***
Оттенштайн был небольшой деревней в районе Нижней Саксонии, в которой проживало не более пяти тысяч человек. В поселении была небольшая кирха, куда ходила мать Эрена по воскресеньям, был кнайпе – паб, в центре деревни, где работала мать Эрена и много-много небольших домишек, в одном из которых жила семья Йегер. Мать, отец и сын. Еще у Эрена была собака, Эрика, с которой он целыми днями бегал по улицам Оттенштайна и был один единственный друг, который жил на окраине деревни; они виделись не каждый день. Армин - так звали друга мальчика, работал в небольшом прилавке, помогая своему деду. Семья Армина занималась выпечкой хлеба для жителей города. В деревне также была небольшая больница, где работал отец Эрена, оказывая первую помощь. Ребенок любил приходить туда, чтобы помогать отцу с работой. Он много чего умел и знал, потому что провел немало времени в больнице, вместе с Гришей Йегером. В целом, он вел достаточно однотонный образ жизни: утром просыпался, завтракал кусочком ароматного свежего хлеба, запивая молоком, которое мать приносила с рынка по дороге домой, затем умывался и бежал скорее на улицу. Там он проводил почти весь свой день, бегая по улицам Оттенштайна вместе с Эрикой. Мальчик любил собирать камни на речке, где часто купался вместе со своей собакой. Карла ругала сына за то, что он приносил камни в дом; их было слишком много, но каждый раз часами вместе с ним она разглядывала самые красивые из них. Интерес сына к природе побудил женщину купить своему сыну энциклопедии, которых было очень мало и которые было трудно достать. Каждую книгу мальчик открывал с трепетом, чуть дыша; глаза его горели, а дыхание учащалось. Он слишком любил их, всегда с особой аккуратностью клал на полочку возле кровати, протирал пыль с поверхности их обложек и никому не давал. Эрен всегда интересовался окружающим миром, с придыханием наблюдая за всем, что еще не было изучено человеком. Он любил коллекционировать бабочек, мотыльков и других насекомых. Уже будучи подростком, он имел у себя десятки различных видов бабочек, которых ловил и сушил на окне. Ему было интересно все: от принципа работы деревянного колеса на повозках до ярких звезд на ночном небе. Но не всегда его любопытство было полезным и правильным.***
Однажды, почти в полном одиночестве, Эрен вместе со своей собакой Эрикой, шел по вымощенной камнем улице. На тихом безлюдном проулке были отчетливо слышны глухие шаги юноши и быстрые перешагивания собаки; они направлялись в лес. Солнце уже садилось, почти стемнело. Сегодня было холодно, поэтому Карла отправила парня за дровами до ближайшей опушки. Она забыла сделать это раньше, потому что все время работала. Женщина была официанткой в единственном на всю деревню пабе, она шла на работу вечером и проводила там всю ночь, а под утро возвращалась, изредка даже пьяной. Эрен не боялся легенд, про которые мать рассказывала ему все детство. Он, скорее, испытывал большой интерес к ним. Если бы его друг взял его «на слабо», парень бы с еще большим интересом пошел в лес, чтобы доказать Армину, что «нет там никаких фей и эльфов». Он был крепким парнем шестнадцати лет. Навряд ли он бы стал бояться сказочного существа, тем более что с ним всегда была его собака. Дорога от его небольшой деревни до леса была длинной и утомляющей, но Эрен не собирался возвращаться домой с пустыми руками; ночью он бы сильно замерз, и, вероятнее всего, заболел. Вообще, болезни чаще всего заканчивались смертью, выживали лишь сильнейшие. Йегер не хотел лишний раз «играть со смертью», подвергая свою жизнь опасности, потому он срочно шел в лес за дровами. С собой у него был лишь маленький фонарик, отцовский топор, сумка за плечом, в которой лежали несколько ароматных булочек, посыпанных сахарной пудрой, и бутылка воды. Не прошло и часа, как парень вместе с собакой добрались до опушки, где росло много высоких хвойных деревьев, которые устремляли свои верхушки к огромному звездному небу. Парень поднял глаза наверх, к неизведанному пространству у него над головой, и с неподдельным, почти детским интересом, наблюдал за яркими точками, которых были сотни, тысячи, миллионы. Их было просто не сосчитать простому смертному. Да и считать Эрен не особенно умел. Он ведь не ходил в школу, счету его научил отец. Уже окончательно стемнело, смысла идти в глубину не было, Эрен бы попросту потерялся. Юноша взялся рубить сучки, до которых доставал, но слишком быстро устал, потому присел на свежий пенек и поставил возле себя фонарик, в котором медленно сгорала маленькая свечка. Затем достал из сумки булочку и принялся есть. Рядом с ним весело бегала Эрика, выпрашивая у парня немного еды. Он недолго так просидел под покровом ночного неба, потому что с каждой минутой становилось все холоднее. Лесную тишину перебивали лишь сверчки, которые сидели в траве, спрятавшись от людских глаз; сова, что сидела где-то в глубине чащи и шум листвы, которую колыхал легкий ветерок. Руки юноши коченели, а глаза слипались. Тогда Эрен решил развести костер с тех сучков, которые нарубил, немного погреться и пойти домой с остальным запасом древесины. Так он и сделал: собрал в кучу немного сучков, поджег их от своей свечки, и прилег рядом с источником тепла. Старая собака легла рядом с Йегером, поджав хвост и лапы. Ноги парня слабели, а руки становились ватными. Он совсем не хотел никуда идти; он закроет глаза всего пару минуток и под уютный треск костра немного вздремнет, оставив мысли о родном доме и о нужде в дровах где-то на второй план. Ведь им с Эрикой и так очень тепло. Эрен прикрыл свои зеленые, как малахит, глаза, свернувшись калачиком и поджав ноги, на которых были надеты легкие сапожки. Он носил их уже много лет, отец подарил эту обувь мальчику после поездки в большой город. Мужчина редко ездил куда-то дальше соседней деревни, поэтому Эрен очень их берег, каждый раз усердно протирая от грязи. Громкий лай собаки заставил Эрена резко подняться, рефлекторно схватив топор; парень обернулся, и, не поверив своим глазам, закричал. Он начал срочно собирать сумку, куда в спешке сложил топор и уже потухший фонарь. Парень был встревожен; ему казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из его груди, а собственное дыхание слышал не только он, но, и как ему казалось, все, кто мог бы находиться с ними рядом. Он увидел свет в чаще леса. Это был плохой знак, потому что местные разбойники иногда ночевали в лесах, набираясь сил, чтобы и дальше стращать жителей деревень. С ними разговор был бы максимально коротким. Эрика не прекращала лаять на свет в лесу; она истошно рычала, пытаясь напугать возможных разбойников. Парень уже было пустился бежать, но собака стояла на месте. Она не собиралась бежать за хозяином, а скорее, наоборот, собиралась пойти на свет в лесу. Йегер не мог оставить собаку, и, достав свой топор, пошел за Эрикой в лес. Сегодня ночью он наверняка не вернется домой. Парень шел на свет, он долго собирался с мыслями, перебирая сотни вариантов развития дальнейших событий. Он уже тысячу раз пожалел, что пошел вслед за собакой, не сообразив вовремя, что нужно уходить. Но Эрен зашел уже слишком глубоко в лес, навряд ли он бы выбрался оттуда до утра. Темно, холодно и страшно. Так он бы описал текущую ситуацию. Всё, что ему оставалось – идти за собакой на свет. Может быть, там сидели никакие не разбойники, а просто люди, заблудшие в лесу. Очертания маленького охотничьего домика, дали понять Эрену, что в лесу все же кто-то был, кроме него самого. С приближением парня к дому, он все больше стал удивляться. Дом, который он видел, не был похож на простой крестьянский фахверк, в котором жила семья парня. У жилища был всего один этаж, крыша из дерева, а не из красной черепицы, старые прогнившие доски, укрепляющие стены, белый бетон, обросший мхом. Пускай он не так хорошо мог разглядеть в темноте фахверк, зато ему было ясно одно: дом заброшен, скорее всего очень давно. На это намекали не только трещины на фасаде жилища, но и разрушенные ступени у входа в него. «Ведьмин дом» — так бы сказали жители деревни, и, скорее всего, сожгли бы его, не раздумывая. Эрен аккуратно подошел к дому, и, привстав на цыпочки, заглянул в окно. В него виднелся маленький стол посреди комнаты, на котором стояла свеча. Внимательно осмотрев комнату, он не заметил ни единого живого существа. Эрика снова лаяла, подпрыгивая на месте, тянула за штанину Йегера. Парень постучал в двери дома, спросив негромко «Ist jemand zu Hause?», но ответа не последовало. Было очень некрасиво проникать в чужую собственность, но парню ничего не оставалось сделать, как войти внутрь дома. Он осмотрел жилище еще раз, убедившись, что никого внутри нет, и все же вошел. Эрен также внимательно изучил стол, на котором стояла свеча. В неопределенном, полусонном состоянии, парень не мог понять, что за предмет лежал возле свечи. Юноша поднял его, нащупал и стал разглядывать. Перед глазами плыло, а в голове трудно укладывалось все то, что с ним происходило этой ночью. Эрену уже ничего не хотелось, только лечь спать. Разглядев все-таки поднятый со стола предмет под теплым светом свечи, он понял, что это ключ на веревочке. Йегер, надев его на шею, присел на кровать, чтобы подробнее рассмотреть находку, но вдруг, сзади резко что-то схватило его. Эрен сильно испугался, но было уже поздно: кричать он не мог. Последнее, что он увидел перед тем, как потерял сознание, был, кажется, юноша; Йегер запомнил только ужасно печальные серые глаза, которые ярко выделялись во мраке этой ночи.