заката, и ночные разносчики у входа в гавань открыли свои лавки. Большинство из них продают уличную еду, десерт или горячие напитки. Сам Иванович должен был закрыть лавку двадцать минут назад, но, заметив Чжун Ли, слонявшегося возле аптеки Бай Чжу, не удержался и пересказал якобы праздному человеку печально известную историю с аукционом. — Снежнянская делегация была в шоке! Они предвидели, что Цисин попытается заполучить артефакт, но они не ожидали, что Бэй Доу… Чжун Ли потакал этому человеку, напевая раз или два каждый раз, когда он заканчивал своё предложение драматическим подтекстом. Не забывая о причине, по которой он был здесь в первую очередь, он иногда украдкой бросал взгляд на дверь Пансиона, чтобы увидеть, прибыла ли Воля Небес. Ожидая, когда она появится или Иванович закончит свой рассказ, он нащупал в кармане пальто маленькую бутылочку одуванчикового вина. Его дал ему Венти, который заставил его поклясться не пить его без присутствия барда. — Как-никак! — услышал он в голове пьяный голос своего друга. — Ты можешь найти кого-нибудь столь же удивительного, как я, ты можешь выпить его вместе с ним. Угощаю! Он не сказал бы, что Нин Гуан была такой же удивительной, как Анемо Архонт, но она была достаточно близка в его книге. Мысль о том, что скажет Венти по поводу всей этой ситуации, в которую он себя поставил, только пугала его. Итак, он снова переориентировал свою мысль на болтовню Ивановича. Теперь бизнесмен говорил об отчаявшемся снежнянском дипломате, которому не удалось заполучить артефакт. Мужчина уже собирался дать обеспокоенный ответ, когда услышал характерные щелчки женских каблуков, спускающихся по лестнице. Вместо этого он чуть не ударил себя хлыстом, учитывая, как быстро он повернул голову, чтобы посмотреть на Нин Гуан. На ней было её фирменное белое ципао. Когда она делала каждый шаг вниз, его взгляд был прикован к её ногам, которые, казалось, продолжались вечно. При виде её тату золотых на правой ноге и огненно-красных на левом бедре, у него пересохло в горле. Она наконец-то была здесь, а он всё ещё не знал, что делать, кроме как пялиться на неё, как на простушку. Иванович нарушил молчание, робко спросив ошеломленного: — Господин Чжун Ли? Вы совсем не слушаете, не так ли?∆ ∆ ∆
Женщина неторопливо направилась к Гостевому дому. С трубкой в руке, она смотрела вперёд в рассеянном оцепенении, всё ещё думая о своём разговоре с Бэй Доу. Она поздоровалась с официанткой Сюхуа, которая стояла снаружи. Когда она спросила о здоровье её сестры, Нин Гуан заметила его краем глаза. На секунду она потеряла счёт своим мыслям и полностью пропустила ответ Сюхуа. Она лишь улыбнулась официантке и пожелала ей спокойной ночи. Сделав один шаг к двери Пансиона, она за долю секунды приняла решение, изменившее ход всей ночи. Она обернулась и встретилась с ним взглядом. Взмахнув изящными пальцами, она сделала ему приглашающий жест и исчезла внутри, выпустив клуб дыма. У Бэй Доу был бы полевой день, если бы она узнала, что натворила её подруга.∆ ∆ ∆
— Пожалуйста, входите, господин Чжун Ли. Нин Гуан приподняла бровь, когда мужчина остановился у её двери, когда она открыла её для него. Он не сводил с неё глаз и не шевелил ни единым мускулом. Она не могла точно прочесть его мысли, но прекрасно понимала, что он ничего не добьётся, если будет настаивать на том, чтобы вести себя по-джентльменски, и откажется остаться с ней наедине. — Полагаю, тебе есть что сказать, раз уж ты ждёшь меня снаружи? Мужчина заложил руки за спину. — Да. — Тогда входи. Уверяю тебя, у меня нет никаких ожиданий относительно того, что ты собираешься сказать или сделать. Через мгновение он шагнул внутрь и позволил ей закрыть за собой дверь. — А если я это сделаю, госпожа Нин Гуан? — он говорил так тихо, что она почти не слышала его. — Что сделаешь? Когда он обернулся, Нин Гуан поняла, что он не такой высокий, как она думала. Его рот был прямо перед её глазами, и пока он двигал губами, она изо всех сил старалась не думать о том, какими мягкими они были той ночью на горе Тяньхэн. От неё пахло табаком и чуть-чуть глазурными лилиями — её обычный запах. Он наклонился и положил правую руку на дверь позади неё, захватывая её своим телом. Его глаза искали её, пытаясь передать дни агонии и разочарования в одном взгляде. Если бы она могла понять, ему, вероятно, не пришлось бы говорить ей словами, которые могли бы открыть шлюзы эмоций, с которыми он пока не хотел сталкиваться. Не обрадовавшись его попыткам доминировать над ней, Нин Гуан сильно толкнула его и заставила отступить ещё дальше в комнату. — Расскажи мне всё после того, как я умоюсь и переоденусь, — она прошла внутрь мимо него и на ходу сбросила каблуки. Её комната была почти пустой, с коричневыми обоями и деревянной мебелью, призванной создать тёплое ощущение домашнего уюта. Рядом с окном стояло кресло, а перед ним маленький кофейный столик. Единственная лампа, работающая на электрической энергии, стояла рядом с кроватью королевских размеров. Пока Чжун Ли осматривал скромную обстановку, леди открыла шкаф, чтобы убрать всё, что было у неё в кармане. — Снимай пальто и чувствуй себя как дома, я сейчас вернусь. — Гхм, куда мне положить пальто? Она выглянула из-за дверцы шкафа и увидела, что он совершенно потерялся. Он выглядел слишком большим для комнаты, как будто мог споткнуться о что-то, когда делал шаг, что было забавно, потому что комната была по большей части пустой. — Положи его на спинку кресла. Мужчина осторожно расстегнул пальто, а Нин Гуан продолжала наблюдать за ним со скрытым восторгом. Он нервничал. Демонстрация бравады раньше была просто игрой. Всегда было веселее, когда они нервничали по правде. Она решила подразнить его и проверить его предел. Когда он наконец покончил со своими пуговицами, она подошла к нему, придерживая руками волосы. — Могу я попросить тебя о помощи? — она повернулась прямо перед ним, чтобы показать ряд жемчужных пуговиц на спине своего ципао. Гладкая кожа на её затылке была для него маяком. Пальцы чесались, но он сдержался и сосредоточился на том, чтобы снять перчатки, потому что пуговицы были преступно малы. — Эта комната совсем не похожа на Вас, госпожа Нин Гуан. — О, как же так? Потому что это слишком просто и скучно? Он чувствовал манящий жар её тела через заднюю часть ципао. Расстёгивая каждую пуговицу и обнажая кусочки кожи, мужчина представлял, как пьёт её, словно самый высокий бокал вина холодной зимней ночью. — Вот именно. — Он хорошо служит для временного жилья. Кто-то заставил меня бросить всё моё имущество в море, чтобы убить чудовище, и мне пришлось с этим смириться. — Дело сделано, — он с большим усилием оторвал руки от её спины. — Благодарю. Старейший бог в Тейвате не был достаточно силён, чтобы отвести взгляд от покачивания бёдер Воли Небес, когда она шла в ванну. Чжун Ли сделал отчаянно необходимый вдох, когда дверь закрылась, и погладил руками бёдра своих неудобно тесных штанов. В какой-то момент ему наконец удалось снять пальто и жилет. Он аккуратно сложил их на спинке кресла. Подойдя к окну, он увидел, как люди входят и выходят через ворота террасы Юцзин. Дальше к северо-западу от гавани возвышалась гора Тяньхэн, гордо взирая на поднимающиеся ступени аптеки Бубу, где в этот ранний вечер ещё толпились люди. Он представил себе, как глазурные лилии террасы расцветают под шум водопада и шёпот разговоров, приносимых ветром. На бамбуковом мосту, ведущем на вершину горы, ночной воздух пахнет просто божественно. Возможно, он отправится туда позже, чтобы расслабиться и успокоить свой воинственный ум. И вообще, что он здесь делает? Он не должен быть здесь, в этой маленькой комнате, запертый вместе с ней. Кто знает, что он с ней сделает? Дверь в ванную комнату открылась, и на пороге появилась Нин Гуан — настолько красивая, насколько это вообще возможно, с распущенными волосами и без своего ципао, но такая восхитительная в белом шёлковом одеянии из тонкой ткани, ниспадающем до пола, с пышными рукавами, закатанными до локтя. К его удивлению, она сняла перчатки, но на правой руке у неё всё ещё были золотые щитки для ногтей, три на большом, безымянном и мизинце. Они блеснули в свете лампы, когда она подняла руку, чтобы откинуть назад волосы. — Итак, что ты хочешь сказать? — в её голосе было что-то тяжёлое, усталость, да, но также и предвкушение. Чжун Ли заставил себя сойти с подоконника и дотянуться до пальто. — У меня есть бутылка одуванчикого вина, жаль, что у нас нет бокалов… — Вино вкуснее всего прямо из бутылки, разве ты не знаешь? — она подошла к нему и подняла руку, чтобы принять бутылку. И снова её глаза притянули его и поймали их там с притягивающей силой зыбучих песков. Он вложил бутылку ей в руку и слегка коснулся её пальцев своими. — Я могу только представить, — его прикосновение намеренно задержалось, и он медленно вытащил руку, чтобы вытащить её. Нин Гуан поджала губы, она прикусила внутреннюю часть нижней губы, чтобы не рассмеяться. Она была уверена, что он не отдаёт себе отчёта в том, как действует на людей. Это было единственным объяснением его поведения. Кто-то другой мог бы принять это за обольщение, но она знала, что он был неуверен и искал ясности, только проверяя воду между ними. — Я вижу, что это лучший винзавод, — этикетка на бутылке была ей знакома. — Кажется, у меня была бутылка или две в Нефритовой палате, — она не могла удержаться, чтобы не огорчить его ещё больше. При упоминании о дворце Чжун Ли откашлялся и отступил на шаг, чтобы отойти от женщины. — Мне жаль, что ты потеряла свой дом, но ты должна знать, что я не жалею о том, что ты так храбро сражалась за Ли Юэ, — его шёпот был низким рокочущим голосом, который она чувствовала в своём животе. — Ты была великолепна. Его искреннее заявление заставило её покраснеть, что было болезненно заметно на её светлой коже, которую едва мог скрыть прозрачный халат. Его слова напомнили ей, что у него вошло в привычку присматривать за ней, чтобы сохранить её благополучие в течение долгого времени. Забудь о хождении по яичной скорлупе, они зашли слишком далеко, чтобы вот так танцевать друг вокруг друга. — Знаешь что, я была не права, – Нин Гуан вытащила пробку из горлышка бутылки и сделала быстрый глоток, едва проглотив жидкость, когда потянула его вниз на свой уровень за его галстук. — Это лучший способ попробовать вино, — поцелуй, который она подарила ему, был очень болезненным, и у него не было выбора, кроме как принять его. Мужчина знал, что никогда больше не будет пробовать вино из одуванчиков так, как раньше. Воспоминание о её поцелуе испортит сладость напитка, и отныне это будет только её вкус; прикосновение её языка к его, щекотание её волос на его щеке, намёк на табак, задержавшийся в её дыхании. Часть Чжун Ли наслаждалась тем, что она могла занять своё место в его существе одним лишь прикосновением губ. Было ли это то, в чём он всегда нуждался, кто-то, кто мог бы так владеть им и остановить рёв древней крови в его ушах? Поцелуй закончился, и они остались на месте, соприкасаясь лбами и прерывисто дыша. Его пальцы запутались в водопаде её волос, легко касаясь их, как будто они могли сломаться под его прикосновением, как нити паучьего шёлка. Свободной рукой она обхватила его щёку, нежно поглаживая подбородок. Когда брюнет заговорил, слова были произнесены мягко и тихо из страха разрушить чары, под которыми они находились. — Почему… почему ты это сделала? — Почему я поцеловала тебя? — Да. — Потому что я так захотела. Потому что я могу. Потому что ты — это ты. — Кто я для тебя? Искренность его вопроса заставила её замолчать. Нин Гуан откинулась назад и внимательно посмотрела ему в лицо. Он всё ещё искал эту ясность, надеясь, что у неё будет ответ на каждый его вопрос. Что ж, ей не хотелось бы разочаровывать его, но она не могла найти ответ сама. — Кем ты хочешь быть? Его блестящие янтарные глаза расширились. Наверное, он впервые слышал, чтобы к нему обращались с таким вопросом. Для него его цель всегда была ясна — он должен был защищать и направлять целый народ. У него была семья, неважно, насколько далёкая и отталкивающая, Адепты всегда связаны своим долгом, чтобы заботиться. Прямо сейчас, перед этой женщиной, которая была сильной и уязвимой одновременно, он был потерян. Чего же он хотел? Он был уверен лишь в нескольких вещах. — Я… — его пальцы погладили её губы и проследили их изгиб. — Я знаю, что хочу быть тем, кто стоит сейчас перед тобой. У меня много имён. У меня было их очень много. Но теперь моё правление закончилось. Меня освободили от контракта. До самой смерти меня будут звать только Чжун Ли. Светловолосая взяла его за руку и поднесла его запястье к своим губам. — Хорошо, — женщина спрятала улыбку на своей коже. — Было бы странно, если бы ты попросил меня называть тебя Мораксом в постели. — В… постели? — знакомые слова с трудом слетали с его языка. В мгновение ока Воля Небес поставила бутылку вина на стол и велела ему сесть на край кровати. — Сними обувь. Он сделал, как она просила, и когда Чжун Ли сел обратно, она закинула ногу на него и оседлала его бёдра. — Давай проясним одну вещь: в этих отношениях мы равны друг другу. Не зная, куда девать руки и куда смотреть, Чжун Ли решил схватить её за бёдра и сфокусировал взгляд на ключицах. Излишне говорить, что он ничего не знал обо всей этой ситуации. — А ты… хочешь заключить контракт? Когда Нин Гуан не ответила на его вопрос, он поднял глаза на её лицо и увидел её грустную улыбку. — Нам не нужно устанавливать такие жёсткие границы друг для друга. У тебя никогда раньше не было таких отношений? Непрошеные воспоминания о женщине, очень похожей на неё, но и другой, пришли на ум. — О-однажды, — пробормотал он. — Но я был очень молод и больше похож на чудовище, чем на человека, — мужчина отвёл от неё глаза, чтобы скрыть свой стыд. — Боюсь, я был недостаточно добр, чтобы лелеять её так, как она того заслуживала. Я не знал, что наше время вместе будет таким коротким. Нин Гуан увидела непостижимую печаль на его лице и почувствовала укол в груди. Её руки схватили его лицо и заставили посмотреть ей в глаза. — Я — не она, а ты — не твоё прошлое «я». Я не знаю точно, сколько времени мы проведём вместе, но то, что у нас есть сейчас, — это самое главное, ведь так? Когда он кивнул и сморгнул непролитые слёзы, её сердце слегка дрогнуло. На этот раз Чжун Ли был инициатором поцелуя. Неуверенность пронизывала прикосновение его губ, но он постепенно обретал уверенность, изучая новый язык, которому она научила его своим языком. Её руки блуждали по каждому видимому кусочку его кожи, в то время как его хватка на её бёдрах усилилась. Она могла сказать, что он всё ещё не был уверен, сможет ли дотронуться до неё. — Чжун Ли, — выдохнула она, когда он начал покидать её рот, чтобы коснуться нежной кожи на шее. — Когда… когда ты делал это в последний раз? Его губы остановились на её подбородке, и его дыхание щекотало её там, когда он ответил: — Почти 100 лет назад, но я был женщиной, так что… — он отстранился, нахмурившись. — Логистика была другой. В основном это было… неприятно. Услышав его неожиданный ответ, Нин Гуан расхохоталась и уткнулась лицом ему в плечо. — О Архонты… неприятно? Обрадованный её безудержным смехом, Чжун Ли крепко обнял её дрожащее тело. Он с усмешкой уткнулся носом в её волосы. — Почему ты смеёшься? Это было не смешно. Этот человек собирался на войну и не хотел умирать девственником, поэтому я позволил ему… — Нет, пожалуйста, не рассказывай мне подробностей, — когда она откинулась на спинку стула, всё ещё смеющаяся Нин Гуан начала снимать галстук мужчины и расстёгивать его рубашку. — Хотя сама мысль о тебе как о женщине… — она провела рукой по его груди, представляя себе более мягкий изгиб и более податливую плоть, податливую под её прикосновениями. Воля Небес запрокинула голову и похотливо потёрлась о его бёдра. — Я, конечно, не против. Чжун Ли подавил стон. В воздухе был другой запах, который он только что уловил, и он сразу понял, что это был запах её возбуждения. Только представив себе мокрую вагину его любимой женщины, он чуть не потерял голову. — Я не думаю, что смогу полностью превратиться в женщину… или что-нибудь ещё, слишком отличающееся от моей нынешней формы. Когда я отпустил своё место Гео Архонта, я также отдал большую часть своей силы. — Понятно, — её рука нанесла на карту аппетитные бороздки его живота и добралась до выпуклости в штанах. Женщина начала гладить его сквозь ткань. Он уже был полон в её руке, и она чувствовала, как он пульсирует в её руке, несомненно, становясь больше. — Тогда почему ты выбрал именно эту форму? — Это самое близкое, что я могу найти к своему первому телу. Ах… — его бёдра приподнялись, приветствуя её прикосновение. — …без клыков и рогов… — его губы продолжали исследовать её кожу, на этот раз он коснулся губами её плеча, которое было открыто, когда её халат частично распахнулся. Голос Чжун Ли становился всё более низким и хриплым, отражая его возбуждение. — …и чешуи. Нин Гуан вздрогнула, когда он продолжил свои поцелуи вниз к её ключице. Он поднял глаза, чтобы задать безмолвный вопрос, и когда она кивнула, отодвинул край её халата ещё дальше, обнажив единственную грудь с твердеющим пиком. Его язык был грубым и влажным, когда он задел её сосок, дразня. Светловолосая задохнулась от этого ощущения и заставила его положить его в рот обеими руками за голову. Когда брюнет наконец сделал это, Нин Гуан простонала его имя — оно звучало прямо в его ушах. Теперь он хотел, чтобы она говорила ему только так. Когда женщина выгнула спину, чтобы предложить ему другую грудь, он протянул руку, чтобы схватить её. На мгновение они оба потерялись в мириадах упадочных ощущений. Чжун Ли бессознательно закрыл глаза, продолжая насиловать её грудь, теперь двигая губами, чтобы дать другой то же самое обращение. С огромным усилием она оттолкнула его за плечи и заставила отпустить. Его нежелание было очевидным, поскольку он продолжал жадно смотреть на влажные набухшие пики её грудей, которые блестели в свете лампы. Её халат теперь полностью распахнулся, открывая тело женщины до пупка. За сдержанностью в его глазах она могла видеть его дикую сторону. — Чжун Ли, — мягко позвала она, чтобы он вернулся к ней, коснувшись его щеки. — Я хочу увидеть твою чудовищную сторону, — в его нахмуренных бровях был намёк на беспокойство, но она была непреклонна в том, что он придёт в себя. — Я хочу узнать тебя. За тысячи лет ты научился сдерживать свои инстинкты и прятаться за маской вежливости, — она провела рукой по его острой скуле и погладила подбородок. — Я хочу увидеть твою истинную сущность, ту, которую ты никому не показывал с тех пор, как она умерла. Я верю, что только так ты можешь видеть во мне равного. Потому что, конечно, это не так. Не важно, сколько сил ты потерял, ты всё равно намного сильнее меня. И я… — завеса её волос упала и скрыла лицо. — Я не хочу, чтобы ты видел во мне беспомощную девушку, какой я была, как бы далеко я ни продвинулась с тех пор. — Но ты никогда не была беспомощной, — брюнет поцеловал её ладонь. — Если ты этого хочешь, я это сделаю. Для тебя я буду рабом твоих желаний, — он обхватил её обеими руками и прижал их к своей груди, призывая её почувствовать биение его сердца. — Скажи мне, что делать, миледи. Нин Гуан впилась ногтями ему в грудь. Её золотые накладные ногти впились ему в кожу так сильно, что он застонал. Она уже решила, что ей делать. Воля Небес взяла его галстук, который оставила на боку, и обернула его вокруг головы, как повязку. Когда она завязывала узел на его затылке, Чжун Ли нетерпеливо уткнулся носом ей в грудь. Его губы дразнили её кожу, пока он говорил. — Ты же знаешь, что этот клочок ткани бесполезен, верно? — Тогда закрой глаза. Никакого жульничества, — он усмехнулся, услышав раздражение в ее голосе. — Держи руки на кровати и не двигайся, пока я тебе не скажу, — его запястья упали по бокам, и руки тут же сжали простыни в предвкушении. Нин Гуан должна была признать, что мужчина между её бёдер обладал неземной красотой, подобающей богу. Хмурый взгляд, который он только что нахмурил, исчез, и выражение его лица за повязкой на глазах стало самым расслабленным за весь сегодняшний вечер. Его волосы прилипли к влажному лбу, а расстёгнутая рубашка показывала, что на груди выступили капельки пота. Его губы были приоткрыты в призрачной улыбке, которая превратилась в резервуар, удерживающий его сдержанную страсть. Уголки губ сжались, и его язык слегка дернулся, словно ища её. Она ещё глубже задрала его рубашку, заложив руки за спину и обнажив напряжённые плечи. Его бицепсы напряглись, и на их поверхности проступили твёрдые вены. Воле Небес пришлось проглотить нарастающий стон, стыдясь, что её так возбуждает лёгкое движение мускулов. К счастью, в этот момент Чжун Ли не мог видеть выражения её лица. Хотя это было не сто лет назад, для неё это тоже было довольно давно. Пришло время перевернуть стол. Она наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо тихим голосом, полностью намереваясь увидеть мурашки, поднимающиеся по его коже. — Сними рубашку, затем отойди назад и ляг, господин Чжун Ли. Она с довольной улыбкой наблюдала, как он дрожит. В мгновение ока его голова уже лежала на подушке у изголовья кровати. Он послушно держал руки по бокам, бросив рубашку на пол. Его дыхание участилось, когда Нин Гуан вернулась, чтобы оседлать его, на этот раз прямо поверх его всё ещё одетой твёрдости. Она смотрела на него, как на греховный пир, приготовленный для её удовольствия. В свете прикроватной лампы его кожа казалась отполированным золотом. Не было никаких шрамов или каких-либо других следов несовершенства, как будто он был просто плодом её воображения. Пальцем она провела линию от основания его шеи к одному из смуглых сосков, вызвав у него тихий вздох. Влажная кожа, прилипшая к её прикосновениям, делала его более реальным. Его запах напоминал ей соль моря и солнце после дождя, очень похожий на человека, а не на бога, который когда-то парил в небе. Она гадала, почувствует ли она вкус берега на желобках его живота. — Я хочу пометить тебя здесь, — она надавила пальцем на твёрдые мышцы. — Ты позволишь мне? Чжун Ли наклонил голову в сторону её голоса, проглотив комок в пересохшем горле, прежде чем ответить ей хриплым голосом: — Да. В глубине души ей было необходимо примириться с мыслью, что мужчина под ней, который обнажил самую суть своего существа, был Мораксом, Богом, которому она когда-то поклонялась. Когда она потеряла его, в ней были печаль и смятение, но также и гнев. Её необузданная плотская сторона жаждала его крови как доказательства того, что его бесконечность была ложью. И всё же прямо сейчас гнев внутри Нин Гуан переплетался с низменным сексуальным желанием. Она хотела, чтобы ему было больно, чтобы она могла выпить его боль и поглотить часть его. Приветствовать его внутри себя, ритуал поклонения в разврате. И вот она окрасила его в красный цвет, каждый укус её золотого когтя заставлял его стонать в агонии. С каждой струей крови она поливала бальзамом свой голодный язык, заставляя его выпрямить спину, чтобы погнаться за облегчением. Соль смешалась с железом у неё во рту, когда Нин Гуан почувствовала, что её влагалище становится всё более влажным с каждым издаваемым им звуком. Изгиб его позвоночника и едва заметные толчки бёдер заставили её сильно сжаться, чтобы не упасть. И каждый раз, когда она это делала, её обнажённая щель вновь проступала на ткани тонкого халата. Очертания его ноющего члена горячим клеймом отделялись от её сердцевины лишь двумя слоями одежды. — Нин Гуан, — выдохнул он после долгих минут, когда она оседлала его одетую эрекцию, зализывая его неглубокие раны. — Пожалуйста, позволь мне… — фраза повисла незаконченной и закончилась стоном. Она подползла поближе, чтобы зависнуть над его блестящими губами, её волосы упали занавесом на щёки мужчины. — С тебя хватит? Тяжело дыша, брюнет напряг шею, чтобы соединить свои губы с её, и произнёс в их открытый рот поцелуй: — Я чувствую запах твоей вагины. Дай мне попробовать тебя. Пожалуйста... Она поцеловала его в последний раз и села, чтобы снять халат. Теперь она была полностью обнажена, и её влага стекала от щели до бедра. Нин Гуан придвинула колени по обе стороны от его лица. Его горячее дыхание щекотало её, когда он пытался приблизиться к её теплу. Положив руку ему на макушку и потянув за волосы, она остановила его. — Терпение, — пробормотала женщина и позволила ему снова расслабиться, поглаживая его по голове, заставляя мурлыкать от удовольствия. — Делай это медленно, — он кивнул. С её точки зрения, он выглядел просто ненасытным; его рот открылся в знак капитуляции, щёки пылали от вожделения и сдерживаемой ярости. Растяжка её бёдер дала ей приятный жар, когда она наконец опустила своё влагалище к его лицу. Его язык и губы работали, лаская каждый кусочек её складок, до которых Чжун Ли мог дотянуться. Нин Гуан продолжала хватать его за волосы, пока она со всё более громкими стонами вонзалась ему в рот. Было ясно, что он неопытен, но почему-то он понимал, где она чувствует себя лучше всего. Ему не потребовалось времени, чтобы найти и покусать её клитор. Он чередовал своё нетерпеливое внимание на ней с тем, чтобы засунуть свой язык как можно глубже в её влагалище. Когда Архонт зарычал языком глубоко внутри неё, вибрация заставила её сжаться вокруг него в ответ. Каждый раз, когда она желала, чтобы он погрузился глубже, он вырывался и снова дразнил её клитор. Снова и снова её подводили к краю экстаза, но только для того, чтобы удержать. — Чёрт, — выругалась она после долгих минут поддразнивания — ведь это точно он дразнил её, хотя именно она была тем, кто командовал, сидя на его лице и пропитывая его своей сущностью. Стиснув зубы, она издала раздражённый звук. — Заставь меня уже кончить, — светловолосая почувствовала, как его губы на её бедре изогнулись в улыбке. — Как пожелаете. На этот раз его облизывания и покусывания были более небрежными. Чжун Ли стремился заставить её бедра двигаться быстрее, преследуя её пик. Звуки, которые он издавал, были почти нечеловеческими, исходящими из глубины его груди. Она отвечала тем же, издавая непристойно громкие стоны. Когда он почти закончил, Нин Гуан внезапно захотелось снова увидеть расплавленное золото его глаз. Её дрожащие пальцы схватили теперь уже влажную ткань, закрывавшую его глаза, и сорвали её. Она встретилась с ним взглядом и издала долгий беззвучный крик, её тело сильно дрожало. Когда она восстановила дыхание и успокоила сердцебиение, то уже лежала на боку, уткнувшись лицом ему в грудь. Его сильные руки заключили её в нежные объятия, и она попыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой. В голову ничего не приходило. Глядя на него снизу вверх, она хихикнула, увидев Чжун Ли с половиной его лица в абсолютном беспорядке. Он всё ещё облизывал губы, смакуя её вкус, как самый упадочный обед, который он пробовал за долгое время. Его глаза закрылись, и по всему лицу было написано спокойствие. — Ты выглядишь нелепо. Его глаза открылись, открыв потустороннюю радужку, светящуюся, как светлячки в темноте. — Ты уже успокоилась? — мужчина невнятно произносил слова, как будто у него на языке был сладчайший мёд. — Полагаю, я не заставил тебя кончить достаточно сильно. Я немного, хм… заржавел, — от скрипа его голоса у неё внутри всё сжалось. Этот человек был опасен для её благополучия. Что-то заставило Нин Гуан остановиться и поднести руку к его рту. Палец приподнял его верхнюю губу, обнажив клык, который был на пару сантиметров длиннее, чем десять минут назад. — У тебя… клыки выросли? Он что-то промычал в знак согласия и ещё шире раскрыл рот, чтобы она его внимательно посмотрела. Очевидно, его язык тоже удлинился… причём довольно значительно. — Это… многое объясняет, — Нин Гуан яростно покраснела, вспомнив сильное ощущение того, как он лизал её киску всего несколько минут назад. Чжун Ли рассмеялся и поцеловал её, давая ей вкус её скользкого желания. Резкий запах не был неприятным, но скольжение его звериного языка внутри её рта было определенно преступным. Она удивлённо отшатнулась и случайно ударилась коленом о его всё ещё одетый член. Он издал болезненный рык и инстинктивно отпрянул. — Ой! Мне очень жаль. Мужчина только усмехнулся и откинул голову назад. — Пожалуйста, позволь мне снять эти штаны, пока я их не испортил. Нин Гуан неловко расстегнула пуговицы и полностью стащила с Чжун Ли оскорбительную одежду. Его возбуждённый член поднялся и издал громкий шлепок, когда достиг пупка. Её зубы касались нижней губы, пока она пожирала его взглядом. Его цвет был на оттенок темнее, чем остальная часть его тела. Он был толще и длиннее, чем другие, которые она когда-либо видела. Его плачущая головка выглядывала из складки кожи. Его тяжёлый мешок покоился на простынях. Жирные вены змеились по всей его длине, Чжун Ли нетерпеливо дернулся под её пристальным взглядом. Когда она обхватила его рукой, её пальцы не смогли обхватить его полностью. Член был мягким на ощупь, его тепло мягко пульсировало в ее влажной ладони. — Нгх… — Чжун Ли издал мучительный звук. — Боюсь, я уже близко, — рука потянулась к её затылку, чтобы поцеловать. — Видеть, как ты кончаешь так красиво… слышать звуки, которые ты издаёшь… с линиями твоего тела, изгибающимися в объятиях теней и света… почти заставило меня потерять контроль. Она погладила его, и он в ответ крепко прижался губами к её щеке. — Отпусти меня, Чжун Ли, — слова тихо шептали ему на ухо. То, что последовало за этим, было самым безумным проявлением необузданной потребности, которую Нин Гуан когда-либо видела. Он трахал её руку отчаянными толчками и бормотал бессмысленные слова в мягкую кожу её плеча. Мышцы его живота сгибались и сжимались с каждым его движением. Нин Гуан погладила его по голове другой рукой, соскальзывая с маленькой ленты, которая удерживала его длинные волосы вместе. Его дыхание стало громче, когда она скользнула большим пальцем, чтобы погладить головку его члена. Вся его внушительная длина теперь полностью промокла от преякулята. Брюнет издавал самый грязный звук с каждым ударом от кончика до корня. Она упивалась унижением всего этого. Когда его живот начал дрожать, а дыхание прерывалось с каждым движением её пальцев, светловолосая поняла, что он сейчас кончит. Она откинула его голову со своего плеча и молча приказала ему посмотреть ей в глаза. — Нин Гуан, пожалуйста… — его глаза с тяжёлыми веками снова загорелись. На этот раз она увидела, что светлые кончики его волос тоже светятся. Его челюсть отвисла, рот открылся и тяжело дышал. Она была очарована его уязвимостью. Её желание собралось в животе и потекло вниз к сердцу. На этот раз они не закрывали глаза, когда целовались. Слезящееся золото его глаз молило о пощаде. Его щёки вспыхнули ярким румянцем, он застонал в её рот, когда она продолжала гладить его член. Его брызжущее семя достигло впадины в груди и образовало реку вниз по гребням живота. Его дико стиснутые руки едва не разорвали простыни и не ушибли ей плечо. Спускаясь с высоты, он полубессознательно покусывал её губы нежными царапинами своих острых клыков, словно не желая пока разрывать их связь. Её рука всё ещё гладила его теперь уже чувствительный член, и это, должно быть, причиняло ему боль. И всё же он не сделал ни малейшего движения, чтобы отстраниться. Он просто продолжал пытаться продлить их небрежный поцелуй. Нин Гуан ахнула, когда он нечаянно заставил её губу кровоточить кончиком своего клыка. — Мне… мне очень жаль, — он отстранился и виновато лизнул порез. Она напевала с едва сдерживаемым вожделением. — Не смей извиняться. Ты был сногсшибателен. Чжун Ли категорически не согласился. — По сравнению с тобой я просто грязная дворняжка. — Тебе больше не нужно льстить мне. Я уже держу твой член в своей руке, — лёгкий удар по всё ещё твёрдому члену заставил его бедра дернуться. — Сомневаюсь, что лесть далеко пойдёт в Вашей постели, госпожа Нин Гуан, — мужчина переместил своё тело, чтобы сесть, и притянул светловолосую к себе на колени, не заботясь о том, что их тела теперь были соединены его скользким обильным семенем. Она протестующе вскрикнула, но быстро растаяла в его объятиях, когда он обнюхал её шею и осыпал мелкими поцелуями её чувствительную кожу. Липкость их объятий только усилила её желание. — Я беден и беззащитен. Мне нечего дать, кроме своей искренности. Только так я могу надеяться добраться до твоего сердца, — её запястье казалось хрупким в его руке, когда он поднёс его к губам и с глубоким вздохом поцеловал её ладонь. Нин Гуан могла только беспомощно смотреть, как он заставляет её тяжело падать на него. Его янтарные глаза, полные нежности, смотрели из пространства между её пальцами. Этот падший бог в пределах её досягаемости. Этот человек отказался от трона ради смертной жизни. Быть в его глазах означало получить благодать, успокаивающую душу. Она никогда не знала, что ей нужно это, нужно, чтобы он был так близко. Она зубами стянула с правой руки всё ещё цепляющиеся за неё когти. Они звенели каждый раз, когда Воля Небес кусала их и слепо бросала на край кровати. Обеими руками она обхватила его лицо и подарила ему целомудрённый поцелуй, невинный детский поцелуй. — Я хочу тебя. — Да, — ответил Чжун Ли , глаза его были полны счастья. — Я тоже хочу тебя. — Дай мне свою руку, — всегда практичная женщина, она планировала подготовить себя должным образом, чтобы принять его значительный обхват. И неважно, как сильно он заставил её кончить своим ртом раньше, этого всё равно было недостаточно для неё. Она взяла в рот два его пальца и непристойно их пососала. Чжун Ли был взволнован. Подушечки его пальцев ласкал греховно извивающийся язык Нин Гуан. Она замурлыкала, когда они достигли задней части её горла. Когда она сглотнула, Чжун Ли зарычал и похотливо обнажил клыки. Женщина только ухмыльнулась и отдёрнула руку только для того, чтобы добавить третий палец, который она засосала в рот. — Никогда не думал, что Вы можете быть такой шлюхой, госпожа Нин гуан, — от его грохочущего голоса у неё снова закружилась голова. Нежный Чжун Ли, который минуту назад обнажил своё сердце, исчез. На его месте был зверь, едва приручённый и обезумевший от гона. — Искусительница самого грязного обольщения. Вы божественно грешны, — прорычал он. Медленно вынув пальцы из своего рта, Нин Гуан издала дразнящий стон. — Вот это комплимент, который я могу принять, — она направила его к своему влажному влагалищу. — Трахай меня пальцами, пока я не кончу. — С удовольствием. Его решимость изучать её сексуальные желания не имела себе равных. Его палец скользнул в тугую плоть, поглаживая и толкая, чтобы найти то место, которое доставит ей наибольшее удовольствие. Звуки, исходящие от неё, были божественными. Чжун Ли уговорил каждого из них и зафиксировал их частоты в своей памяти. К тому времени, когда Нин Гуан снова была опасно близка к оргазму, он знал, что всегда найдёт ту часть её восхитительного влагалища, которая заставит её дрожать в чувственной муке. Он сжал пальцы ножницами, чтобы растянуть её, и сильно толкнул, чтобы коснуться этого места несколько раз в мучительном ритме. Она распалась на части с прерывистым криком, и поток жидкости потек по её бёдрам на его. Чжун Ли вытащил свою влажную руку из её всё ещё сжимающейся пизды, чтобы погладить свой член. Другой рукой он баюкал дрожащее тело женщины. Терпеливо ожидая, пока она придёт в себя, он спросил: — Ты в порядке? — Более чем нормально, — она тяжело дышала, вцепившись руками в его плечи и уткнувшись лицом ему в шею. — Это было… — Думаю, да, — она почувствовала вибрацию его голоса у себя на груди. — Я благодарен, что мои когти не отрастли снова, как мои клыки, иначе это было бы самым несчастным. Нин Гуан взглянула на руку и посчитала своё благословение при виде его коротких ногтей. — Да. Согласна. — Теперь, — положив руки ей на бедра, мужчина приподнял её, словно она ничего не весила, и положил на спину, оседлав свои бедра. — Как Вы хотите, чтобы я трахнул Вас, миледи? Воля Небес на мгновение задумалась. Они вернулись к первой позе, с которой начали, только теперь они были ещё более грязными и возбуждёнными, покрытыми капающими плодами своего желания. Чжун Ли смотрел на неё жадными глазами, почти как щенок, просящий угощения. Ей отчаянно хотелось остаться там, пока она осёдлывала его большой член, увы… — Ты на мне, — из последних сил она потянула его вниз, чтобы перекатиться под его горячим, потным телом. Улыбка, которой он одарил её, была определённо порочной. — Как пожелаете, — он наклонился, приподнял её бедра и раздвинул. Его глаза жадно блуждали по каждому дюйму её скользкого зияющего влагалища, которое сжималось от его взгляда. — Ты хочешь, чтобы я был нежным? — Я не фарфоровая кукла. Не бойся сломать меня, — Нин Гуан вытянула спину, чтобы дотянуться и схватить его за затылок. — Трахните меня, господин Чжун Ли. Его глаза опасно сверкнули. Он приподнял её бедра на своей руке и толкнул вперед в её сердцевину. Головка его члена растянула её и послала укол боли вверх по позвоночнику, который заставил светловолосую вздрогнуть, но когда он уже собирался отодвинуться, она потянулась к нему. — Нет… больше… — её рот был широко открыт, а глаза остекленели от голода, она приказала ему: — Сделай так, чтобы было больно. Простыми словами она нашла ключ от его клетки. Чжун Ли увидел красное и безжалостно вонзил в неё всю свою длину. Она громко завыла, крепче прижимая его к себе, когда он снова начал двигаться. Каждый удар его члена пробуждал каждый нерв внутри неё до такой степени, что она была достаточно чувствительна, чтобы чувствовать каждый кусочек его изгиба и пульсирующие вены, проникающие в её влагалище. Его обхват врезался в неё и придал её внутренностям форму. Рука потянулась вниз, чтобы погладить её клитор, и она закрыла глаза в абсолютном блаженстве, приветствуя каждый толчок как благословение. Мужчина был восхищён мирным выражением её лица, когда он свирепо двигался, чтобы утолить свой голод, как безжалостный зверь, которым он был. Его руки гладили ноги Нин Гуан, и он задержался на фигурах, вытатуированных на её коже. Когда он прикоснулся к рисунку на её левом бедре, его соблазнила щекочущая плоть её груди. — Ты… олицетворение похоти, —наклонившись, он жёстко пососал один из её сосков, заставив её закричать. — Достаточно соблазнительно, чтобы Бог превратился в зверя только для того, чтобы опустошить твою плоть… — он прикусил сосок и издал удовлетворённый звук. — Очень вкусно. — Чёрт, — Нин Гуан дала ему самый красноречивый ответ, какой только могла придумать. Опустив клитор, она заставила его навалиться на неё всем весом. Её грудь распласталась под его широкими грудными мышцами. Его лобковая косточка сверху её клитора, терлась сильно и доставляла ей ещё большее удовольствие. — Перестань болтать и двигайся, — руки женщины скользнули вниз к его заднице и сжали твёрдые мышцы, побуждая его проникнуть ещё глубже в её влагалище. В этом положении его толчки были висцеральными и ломающими спину. Его яйца издавали громкий шлепающий звук каждый раз, когда он погружал корень своего члена в её киску. Рот брюнета прямо возле её уха испустил литанию рычания и стонов, которые вернулись к его животному «я». Пот скользил по каждому дюйму её кожи, Нин Гуан двигалась вместе со своим диким темпом. Приподнимая бёдра, чтобы принять его длину, отвечая на его рычание своими собственными криками. Если он был зверем, то она была его парой — идеальной копией его чудовищной личности. Они сошлись в облаке гнева и похоти, проливая кровь друг друга в наслаждении, как это было бы в бою. Когда он приближался к завершению, цивилизованная часть мозга Чжун Ли насторожила его. — Хочешь, я кончу внутрь? — прохрипел он вопрос. Нин Гуан застонала при мысли о том, что его тепло наконец-то наполнило её, пометив её сердцевину самым первобытным образом. — Да… Да! Трясущейся рукой он приподнялся и стал искать её лицо. — Ты… ты близка? — его длинные волосы покрывали одну сторону их лиц водопадом земного цвета. Она открыла глаза, чтобы ответить словами, но особенно сильный толчок заставил её закричать. — Чёрт. Да. Хорошо, — его губы снова нашли её шею. — Я… Я хочу укусить тебя здесь. — Сделай это. — Нет, ты бы истекла кровью, — разочарованный звук вырвался из его горла. Его неумолимые толчки быстро довели их до кульминации. Невыносимый жар разливался по венам Воли Небес и заставлял её задыхаться, так как она ещё не могла полностью достичь своего пика. — Чжун Ли, пожалуйста, — слёзы текли из её глаз от всепоглощающего экстаза, она умоляла его сделать что-нибудь, чтобы освободить её от этой пытки. Его звериная сторона ревела внутри. Быстрым движением он надавил ей на шею ребром ладони, перекрывая поток воздуха. Её глаза расширились, когда она резко кончила. Безмолвный крик застыл у неё в горле, она плыла на внезапном порыве восторга, едва осознавая всплеск жара, который затопил её влагалище. Его член пульсировал с каждым всплеском семени, которое он давал ей. Все его мышцы сжались в её объятиях, и она едва расслышала его приглушенный вопль, прежде чем потеряла сознание. Через несколько минут Нин Гуан пришла в себя, положив голову на грудь мужчины. Они оба лежали на груде подушек, прислонившись к изголовью кровати. Женщина чувствовала, что он проделал неаппетитную работу по очистке её тела, потому что влага между её бёдер не была такой заметной, как раньше, и она знала, что он пролил много. Она всё ещё чувствовала его внутри, когда её набухшая плоть слабо сжималась при воспоминании о его толщине. Всё её тело ощущалось, как будто они были сделаны из сырого белого тофу и развалятся при малейшем прикосновении. — Ты не спишь? — тёплый грохочущий звук заставил её поднять глаза и обнаружить ужасную кровь. Чжун Ли с невозмутимым лицом облизывал свою обильно кровоточащую руку, ловя капли крови, прежде чем они упадут. Его язык и клыки, казалось, пришли в норму. Он, казалось, рассматривал свою постоянно кровоточащую рану как нечто несущественное. Когда мужчина увидел её испуганное выражение лица, он просто ответил целомудренной улыбкой. — Это… — У тебя кровь идёт! — Да, но… — Я принесу коробку с марлей и лекарствами… О, чёрт. Нин Гуан совершила ошибку, пытаясь встать прямо после трёх умопомрачительных раундов оргазма. Тем не менее она собралась с духом и потащила свои несговорчивые ноги в ванную. Тем временем Чжун Ли уже наполовину протянул руку, чтобы остановить её. Он неловко сел обратно на уже разобранную кровать и продолжил облизывать свою руку. Всё казалось ему нереальным. Мгновение назад он застыл от страха, глядя на лежащую без сознания светловолосую женщину. Случилось то, чего он больше всего боялся — он потерял контроль над собой, и на этот раз смертный должен был заплатить за это. Он был готов разорвать себя на куски, когда понял, что она всё ещё дышит. Он благоговейно прикоснулся к ней, прося молчаливого прощения, когда одна или две слезинки скатились по его лицу. Она выглядела такой драгоценной и чувствовала себя такой хрупкой, и он страдал из-за неё. Мужчина понял, что колотые раны от его клыков на руке всё ещё кровоточат. Через несколько минут Нин Гуан очнулась и посмотрела вокруг себя, на секунду она забыла зачем шла, но увидев обеспокоенное лицо любимого мужчины, женщина подорвались и быстро пошла в ванну. Через 3 секунды светловолосая вернулась. — Перестань её лизать! Голова Архонта повернулась к Нин Гуан, которая только что вошла в комнату с деревянным ящиком и рулоном марли. Её глаза стали твёрдой сталью, а не увядающим цветком, который он держал в руках минуту назад. Она подползла к нему на кровати и взяла за раненую руку. — Всё в порядке. Кровотечение остановилось. На её лице появилось хмурое выражение. — Ты быстро выздоравливаешь. — Да, — он указал рукой на свою грудь, испещренную царапинами, оставленными ею ранее этим вечером. Теперь его кожа была безупречной, без малейших следов шрамов. Воля Небес пробормотала что-то о безмозглых богословах и всё же открыл коробочку с лекарством. — Мне всё равно, твою рану нужно перевязать, — светловолосая знала, что он укусил себя за руку, чтобы не причинить ей боль. Мысль о том, что он защитит её, причинив себе боль, привела её в необъяснимую ярость. Никто из них ничего не сказал, пока женщина методично втирала мазь в его уже закрывающуюся рану и разворачивала марлю, чтобы прикрыть её. Хотя он и не нуждался в этом, она определенно нуждалась. Это действие заставило её почувствовать себя немного лучше. Закончив, она на секунду исчезла в туалете, чтобы вернуть коробку. Затем, наконец, Нин Гуан вернулась в комнату, намереваясь забраться в постель и проспать до следующей недели, но её шаги задержались на пороге. В тусклом свете единственной лампы Чжун Ли смотрел на свою забинтованную руку. Знакомая печаль отразилась в его глазах, и Нин Гуан поняла, что он думает о последнем человеке, который так же суетился вокруг него. Вероятно, за все три тысячи лет после войны с Архонтами у него не было ни одной раны, достаточно серьёзной, чтобы угрожать жизни. Непрошеный вздох сорвался с её губ, заставив его перевести взгляд на нее. Она подошла к нему и потянула вниз, чтобы положить его голову на подушку. — Тебе нужно поспать. — Я… я не знаю. Я никогда этого не делаю. Она знала, что не должна была спрашивать, но всё же спросила. Она должна была. — Почему? Грустная улыбка окрасила его губы. — Мне нужен сон только в том случае, если я смертельно ранен и мне нужно много времени, чтобы прийти в себя. Обычно я избегаю спать, потому что склонен впадать в очень глубокое бессознательное состояние и просыпаться дезориентированным. Много раз я просыпался ото сна, чтобы посмотреть на людей, которые умерли за сотни лет. Лицо Нин Гуан окаменело. — Но ты явился мне во сне. Он склонил голову набок. — Для этого мне не нужно спать. — Ну, — она всё больше убеждалась, что в будущем не должна спускать глаз с этого бывшего Бога, иначе он сделает с собой что-нибудь похуже, чем укусит себя за руку и будет настаивать на бессоннице. — Мне нужно поспать, и, думаю, тебе тоже, — Нин Гуан легла рядом с ним. Прошло несколько секунд, пока они вместе смотрели в потолок. Звуки людей в гавани почти исчезли. После полуночи бизнес переместился в Чиху-Рок, где процветала ночная жизнь Гавани. Глаза женщины с каждой минутой становились всё тяжелее, но она должна была сказать ему одну вещь, чтобы успокоить их встревоженные умы. Она перекатилась на бок и протянула руку через его тело. — Ты не будешь спать один. Я здесь. На этот раз, я та, кто будет держать тебя в безопасности. А когда ты проснёшься, я скажу тебе точный день, месяц и год. Услышав убежденность в её словах, Чжун Ли почувствовал внезапную потребность обнять её и никогда не отпускать. Он сделал это, убедив её положить голову ему на грудь и прижаться к нему ближе. — Я был бы очень признателен тебе, — прошептал он. Положив руку на сердце, Нин Гуан вдруг осознала, что оно беспрерывно бьётся уже шесть тысяч лет. В полубессознательном состоянии она вцепилась в его кожу слабой хваткой, которая говорила о благоговении и удивлении. — У меня на ладони самое близкое к бесконечности, что когда-либо существовало в этом мире. Чжун Ли накрыл её руку своей — больше и теплее, крепче сжимая. — Оно твоё, если хочешь, — сказав это он поцеловал её в щёку. Сон овладел ею на некоторое время, и он был очарован ее длинными ресницами, которые веером падали на её щёки. Как ранимо, но в то же время как вечно оно было в своей простой красоте. Он всё ещё держал ее руку на своём сердце и собрался с духом, чтобы сказать самое последнее, что нужно было сказать этой ночью: — Пожалуйста, не ломай его.∆ ∆ ∆
На следующее утро Воля Небес наблюдала за тем, что, вероятно, было единственным в жизни видом спящего Чжун Ли. Его незащищённое лицо с открытыми и уязвимыми губами, время от времени испускающими легкие вздохи. Если он выглядел великолепно в тусклом свете прошлой ночи, в солнечном свете Ли Юэ, он был абсолютно божественно. Она не могла удержаться, чтобы не провести кончиком пальца по его бровям, не погладить по щеке и не подразнить изгиб губ. Это было лицо её Бога, и она хотела, чтобы он был только её. Со вздохом его веки дрогнули. Нин Гуан затаила дыхание, увидев его блестящие янтарные глаза, отяжелевшие от сна. Увидев тень её фигуры, обрамленную солнечным светом, Чжун Ли проговорил давно забытое имя: — Гуй Чжун? Моргнув, он провёл ладонью по глазам. — Неужели уже утро? Простое удовлетворение и счастье в его голосе разбили её сердце вдребезги. — Чжун Ли… Осознание медленно проступило на его лице, как дождевые облака над лугом. — Прости… Мужчина прижал к себе женщину, как будто от этого зависела его жизнь, хотя это отчасти правда. В их святилище шёл дождь. Его слёзы текли по её груди, пока солнце не поднялось высоко. Сквозь шторм, который бросил вызов теплу Ли Юэ за окном, она стала его скалой и убежищем, когда он лежал сломленный в её объятиях. Настанет день, когда он исцелит все свои невидимые раны и с гордостью понесёт свои шрамы, чтобы мир увидел. А до тех пор она будет рядом с ним.