Взаимовыгодный обмен

      Честь и слава. Стыд и позор. Что-то такое и чувствует Джексон, вернувшись с очередной своей нахрен никому не нужной войны и понимая, что нахрен никому не нужна тут не только война. Все его сто восемьдесят фунтов тренированного жилистого мяса внезапно оказываются… бесполезными? Никчёмными.       Он привычно вжимает голову в плечи, выходя из дома, каждый раз будто принимая на себя вес рюкзака и разгрузки. Пробует посещать психолога, психотерапевта, курсы реабилитации, привыкает сжимать челюсти покрепче, сдерживая неизменную зевоту и иногда вопрос «Какой же хренью вы тут все занимаетесь?!». Он не путает дохлых собак, лежащих на дороге, со взрывпакетами, не спит со включённым светом и не шарит глазами по окнам высоток, ожидая выстрела.       «Ты просто стал ненужным, приятель!» — смеётся Джексон. Записывается на ещё один бесполезный курс.       Джена он встречает на одном из таких групповых сеансов: смазливый парень с лицом слишком злым для того, чтобы принадлежать ангелу, редко подаёт голос из своего угла, и в целом будто отбывает неприятную повинность. Джексон отлично его понимает. Пошло бы всё нахрен, да?       После финальной — для него — встречи, стоя на крыльце центра психологической реабилитации, он мешкает на минуту, разыскивая по карманам зажигалку, — и тут его впервые нагоняет Джен. Хлопает дверью, шипит злое-весёлое «Сука!» — это потом уже Джексон узнаёт, что «сукой» Джен успешно заменяет все прочие словесные конструкции в любых ситуациях и при любых поводах, — а потом смотрит в упор почти осмысленным взглядом и предлагает:       — Давай по пиву? Здесь недалеко забегаловка, даже не совсем дерьмовая.       Это потом уже Джексон узнаёт, что у Джена на редкость поганый характер, цепкие пальцы, которыми удобно залазить к собеседнику в душу и исключительно из спортивного интереса вытаскивать на свет божий всё, что должно бы лежать поглубже, и отвратительная привычка до крови кусаться в постели. Тогда же он стоит на ступенях, забыв вынуть сигарету изо рта и руки из карманов — да где же зажигалка, чёрт её задери! — и удивлённо смотрит на Джена снизу вверх, думая, как бы отказать повежливее, чтобы смутный, едва уловимый огонёк бешенства, горящий в единственном зрячем глазу — левый глаз парня закрыт бельмом и кожа вокруг исполосована шрамами, — не разгорелся ярче. Не спалил всё к чертям.       Джен, кажется, отлично умеющий читать лица, улыбается сладко-сладко, роется по карманам своих узких джинсов… и щёлкает крышкой золочёной Zippo, едва не подпалив Джексону нос высоко взметнувшимся пламенем. Он, кажется, даже чует запах палёного мяса.       — Ты же ничего не теряешь, так? Дважды предлагать не буду, — говорит Джен, не снимая с лица сахарной улыбочки, спускается по ступеням и, проходя мимо, притирается к Сержанту вплотную совершенно блядски. Дух перехватывает. После года аскезы у Джексона, пожалуй, и на фонарный столб бы встал… а парень хорош собой и нагл до безобразия, хотя и умудрился зачем-то снять на вечер не грудастую тонконогую девчонку, а уставшего немолодого мужика. То, что собираются его именно снять, Сержант понимает совершенно чётко — ещё до того, как в баре заканчивается приличная выпивка, и Джен предлагает переместиться к нему домой.       Джен живёт в квартирке на окраине, оформленной в популярном стиле «это так и задумано или у нас обвалилась несущая стена?», такой крохотной, что всё место в единственной комнате занимает двуспальная кровать с не то чтобы очень свежим бельём.       На это бельё Джен и валит Джексона, изнывающего от неловкости ситуации и собственной неуместности. Запрыгивает сверху, стреноживает своим телом как коня — ни джинсы снять, ни сбежать позорно, — стягивает футболку, трётся всем телом, вылизывает шею — широко, будто кошка, — прикусывает кадык, шарит руками по телу, смотрит шало и безумно… заставляет чувствовать себя хоть самую каплю нужным. Вот прямо сейчас, в этот самый момент. Неужели всё так просто?       — И всё-таки ты мне скажи, — спрашивает Джексон, мстительно тыкая себя в самооценку, — я-то тебе на кой чёрт сдался?       Джен, отрываясь от увлекательного занятия, поднимает дурные смеющиеся глаза:       — Знаешь самое действенное средство от ночных кошмаров? Отличный секс. — и прицельно кусает Джексона за ключицу.       Сержант не знает, на что ему сдалось такое веселье — найди себе девушку, старый идиот, заведи детей, устройся на вторую работу, на третью устройся, не этого же щенка злого тебе любить? — а только на следующий вечер он находит Джена сам. Ничего личного, только взаимовыгодный обмен: тебе чувство нужности — ему лекарство от кошмаров. А уж дальше как-нибудь разберётесь.