Смотри на меня

      В комнате отдаёт лёгким запахом пыли, слетающей с книжных полок, усыпанных классикой, среди которой большое предпочтение явно отдано Шекспиру. Конечно, ведь ни одна шекспировская книжка никогда не оставалась тут без внимания. Обложки стали со временем совсем потрёпанными, но, видно, в этом и заключается их особая ценность. Темнота разбавляется парой стеклянных ламп, свет от которых отблёскивает от жестяных кружек и старого пианино в самом углу. Совсем изредка с него сбегает красивая мелодия, но зато оно здорово дополняет интерьер мелкой захолустной комнатки. Хотя, бывало, кто-то да и проведёт по клавишам пальцем — совсем бегло, от скуки. Всяко же, сейчас пианино — отнюдь не главный герой.       Кровать скрипит под натиском двух неаккуратных тел. Кажется, та не много новее тех же самых книг. На такой с трудом уместишься вдвоём, но они уже давно приноровились. Совсем близко к кровати примостился диван, выдержанный в цветах всей комнаты. Она порядком постарела, а вещи в ней — полный раритет, но выглядит даже симпатично. Сион задерживается взглядом на каждой мелкой вещице, стараясь преодолеть жгучее волнение, поселившееся по всему телу. Он осторожно, чересчур картинно укладывает руки на собственной груди; до чего же прилежен этот мальчик, и недаром же говорят, что мальчика с гимназии выгонишь, а гимназию из мальчика — нет. — Смотри на меня, — раздаётся в полумраке над ним. Такой непривычно сосредоточенный и тихий голос Недзуми заставляет повернуться лицом к лицу, взглянуть в блестящие от огонька свечи глаза. — Разнервничался?       Сион слабо ему кивает, чувствуя невероятную неловкость; он лежит перед ним полностью открытый и нагой, бесстыдно расставив колени, но всё ещё подрагивая и будто бы пытаясь прикрыться. Их отношения были сплошь и целиком неясным оттенком, таким, который был намешан из тёмно-синей серьёзности, тёплой охристой привязанности и лиловой неуверенности. По вечерам они обменивались короткими поцелуями «на ночь», но днём они думали лишь о том, как выжить в трущобном бедном городке. Вечера особенно нравились Сиону, потому что именно в это время он чувствовал себя чуть ближе с Недзуми. Они нелепо и неумело танцевали, касались друг друга. Несмотря на то, что оба так мало знали друг о друге, Сион ему доверил бы всего себя. — Ты такой бледный, в обморок не упадёшь? Смотри на меня, говорю, — слегка раздражённо шепчет Недзуми, пытаясь разобраться с закупоренной бутылочкой украденного из местной лавки масла для тела. То было в новинку иметь при себе нечто подобное, потому что Недзуми не был любителем ароматических масел, и тем более не понимал смысла наносить что-то на своё тело после душа, заново его загрязняя. Но с появлением в его жизни Сиона многое приходится пробовать. — Недзуми, будь аккуратнее, прошу, — обеспокоенно произносит Сион, внимательно наблюдая за Недзуми, усевшимся меж его ног. В ответ он получает тихий смешок. — Недзуми, ну пожалуйста!       Недзуми вздыхает, закатывая глаза, и наклоняется к его лицу, оперевшись ладонями возле его плеч: — Я понял, правда. На меня смотри только, хорошо?       Сиону снова не остаётся ничего, кроме как кивнуть, за неимением сил выдавить из себя слова. Он отрывает ступню от одеяла и осторожно, на пробу касается ей бедра Недзуми, проводит от коленки и вверх, до самого паха. Он слышит тихий вздох и видит, как Недзуми хмурится. Он кажется не менее взволнованным, чем Сион, но отражает это по-своему. За всё то время, как они лежат на этой кровати, Сион услышал столько раздражённых комментариев, что впору только засмеяться от того, как он при этом краснел, выдавая себя с головой. Они оба бесстыдно напряжены и напуганы. Сион видит, как мелко дрожат руки Недзуми, когда тот пытается размазать тягучую жидкость по своему вставшему члену. У Сиона стоит ровно точно так же, и это его чересчур сильно смущает, отчего он пытается в который раз сомкнуть колени. — Сион, всё хорошо, не прикрывайся. Не так уж ты и плох, между прочим, — Недзуми криво улыбается в попытках разбавить липкое напряжение, поселившееся в комнате. Он не привык нежничать с другими, но сейчас старается применить всё, что знает: легко оглаживает его ноги, держит зрительный контакт. Ещё спустя время его влажные и скользкие пальцы касаются Сиона между ягодиц. Это провоцирует надрывный стон, а ступня Сиона мажет по бедру Недзуми. — Только аккуратнее, Нездуми, ты ведь помнишь? — Я же сказал, что всё помню, Сион, ей богу, ты невыносим.       Первый палец с осторожностью проникает в чистое и ещё немного влажное после душа тело. Недзуми правда вкладывает в свои движения столько осторожности, сколько может. Среди шекспировских пьес затесались книги по анатомии, которые Недзуми успел на досуге полистать и найти там наиболее интересные странички, и сейчас старается применить свои приобретённые знания. Сион щурится из-за непривычных ощущений, и это хороший знак — потому что болезненных гримас на нём не наблюдается. Недзуми тратит ещё немного времени и масла, прежде чем добавить следующие два пальца. Это всё невероятно тяжело воспринимать. Ещё никогда он не видел столько доверия к себе, настолько открытого душой и телом человека прямо под собой на собственной кровати. Несмотря на появившиеся неприятные ощущения Сион не попытался его оттолкнуть, но лишь битый раз напомнил про аккуратность и неторопливость.       Тело Сиона, перепачканное в масле, облилось тёплым потоком приглушённого света. Нездуми невольно засмотрелся. Казалось, в Сионе не было изъянов. Хотя, его вредность и упрямство оказались той ещё занозой в прекрасном образе чистого, ухоженного, добродушного юноши, и с этими его чертами характера Нездуми ознакомился как никто другой. Вряд ли кому-то удосуживалось получать подушкой в лицо или пинок под коленку настолько часто, как приходилось Недзуми. Порой это даже веселило. — Ты готов? Закинь мне ноги на плечи, вот так, — Сион с неуверенностью поднял ноги, потянувшись ими вверх, к плечам Нездуми, но тот подхватил их сам и с непривычной ему самому чуткостью уложил их на себя.       Всего момент их отделяет от полного единения. Недзуми направляет рукой головку к подготовленному анусу, плавно продвигаясь внутрь, вместе с этим стараясь следить за лицом Сиона. С первых секунд всё показалось слишком непривычным, было до боли узко и непонятно. Недзуми мог бы перетерпеть и это, но до него донёсся жутко болезненный стон, а потом Сион жалобно залепетал: — Стой, пожалуйста, Недзуми, — тот сразу же остановился, взволнованно глядя Сиону в лицо. — Вытащи его. — Кого «его», Сион? Ты так стыдишься сказать «член»? Боже мой, — но он сразу же поспешил выйти из Сиона, всерьёз заволновавшись.       Скользкими от масла руками Недзуми подтянул к себе бёдра Сиона, в успокаивающем жесте проведя по тазобедренным косточкам. Кровать неприятно скрипнула под ними, и это могло бы отвлечь, если бы только это не был, кажется, уже тысячный скрип за сегодняшний вечер. Тем не менее, даже такая вещь, как скрипучая кровать, придавала комнате свой уют и очарование. Сион был из тех, кто любил концентрироваться на незначительных для других мелочах. Наверное, именно поэтому он знал, что у Недзуми на пояснице есть пара родинок. Рассмотреть их было непросто, но каждую ночь, лёжа с Недзуми в одной кровати, он невзначай обводил их пальцами. — Давай ещё раз, — вдруг произнёс Сион.       Недзуми, собравшись с силами, вылил ещё добрую часть масла себе на руки и меж ног Сиона. Второе проникновение выдалось чуть более удачным, чему Сион несказанно обрадовался. Внезапно он подтянул к себе Недзуми, желая поцеловать, но тот опустился к его шее, прижимаясь к ней губами и одновременно с этим делая равномерные неглубокие толчки. Его дыхание Сион впитывал и наслаждался, пытаясь надолго запомнить его учащённое сосредоточенное сопение. Недзуми спустился пониже, мазнув влажными губами по изгибу плеча. Они оба были перепачканы в масле, и на измазанном одеяле будет спать не очень приятно, но они как-нибудь справятся. Ровно как и справляются со своими сложными, неясными взаимоотношениями.       Глубокий протяжный стон сопроводил неизведанный доселе оргазм, и тело Сиона затряслось. Недзуми спустя считанные минуты обмяк на нём, нервно дыша и оглаживая худощавое тело под собой. Волосы растрепались и кое-где выбились из резинки, щекоча вспотевшее лицо. Они оба тяжело дышали, ещё не до конца отойдя от произошедшего. Говорить не хотелось от слова совсем, и всё, на что хватило силы, это уложить ладонь на спину Недзуми и неторопливо прикрыть глаза. Послышались шебуршания, после чего с тела начала пропадать тяжесть, но Сион быстро его остановил, прижав к себе. — Давай побудем вместе.