Примерная совокупность факторов

— Майки? — Дракен непонимающе смотрит то на наручники, то вверх, на люстру, свисающую с потолка, будто в надежде, что та даст ответы на всё ещё не прозвучавшие, но застывшие в воздухе вопросы. — Это зачем? Майки смеется, запрокинув патлатую голову, жмурится и дергает носом. А потом — рукой, и сквозь его хохот отчетливо слышится металлическое звяканье цепей. — Это тебе, — он наконец успокаивается, но все еще широко улыбается, нарочито криво, дернув щекой, подмигивает Дракену, и тут же корчит обиженную мину, складывая губы в смешную трубочку. — Тебе разве не нравится, Кенчик? Дракен дергает бровью и отмалчивается, скользя взглядом по чему угодно: кое-где стертым обоям, криво постеленной скатерти и маленьким пятнышкам пыли по углам — старательно избегая наручников, которыми Майки беззастенчиво трясет перед самым его носом. — Ну же, — Майки не собирается сдаваться и, поднявшись на цыпочки, отвешивает ему импровизированный подзатыльник куда-то в шею — выше не дотянуться. — Скажи, что ты в восторге, иначе я обижусь. Надувается, как рыба фугу, сводит брови к самой переносице и морщит нос. А Дракен стоит, как статуя, вытянув руки по швам, и бестолково разевает рот — в голове пусто и только гулко раздается звон цепей. Так они и стоят секунд десять, пока Майки не сдаётся первым, обреченно вздыхая, и небрежно кидает наручники на широкую двуспальную кровать, сбивая покрывало набок, и с намеком кивает в их сторону, тряхнув переливающими на свету волосами. Дракен моргает раз, другой, постепенно отходя от странного ступора, и послушно молча стягивает через голову застиранную футболку. Усиливается запах мужского одеколона в комнате, а Майки легко ловит зубами нижнюю губу, невольно заглядываясь на чужие ровные кубики. Дракен рукой тянется к ширинке. — Ну погоди, — Майки хихикает и перехватывает чужое запястье, переплетая пальцы. Его ладонь в ладони Кенчика смотрится еще меньше, тоньше, чем есть на самом деле. — Я же не насиловать тебя собрался. И, улыбаясь, другой рукой ловит Дракена за подбородок, заставляет наклониться к себе и осторожно касается чужих губ кончиком языка. Отстраняется и замирает в ожидании ответной реакции, а с губ все не сходит нежная улыбка. Ресницы Дракена, длинные и темные, чуть щекочут щеки, когда тот наклоняется совсем близко, так же аккуратно, осторожно, как и в первый раз. Все еще, кажется, неуверенный, что Майки не оттолкнет его. Майки целует первым, уставший ждать. Цепляется за Дракена, нежно водя пальцами по горячей коже, а тот запускает ладонь Майки в волосы и тянет к себе, прижимает ближе. Углубляет поцелуй, проскальзывая языком внутрь, щекочет нёбо. — Кенчик, — Майки с сожалением медленно отстраняется, разрывая тоненькую ниточку слюны, протянувшуюся между их ртами. — Серьезно. Я хотел предложить кое-что, — и с улыбкой кивает на спокойно украшающие потревоженное покрывало наручники. — Ну? Доверяешь мне? Дракен опускает глаза и неуверенно улыбается, все не выпуская ладонь Майки из своей, а потом не спеша кивает, массируя большим пальцем косточку на чужом запястье: — Глупости спрашиваешь. Всегда доверял тебе, Майки, какую бы ты глупость не задумал. Майки сначала хочет обидеться и даже уже кривит губы, а потом, передумав, вновь тянется к Дракену губами, свободной рукой ухватив за подбородок. И шепчет на ухо горячо, тихо, интимно, зубами цепляя мочку: — Раздевайся, — и, подумав мгновение, добавляет едва разборчиво, зная, что Кенчик разберет. — И меня. И напоследок скользит горячим языком по сильной шее вниз, к ключицам. Дракен смелеет. Ухмыляется и роняет все еще одетого Майки на кровать, рядом с наручниками, сам в мгновение ока выбираясь из потрепанных джинсов. Боксеры, серые и с фирменной надписью по кромке, чудесно смотрятся на поджаром сильном теле — Майки невольно задерживает взгляд. Дракен медленно опускается на колени, наклоняется и осторожно, пристально следя за своими движениями, стягивает с него серые носки, едва касаясь пальцами обнаженной кожи. Легко, почти неощутимо проводит кончиками пальцев по обнаженным ступням — щекочет — и Майки вдыхает через рот чуть резче, чем собирался. Дракен не останавливается: поднимает привычно-обожаемый взгляд, смотрит на Майки снизу вверх из-под длиннющих ресниц — Майки залипает на то, как перекатывается под тонкой кожей на шее острый кадык. Кенчик обхватывает ладонью его лодыжки, целует острые коленки прямо сквозь плотные пыльные штаны без названия, щекой потирается о внутреннюю сторону бедер, разводя шире чужие, свесившиеся с кровати ноги. Майки следит за ним с полуулыбкой, откинувшись на упертые в матрас позади себя руки, изредка сбивая ровное дыхание — Кенчик знает, куда давить — и чувствует кончиками пальцев прохладу металла. Дракен поднимается ладонью выше, словно случайно, невзначай задевая пах — Майки шумно вдыхает воздух — и ловко поддевает тугую пуговицу, и за ней же почти неслышно жужжит ширинка, в повисшей между ними тишине отдаваясь тяжелым эхом. Он одной рукой, почти без усилий аккуратно подхватывает Майки под коленками, осторожно приподнимая чужие бедра над матрасом и мятой простыней, и тянет широкие брюки второй рукой вниз за шлевку — свободные, они легко, с неслышным шорохом падают на пол. Кенчик ныряет головой под футболку Майки, щекочет горячим дыханием кожу на подтянутом животе, задевает губами пупок, проходится языком по ребрам и легко прикусывает тонкую кожу, оставляет крошечные отметины на белоснежном теле. Майки рвано вздыхает, откидывая голову назад, затылком почти касаясь собственной спины. Возбуждение накатывает сильнее, заставляет сжимать зубы крепче, сдерживая первые тихие стоны. Дракен выныривает, быстро облизывая пересохшие губы, и тянет, наконец, чужую футболку вверх, заставляя Майки выпрямиться, поднять вверх уже чуть затекшие руки. Разгоряченное тело обдает потоком прохладного воздуха и Майки вздрагивает, ежась, чувствуя, как начинает покрываться мурашками кожа. — Холодно? — заботливо спрашивает Дракен и, не дождавшись ответа, окончательно поднимается с колен и обвивает Майки сильными, длинными руками, спасая от внезапной прохлады. Майки сам не замечает, как оказывается в плену чужого обнаженного тела, надежно укрытый Дракеном со всех сторон, закутанный, как в броню. Коже мгновенно передается тепло. Кенчик почти всегда горячий, даже в самый холод, зимой, а в моменты их интимной близости — особенно. Почти пылает. Майки в ответ обвивает его руками и прижимается к твердой широкой груди, притирается щекой, впитывая бархат чужой кожи. Они стоят так почти минуту, обнаженные, в полном молчании, в пелене возбуждения, и греются в объятьях друг друга. Дракену приходится согнуться, чтобы сидящему на кровати крошечному Майки было удобнее обвивать его руками, и со стороны это наверняка выглядит почти смешно. И уютно. Дракен первым размыкает кольцо, отстраняется от Майки и оставляет мимолетный поцелуй на его макушке, прежде чем разогнуться окончательно, теперь возвышаясь над Майки, будто средневековый великан. — Кенчик, — Майки целует сильные бедра, языком собирает соленые капли пота, и лбом утыкается в них же, щекоча чужую кожу непослушными прядями. Говорит, обжигая горячим дыханием, пока пальцами выводит одному ему понятные рисунки: — Смазка рядом? — поднимает голову и, расплываясь в озорной улыбке, легко целует Дракена совсем рядом с уже вставшим членом под кромкой влажных боксеров. — А то порвешь, — и щекой трется там же, расслабленно прикрывая глаза. — Рядом, — Дракен запускает пальцы в его волосы, неспешно перебирает легкие светлые пряди, пока Майки сидит, прильнувший к его торсу, и медленно горячо дышит. — Когда ты приходишь — всегда рядом. — Будто я всегда одного хочу, — Майки недовольно щурится и несильно, но мстительно прикусывает нежную кожу там, где только что скользил губами. И тут же сменяет гнев на милость, нежно зализывая бледный след. Дракен улыбается и ничего не говорит — знает, что Майки не обижается, только делает вид. Вступить с ним в спор сейчас, пока у него игривое настроение — себе дороже, а потому он только поглаживает Майки по светлой макушке и ждет. Майки выпрямляется и спиной отползает назад, на кровать, почти садясь на наручники. Тянет Кенчика за собой, усаживая на матрас рядом, и подтягивает к себе наручники, звякая тяжелой блестящей цепью. — Красивые, правда? — он не глядя перебирает пальцами звенья, уставившись на Дракена непонятным хитрым взглядом. — Тебе пойдут, Кенчик. — Ты хочешь сверху? — Дракен умеючи поднимает белесую бровь — выглядит это немного жутковато — и окидывает теряющегося в огромной кровати Майки быстрым ищущим взглядом. — Почему вдруг? — Не в том смысле, — Майки широко улыбается и подтягивает Дракена еще ближе к себе, цепляет пальцами плотную кромку боксеров вместе с шершавой нашивкой, старательно игнорируя твердый член за ними. — Просто хочу немного разнообразия. И, — он снова трясет тяжелой, пусть и короткой цепью. — Чуток новых впечатлений. А что, Кенчик, — Майки делает короткую паузу и вытягивает шею, звонко чмокая Дракена чуть пониже ключицы. — Боишься? — Тебя испугаешься, — безобидно подкалывает тот, опуская подбородок на грудь, спасается от щекотки. — Маленький. — Да удаленький, — парирует Майки. Разом опрокидывает Дракена на кровать, в мгновение ока седлая широкие сильные бедра, и мигом лепит из нежной улыбки ухмылку. — Не обижай меня, Кенчик, я буду мстить. Долго, — он на пробу проезжается задницей по чужому белью, делая вид, что не чувствует твердый член. — И со вкусом. Дракен даже не успевает ничего понять. Только оказывается внезапно прикованным тяжелыми холодными наручниками к витиеватой спинке, едва выше подушки- обе руки теперь надёжно закреплены за спиной, а ему приходится прилагать усилия, чтобы не повредить обремененные всем весом запястья. Майки, довольный своей работой, удобнее устраивается на бедрах, прибавляя лишней тяжести. — Ты чего? — Дракен не то чтобы против — Майки видит, насколько широкими становятся зрачки, растекаясь почти всей радужке — просто не понимает. Дергает инстинктивно руками, напрягает все мышцы, но куда там ему тягаться с на совесть сваренной сталью. — Берешь в заложники? — Я наложу санкции за лишние звуки, — серьезно отвечает Майки. — В тумбочке? — Под подушкой, — Дракен фыркает, скосив глаза наблюдает, как слезший с него Майки осторожно ныряет рукой под подушку, ту, что сейчас поддерживает его шею. — Как всегда. Знаешь же. — Ну, — Майки секунд десять шурует рукой под его затылком, пока наконец не находит искомый, длинный скользкий тюбик, и щурится. — Вдруг кто приходил. Передвинул. — Ты же шею любому свернешь, — Дракен лежит неподвижно — еще бы, — не сводя с Майки пристально-настороженного взгляда. — Кто здесь появится. — Сверну, — Майки и не думает отнекиваться. — Подними бедра, — и легко стягивает с Дракена трусы, пальцами чуть задержавшись на тазовых косточках. Потом сам не спеша вылезает из нижнего белья, будто не замечая прикованного к кровати Кенчика, щелкает плотной крышечкой и выливает на пальцы вязкую белую субстанцию. Потирает друг о друга, согревая, и закусывает губу, в кои-то веки глядя на Дракена сверху вниз — небывалая роскошь. — Майки, — Кенчик роняет чужое имя в никуда, и смотрит, забывая моргать, как Майки медленно растирает смазку в руках. Член ноет, ищущий прикосновений, но все, что может получить Дракен — редкие слабые порывы осеннего ветра из раскрытого настежь окна, почти неощутимо бьющие по голой разгоряченной коже. — Тихо, — Майки улыбается и заводит пальцы назад, чуть приподнимаясь на коленях. Спокойное выражение лица сменяется на чуть более напряженное, приоткрываются пухлые губы. Дракен наблюдает, как двигаются мышцы на предплечье Майки, пока тот в полной тишине растягивает сам себя, не издавая ни звука, и больше всего на свете хочет развернуть Майки к себе спиной — видеть, как тонкие, блестящие от смазки пальцы осторожно проникают внутрь, растягивают чужие мышцы, подготавливая к нему. Руки беспомощно дергаются, и тишину, параллельно с тихими вздохами Майки, порозовевшего от возбуждения, то и дело нарушает раздражающе-громкий лязг цепи. Дракен уже ненавидит наручники — виновников своей вопиющей беспомощности, благодаря которой все, что он может делать — смотреть, как Майки готовит сам себя, не особенно заботясь о его ощущениях. Майки это нравится — по нему видно. По тому, с каким удовольствием он смотрит на Дракена, сощурив темные глаза, пока рука двигается в такт подающимся ей навстречу бедрам. Потому что Майки любит контролировать, любит доминировать. Ему должно подчиняться всё, вне зависимости от происходящего — пусть секс, пусть Кенчик сверху — Майки даже здесь будет главным. Прикует наручниками и сам будет втрахивать Дракена в кровать узкой задницей, не давая права ни на поцелуи, ни на касания. Он здесь папочка. Майки проникает пальцами глубже, для удобства выгибаясь назад, и тихо стонет, откинув на плечи голову, растекшись по спине светлыми, чуть влажными от пота волосами. Дракен вновь безуспешно дергает руками, чувствует пленивший запястья металл и разочарованно рычит, раздраженный невозможностью успокоить собственное возбуждение. Майки слышит и довольно скалится, не останавливаясь, только шире раздвигает бедра. В тишине раздается шорох потревоженной особо сильным порывом ветра занавески. — Издеваешься, — констатирует Дракен сквозь зубы, ступней легко шлепая Майки по бедру. — Жестоко слишком, развяжи. Дай я сам, — и снова, не думая даже учиться на собственных ошибках, резко тянет запястья на себя. — Тихо, — Майки говорит с трудом, параллельно пытаясь сдержать рвущиеся наружу стоны. Зрачки, затопившие радужку, будто застыли в одной точке — наверху, на потолке, Майки считает звезды сквозь толстый слой штукатурки. — Не шуми. Дай, — он шумно вздыхает, прерываясь на полуслове. — Дай закончить. Он справляется быстро. Выпрямляется, весь порозовевший, потный и донельзя довольный, скользит влажными пальцами по торсу Дракена вниз, к поясу, оставляя блестящие липкие полосы, но так и не доходит до члена — дразнится. Дракен тяжело дышит и инстинктивно отводит горячий, лучащийся похотью взгляд куда-то в стену, только чтобы не давать Майки новых поводов для насмешек, хотя сейчас тот явно не собирается смеяться. Майки нащупывает белый, слившийся с простыней тюбик, и вновь с трудом откидывает плотную крышку скользящими пальцами. Долгожданные влажные прикосновения к члену — Майки смазывает его аккуратно, не спеша, хотя от желания дрожат руки — вырывают из Дракена тихий стон, гулко поднявшийся к самому потолку. Ему, истосковавшемуся по ласке, так, как никогда хочется схватить Майки, прижать к кровати и трогать, целовать, доводить до исступления. Войти одним слитным движением, чтобы Майки закричал от удовольствия на всю маленькую комнату. Чтобы услышали соседи. Наручники тихо лязгают о деревянную спинку кровати, напоминая о своем существовании, и Дракен разочарованно рычит сквозь зубы, наблюдая, как Майки упивается его беспомощностью, невыносимо, ненужно долго растирая смазку по чужому горящему телу. — Такой нетерпеливый, — Майки сложно говорить почти так же, как держать себя в руках, но он справляется на ура — маленький бессовестный дьяволенок. — А я все равно тебя люблю, Кенчик. И хочу, — он целует Дракена в бедро, проводит языком вверх, собирая соленые капли пота. — Очень сильно. Он перекидывает одну ногу через согнутые бедра Дракена и съезжает вниз, седлает, не опуская таз, и ждет чего-то. Мышцы на груди и животе сокращаются в такт дыханию — сбитому, неровному — и Дракен не может заставить себя отвести взгляд. Майки сейчас, умирающий от желания, красивый до невозможности: рассыпанные по плечам светлые длинные волосы, по бледной коже струящиеся почти ручьем, и каждый, оставленный Дракеном след искрой алеет на сильном теле — сводит с ума. Дракен смотрит на него и признается сам себе, что Майки всегда красивый. Всегда доводит до сумасшествия. Когда улыбается, когда ест, когда спит у него на плече, словно ребенок. Когда кричит, беснуется на Тосву за глупые ошибки. Когда легко, двумя ударами маленького тяжелого кулака выводит из строя очередного глупого качка-каланчу. Дракен влюбляется в Майки все сильнее с каждой секундой, пока существует рядом с ним, и от этого на душе одновременно и тяжело, и по-детски радостно. Бабочек не существует. Это Майки их создал и поселил в Кенчике — самый дорогой его подарок. Майки молчит, опустив светлые ресницы, и только сбито дышит, то и дело морщит тонкие брови, пока осторожно опускается на его член. Дракен выдыхает рвано, как только чувствует чужое тугое тепло, привычно верно обхватывающее со всех сторон. Майки нужно время привыкнуть — он останавливается, удерживая себя бедрами и руками упершись в чужой торс, и для Дракена это кажется невыносимой пыткой. Желание, копившееся в нем все время, вырывается несдержанным рыком. Снова разрывает тишину громкий, раздражающий скрежет металла, и браслеты больно врезаются в нежную кожу на запястьях, оставляя багровые следы. Дракену так насрать. Все, чего он хочет — вцепиться в чужие бедра, сжимая до фиолетовых пятен, и опустить вниз, на себя — почувствовать Майки полностью. Забрать всего без остатка, взамен получая громкие стоны, разрывающие горячий воздух вокруг. Не может. Через несколько секунд — уже и не надо. Майки сам резко насаживается на него почти до конца, одновременно впиваясь тонкими сильными пальцами в грудную клетку, и стонет громко, с удовольствием вытягивая звук — знает, как действует на Кенчика. Тот тут же цепляется руками за витиеватую спинку и подается бедрами навстречу, напрягая, кажется, все мышцы ниже поясницы разом. Майки отдается новым стоном, выгибается назад, разжимая пальцы на теле Дракена — пятна, фиолетовые, точно такие, какие мечтал оставить на нем Кенчик — исчезнут нескоро. Возбуждение ударяет в голову, полощется в мозгах. Дракена поражает собственное бессилие, невозможность доставить Майки еще больше удовольствия. Хотя тот и сам прекрасно справляется: поднимает бедра, почти выпуская из себя длинный твердый член, и опускается так резко, что в глазах на мгновение темнеет у обоих. Майки кричит, не сдерживаясь, порой почти срывается на хныканье, и так хорошо, так вовремя сжимает мышцы, что Дракен теряет связь с реальностью. В голове только Майки, скачущий на нем, стонущий от удовольствия, и море возбуждения — физического и эмоционального. Майки. Дракен не выдерживает — кончает первым, не предупреждая, ровно тогда, когда Майки опускается почти до конца, изо всех сил напрягая сильные бедра — что-то вроде маленькой мести за ноющие запястья. Вокруг становится мокро, тепло и липко — хорошо. Майки раздраженно выдыхает, недовольный измазанной задницей, и опускает узкую ладонь на член — помогает себе кончить, даже не думая освобождать все еще обездвиженного Дракена. Тот молчит, расслабленно повиснув на больно впившихся в запястья браслетах, и смотрит, как длинные пальцы водят по изящному основанию, задевая алую головку. Майки хнычет, подаваясь бедрами навстречу ладони, кончает, заляпывая и так уже не самую чистую простынь белесыми каплями, и бессильно откидывается на согнутые бедра Дракена — грудь, влажная, блестящая от пота, ходит ходуном. — Майки, — Дракен звенит цепью, нарушая воцарившуюся сладкую тишину. — Больно. — Ну прости, — Майки улыбается и нагибается к нему, звонко чмокая в подбородок. — Потерпи еще немного, я вспомню, где ключ. — Ты не помнишь, где ключ? — Ну… — Убью. — Врёшь.