double chocolate chip

      Кожа Чонгука была покрыта цветами. Юнги сделал для него большую часть татуировок, остальные же закончили ещё несколько мастеров. Он не мог позволить себе полный рукав или цвет, ему больше нравились слабые намёки на красные, голубые и розовые оттенки на некоторых лепестках.       Юнги осмотрел одно из новейших дополнений на бицепсе Чонгука, поворачивая его руку, чтобы увидеть каждую частичку орхидеи.       — Думаю, эта полностью зажила, — сказал он.       — Ну типа, — Чонгук закатил рукав футболки и вскрикнул, когда Юнги ущипнул его за бок. — Эй, это было грубо. Я просто говорю, что знаю, когда мои собственные татуировки заживают.       — Я собирался дать тебе выходной, — сказал Юнги, пожав плечами. — Но я думаю, что если ты сегодня ведёшь себя, как паршивец…       — О, хён-ним, мой красивый, гениальный, артистичный хён, — Чонгук взял Юнги за руку обеими своими. — Прошу тебя, пожалуйста, позволь мне отдохнуть остаток дня.       Юнги вздохнул так, словно на него свалилась огромная тяжесть.       — Полагаю, сегодня я добрый.       Конечно, это никогда не выпадало из поля зрения. Юнги обычно очень щедро относился к часам обучения Чонгука. Если он убирался вовремя, приводил всё в порядок и проверял все комнаты, а ещё усердно слушал советы Юнги, когда делал тату, то его вознаграждали. Юнги обычно не считал это наградой, но младший знал.       — Есть одно условие для того, чтобы твой остаток дня был свободным, — сказал Юнги, переставляя несколько папок с дизайном на передней стойке магазина и не глядя на Чонгука. — Ты должен сделать что-нибудь хорошее для себя, пока тебя не будет здесь.       Чон не поддался сильному желанию ворковать, как будто Юнги был крошечным татуированным котёнком и ограничился тем, чтобы заключить его в крепкие объятия.       — Почему ты такой сильный? — пробормотал Юнги, однако всё ещё сжимал обёрнутые вокруг его тела руки Чонгука.       Он отпустил его только тогда, когда Хосок вошёл в дверь тату-салона, тяжело дыша, будто он сильно торопился.       — Привет, вы двое, — сказал он с яркой улыбкой.       — Сок-а, что ты здесь делаешь? — спросил Юнги. — Разве ты не должен быть ещё на работе?       Хосок, похоже был всё ещё в той же рабочей одежде, что и утром: в рубашке на пуговицах, что заправлена в красивые брюки.       — Должен, — сказал он. — Я имею в виду, что так и есть. Но сейчас у меня обеденный перерыв.       — Разве ты не хочешь поесть, пока идёт перерыв? — Хосок покачал головой.       — Уже поел за собственным столом. Я просто хотел увидеть тебя.       Чонгук практически почувствовал, как Юнги упал в обморок рядом с ним, хотя он всячески пытался подавить свою улыбку. Мин пробормотал что-то о том, как Хосок зря потратил время, но всё же позволил ему подойти к стойке и поцеловать его.       Единственная причина по которой Чонгука не затошнило, заключалась в том, что Юнги и Хосок всегда были такими, ещё до того, как он их встретил. Они всегда были одним целым, Юнги и Хосок, Хосок и Юнги. Всегда вместе, всегда обожают друг друга. К этому времени младший уже привык к ним.       — Скоро придёт клиент, — сказал Чонгук.       — Ты уже подготовил комнату, а он должен прийти только через полчаса, — ответил Юнги.       Он запрыгнул на стойку и заставил улыбающегося Хосока встать между его разведённых ног.       — Я предлагаю тебе уйти куда-нибудь прямо сейчас, если не хочешь смотреть.       Чонгуку не нужно было повторять дважды. Хватая сумку и крича «Спасибо, хён!», он покидает тату-салон.       Высокое полуденное солнце на мгновение ослепило Чонгука, когда он вышел наружу и задумался, куда ему следует идти. Что бы хорошего ему сделать? Поесть? Посмотреть фильм? Купить то, что ему не нужно? Чонгук пошёл к метро, ​​чтобы придумать свой план во время поездки. Идеальным был бы тот, который держал его подальше от Юнги и Хосока как можно дольше, однако он, вдобавок, ещё и жил с ними, что усложняло задачу.       — Это часть твоего обучения, — сказал Юнги. — Я не смогу научить тебя должным образом, если днём ​​и ночью я не с тобой.       Они оба знали, что это было потому, что младшему больше негде жить. Юнги был достаточно добр, чтобы не упоминать, как сильно Чонгук нуждается в нём, а Чонгук был слишком застенчив, чтобы сказать об этом и заставить Юнги думать, что он, возможно, совершил ошибку.       Условия проживания с Юнги и Хосоком всегда казались нестабильными. Они никогда не говорили о том, что младший не платит за аренду. Несколько месяцев назад Юнги и Хосок переехали в свою нынешнюю квартиру, и Чонгук слишком боялся спрашивать, возьмут ли они его с ними. Он просто осторожно перенёс свои вещи в новый шкаф, продолжил спать на диване, и никто ничего не сказал. Из-за этого Чон боялся облажаться, потерять их щедрость и оказаться на улице. Они называли Чонгука своим соседом по комнате, однако Чонгук по-прежнему тщательно убирал за собой и никогда не приводил людей к себе, чтобы быть идеальным гостем.       Чонгук вздрогнул и застыл на сиденье, когда вагон метро залил дневной свет. Метро вышло из-под земли на открытый воздух, чтобы пересечь реку Хан. Он так увлёкся мыслями о доме, что уехал слишком далеко, из-за чего выругался себе под нос. Его приключение должно было закончиться здесь, чтобы он смог быстро вернуться обратно.       Станция Апкучжон была заполнена хорошо одетыми людьми, и почти каждая реклама была ярко раскрашена в честь дня рождения поп-айдола. На земле люди были такими же стильными и собранными, улицы были усыпаны клиниками пластической хирургии и модными бутиками. Чонгуку кажется, что он плохо выделяется своими рваными джинсами и руками, что покрыты чернилами. Пока он ждал смены светофора, пожилая женщина с дорогой сумочкой взглянула на него и переложила свою сумочку в другую руку, подальше от него.       Большинство дерьмовых взглядов, которыми люди одаривали Чонгука, просто отскакивали от него, но жест этой женщины цеплялся за него, как смола, и он думал об этом всё больше и больше, пока шёл по окрестностям. Она его не знала. Он больше никогда её не увидит и она не имеет никакого значения. Она его не знала. Она ничего не знала.       Гнилые чувства неприятно закипали в его животе, пока он не заметил пекарню, зажатую между магазином свадебных платьев и ювелиркой, главную недвижимость для бизнеса, торгующего комфортом и сладостью.       Снаружи простым шрифтом было написано «Baked», а внутри он увидел большую стеклянную витрину с круассанами, булочками и множеством других угощений. Всё это выглядело таким тёплым и привлекательным, что Чонгук внезапно обнаружил, что хочет чего-нибудь сладкого. Юнги велел ему побаловать себя, так ведь? Прямо сейчас Чонгук хочет пирожное, и в этот раз он чувствует, что заслуживает чего-нибудь хорошего.       Он толкнул дверь пекарни и его поприветствовал звон колокольчиков, сообщающий о его прибытии. За стойкой стоял высокий красивый мужчина, протягивающий пожилой женщине розовую коробку, перевязанную лентой.       Когда женщина ушла, работник посмотрел на него с доброй улыбкой, но Чонгук был слишком поражён его взглядом. Он сразу увидел, что этот мужчина был хорош собой, с тёмными волосами и пухлыми губами. Через несколько мгновений Чонгук понял, что он не просто симпатичный парень с улицы — он был одним из самых великолепных людей, которых Чон когда-либо видел в реальной жизни. Чонгук внезапно почувствовал себя ужасно грязным и неловким.       Взгляд мужчины упал на татуировки на руках Чонгука, обнажённые из-за коротких рукавов его футболки. Тот ожидал, что улыбка мужчины исчезнет, ​​но она сменилась ещё большей ухмылкой, и он действительно понятия не имел, что с этим делать.       — Здравствуйте, — сказал мужчина, снова глядя ему в глаза. — Чем я могу Вам помочь?       На его бейджике было написано «Ким Сокджин», рядом с крошечным рисунком милого животного. Может лама или очень пушистый кот.       — Думаю, мне нужно немного времени, — сказал Чонгук и Сокджин кивнул.       Выпечка выглядела так, как будто она была прямиком из журнала. Идеально блестящая и золотистая. Он хотел попробовать абсолютно всё, но в кармане у него было всего несколько купюр, которых хватало только на что-то одно. Чонгук чувствовал, что он думает слишком долго, но не знал, когда он сможет вернуться сюда вновь.       Сокджин на мгновение посмотрел на него с непонятным выражением лица, прежде чем прервать попытки Чонгука принять решение.       — Хм, вообще-то… Во время ланча у нас есть бонус. Если Вы купите кофе между одиннадцатью и тринадцатью часами, то получите печенье бесплатно.       Чонгук, как бы, действительно смотрел на большое печенье на верхней полке витрины.       — Хорошо, — кивнул он. — Звучит неплохо.       — Могу я угадать, какое печенье Вы хотите?       Чонгук моргнул.       — Эм. Хорошо?       — Отлично! — Сокджин положил руку на стекло, прямо над ассортиментом печенья. — Большинство людей предположили бы солёную карамель, но я думаю, что Вам понравится двойной шоколад. Шоколадное печенье с кусочками шоколада.       — Я… думаю, Вы правы.       — Я так и знал, — сказал Сокджин, протягивая кусок вощёной бумаги, чтобы взять печенье. — Я всегда угадываю. У меня есть дар. Помимо этого лица, — он подмигнул, и у Чонгука внезапно упало что-то в животе, будто он пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице. — Какой кофе?       — Разве Вы не хотите угадать? — спросил Чонгук, выгнув бровь.       — Кофе и чай — мой побочный бизнес. Я не могу угадать с точностью до ста процентов.       Сокджин улыбнулся ему и Чонгук почувствовал необходимость улыбнуться в ответ. Этот парень мог бы продать ему целый поднос печенья, если бы захотел.       — Можно мне ванильный латте? — спросил он.       — Шоколад и ваниль, — Сокджин указал на него пистолетиком из пальцев. — Мне нравится ход Ваших мыслей. Если Вы хотите присесть, я могу принести Ваш кофе, когда он будет готов.       Чонгук заплатил и сел у окна, чтобы посмотреть на другие модные маленькие кафе и магазины на улице. Он восхищался высокой женщиной, которая проходила мимо окна в ярком солнечном платье, глядя в свой телефон. Даже люди здесь красивее, чем в районе Чона.       Когда Сокджин принёс заказ Чонгука, он остался у стола и скрестил руки.       — Не обращайте на меня внимания, — сказал он. — Мне просто интересно Ваше мнение.       Так что Чонгук ничего не сказал и откусил свой первый кусок печенья, пока Сокджин наблюдал за ним.       — Это отличное печенье или лучшее печенье, которое Вы когда-либо пробовали?       Чонгук хотел поспорить, чтобы придумать идеальный остроумный впечатляющий ответ, но печенье практически таяло у него во рту и подавляло его сладким вкусом шоколада. Сокджин, должно быть, нагрел его, потому что оно было тёплым, как будто прямо из духовки. Шоколадная стружка слегка растаяла и стала мягкой.       — Это хорошо, — сказал Чонгук, набив рот выпечкой. Он откусил ещё кусочек, даже не успев проглотить остальное, и постарался не застонать вслух.       — Есть секретный ингредиент, — Сокджин ухмыльнулся.       — Какой?       — Думаю, Вам придётся вернуться и выяснить. Дайте мне знать, если Вам понадобится что-нибудь ещё, — Сокджин ушёл с очередной улыбкой.       Печенье было больше, чем рука Чонгука, однако он съел его за несколько минут, и он мог поклясться, что будет чувствовать вкус сладости до конца дня.

***

      Чонгук возвращался в «Baked» каждый день в обеденное время в течение нескольких дней. Каждый раз он заказывал небольшой ванильный латте и получал бесплатное печенье.       — Что сегодня хорошо выглядит? — спрашивает Сокджин.       Чонгук всегда долго думал, прежде чем ответить: «Шоколад».       Сокджин всегда спрашивал, даже если Чонгук каждый раз заказывал шоколад, и он всегда обезоруживающе улыбался Чонгуку, прежде чем принести ему еду.       Однажды за кассой стоял другой человек, и Чон поймал себя на том, что хмурился. Этот мужчина был невысокого роста и, казалось, очаровывал своей улыбкой молодую женщину возле кассы, принимая её заказ на коробку различных кексов.       На его бейджике было написано «Пак Чимин», и вскоре он обратил свою яркую улыбку на Чонгука.       — Привет! Чем я могу Вам помочь?       — Ага, можно мне небольшой ванильный латте и шоколадное печенье?       — Конечно, — Чимин нажал несколько кнопок на регистрационном экране. — С Вас семь тысяч.       Чонгук остановился, засунув руку в карман.       — Ой. Я думал, всего четыре.       — А, ну, — Чимин снова посмотрел на экран, — кофе — четыре, а печенье — три, так что всего семь.       — А как же бонус?       Чимин открыл было рот, но быстро закрыл его и наклонил голову.       — Извините, что?       — Бонус?... Во время ланча?... — сказал Чонгук. — С печеньем и кофе вместе?       — Хм, — Чимин прикусил свою большую нижнюю губу. — Я… не знаю, о каком бонусе Вы говорите.       Чонгук не очень-то хотел тратить столько денег и думал, как ему отмазаться от этой покупки.       — Извините, кто-то по имени Ким Сокджин сказал мне, что такое есть, но я думаю, что вы просто перестали его делать.       — Ой, эй! Твои татуировки! — взволнованно сказал Чимин и Чонгук вздрогнул. Татуировки в Корее всё ещё были небольшим табу, но никто из его ровесников никогда не придавал им большого значения.       — Что насчёт них? — защищаясь, спросил Чонгук, потирая чернила на левой руке. Ему следовало надеть толстовку с капюшоном.       — Ты Чонгук?       — Ах, ага. Мы встречались?       Чимин улыбнулся и покачал головой.       — Наверное, нет, я отсутствовал несколько дней, но Сокджин-хён рассказал мне о постоянном клиенте с кучей татуировок.       — Это… круто, я думаю, — Чонгук нервно поёрзал.       — Ты такой же милый, как он и говорил, — сказал Чимин с ухмылкой, и это привлекло внимание Чонгука.       — Он сказал, что я милый?       — О, разве я это сказал? — ответил Чимин с фальшивым удивлением человека, который точно знал, что он сказал. — Я не уверен, тебе стоит спросить Сокджин-хёна самому. Вот он!       Сокджин толкнул дверь кухни своим телом, вытирая руки о фартук. Его лицо осветилось улыбкой, когда он увидел Чонгука.       — Привет, Чонгук, — поприветствовал его Сокджин, даже не взглянув на Чимина.       — Хён! — радостно сказал Чимин. — Чонгук только что пришёл за бонусом. Ну, знаешь, кофе и бесплатное печенье?       На мгновение рот Сокджина приоткрылся, но он попытался прикрыть его сладостной улыбкой.       — Я его обслужу, — весело сказал Сокджин.       — О, ты уверен, хён? Я уже здесь. Я просто добавлю тот самый бонус, который мы всегда делаем.       — Ага! Почему бы тебе не сходить убедиться, что Сонми глазирует булочки с корицей?       — Как скажешь, босс, — сказал Чимин и вернулся на кухню, всю дорогу улыбаясь.       — Ваниль и шоколад, верно? — Сокджин тут же нажал несколько кнопок на экране регистрации.       Чонгук кивнул, слишком застенчивый, чтобы спросить, что происходит. Может быть у Чимина просто было сюрреалистичное чувство юмора. Он бы спросил об этом, но Сокджин прервал его собственным вопросом, когда принёс заказ Чона.       — Можешь помочь мне кое с чем?       Печенье и кофе, которые заказал Чонгук, были на подносе в руках Сокджина, но на нём ещё стояли две тарелки с выпечкой. Прежде чем Чонгук смог ответить, Сокджин сел напротив него и поставил полный поднос между ними.       — Это — клубничная булочка. А это — яблочные оладьи. Только что-то одно может быть включено в меню на ближайшие несколько месяцев. Можешь попробовать их и сказать мне, что тебе больше нравится? — Сокджин поочередно указал на выпечку.       — Наверное, — медленно сказал Чонгук. — Разве я лучший кандидат для этой работы?       — Я съел их настолько много, что больше не понимаю, что лучше. И тебе нравится есть здесь, так что, очевидно, у тебя хороший вкус. Думаю, я могу доверить тебе это.       Обычно, внимание заставляло Чонгука волноваться. Внимание симпатичных парней выворачивало его сердце наизнанку, поэтому Чонгук избегал зрительного контакта, беря в руки сначала булочку с клубникой. Она была покрыта белой глазурью, которая прилипала к верху рта Чонгука, когда он кусал её, но яркость клубники прорезала плотное тесто и сладкую глазурь.       — Это действительно вкусно, — сказал Чонгук.       — Конечно, это ведь я их сделал, — ответил Сокджин, как бы констатируя очевидный факт. — Так что подумай. Соберись с мыслями. А после расскажи мне о яблоке.       Чонгук немного подождал, прежде чем взять липкие яблочные оладьи и откусить.       — Это, — сказал он сразу, не успев даже проглотить.       — Было быстро. Ты уверен?       — Определённо. Ух, корица такая вкусная.       Сокджин ласково улыбнулся, когда Чонгук продолжил есть оладьи. Теперь для него не существовало никакой другой выпечки. Лучшее печенье в его жизни, лучшая булочка в его жизни, теперь лучшие яблочные оладьи. Отныне все сладости будут сравниваться с этими.       Сокджин взял половину клубничной булочки, откусил и задумчиво заговорил: «Хм, я всё ещё очень привязан к этой. Жаль, что тебе не нравятся такие ягоды».       Чонгук непривлекательно фыркнул. Рот всё ещё был полон еды, но Сокджин всё равно улыбнулся.       — Это было глупо, — сказал Чонгук.       — Каламбуры — это высокое искусство, — Сокджин указал на свою булочку. — Тебе нравится этот оладий? Это зеница ока? Это что, кожура?       — Боже мой, — Чонгук прикрыл рот, смеясь, чтобы Сокджин не видел его пережёванную еду. — Это даже не смешно.       — Я думаю, что не могу больше доверять твоему здравому смыслу. Я собирался сказать, что ты можешь называть меня хёном, если когда-нибудь вернёшься, но теперь я не уверен.       Он сделал вид, что сердито смотрит, но на губах всё ещё был намёк на улыбку, от которой Чонгук покраснел.       — У тебя не будет проблем из-за того, что ты проводишь со мной столько времени? — спросил младший.       — Не-а, — сказал Сокджин. — Хозяин позволяет мне делать здесь всё, что я захочу.       — Это мило с его стороны.       — Да. Ну, я имею в виду... Я владелец, так что это помогает.       — Ты владеешь этим местом? — глаза Чонгука расширились.       — Ага, — старший выпрямился и гордо улыбнулся. — И все деньги тоже мои.       — Должно быть, это тяжело для столь молодого человека.       — Оу, спасибо, что подумал, что я молод. Это тяжело, — признал Сокджин. — Дело не только в еде, но и в деньгах, документах и сотрудниках. Достаточно, чтобы испечь безумие.       — Хён, пожалуйста.       — Ты должен сказать мне «стоп», потому что у меня миллион таких шуток.

***

      — Вау, это прекрасно, — сказал Сокджин, склонившись над столом Чонгука, чтобы посмотреть на его альбом.       Юнги требовал доказательства, по меньшей мере десяти рисунков в неделю, в рамках их договора об обучении, и Чонгук начал выполнять свою работу в «Baked», когда мог. Он утверждал, что большие окна и естественный свет помогали ему видеть цвета яснее. Это не имело ничего общего с тем, как Сокджин приходил и проверял, как у него идут дела, и хвалил его последние работы.       Если Чонгуку везло, Сокджин сидел с ним и слушал, как он говорил о том, над чем работает. Сегодня старший поставил печенье и кофе на стол и сел напротив него.       — В этом нет ничего особенного, — сказал Чонгук, проводя большим пальцем по хвосту лисы, которую он раскрашивал. Передняя половина животного выглядела так, как будто была окрашена маслом, а задние лапы и хвост были простыми геометрическими треугольниками.       — Они все особенные, — сказал Сокджин с улыбкой. — Прости, я никогда не спрашивал, учишься ли ты в школе. Ты, должно быть, ходишь в какую-нибудь потрясающую школу искусств?       Чонгук отломил кусок печенья и сунул его в рот, чтобы выиграть время.       — Нет. Я больше этим не занимаюсь, — наконец сказал он.       — Ох, — медленно произнёс Сокджин и начал хмуриться. — Мне жаль. Могу я спросить о том, что случилось?       Чонгук пожал плечами. Он так много говорил себе, что это не имеет значения, что он стал невосприимчивым к тому, знали ли люди.       — Я был в школе, пока нам не пришлось официально заявить о своих специализациях. Мои родители сказали, что не будут платить мне за изучение искусства, поэтому они лишили меня всего этого. Я не мог позволить себе сам всё это и мне пришлось бросить учебу.       Чонгук опустил ту часть, где он чувствовал себя плохо из-за этого, или, по крайней мере, заглушил это настолько, что ему было трудно найти доступ к этим чувствам. Он относился к этому, как к грустной истории, которую он видел в дораме, а не как к чему-то, что произошло с ним на самом деле.       — Это ужасно. Не могу поверить, что они вот так просто разрушили твою жизнь, — Сокджин выглядел более обеспокоенным, чем когда-либо его видел Чонгук. У него на лбу появились глубокие складки, когда он нахмурился.       — Я имею в виду... Это было не «просто так», — Чонгук прижал палец к крошкам на своей тарелке и позволил им прилипнуть к своей коже. — Я сделал свою первую татуировку в школе, которую мои родители возненавидели. Они.. Они не сказали, что не одобряют того, что я гей, но они всё равно спрашивали, не встречал ли я хороших девушек. Это продолжалось какое-то время.       — Блять, — вздохнул Ким. — Мне очень жаль, Чонгук-а. Это пиздец.       — Неважно, — сказал тот, пытаясь оживить свой голос. — Мой друг, который дал мне обучение, позволил мне жить с ним, и я всё ещё работаю над тем, чтобы стать татуировщиком.       — Ага. Это хорошо. Я... Я всё ещё хочу, чтобы твоя семья относилась к тебе лучше.       — Твоя семья всегда была добра к тебе?       — Нет, не всегда, — Сокджин вздохнул и уставился на рисунок Чонгука.       Некоторое время они сидели в тишине, младший крепко сжимал свой оранжевый карандаш.       — Хён... Какой секретный ингредиент был в печенье?       Шокированный смех Сокджина, казалось, осветил всю пекарню изнутри, как будто облако, сидящее над солнцем, что внезапно рассеялось. Он встал и погладил Чонгука по волосам, оставив руку на затылке.       — Они просто сделаны с любовью, Чонгук-а, — он нежно посмотрел на него. — И кленовый сироп.

***

      Чонгук рано отправился на поезде в Апкучжон, практически подпрыгивая подушечками пальцев, стоя в метро. Юнги дал ему целый выходной и у него было время расслабиться в пекарне и порисовать. Чонгук разыграл в голове сценарий, в котором он спрашивает Сокджина, не хочет ли он провести свой обеденный перерыв, чтобы поесть вместе, но Чон знал, что, скорее всего, не сможет довести дело до конца.       Он не мог сдержать улыбки, расползающуюся по его лицу, когда он подошёл к «Baked», и практически бросил дверь открытой, когда он прибыл, только чтобы застыть на пороге.       Копы. В пекарне было полно копов. Там было, наверное, человек шесть в униформе и ещё двое в костюмах, у которых всё ещё были жёсткие глаза полицейских. Они пили кофе и ели свежую выпечку.       Чонгук не любил копов. Прошло много времени с тех пор, как он столкнулся с одним из них, но они всё ещё доставляли ему дискомфорт. Они никогда не брали его из-за чего-то серьёзного — покраски из баллончика, прогулки ночью в одиночестве по плохому району, но они всё ещё чувствовали необходимость больно схватить его за руку, чтобы запихнуть в патрульную машину или держать его в участке часами. Присутствие всех этих копов в его уютном, безопасном месте, заставило Чонгука чувствовать себя маленьким и расстроенным.       — Привет, Кук-и. Ты пришёл рано, — Чимин встретил его за стойкой с яркой улыбкой.       — Ага, — медленно сказал Чонгук, пытаясь скрыть свой дискомфорт. — Эм, а по утрам всегда так много копов?       — Обычно нет. На этой неделе, по соседству, проходит какая-то большая полицейская тренировка. Итак, как обычно?       — Могу я взять с собой?       — О, — рука Чимина зависла над кассой. — Ты уверен? Сокджин-хён только заканчивает кое-какие дела. Он, вероятно, хотел бы знать, что ты заходил.       — Я не... Я должен просто... — Чонгук фыркнул и натянул рукава на руки.       — Чонгук? — Сокджин вышел из кухни с подносом свежего печенья, которое он положил на витрину. — Ты рано пришёл.       — Ага. Уже ухожу.       — Ох, прости. Ты занят? — Сокджин нахмурился.       Чонгук продолжал теребить края своих рукавов, как будто это были доспехи, которые должны были прикрыть его кожу, чтобы обеспечить полную защиту.       — Не похоже, что здесь есть место, — сказал он.       Старший осмотрел булочную, полную копов. Некоторые из них смотрели на Чонгука, как будто пытались понять, не создаёт ли он проблем.       — Ага, — сказал Сокджин. — Может, хочешь увидеть кухню? Можешь выпить кофе и остаться, чтобы помочь мне попробовать ещё несколько рецептов.       Чимин посмотрел на Сокджина, приподняв брови, как будто пытался передать ему что-то телепатически, но тот просто проигнорировал его.       — Хорошо, — сказал Чонгук, и Сокджин провёл его за стойку.       Чонгук почувствовал запах дрожжей и сахара, когда он вошёл на кухню, и его рот сразу же наполнился слюной. На стеллажах стояли лотки со свежей выпечкой, оставленные остывать, и баночки с тестом, поставленные подниматься. Девушка с длинным хвостиком использовала резиновую лопатку, чтобы капнуть шоколадный соус на несколько скрученных кусочков теста. Она подняла глаза и улыбнулась Чонгуку.       — О... Привет! — весело сказала она. Чонгук засучил рукава, борясь с тёплым воздухом на кухне, и взгляд девушки упал на его татуировки. Она ахнула. — Ох, Боже мой, ты Чонгук? Сокджин-и всё время говорит о тебе!       Чонгук вовремя оглянулся назад и увидел, как Сокджин делает на шее рубящий жест, прежде чем опустил руку на бок и невинно ему улыбнутся.       — Да, привет. Я Чонгук.       — Я Сонми. Я бы пожала тебе руку, но... — она ​​пошевелила пальцами, покрытыми шоколадом.       — Я просто провожу Чонгуку экскурсию по кухне, — сказал Сокджин.       Сонми ухмыльнулась, как будто только что услышала пикантный секрет, и окунула лопатку обратно в металлическую чашу.       — Что ж, не дай мне остановить тебя, — сказала она. — Сокджин-а, ты должен спросить Чонгука, любит ли он маття.       — Верно-верно.       Сокджин взял тарелку с одной из полок и подошёл к охлаждающей стойке, чтобы взять выпечку, которая выглядела ярко-зелëной. Когда он поставил его на кухонный островок, Чонгук увидел, что это был круассан, покрытый зелёной глазурью.       — Это круассан маття, — сказал Сокджин Чонгуку. — Мы также экспериментируем и с другими вкусами.       — С чем я сравниваю? — спросил младший.       — Ни с чем, — сказал Сокджин с улыбкой. — Ты можешь просто взять его.       Круассан был идеальным, изящным и маслянистым, а глазурь имела правильный баланс горького маття и сладкого сахара.       — Это нечестно, что всё, что ты делаешь, так хорошо, — простонал Чонгук и откусил ещё раз.       — Для справки, маття была моей идеей, — вмешалась Сонми и одарила Чонгука красивой улыбкой, когда увидела, что он начал улыбаться. Он почувствовал себя намного спокойнее с Сокджином и Сонми, поедая свежие круассаны, убравшись подальше от столовой, полной копов, которым, очевидно, не понравилось его лицо.       — Спасибо, что разрешил мне вернуться сюда, — сказал Чонгук. — Это действительно круто.       — Если тебе нравятся мои рецепты, ты можешь заходить в любое время, — сказала Сонми. — Я намного милее и красивее Чимина, да?       — Чимин тоже милый. Я думал, что он странный, когда впервые встретил его, — засмеялся Чонгук.       — О, да? — Сокджин приподнял густую бровь. — Почему ты так говоришь?       — Я, на самом деле, не знаю. Когда я встретил его в первый раз, он не вспомнил о специальном ланче, а потом просто показался странным. Я не могу это объяснить, — Чонгук пожал плечами и ещё раз откусил свой круассан.       Сокджин задумался на мгновение, а после его лицо озарило узнавание и он виновато улыбнулся.       — Ах, да. Это может потому, что я, вроде как, всё придумал? — сказал он.       Сонми сняла поднос с фруктовыми пирожными с охлаждающей решётки и улыбнулась сама себе, унося их из кухни, оставив Чонгука и Сокджина наедине.       — Ты...выдумал? Его не существует?       — Да, мы не можем раздавать печенье с каждым кофе. Я просто... хотел дать тебе дополнительную еду. Чимин сразу понял это и попытался подразнить меня, не раскрывая меня. Так... назойливо, но в то же время заботливо. Очень похоже на Чимина.       Сокджин действительно залился краской, его щëки сильно покраснели, и Чонгук подумал, что это, наверное, самое милое, что он когда-либо видел.

***

      Чонгук не торчал ночью в закоулках Итэвона. Ему не нравилась атмосфера. Вокруг бродило слишком много пьяниц, слишком много людей, позволяющих себе вольности и не думающих о последствиях. Иногда они не понимали, когда взгляд был просто взглядом, а не возможностью подраться. Но Чонгук покупал траву у парня, который вырос в Калифорнии, и это было единственное место, где он когда-либо хотел встретиться.       — Я хочу пойти в «Taco Bell» после, — сказал бы он, пожимая плечами.       Так что Чонгук ждал его в редко посещаемом переулке, достаточно близко к главной дороге, чтобы услышать фрагменты разговоров на языках, которые он не понимал, но достаточно далеко, чтобы спрятаться. Он пожалел, что не спрятался ещё чуть дальше, когда к нему подошла высокая фигура, и это был явно не тот, кого он ждал.       — Чонгук? — спросил мужчина, подходя ближе. Он опустил капюшон, и Чонгук увидел его тяжёлые брови и пронзительные глаза.       — Дохён... Эй, — медленно сказал Чонгук.       Дохён приглушил сигарету об землю и заключил Чонгука в рукопожатие-полуобъятие.       — Эй, чувак, какого хуя ты здесь делаешь? — спросил Дохён, хлопая Чонгука по спине.       — Просто встречаюсь кое с кем, — сказал Чонгук.       — А-а, — кивнул Дохён, как будто понял, и коснулся своего виска. — Понял тебя. Я тоже.       Чонгук внезапно почувствовал себя очень неуверенно в том, куда девать руки. Неловкость, вероятно, катилась от него волнами. Он встретил Дохёна на какой-то вечеринке в колледже, а позже понял, что Дохён не был студентом. Дохён общался с ним несколько раз. У них были одни и те же друзья, обычно на задворках жизни Чонгука.       Они проводили много времени вместе сразу после того, как Чонгук бросил школу, тратя целые дни на кайф, когда Чон не хотел выходить из дома. Теперь Чонгук не помнит, когда последний раз видел Дохёна с тех пор, как начал жить с Юнги.       — Давно не видел тебя, — сказал Дохён.       — Да. У меня есть работа. Я сейчас занят, — Чон пожал плечами.       Ему не нравилось, как Дохён смотрел на него. Так, будто оценивал его. Чонгук никогда не мог расслабиться рядом с Дохёном, всегда наблюдая за его поведением, на случай, если Дохён разозлится. Однажды вечером Дохён кулаком пробил стену в их любимом баре. Чонгук не мог вспомнить, что за мелочь его спровоцировала, но он никогда не забудет шок от того, что Дохён вышел из себя.       — Всё ещё живешь с Мин Юнги? — спросил он.       — Ага. Всё ещё на диване.       — Должно быть отстойно, тесниться вместе. Наверное, тебе это нравится, да? — он рассмеялся, будто это было просто уморительно, в то время как Чонгук скривился.       — У меня достаточно места, — сказал он, игнорируя остальные комментарии Дохёна.       — Ты же знаешь, что я могу достать тебе денег, — сказал ему Дохён. — Можешь найти себе квартиру. Чëрт, ты можешь найти две.       Дохён уже однажды предлагал это и Чон тогда тоже отказал ему. Может быть, Чонгук лицемерил, покупая траву и не желая иметь дело с более сильными наркотиками, когда закон будет сурово преследовать его за то и другое, но он не хотел рисковать.       — Нет, я не думаю, что смогу найти время прямо сейчас, — сказал Чонгук.       Его живот неприятно сжался, когда Дохён нахмурился и его глаза стали жёсткими. В них не было ни капли тепла.       — Я думаю, что тебе следует пересмотреть своё мнение, — сказал он.       — Ах, ты знаешь, меня только что поймали за вандализм. Не могу принять на себя больше накала сейчас, — Чонгук почти говорил правду. Его не забирали уже долгое время, но сделка с Дохёном не будет одноразовой, и это было бы не то обвинение, которое усталый коп готов был бы просто так снять.       Дохён, на мгновение, хладнокровно осмотрел его, прежде чем схватить куртку Чонгука и прижать его ближе, почти сбив его с ног.       — Думаешь, ты лучше меня? — Дохён наклонился, даже когда Чонгук попытался сжаться в объятиях. — Думаешь, ты слишком хорош для такого дерьма? Слишком хорош для меня?       — Нет, — сказал Чонгук, пытаясь сохранить ровный голос. — Нет, всё норм, мужик.       Он был ошеломлен быстрым ударом Дохёна по лицу, чуть не сбившим его с ног ещё одним ударом, который почти коснулся глазницы Чонгука.       Чонгук не любил драться. Он убегал от драк, старался не злить людей или не попадаться, когда он всё же это делал. В конце концов, все разозлили Дохёна, и он снова замахнулся на Чона с рычанием, словно животное. У Чонгука хватило ума увернуться, но он оставил своё тело незащищенными и получил удар кулаком Дохёна по рёбрам. Боль, казалось, исходит отовсюду, перекачиваясь по венам к остальной части его тела, когда он выдыхал дыхание из лёгких.       Когда Дохён бросился на него, Чонгук сумел схватиться за его куртку, и они схватились на перевес. Чонгук был силён, однако Дохён был диким и решительным. Он толкнул Чонгука к металлическому листу, который был натянут над закрытой витриной магазина, и грохот громким эхом разнёсся по аллее. Чонгук не мог сказать, звон был в его голове от звука или от удара. Он упал на землю, обнимая своё тело и отчаянно пытаясь вдохнуть достаточное количество воздуха.       — Тебе повезло, что я позволяю тебе уйти, пидор хренов, — плюнул ему Дохён.       Чонгук мог только слабо кашлять между глотками воздуха, когда Дохён оставил его сидеть на холодной, грязной земле. Его голова пульсировала, было больно дышать, и он чувствовал вкус крови во рту. Но Дохён был прав. Ему действительно повезло уйти. Он закрыл глаза и прислонился головой к стене, слушая смех людей на главной дороге и чувствуя прохладный ночной воздух на своем лице.       — Блять, — пробормотал Чонгук, когда почувствовал, как что-то течёт из его носа. Он прижал рукав к носу и со стоном оторвался от земли. Всё болело и его тело умоляло об отдыхе, но он не мог это сделать в тёмном переулке.       Чонгук занял место подальше от других пассажиров в метро. Он ехал, натянув капюшон и сгорбившись на своём сидении. Никто не пытался сесть рядом с ним. Некоторые стояли, несмотря на свободное место рядом с Чонгуком. При пересадке он немного споткнулся, но до места назначения добрался лишь слегка покачиваясь.       «Baked» был открыт ещё почти час, но когда Чонгук, пошатываясь, вошёл внутрь, других покупателей уже не было. Сокджин вытаскивал пустой поднос из витрины и при виде Чонгука на его лице появилась улыбка, которая быстро сошла на нет, как только он увидел его состояние.       — Чëрт возьми, Чонгук? Ты в порядке? — он бросил пустой поднос на стойку и бросился к младшему. Его руки зависли над его телом, не зная, куда он мог дотронуться. — Тебя ограбили?       Чонгук фыркнул и покачал головой.       — Нет. Я знаю его.       — Прямо здесь?       — Итэвон.       — Ты проделал такой путь из Итэвона? — Сокджин замер.       Чонгук пожал плечами и очень тихо сказал: «Я не хотел идти к кому-либо другому».       — Чонгук-а, — Сокджин мягко обхватил челюсть Чонгука, чтобы удержать его на месте, и повернул голову, осматривая повреждения. — Я здесь, хорошо? Я живу на соседней улице, я отвезу тебя домой.       — Разве ты ещё не открыт?       — Нет, я сейчас закрываюсь.       Сокджин не стал ничего убирать и считать деньги, которые он заработал за этот день. Он проследил, чтобы все духовки были выключены, погасил свет, а после вывел Чонгука наружу, чтобы он мог запереть дверь. Несколько минут они шли по извилистой узкой улице, не разговаривая, но Сокджин держал руку на плечах Чонгука всю дорогу до квартиры.       Его жилище было простым, с тёплыми нотками комфорта. Мягкий диван, просторная кухня, маленькие растения, благодаря которым комната казалась наполненной жизнью. Чонгук хотел погрузиться в домашнюю атмосферу квартиры Сокджина и дремать всю следующую неделю.       Ким дал младшему обезболивающее и заставил его сесть на кухонную стойку, чтобы привести его в порядок с помощью аптечки из ванной.       «Конечно, Сокджин из тех людей, у которых есть полная аптечка», — подумал Чонгук, поднося пакет замороженных овощей к пульсирующему глазу.       — Из-за крови всё выглядит намного хуже, чем есть на самом деле, — сказал Сокджин, вытирая прохладной тканью под носом Чонгука. — Я бы хотел, чтобы ты сходил к врачу, но что-то мне подсказывает, что я не смогу тебя заставить.       — Всё не так плохо, — Чонгук покачал головой и поморщился.       — Ну, это и не отлично. Дай мне посмотреть на твой глаз, — Чонгук убрал пакет от своего лица, и у него перехватило дыхание, когда Сокджин наклонился ближе, чтобы посмотреть на него. — Он не слишком опух, но у тебя будет адский синяк под глазом, — он цокнул, как раздраженный родитель, намазывая гелем одну из царапин Чонгука.       Старший злился на него за то, что ему нужна помощь. Он был зол на него за то, что он получил травму и появился у него на пороге, как бродячая собака.       — Прости, хён, — сказал Чонгук, когда овощи растаяли в его руках.       — За что? — Сокджин нахмурился.       — За то, что облажался, — пожал плечами Чонгук. — Заставляю тебя заботиться обо мне.       — Боже... — Сокджин вздохнул, а Чонгук сжал кулаки на столешнице. — Просить о помощи — это нормально. Я забочусь о тебе, я хочу помочь тебе.       — Ты заботишься обо мне?       Сокджин усмехнулся, будто это был нелепый вопрос.       — Конечно, я забочусь о тебе. Так что будь осторожнее, хорошо? — ладони Сокджина лежали на его ногах, тепло просачивалось сквозь ткань джинсов Чонгука. — Ты практически оплачиваешь аренду магазина. Я не могу позволить себе потерять тебя.       Он растирал большими пальцами круги на бёдрах Чонгука, надавливая и разминая пальцами сильные мышцы. Последние силы младшего рассыпались под руками Сокджина, и он наклонился вперёд, чтобы положить голову на плечо Кима. Это было слишком напористо, должно было быть слишком сильно, но старший не сопротивлялся. Его руки обвились вокруг Чонгука, чтобы прижать его к себе, и он, без жалоб, поглаживал его спину.       — Тебе нужно расслабиться, — тихо сказал Сокджин. — Сними свою куртку, и не забудь повесить её на вешалку.       — Ой, хён, я ранен. Ты можешь повесить её за меня?       — Они ведь не сломали тебе ноги, верно? Повесь куртку и обними меня снова.       В представлении Сокджина, обниматься можно было, растянувшись на диване и положив голову Чонгука себе на грудь. Младший слишком устал, чтобы сопротивляться тому, чего он хотел или беспокоиться о том, что его чувства проявляются слишком сильно. Он просто позволил себя обнимать, гладить и утешать. Впервые за очень долгое время, он почувствовал себя расслабленным.       — Ты часто ввязываешься в драки? — спросил Ким, после нескольких минут объятий.       — Возможно чаще, чем ты, — ответил Чонгук. Сокджин фыркнул и обнял его.       — Ты этого не знаешь. Чимин довольно вспыльчивый.       Он провёл кончиками пальцев вверх и вниз по руке Чонгука, что была перекинута через его тело. После провёл большим пальцем по шраму на предплечье Чонгука. Морщинистая кожа, в основном, была покрыта чернилами, но всё ещё была видна вблизи.       — Откуда это?       — Драка в баре. Тот парень ударил меня бутылкой, и она разбилась вдребезги. Мне наложили кучу швов.       — Господи, — пробормотал Сокджин в макушку Чонгука. — А что насчёт этого?       Он перевернул руку Чонгука, обнажив извилистую линию на самой мягкой части его ладони.       — Старый домовладелец Юнги-хёна держал настоящую злобную собаку, и однажды она меня укусила.       — Бедняжка, — Сокджин уткнулся носом в волосы Чонгука и вздохнул. Он коснулся маленького шрама на щеке Чонгука кончиком пальца. — А как насчёт этого?       Прежде чем ответить, Чонгук плотнее прижался лицом к плечу Сокджина.       — Мой брат.       — Блять. Твой брат?       — Мы были детьми и поссорились из-за того, кто первым сможет воспользоваться компьютером.       Смех Сокджина, словно протирание чистого стекла, отозвался в его груди, как раз там, где покоилась голова Чонгука, и вскоре младший тоже засмеялся.       — Ты такой крутой, — смеялся Сокджин, начиная гладить Чона по спине. Его голова всё ещё раскалывалась, а конечности болели, но Чонгук чувствовал себя спокойнее с каждой секундой, пока старший обнимал его.

***

      Чонгук проснулся зажатым между спинкой дивана и тёплым телом Сокджина. Рука старшего свободно лежала на его талии. Он не хотел засыпать и оставаться на ночь, но, возможно, Сокджин не возражал, если бы он спал рядом с ним. Комната была наполнена ранним утренним светом, заливавшим золотым сиянием мягкие черты Кима, пока тот спал.       У Чонгука была сильная головная боль и ему хотелось всё утро проспать в объятиях Сокджина. Но у старшего была настоящая работа, о которой он должен был заботиться, а Чонгук даже не сказал Юнги, где он. Его телефон, вероятно, был забит короткими, но требовательными сообщениями с вопросами, в порядке ли он.       — Хён, — тихо сказал Чонгук. — Хён, проснись, — он прижал кончик пальца к мягкой нижней губе Сокджина, отчасти чтобы разбудить его, и в основном потому, что ему так сильно хотелось прикоснуться к нему.       Сокджин застонал и потëрся щекой о подушку, на которой они оба отдыхали. Чонгук и не заметил, насколько они были близки, пока старший не провёл рукой по его спине и не прижал к своей груди.       — Что-о-о? — проворчал он, не открывая глаз.       — Сейчас утро. Тебе нужно идти на работу, — Чонгук усмехнулся и потрепал Сокджина по щеке.       — М-м-м, нет. Я останусь здесь, с тобой, на весь день, — Сокджин прижался лбом к Чонгуку и пульс второго немедленно увеличился. Сокджин был так близко, его губы были совсем рядом, тело уже прижималось к нему, их ноги уже перепутались.       Старший вздохнул и медленно открыл глаза, но Чонгук был слишком близко, чтобы увидеть больше двух тёмных глаз.       — Как ты себя чувствуешь?       — Лучше, — прохрипел Чон. Он чувствовал себя так, словно находился на вершине горы и ему не хватало воздуха для каждого вдоха.       — Это хорошо, — промурлыкал Сокджин и наклонил подбородок так, что его нос оказался напротив носа Чонгука.       Чонгук запустил пальцы под рубашку Сокджина и встретил его на полпути, когда тот наклонился на последние несколько сантиметров для поцелуя. Теперь он уже полностью проснулся и сосредоточился на ощущении мягких губ Сокджина, соприкасающихся с его собственными. Сокджин был так медлителен, сближаясь в томных поцелуях, которые таяли между ними, как ириски, даже когда Чонгук почувствовал, что вот-вот выскочит из собственной кожи.       — Чëрт, извини, — пробормотал Ким, всё ещё почти целуя его. — Всё в порядке?       — Определенно, — сказал Чонгук, и нежная улыбка Сокджина заставила его сердце трепетать.       — Ты настолько милый, что я не могу с этим никак справиться, — Сокджин поцеловал его в нос и Чонгуку показалось, что всё его тело покраснело.       Старший ужасно опоздал на работу, но Чон чувствовал себя виноватым лишь в малейшей степени.

***

      — Чонгук-а, если твой телефон ещё раз пикнет, я брошу его в реку.       — Извини, я знаю, я знаю, — Чонгук переключил свой телефон с вибрации на беззвучный режим.       — Кто это взрывает твой телефон, пока ты должен подметать магазин? — спросил Юнги.       — Никто. Это никто.       — Это тот парень из пекарни? — спросил Хосок, сидя на одном из стульев у входа в тату-салон.       — Хён, почему ты вообще здесь?       — Сегодня пятница, нас отпустили в три, — Хосок пожал плечами.       — Парень из пекарни? — повторил Юнги.       — Да. Тот парень, Сокджин. Мы с ним друзья.       — Тот самый друг, в чьём доме ты ночевал несколько недель назад?       — Чонгук-и сказал мне, что они целовались, — любезно подсказал Хосок.       Ябеда. Чонгук нахмурился, потому что теперь Юнги выглядел очень заинтересованным.       — Правда? — спросил Юнги. — О чëм тебе пишет этот друг, с которым у тебя ночёвки с поцелуями?       — Ничего, — заскулил Чонгук. — Мы просто строим планы. Может, завтра поужинаем.       — Значит, свидание?       Почему Чонгук не мог просто вовремя сделать работу в магазине и избежать всего этого?       — Не свидание, — сказал Чон, опускаясь на другой свободный стул. — Мы просто друзья.       — Я не целусь со своими друзьями и не сплю с ними, — сказал Хосок.       — Мы не спали, уф, — Чонгук потëр лоб. — Это... Ничего не было. Я ему не нравлюсь в этом плане.       — Но он тебе нравится, — Юнги встал рядом с Хосоком и погладил его по волосам, глядя на Чонгука.       Чонгук ответил болезненным хныканьем, слабо жестикулируя в сторону своих осуждающих друзей.       — Он... Я не знаю. Если я ему не нравлюсь, тогда это не имеет значения.       Юнги медленно вздохнул.       — Чонгук-а, я дам тебе совет, и такой ты будешь получать только один раз в год, так что тебе лучше послушать, — Чонгук нахмурился, но продолжал держать рот на замке и кивнул. — Я знаю тебя, и ты всегда ждёшь, пока упадёт другой ботинок или всё испортится. Ты, наверное, до сих пор думаешь, что мы с Хосоком когда-нибудь не разрешим тебе жить с нами, — Чонгук избегал взгляда Юнги. — Приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что ты нравишься людям и они хотят, чтобы ты был рядом? Если тот парень позволил тебе остаться у него дома, поцеловал тебя, а потом пригласил на ужин, это значит, что он заинтересовался тобой. Как ты думаешь, он привлекателен?       Чонгук вздохнул.       — Он, как если бы ангелы были мужчинами-моделями, которые, также, добровольно учат больных детей читать.       — Это... Вау. Хорошо, он определённо тебе нравится. Просто поешь с ним и, ради Бога, позволь себе хоть раз повеселиться.       — Оу, хён, ты такой неженка, — сказал Хосок, похлопывая Юнги по заднице и глядя на него с улыбкой.       — Только для вас двоих, — сказал Юнги. — Гук, могу я дать тебе ещё один совет?       — Конечно.       — Уберись в магазине, пока я не надрал тебе задницу.

***

      Ужин был в милом вегетарианском ресторане в нескольких остановках метро от квартиры Сокджина. Чонгук одолжил у Юнги симпатичную кофточку, рукава которой были длинноваты и почти закрывали ладони. Он чувствовал себя немного нелепо, как ребёнок, в одежде родителей, пока Сокджин не встретил его в ресторане поцелуем в щеку и сказал: «Ты сегодня очень красивый».       Чонгук ел пасту с каким-то соусом из шпината и базилика, который был настолько вкусным, что он скрëб ложкой по стенкам миски, когда закончил, чтобы съесть всё до последнего кусочка.       — Хотел бы я, чтобы в нём было больше овощей, — сказал Сокджин, ковыряясь ложкой в ​​супе. — Похоже, здесь нет грибов.       Чонгук чуть не подавился водой, пытаясь не рассмеяться.       — Ты держишь при себе список плохих каламбуров?       — Меня невозможно застать врасплох без правильного каламбура, — сказал Сокджин, откусывая кусочек хлеба.       По ощущениям, это ничем не отличалось от общения в «Baked», и Чон полагал, что нет никаких причин, чтобы это отличалось. Он и Сокджин по-прежнему шутили, рассказывали о своих днях, задавали вопросы друг о друге. Младший думал, что на настоящем свидании ему было бы более неловко, но общение с Сокджином всегда успокаивало его.       — Итак, этот парень сказал, что хочет пять или шесть черничных маффинов, — сказал ему Сокджин. — А я спросил, хочет ли он пять или шесть, и он просто сказал «да»!       — Что? Как? — Чонгук засмеялся.       — Я знаю! Поэтому я положил в коробку шесть и назвал цену, а он как взбесился! Он сказал, что хочет шесть, но заплатил только за пять. Мне почти пришлось заставить Чимина выгнать его из магазина.       — Ты не думал, что смог бы побить его? — спросил Чонгук, ухмыляясь.       — Не тогда, когда Чимин был там. Ты видел его руки? Он практически разгромил магазин.       Их колени постоянно соприкасались под маленьким столиком, и каждое прикосновение вызывало у Чонгука лёгкое головокружение. Ближе к вечеру официантка зажгла маленькую свечу на их столике, и они склонились над ней, чтобы поговорить. Чонгук немного покраснел, когда Сокджин протянул ему на десерт кусочек клубничного чизкейка, но он всё равно взял его. Его щëки стали горячее, когда Сокджин улыбнулся ему.       Когда они стояли у входа в ресторан, Чонгук неловко стучал носком ботинка по земле. Он хотел проводить больше времени вместе, но боялся показаться слишком нетерпеливым, если Сокджин не настолько увлечён им.       — Хочешь продолжить тусоваться у меня? — спросил Сокджин, и Чонгук поблагодарил всех богов за то, что они дали ему пару, более общительную, чем он сам.       Чонгук предпочитал чувствовать себя сегодня в квартире Сокджина с ясной головой и без болезненных синяков.       — Хочешь вина, пива или что-нибудь другое? — спросил Сокджин, как только Чонгук удобно устроился на диване.       — Буду то же, что и ты, — ответил он.       Сокджин вернулся с бутылкой красного вина и двумя бокалами, которые он тут же наполнил. Теперь Чонгук чувствовал нервозность, ведь он больше не находился на знакомой территории. Пойти на ужин с парнем и вернуться к нему домой, чтобы выпить — такого он, кажется, никогда не делал. Большинство его свиданий проходили в барах или кино, а заканчивались тяжёлыми ласками в машине собеседника. И теперь Чонгук не знал, как себя вести и чего ожидать от Сокджина. Он сделал большой глоток вина, чтобы успокоить свои нервы. Боже, вино было отвратительным.       — Хорошо, я хочу у тебя кое-что спросить, — сказал старший, глядя на Чонгука на диване. — Какую самую худшую татуировку ты когда-либо видел в жизни?       Чонгук засмеялся, и тревога в его груди мгновенно улетучилась. Ему действительно нужно было подумать об этом, учитывая всех клиентов, которые заходили в магазин Юнги, большинство из них уже были с татуировками. Он сделал ещё один глоток вина и заговорил.       — Ты помнишь «Keyboard Cat»? — спросил он.       — Это... то интернет-видео?       — Ага. Оно. На чьём-то бедре.       Смех Сокджина был таким ярким и несдержанным, что Чонгук тоже рассмеялся, вспомнив пухлого оранжевого кота в синей рубашке, навсегда вытатуированного на чьей-то коже.       — Я сказал худшее, а не лучшее, — всё ещё хихикал Сокджин, вытаскивая телефон и настраивая его на то, чтобы тот подавал расслабляющую музыку через маленький блютуз-динамик на его кофейном столике.       — Не знаю, — сказал Чонгук. — Это больше похоже на типы татуировок, которые хуже всего. Как очень плохая ошибка. Модные тенденции, которые не продержались долго. Портреты либо очень популярны, либо нет. Юнги-хён не хочет делать семейные фотографии, потому что не хочет попасть в неприятности из-за того, что он неправильно запечатлит воспоминания людей и не набьёт их навсегда.       — Это благородно с его стороны. Так какая же самая худшая татуировка, которую кто-то просил, от которой вам, ребята, пришлось отказаться?       — Боже мой, — сразу сказал Чонгук. — Этой девушке было около девятнадцати лет, и она принесла рисунок, который сделала сама в Microsoft. Word.       — Нет, — Сокджин уже выглядел в ужасе и ликовании.       — Да. Она использовала арт-слова. И она хотела татуировку с надписью «Butt Slut».       Сокджин ахнул, прежде чем разразиться ещё большим смехом.       — Не-е-ет. Только не говори мне, что она хотела сделать это на своей заднице.       — Она хотела сделать это на своей заднице.       Их смех отражался от стен квартиры, наполняя её уютом и теплом. Чонгук мог бы провести всю ночь на этом диване, просто разговаривая с Сокджином и заставляя его смеяться.       — Твоя работа звучит весело, — сказал Сокджин, наливая себе ещё один бокал вина и наполняя бокал Чонгука, когда тот протянул его.       Чонгук кивнул, сделав еще один глоток вина. Было намного лучше, когда он уже был немного пьян. Пальцы приятно покалывали.       — Мне нравится, — сказал он. — Юнги-хён очень хороший наставник, и скоро я смогу делать татуировки без его присмотра.       — Хотел бы ты когда-нибудь иметь свой собственный магазин? — Чонгук сморщил нос.       — Я не знаю. Похоже на то, чтобы превратить то, что я люблю делать, в работу, — когда Сокджин приподнял бровь, он начал бормотать. — Я имею в виду не то, что... мне не нравится то, что ты делаешь.       — Нет, я понимаю, — сказал Сокджин. — Ты намного умнее меня.       — Тебе... нравится твоё занятие? — осторожно спросил Чонгук.       — Да. Но это куча работы. Выпечка и владение бизнесом по выпечке — две совершенно разные вещи. Как будто у меня постоянно работают два отдельных мозга. Но я сам себе босс, и я могу съесть столько эклеров, сколько захочу.       — Похоже, это того стоит.       — Так и есть, — сказал Сокджин с улыбкой.       Они сидели лицом друг к другу на диване, прижавшись плечами к спинке, колени почти касались подушек. Чонгук списал приятный тёплый румянец на вино и отставил бокал.       — Могу я спросить тебя о твоих татуировках? — спросил Сокджин, и Чонгук кивнул. — Какая из них причинила наибольшую боль?       — Эм... — Чонгук закатал свои слишком длинные рукава, пытаясь увидеть как можно больше кожи. — Наверное, вот эта, — он указал на две чёрные полосы, опоясывающие его руку ниже локтя. Сокджин поставил свой бокал, чтобы он мог прикоснуться к татуировке обеими руками, и ощущение его тёплых рук, смешанных с красным вином, вызвали жар в голове Чонгука и его конечностях.       — Выглядит просто, — сказал Сокджин. Его голос опустился ниже и почти заставил Чонгука вздрогнуть.       — Ах, да. Но это в одно и то же место снова и снова, и они очень костлявые.       Сокджин немного вздрогнул, когда кончики его пальцев прошлись по абстрактным тюльпанам на предплечье Чонгука, которые больше походили на брызги акварели и прямые линии, чем на цветы.       — Ох, и эта, — Чон протянул другую руку, чтобы показать чëрно-серый мак, нарисованный на внутренней стороне запястья. — Юнги-хён какое-то время увлекался разными техниками затенения. Видишь, затенение — это все точки.       — Вау, — мягко сказал Сокджин, прижимая большие пальцы к татуировке. — Ухо не болело?       Чонгук рассеянно потрогал кожу под тремя титановыми шипами в верхней части уха.       — На самом деле, это было легче всего. Игла настолько острая, что на это уходит всего секунда. Правда потом, сука, весь день болит.       Сокджин мягко улыбнулся ему, обхватив руками запястья и разглаживая татуировки. Он снова посмотрел на руки Чонгука и нежно поиграл пальцами. От алкоголя и прикосновений Сокджина, жар пробежал по шее Чонгука.       — Все эти татуировки очень красивы, — сказал Сокджин.       Чонгук переплëл свои пальцы с пальцами Сокджина, сжимая их вместе, раздвигая и повторяя снова. Неужели они всегда сидели так близко? Он мог видеть все красивые ресницы Сокджина, а его губы казались такими розовыми.       — Спасибо. Они мне очень нравятся.       — Они мне тоже нравятся. Я помню, как ты впервые пришел в магазин. Я подумал, что ты великолепен.       Чонгук уставился на него, чувствуя себя потерянным в тёплых карих глазах Сокджина. В них было что-то ещё. Что-то обжигающее, от чего у Чонгука сжались пальцы на ногах. Он прикусил нижнюю губу, думая о том, что уже несколько недель сводит его с ума.       — Хён, я... могу я поцеловать тебя?       Сокджин дышал через слегка приоткрытые губы, уже глядя на губы Чонгука. Он кивнул и нежно положил руку на щеку младшего, чтобы поцеловать его. Чонгук не мог поверить, насколько мягкими были губы Сокджина и как тщательно он целовался, как будто его внимание было сосредоточено только на Чоне.       Он слегка простонал, когда Сокджин прикусил его нижнюю губу, разрываясь между желанием оказаться у него на коленях или под ним. Старший принял решение и опрокинул Чонгука на диван, удобно устраиваясь между его ног. Они продолжали целоваться, целоваться и целоваться, начиная медленно, переходя в задыхающиеся вздохи, вцепившиеся в одежду друг на друге.       Чонгук потерялся в ощущениях губ Сокджина, его языка и прекрасного аромата. Он поднял бёдра вверх, и Ким застонал ему в губы, отрываясь, чтобы поцеловать его в шею. Младший ухватился за крепкие бицепсы Сокджина и застонал, когда старший снова прижался к нему, прижав его к дивану и заставляя разум немного помутнеть. Ровные ритмы, всё ещё звучащие из динамика, казалось, синхронизировались с их движениями, поднимаясь и опускаясь вместе с их дыханием.       Медленное движение бёдер и глубокие поцелуи кружили голову Чонгука больше, чем если бы Сокджин повалил его на диван и сорвал с него одежду. Теперь казалось, что у него нет времени отдышаться. Следующая волна возбуждения обрушивалась на него, не успев утихнуть.       — Хён, — выдохнул он. — Хён, пожалуйста. Пожалуйста, прикоснись ко мне.       — Как ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?       Чонгук заскулил, когда медленное, последовательное давление Сокджина заставляло его бёдра дёргаться.       — Просто прикоснись ко мне, — повторил он.       — М-м, хорошо, — сказал Сокджин между поцелуями в шею. — Я могу сделать тебе минет, хочешь?       — Бля-я-ять, да, — простонал Чонгук, хватаясь за рубашку на плечах Сокджина. — Да-да, пожалуйста.       Он скучал по тому ощущению, как Сокджин всем телом прижимался к нему, когда тот сел, но его награда была даже лучше, когда старший аккуратно сжал его стояк через ткань джинсов. Чонгук выгнулся дугой, задыхаясь, и Сокджин ухмыльнулся ему.       — Ты такой милый, — сказал он с лукавой улыбкой. Он быстро расстегнул брюки Чонгука и стянул их с его ног, спустив вместе с нижним бельем.       Сокджин сделал паузу, когда Чонгук лежал на диване, обнажённый до пояса и тяжело дышал. Его член был полностью твёрдым и упирался в живот, но старший не делал никаких движений, чтобы прикоснуться к нему. Чонгук начал извиваться под его взглядом, сжимая пальцы в рукавах, которые снова спустились на руки.       — Хён, ты смотришь, — сказал он с лёгким хныканьем, которое, казалось, вывело Сокджина из транса.       Сокджин с благоговением прикоснулся к татуировке, которую он обнаружил на бедре младшего, как будто его тело было чем-то невероятно нежным и особенным.       — Извини, я просто... Это прекрасно, — сказал он, проводя ладонью по чëрному контуру роз, распустившихся от бедра до её верхней части.       — Ты постоянно так говоришь, — ответил Чонгук, но его сердце бешено заколотилось.       — Я серьёзно.       Он наклонился, чтобы прижаться губами к татуировке, и у Чонгука перехватило дыхание с неловким писком. Сокджин целовал каждый лепесток татуировки, живот, уткнулся носом в согнутое колено, пока Чон не подумал, что сойдёт с ума от отсутствия прикосновений.       — Хён, пожалуйста, — умолял он и почувствовал улыбку Сокджина на мягкой коже внутренней части бедра.       От первого прикосновения к головке члена он задохнулся, руки взлетели вверх и схватились за подлокотник над головой. После того, как Сокджин подразнил его, он, не теряя времени, взял член Чонгука в рот и опустился. Он выглядел, как образ греха, когда его мягкие губы обхватили член младшего, и Чонгук очень сильно сосредоточился на том, чтобы не поддаться влажному теплу рта Сокджина.       Чонгук застонал и выгнулся на диване, когда язык Кима прошёлся вокруг его члена, а руки Кима обхватили ноги Чонгука, чтобы удерживать его бёдра. Чонгуку стало стыдно за то, насколько нуждающимся и скулящим он выглядел во время секса, и прикусил нижнюю губу, чтобы не шуметь, но это заставило Сокджина остановиться.       — Ты можешь быть громким, — сказал ему Сокджин, поглаживая его член и отвлекая. — Я хочу слышать тебя.       Когда Сокджин снова взял его член в рот, Чонгук застонал и потянулся одной рукой вниз, чтобы запустить пальцы в его мягкие волосы. Он извивался на диване, когда старший делал глубокий минет и заглатывал его член. Чонгук едва успел предупредить его, что сейчас кончит, но Сокджин просто позволил ему излиться в рот, проглотив всё, пока бёдра младшего не сжались от чувствительности.       Пока он пытался вернуться на землю, Ким приподнялся между ног Чонгука, и улыбнулся ему. Его глаза блестели, а губы были покрыты слюной. Чон поднял руки вверх, из глубины его горла вырвался лёгкий стон, когда Сокджин лёг рядом с ним на диван.       — Ну, как? — спросил Сокджин, нежно проводя пальцами вверх и вниз по спине Чонгука.       — Твою мать, — выдавил Чонгук, всё ещё тяжело дыша в грудь Сокджина.       Они лежали так несколько минут, переводя дыхание и обнимаясь, пока Чонгук не наклонил лицо для поцелуя. Сокджин нежно прижался губами к его губам, пока Чонгук не схватил его за рубашку и не притянул ближе. Ким застонал в поцелуй, и они снова прильнули друг к другу, дыша быстро и тяжело.       — Отнеси меня в свою комнату, — пробормотал Чонгук в губы Сокджина и почувствовал, как пальцы Кима впились в его бедро.       Сокджин трахал Чонгука медленно и жёстко, на мягких трикотажных простынях своей кровати. Казалось, что руки Кима были повсюду, и он быстро повторял всё то, что вызывало наилучшую реакцию. Сокджин говорил ему: «Тебе так хорошо, детка», и от этих ласк Чонгук застонал.       Сокджин посмотрел на него с такой любовью, что у Чона защемило сердце. Он приподнялся, чтобы поцеловать Сокджина, после притянул его вниз для новых поцелуев, прижимаясь к коже, до которой мог дотронуться.       — Не останавливайся, пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, — умолял он, когда Сокджин нашёл правильный угол. Сокджин подался бёдрами вперед, стимулированный стонами и скулежом Чонгука.       Когда Чонгук кончил во второй раз за ночь, его глаза были плотно закрыты, за веками вспыхивали белые пятна, а старший тяжело дышал ему в губы. Он всё ещё был чувствителен и дрожал, когда Сокджин застонал над ним, находясь глубоко внутри Чонгука, как только он кончил.       Сокджин был осторожен, вытирая их обоих тёплым полотенцем из ванной. Он провёл тканью по коже Чонгука, следуя за ней поцелуями, пока ему не показалось, что больше нет места, которого не касались его губы. Это было так нежно и всепоглощающе, что у Чонгука на глаза навернулись слëзы, а потом ему стало ужасно стыдно за то, что он чуть не расплакался.       — Закрой глаза, детка, — тихо сказал старший, и Чонгук повиновался, вздрогнув. Он почувствовал, как большие пальцы Сокджина нежно провели по его векам, стирая слëзы, прилипшие к его ресницам, а затем он осыпал дополнительными поцелуями щëки и подбородок младшего.       — Я люблю обниматься, — сказал Сокджин, как будто это решило проблему, и обнял Чонгука за талию.       Чонгук не был уверен, любил ли он обниматься. Он никогда не встречался с кем-то достаточно долго, чтобы это выяснить. Он переспал с парой человек, с некоторыми встречался несколько месяцев. Чонгук никогда не проводил свободное время, просто обнимая их.       Но в объятиях Сокджина ему было тепло и безопасно, поэтому он прижался к его груди и заснул, чувствуя губы старшего на плече.

***

      Когда Чонгук проснулся, другая сторона кровати была пуста.       Он почувствовал обиду и предательство, которые неприятно схватили его нутро, прежде чем он вспомнил, что находится в квартире Сокджина, и его нельзя было бросить. И всё же ему хотелось проснуться от ощущения тела старшего, прижатого к его собственному. Он поискал свои трусы, прежде чем вспомнил, что они в гостиной, и взял с комода бельё Кима.       Чонгук нашел Сокджина на кухне. Он что-то помешивал в большой кастрюле на плите и был одет только в спортивные штаны. Чон недолго любовался солнечными лучами раннего утра, освещающими бронзовую кожу и широкие плечи Сокджина. Изгиб его бёдер казался особенно привлекательным с низкой талией штанов. Чонгук чувствовал себя не в своей тарелке в такой спокойной, домашней обстановке, с таким красивым человеком, пока Сокджин не заметил его, и его лицо озарилось улыбкой.       — Привет, детка, — Сокджин заключил парня в поцелуй, и Чонгук немного расслабился в его объятиях.       — Привет, — сказал Чонгук, когда Ким вернулся к помешиванию. — Разве тебе не нужно открывать магазин?       —Чимин и Сонми могут сделать всё без меня, — сказал Сокджин. — Ох, на столе уже есть яйца и овощи, а в кастрюле свежий рис. В холодильнике есть апельсиновый сок, или я могу сделать кофе и тебе.       — Ты сделал всё это для меня? — тихо спросил Чонгук.       — Конечно, — сказал Сокджин. — Ну, отчасти и для себя. Но в основном для тебя.       Чонгук наблюдал, как он посыпает свой суп смесью трав, тихо напевая.       — Я просто... — нахмурился Чонгук. — Это был не просто секс?       Сокджин перестал помешивать, и Чонгук сразу возненавидел бурное выражение его лица, но он должен был знать.       — Что ты имеешь в виду? — спросил Сокджин, повернувшись лицом к Чонгуку.       — Типа... это ничего не значило? Это был просто секс? — Чонгук сделал слабый жест руками, и Сокджин вздрогнул.       — Это всё, что было для тебя?       — Это всё, что было для тебя?       — Я не... Я... — Сокджин покачал головой, явно обеспокоенный. — Мне очень жаль, что ты даже подумал об этом. Ты мне нравишься, Чонгук. Мне нравится быть с тобой.       — Тебе, наверное, не стоит, — сказал ему Чонгук, но его решимость уже почти стала пылью. — Я долбоёб.       — Это не так, — Сокджин подошёл ближе, и Чонгук опустил глаза. — Это не твоя вина, что с тобой случались плохие вещи. Они не делают тебя плохим.       На мгновение они замерли в неловкой позе, достаточно близко, чтобы прикоснуться друг к другу, но ни один из них даже не протянул руки.       — Мы не обязаны сразу же становиться парнями, если ты не хочешь, — продолжил Сокджин. — Или вообще. Я, наверное, скажу «да» в мгновение ока. Но... как хочешь. Всё, что сделает тебя счастливым.       — Ты делаешь меня счастливым, — честно сказал Чонгук, и Сокджин резко вздохнул.       — Ты тоже делаешь меня счастливым, — сказал он. — Хочешь позавтракать со мной?       Вместо ответа, Чонгук обвил руками шею Сокджина и поцеловал его. Он мог бы заплакать от облегчения, когда старший поцеловал его в ответ, обхватив руками, чтобы прижать ближе. Чонгук получил все медленные утренние поцелуи, которые он пропустил, проснувшись в одиночестве, и, как всегда, Сокджин дал ему всё, о чем он не мог попросить словами.       Чонгук отстранился, чтобы отдышаться и прижаться лбом ко лбу Сокджина.       — Ты это серьёзно? Что ты скажешь «да»?       — Абсолютно, — Сокджин коснулся носика Чонгука своим. — Я согласен, если ты согласен.       — Хорошо, — тихо сказал Чонгук. — Тогда я с тобой.       Прежде чем Сокджин успел ответить, младший снова поцеловал его. Их губы сладко слились. Было трудно сказать, кто из них первым отстранился от невинности, но вдруг, Сокджин начал посасывать язык Чонгука, а младший стал водить пальцами по голой спине Кима, прямо посреди кухни. Слегка тяжело дыша, Чонгук отстранился, чтобы оставить влажные поцелуи на его шее.       — Завтрак можно будет разогреть? — спросил он, прижимаясь к коже Сокджина.       — Я не знаю, — сказал Сокджин, уже протягивая руку Чонгуку за спину, чтобы сжать задницу Чонгука и прижать его бёдра к своим. — Но хуй с ним.

***

      jjk Я не мылся с понедельника. Наши трубы испорчены.       Kim Seokjin Сегодня четверг, зверёк.       Kim Seokjin Просто приходи и прими душ здесь.       jjk Ты уверен?       Kim Seokjin Г У К! Ты можешь просить меня о чëм угодно в любое время!!       Kim Seokjin Возьми с собой зубную щётку, мы поужинаем и ты сможешь переночевать у меня.       Был поздний вечер, когда Чонгук пришёл в квартиру Сокджина. Ким втянул его внутрь за запястье и поцеловал в губы, ещё до того, как тот успел поздороваться. Когда он отстранился, Чонгук попытался поймать его губы вновь, но был оттолкнут.       — Ах-ах! — отругал Сокджин. — Сначала отправь эту милую задницу в душ.       — Хорошо-хорошо, — Чонгук бросил сумку в дверном проеме и задал свой следующий вопрос, смотря в пол. — Хочешь присоединиться ко мне?       — В душе?       Чонгук пожал плечами. С каждым мгновением он чувствовал себя всё глупее, пока старший не притянул его к себе, обняв за талию, и поцеловав в лоб.       — Конечно, — легко сказал он.       Он уже давно знал, что Сокджин был балованным парнем, но Чонгук всё ещё чувствовал, как его сердце трясëтся, когда тот мыл его в душе. Он втирал свой собственный шампунь, с ароматом цитрусов, в волосы Чонгука и, при этом, наклонил голову так, чтобы они могли целоваться. Старший был, в основном, спокоен, когда мыл тело Чона, но его руки, всё же, задержались на заднице младшего и медленно касались его между бёдер, пока стон Чонгука эхом не отразился от плитки в душевой.       Чонгук отомстил, прижав Сокджина к холодной плитке и целуя в шею, позволяя своим намыленным рукам пройтись по груди и бёдрам Сокджина. Свежий засос, который он оставил, был большим и тёмным, и старший определённо не смог бы прикрыть его без водолазки. Сокджин потрогал синяк кончиками пальцев и улыбнулся.       — Паршивец, — сказал он, но в его словах не было укора. Он всё ещё улыбался, когда притянул Чонгука для ещё одного поцелуя.       От жара в душе и поцелуев Сокджина, у Чонгука только начала кружиться голова, как Ким выключил воду. Он стянул со стены пушистое полотенце и вытер волосы Чонгука, не забыв про ряд пирсинга.       — Можешь взять чистую одежду, — сказал Сокджин, накидывая полотенце на плечи Чонгука. — Я возьму еду на вынос.       Чонгук собирался достать из ящика Сокджина тёплую пижаму, но вместо этого удобно устроился на кровати. Он лёг на живот поверх одеяла, всё ещё обнажённый, и позволил заходящему солнцу согреть его спину. Было ещё так рано, они даже не ужинали, но, чувствуя себя чистым и лёжа на простынях, пахнущих старшим, он хотел спать до завтрашнего утра.       Чонгук не шелохнулся, когда в спальню вошел Сокджин и положил на тумбочку несколько меню на вынос. Должно быть, тот тоже не успел одеться, потому что Чон всё ещё чувствовал голую кожу Кима, когда тот забрался на него сверху и начал нежно массировать плечи.       — Вот чëрт, — Сокджин провёл кончиками пальцев по спине Чонгука. — У тебя есть развратное тату?       — Заткнись, — заскулил Чонгук. — Это не «развратное тату». Просто татуировка.       — Татуировка на нижней части спины, — засмеялся Сокджин в плечо Чонгука и начал целовать его спину.       Давным-давно, Юнги хотел попрактиковаться в штриховке, и Чонгук согласился стать его холстом, решив, что если Юнги совершит ошибку, то, по крайней мере, ему не придется смотреть на это каждый день. Крошечное скопление цветущей вишни было очень милым. Настолько, что он позволил Юнги сделать ещё более крупную татуировку на плече, плавно переходящую в другие цветы на руке. Тускло-розовые лепестки были единственными цветными пятнами в коллекции татуировок Чонгука.       Сокджин нежно поцеловал цветы на его пояснице, и младший вздохнул в подушку, которую сжимал в своих руках.       — Красиво, — сказал Сокджин, касаясь тёплым дыханием кожи Чонгука. — Ты такой красивый.       Он почувствовал большие руки старшего на своей заднице. Кончики пальцев впились в неё достаточно сильно, чтобы пульс Чонгука участился.       — Хён... — вздохнул Чонгук, затаив дыхание.       Сокджин ничего не ответил. Он просто раздвинул половинки Чонгука шире и провел языком по его спине и изгибу задницы.       — Можно? — спросил он, ещё раз поцеловав копчик Чонгука, отчего тот застонал.       — Пожалуйста, — быстро сказал Чонгук. — Хён, пожалуйста.       Несмотря на то, что Чонгук умолял, он не был полностью готов к ощущению горячего и влажного языка Сокджина, прижатого к его отверстию. Он зарылся лицом в подушку, чтобы заглушить стоны, пока старший вновь и вновь медленно вылизывал его.       Сокджин чередовал нежные поцелуи с медленным движением языка, пока Чонгук держался за подушку до побеления костяшек пальцев. Чон чуть не задохнулся, когда Ким просунул в него свой язык, но он, почти сразу, отпрянул назад, чтобы обвести языком края колечка мышц младшего, заставляя его дрожать.       — Ах... блять, хён, — застонал Чонгук, когда длинный палец Сокджина скользнул в него вместе с языком. Он бесстыдно водил бёдрами по простыням, пытаясь создать трение о свой член, а Ким продолжал лизать, целовать и прикасаться к нему. Он больше не пытался заглушить звуки, вопя отчаянными, задыхающимися стонами и почти крича, когда Сокджин массировал его простату.       Как только Сокджин отстранился, Чонгук чуть не набросился на него за то, что он оставил его в таком возбужденном состоянии, что даже его бёдра дрожали.       — Ты хочешь кончить вот так? — спросил Сокджин, мокро целуя его спину.       Чонгук сделал паузу, чтобы отдышаться, чего он уже не делал очень давно.       — Нет, — хрипло произнес он. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня.       — Чëрт, — старший прижался к Чонгуку, чтобы найти презервативы и смазку в прикроватной тумбочке. — Всё, что захочешь, сладкий.       Он едва успел ввести в него два пальца, как младший уже умолял о большем, чувствуя неистовство после того, как его так долго дразнили. Как только Сокджин начал вводить в него свой член, Чонгук быстро толкнулся, чтобы вобрать его до конца, заставив обоих застонать.       — Полегче, малыш, — голос Сокджина был хриплым и томным, когда он, мучительно медленно, вышел и вошёл обратно.       — Ты нужен мне, — прохрипел Чонгук в подушку, толкаясь назад, чтобы Ким трахал его быстрее.       — Иди сюда, — сказал Сокджин и приподнял Чонгука, поддерживая его своими сильными руками, пока тот не встал на коленки, полностью расположившись на коленях Сокджина. Чонгук застонал в горло, от ощущения наполненности и прижался к рукам Сокджина, которые обхватили его грудь.       — Оседлай меня, детка, — прошептал Сокджин.       Он водил бёдрами Чонгука маленькими кругами. Каждый поворот посылал небольшие электрические импульсы по телу младшего. Чон откинул голову назад, на плечо Сокджина, пытаясь приземлиться, даже тогда, когда ему казалось, что он уплывает.       — Вот так, — сумел сказать Чонгук. — Мне нравится, когда ты называешь меня деткой.       — Ах, да? А что ещё нравится моей детке?       Его слова заставили позвоночник Чонгука плавиться, как горячий и густой воск свечи. Младший ответил вопросом на вопрос.       — Что... что тебе нравится?       Сокджин сильно толкнулся и, со смехом, прижался к коже Чонгука, когда тот застонал.       — Мне нравится доставлять удовольствие таким милым крошкам как ты.       Чонгук зажмурился и заскулил. Похвала Сокджина так же приятна, как и его руки на теле младшего. Колени Кима были широко расставлены на кровати, что помогало Чонгуку садиться и опускаться обратно на них. Каждый толчок приходился под таким углом, который заставлял его тело дрожать.       — Ещё, — выдохнул Чонгук.       — Такой нуждающийся, сладкий, — поддразнил Сокджин, проводя пальцами одной руки по внутренней стороне бедра Чонгука и по татуировке на его бедре. — Тогда встань передо мной на четвереньки.       Чонгук соскользнул с колен Сокджина и опустился на кровать, опираясь на локти. Он знал, что хорошо выглядит вот так вот, с выгнутой спиной и задницей к верху, пытаясь преувеличить изгиб своего тела.       — Господи Иисусе, — с благоговением сказал Сокджин. — Ты такой красивый, детка, — Чонгук ухмыльнулся в подушку, но его улыбка превратилась в стон, когда Сокджин снова вошёл в него.       Он двигался быстро и жёстко, хватаясь за бёдра Чонгука и оттягивая их назад, чтобы встретить каждый толчок. Чонгук хотел говорить, умолять о большем, но каждый толчок выбивал из него очередное «ах» и он уже ничего не мог сделать, чтобы хоть как-то контролировать издаваемые им звуки. Он пытался заглушить свои крики, зарываясь в одеяло, но это мало помогало.       — Боже, ты так хорошо звучишь, — простонал Сокджин. — Я так хочу услышать, как ты кончаешь.       — Хочу видеть тебя, — заскулил Чонгук, прижимаясь к подушке.       Сокджин вытащил свой член и перевернул Чонгука на спину, на мгновение ошеломив его, а затем накрыв его своим телом, чтобы поцеловать до синяков. Чонгук обхватил ногами талию старшего и крепко прижался к его широким плечам, простонав прямо ему в губы, пока Сокджин трахал его.       — Хочешь кончить, детка? — напряжение в голосе Сокджина, заставило бёдра Чонгука плотнее прижаться к его талии. Ему не хватило слов, чтобы хоть что-то сказать, поэтому он просто кивнул, застонав, когда Ким продолжил свой безжалостный темп.       Что-то внутри взорвалось и Чонгук кончил, не заботясь о том, что испачкал не только свой пресс. Он схватил Сокджина за шею, чтобы поцеловать и застонать ему в губы, дрожа в его руках.       — Войди в меня, — умолял Чонгук. — Пожалуйста, пожалуйста, хочу почувствовать тебя.       Он уже кончил и почти согнулся пополам, но ему всё ещё хотелось большего. Чонгук хотел почувствовать, как Сокджин кончает внутри него. Ким тяжело дышит в его губы, толкаясь в младшего и заставляя его бёдра сжиматься так сильно, что даже мышцы заболели. С самым сладким стоном, Сокджин потерял темп. Бёдра затрясло, когда он кончил.       Несколько мгновений он нависал над Чонгуком, просто нежно соприкасаясь носами и вдыхая воздух друг друга, пока старший не перевернулся и не лёг рядом с ним.       — Хён, — выдавил Чонгук, а тот ответил ворчанием. — Нам нужно принять ещё один душ.       Сокджин застонал и уткнулся лицом в подушку, но младший увидел, как он ухмыляется.

***

      После их первой встречи, Юнги сказал, что Сокджин «классный», что означало, что он обожает его, а Хосок так много смеялся над шутками Сокджина, что Юнги и Чонгук начали чувствовать себя отделёнными. Чонгук нервничал по поводу вхождения Сокджина в свою группу друзей, но тот сразу же вписался в их компанию, придумывая шутки и создавая их собственные глупые групповые чаты. Любой, кто казался Чонгуку милым, мгновенно завоёвывали доверие в глазах Юнги и Хосока.       — Ты подожжëшь мясо! — огрызнулся Хосок, когда они сидели вокруг гриля в своем любимом ресторане барбекю.       — Я не позволю всем нам заразиться глистами от сырой свинины, — сказал Юнги.       — Боже мой, дай мне щипцы.       Сокджин сунул палочки для еды на гриль и взял немного свиной грудки, чтобы положить на тарелку Чонгука.       — Хён, я всё ещё жарю, — сказал Юнги.       — Я профессионально готовлю и знаю, когда мясо готово, — строго сказал Сокджин.       — Ты печёшь!       Чонгук приготовил салат из своей свинины (которая была идеально приготовлена) и улыбался, наблюдая, как ссора его друзей усиливается.       — Я думаю, это вкусно, — сказал он, набив щëки едой.       — Неблагодарные, — Юнги передал Хосоку щипцы. – Абсолютно неблагодарные, все до единого.       Он слегка надулся, в то время, как Хосок наклонился, чтобы поцеловать его, и улыбнулся, пока Мин не посмотрел на Чона-старшего глазами-сердечками, и все они вернулись к шуткам и разговорам за едой. Чонгук просто счастливо ел, а в душе у него поселилось что-то тёплое, когда он наблюдал за тем, как его лучшие друзья уживаются под одной крышей.

***

      Сокджин встретил Чонгука у двери своей квартиры в спортивных штанах и толстовке, щурясь, словно только что проснулся.       — Привет, детка, — сказал он, обнимая Чонкука и целуя его в щеку с громким «Мвах!».       — Привет, — ответил Чонгук. — Хорошее утро?       — Самое лучшее, — Сокджин провёл пальцами по волосам и медленно выдохнул, закрыв глаза с лёгкой улыбкой.       — Ты в порядке? — спросил младший.       — Что? — Сокджин медленно моргнул. — Ох, да, я сейчас просто под кайфом.       Чонгук рассмеялся, прежде, чем он смог сдержаться.       — Правда? Я не знал, что ты этим увлекаешься, — старший надулся.       — Эй, я крутой. Я учусь в колледже. Я пытался сделать идеальную выпечку в горшочках, но у меня пока не получается. Хочешь?       Из всех свиданий, которые Чонгук представлял себе со старшим, он никогда не планировал тусоваться в его квартире и зажечь с ним. Он не мог поверить, что такой идеальный человек, просто гуляет вокруг.       — Хорошо, — ответил младший, стараясь не казаться слишком нетерпеливым.       — Отлично. Ты же не полицейский, верно?       — Нет, точно нет.       — Хорошо, — Сокджин обхватил лицо Чона руками и приподнял его подбородок настолько, чтобы он смог его поцеловать. Он перешёл к более глубокому поцелую, скользнув языком по языку младшего и тихо застонал. — М-м, ты был бы очень сексуальным в униформе. Ты когда-нибудь надевал что-нибудь особенное, чтобы заняться сексом?       Чонгук должен был получать кайф и расслабляться, а не заставлять своё сердце биться о рёбра.       — Э, я никогда... не думал об этом.       — Что ж, дай мне знать, если захочешь, — непринуждённо сказал Сокджин. Он быстро чмокнул его в губы, после чего сел обратно на диван.       Ким открыл металлическую банку из-под кофе, стоявшую на столе в гостиной, и достал из неё небольшой пакетик травы и несколько бумажек.       — Я буквально не могу поверить в то, что вижу сейчас, — сказал Чонгук, садясь рядом с ним. Затем он ахнул. — Поэтому магазин называется «Baked»?       — Нет! Ну... в основном нет. Практически нет. Если ты будешь продолжать осуждать меня, я не буду с тобой делиться.       У Сокджина были длинные, тонкие пальцы, которые Чонгуку нравилось видеть переплетёнными с его собственными. Сейчас они умело отмеряли траву и аккуратно заворачивали её в бумагу, чтобы ни один кусочек не упал на журнальный столик. Только старший мог сделать скручивание косяка похожим на искусство.       — Как часто ты это делаешь? — спросил Чонгук.       — Не так часто. У меня совсем нет времени. Я купил это только потому, что наконец-то беру три выходных дня подряд.       Когда Ким был удовлетворён своей работой, он зажёг косяк и сделал затяжку, задержав дым в лёгких на некоторое время, прежде чем медленно выдохнуть.       — Ты когда-нибудь стрелял в кого-нибудь из дробовика? — спросил он.       — Нет, но я понял идею.       Обычно Чонгук решал покинуть комнату тогда, когда Юнги и Хосок переставали пускать дым и начинали лизать друг другу рты. Он каждый раз закатывал глаза, но теперь, когда это были он и Сокджин, идея казалась гораздо более привлекательной.       — Могу я передавать тебе? — спросил Чонгук.       — Конечно можешь, детка, — Сокджин откинулся на спинку дивана и похлопал себя по ногам. — Запрыгивай. Только не облажайся. Ставки ещё никогда не были такими высокими.       — Отличный каламбур, — Чонгук фыркнул.       — Да-а-а! Ты понял! — Сокджин указал на него с яркой улыбкой.       Чонкук всё ещё ухмылялся про себя, переползая через диван, седлая ноги Сокджина, устраиваясь у него на коленях. Сначала он поцеловал его, прижавшись губами к улыбке старшего, а затем взял предложенный косяк и сделал долгую затяжку. Задержав дым в легких на несколько долгих мгновений, он наклонился к Сокджину, едва касаясь его губ своими, и выдохнул. Он слышал и чувствовал, как Сокджин вдыхает предложенный им дым, и Чонгук позволил своим глазам закрыться.       Сокджин откинул голову назад и выпустил шлейф дыма над их головами. Чонгук уставился на мышцы и связки на шее Кима, напрягающиеся и изгибающиеся при дыхании. Шея казалась идеальным холстом для засосов, и Чонгук наклонился, чтобы прижаться губами к соблазнительной плоти. Сокджин удовлетворённо вздохнул и положил одну руку на спину младшего, пока тот целовал его шею, время от времени останавливаясь, посасывая и покусывая его кожу.       — Хочешь, чтобы и я тебя потом пометил? — спросил Сокджин, заставив Чонгука вздрогнуть.       — Пожалуйста, — сказал он.       Чонгук остался на коленях Сокджина, когда они передавали косяк туда-сюда, иногда притягивая друг друга, чтобы передать свой дым в лёгкие другого. Сокджин отдал большую часть Чону, утверждая, что хочет, чтобы Чонгук навëрстывал упущенное. Чонгук не знал, сколько прошло времени. Казалось, что минуты замедлились и потеряли свою структуру. Его мышцы расслабились и растворились в тёплому меду, пока между ними догорал косяк.       — Я чувствую себя плюшевой игрушкой, — объявил он, спустя Бог знает сколько времени.       — Как? — Сокджин с любопытством посмотрел на него.       Чонгук попытался пожать плечами, но он не был уверен, что закончил движение.       — Приятно, — просто сказал он. Старший кивнул, словно услышал что-то очень мудрое.       Когда они больше не могли использовать косяк, Сокджин поместил сгоревший окурок в большую пепельницу на журнальном столике и обнял Чонгука обеими руками за талию. Чон обхватил старшего за челюсть и поцеловал его, открывая рот сильнее, когда почувствовал язык Сокджина. Дрожь пробежала по его телу.       Они целовались медленно и глубоко. Руки Кима скользили по бокам Чонгука, его бёдрами, вниз к его заднице, пока младший не начал прижиматься к нему. Между ними было слишком много слоёв одежды, но Чонгук всё же почувствовал, как Сокджин твердеет, через спортивные штаны, и намеренно покачивал бёдрами, пытаясь получить трение, которого он так отчаянно хотел.       Сокджин поцеловал Чонгука в подбородок и шею, а тот запрокинул голову, чтобы дать ему больше доступа. Младший, на мгновение, был очарован вращением потолочного вентилятора, пока Ким не расстегнул его брюки и не провёл ладонью по трусам, вызывая высокий и хриплый стон. Боже, Чонгук нуждался в нём. Ему нужно было, чтобы Сокджин целовал его и прикасался к нему, чтобы отнёс в постель или стянул с него джинсы и трахнул прямо здесь, на диване.       — Хён, — выдохнул Чонгук, в его голосе звучало отчаяние.       — Эй, я здесь, детка, — мягко сказал Сокджин. — Я с тобой.       И Чонгук знал, что это так.

***

      Быть с Сокджином было совсем не похоже на то, к чему привык Чонгук. Иногда он спал и чувствовал, как руки Кима поглаживают его волосы, вырисовывал успокаивающие круги на спине. Однажды днём ​​он свернулся калачиком рядом с ним в постели, читая книгу, и он уже почти заснул, как Сокджин придвинулся и прикоснулся к нему. Лёгкие прикосновения к его волосам, нежное давление на те части спины, которые болели ото сна на диване. Чонгук заскулил, когда старший убрал руку.       — М-м-м, — проворчал Чонгук, всё ещё частично спящий. — Почему ты остановился?       Сокджин тихонько усмехнулся и вновь начал гладить Чонгука по спине.       — Прости, я не хотел тебя будить.       — Всё в порядке, — Чонгук закрыл глаза и уткнулся носом в подушку, прежде чем остепениться. Он прижал подушку к лицу и удовлетворенно вздохнул.       Иногда Чонгук задавался вопросом, должны ли все быть такими. Если бы каждый человек, с которым Чонгук был раньше, должен был бы дать ему почувствовать теплоту, понимание и безопасность, но просто не сделал этого или не смог. Он решил, что да, возможно, они должны были быть добрее к нему, но никто из них не был бы таким, как Сокджин, даже если бы они очень старались. То, что чувствовал к нему Чонгук, было особенным. Сокджин был особенным.       — Почему ты всегда такой? — спросил Чонгук, приоткрыв один глаз.       — Какой?       — Милый со мной.       Сокджин усмехнулся, но выражение его лица по-прежнему оставалось ласковым.       — Мне нравится быть милым с тобой. Я люблю тебя.       Его рука продолжала двигаться, нежно сжимая заднюю часть шеи Чонгука, скользя по его спине, но младший чувствовал, что всё вокруг остановилось. Единственным звуком было то, как рука старшего теребила его одежду. Даже воздух казался неподвижным.       Если что-то было по-другому, Сокджина это, похоже, не беспокоило. Он не умолял Чонгука ответить ему тем же, не смотрел на него, как на сломленного, замкнутого или странного. Он просто сказал младшему, что любит его, и вернулся к массажу, как будто ничего не изменилось.       Чонгук повернулся, чтобы лечь на бок и придвинуться к груди старшего, стараясь прижаться к каждой части Сокджина, какой только мог. Ким был в идеальном положении, чтобы поцеловать Чонгука в лоб, и он это сделал.       — Я тоже тебя люблю, — тихо сказал Чонгук.       Он услышал счастливый вздох над своей головой, и рука Сокджина плотнее обхватила его.       Может быть, ничего не изменилось, потому что ничего и не менялось. Чонгук знал, что давно влюблён в Сокджина, вероятно, с первого шоколадного печенья. Он просто не понимал, что тот тоже его любит.

***

      Теперь, когда он чувствовал себя свободным сказать это, Чонгуку нравилось постоянно говорить Сокджину, что он любит его. Перед тем, как выйти из пекарни, стоя рядом друг с другом в вагоне метро, ​​смотря фильм дома. Каждый раз, когда он чувствовал это на кончике языка, Чонгук быстро говорил: «Люблю тебя».       И Сокджин поднимал его подбородок для поцелуя, или гладил его по волосам, или прижимал его к дивану и оставлял засосы под его воротником, и говорил младшему, как сильно он его любит.       Была ещё одна вещь, к которой Чонгук не привык: быть желанным. Сокджин обнимал Чонгука за талию где угодно и начинал целовать, покусывать его шею, тяжело дыша ему в ухо о том, как сильно он хочет его. Чонгук был не намного лучше. Он легко возбуждался от одной только руки Сокджина, проникающей под рубашку и проходящей по его обнаженной коже. Они едва могли оторваться друг от друга.       Однажды Чонкук заметил, что Сокджин не гонится за ним. Он начал отстраняться, когда Чонгук попытался углубить их поцелуи. Он не так крепко обнимал Чонгука, когда они расставались. В конце концов, они почти три недели не занимались сексом и даже не проводили вместе сколько-нибудь значимого времени. Чонгук пытался зайти в пекарню, но Сокджин даже не флиртовал с ним.       — Прости, Кук-и, — сказал Чимин однажды, принося кофе вместо Кима. — Я правда не знаю, что на него нашло.       Каждый маленький отказ, словно снежный ком, превращался в гораздо больший, и Чонгук не мог понять, почему это происходит.       jjk Можно я приду сегодня вечером?       Kim Seokjin Я не могу сейчас тусоваться. Извини.       jjk Ты злишься на меня?       Kim Seokjin Нет, детка. Работа тяжёлая.       Давным-давно Чонгук бросил бы это дело. Он смирился бы с тем, что Сокджин больше не хочет его и медленно отдалился. Но Чонгук был уверен, что то, что у них было, было особенным и настоящим, и он не думал, что Сокджин просто выключил свои чувства, как щёлкнуть выключателем. Поэтому он всё равно пришел в квартиру Сокджина, решив всё исправить.       — Ох, — Сокджин уставился на него, когда он ответил на стук в дверь и обнаружил там Чонгука. — Эм. Привет. Я думал, ты не придёшь сегодня, — он отошёл в сторону, чтобы младший мог войти.       — Я просто очень хотел тебя увидеть, — сказал Чонгук, целуя Сокджина в щëку, когда он проходил мимо.       — Хорошо, — Сокджин нахмурился.       Он был одет в спортивные штаны и большую толстовку, рукава которого почти доходили до кончиков пальцев. Сокджин подошëл к своему дивану и опустился на подушки. По телевизору показывали какую-то историческую дораму, но громкость была низкой, и Сокджин, похоже, не собирался её смотреть. Он опëрся локтем на подлокотник дивана и подпëр голову кулаком, надувшись и не обращая внимания на Чонгука.       Чон занял место на противоположной стороне дивана, оставив между ними приличное расстояние.       — Мне кажется, что мы давно не общались, — Чонгук гордился собой за прямоту.       — Да, — Сокджин по-прежнему смотрел на телевизор. — Много работы.       — Да, ты говорил. Что-то случилось?       — Нет. Я не знаю. Ничего особенного.       — Ты хочешь поговорить об этом?       Сокджин не сразу ответил, опустив глаза и выпятив нижнюю губу.       — С деньгами было туго, — наконец сказал он. — Управлять магазином, балансировать всё. Я не... Я не знаю, как всё это делать сейчас. Я не знаю, что я делаю не так.       Чонгук неуверенно придвинулся ближе на диване.       — Должно быть, трудно делать всё это в одиночку. Не хочешь немного поболтать об этом?       Сокджин покачал головой и скрестил руки на груди, но это больше походило на то, что он держит себя в руках.       — Я не хочу взваливать на тебя слишком много, — сказал он. — Это несправедливо. Тебе не нужно брать на себя мои проблемы.       У Чонгука чуть челюсть не отпала. Он был ошеломлён тем, как Сокджин видел их положение. Чон опустился на пол перед Кимом и положил руки ему на колени.       — Хён, почему ты сказал, что всегда хорошо ко мне относишься?       Сокджин пожал плечами, но теперь он смотрел на Чонгука.       — Потому что я люблю тебя.       Сердце Чонгука заколотилось, когда он услышал эти слова от старшего.       — Точно. И я тебя тоже люблю. Влюблённые люди заботятся друг о друге. Так позволь мне позаботиться о тебе, хорошо? Как ты всегда заботишься обо мне.       Глаза Сокджина заблестели от слëз, и он кивнул.       — Хорошо, — тихо сказал он.       — Хорошо, — Чонгук встал так, чтобы поцеловать Сокджина в макушку. — Ты ужинал? — старший покачал головой. — Ты располагайся поудобнее здесь, а я закажу нам что-нибудь.       Младший как раз выбирал между китайским меню и меню пиццы, когда услышал шаги Сокджина. Тот обнял его сзади, прижавшись щекой к его плечу. Он почувствовал, как по его коже пронёсся дрожащий вздох Сокджина.       — Я не могу потерять магазин, — прошептал он.       — Ты не потеряешь, — твёрдо сказал Чонгук, погладив старшего по волосам. — И тебе не придётся решать это в одиночку.       Ким кивнул, прижимаясь щекой к Чону, и ещё крепче сжимая его.       — Спасибо, детка, — фыркнул он. — Я люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, хён. Давай накормим тебя.       Сокджин молчал, пока они ели и принимали душ, но когда они легли в постель, он крепко прижался к младшему, обхватив его за талию и прислонился к его шее. Чонгук прижался так же крепко.       — Всё будет хорошо, — мягко сказал он, поглаживая Сокджина по волосам.       — Наверное, — вздохнул тот. — Сможешь ли ты стать бизнес-экспертом к завтрашнему утру?       Рука младшего замерла, и Сокджин, ворчливо, попросил утешения.       — Я не могу, — сказал Чонгук. — Но я знаю того, кто сможет.

***

      Несмотря на то, что он, вероятно, был последним человеком, который мог бы этим похвастаться, Юнги упорно боролся за всё, что у него было. Он лишился нормального питания, отказался от контроля температуры в морозную зиму и влажное лето, чтобы купить свой собственный тату-салон. Большинство людей на улице считали его татуированным панком, но он был проницателен и, что самое главное, хорошо разбирался в бизнесе.       Когда Чонгук спросил, может ли он помочь Сокджину с финансами, Юнги согласился прийти и посмотреть, нет ли проблем. В первый же день, когда он пришёл, Сокджин достал из шкафа коробки с бумагами и несколько толстых папок с разноцветными вкладками. Когда они сидели за кухонным столом Сокджина и просматривали таблицу на его компьютере, Чонгук понял, что даже не представляет, сколько работы было проделано. Он гордился тем, что Сокджин и Юнги каждый день занимаются подобными делами.       Самое интересное то, что Юнги был готов работать за пирожные и проводил много встреч со старшим, разрывая булочку с корицей или засовывая в рот кремовые слойки. В конце концов, Хосок узнал о договорённости и заехал за едой.       Юнги даже дозвонился до одного из дистрибьюторов Сокджина и отругал его за то, что он заключил с ним невыгодную сделку, в конечном итоге убедив их резко снизить цены. За это Сокджин отправил Юнги и Хосока домой с двумя целыми подносами сахарного печенья.       — Я скажу тебе одну вещь, — сказал однажды Юнги, слизывая с пальца немного пончиковой глазури. — Тебе нужен бизнес-менеджер, чтобы снять всё это со своих рук. Ты убьёшь себя, пытаясь продолжать заниматься этим в одиночку.       — Я знаю, — вздохнул Сокджин. — Хотя трудно не контролировать каждую часть всего этого.       Чонгук отложил альбом, где он спокойно рисовал профиль Сокджина, и подошёл к нему и Юнги, сидящим за кухонным столом. Он положил руки на плечи старшего, а после спустил их на грудь, прижавшись лицом к его шее. Юнги сосредоточенно смотрел на какие-то бумаги, пока Сокджин держался за запястья Чонгука.       — Всё будет хорошо, — прошептал ему Чонгук в сотый раз.       Ким сжал его руки и прижался щекой к нему.       — Спасибо, Кук-и.

***

      Чонгук пришел в «Baked», чтобы забрать Сокджина на ужин, и обнаружил его сидящим за одним из столиков с молодой суровой женщиной. Ее глаза смягчились, когда она увидела младшего.       — Привет, сладкий, — сказал Сокджин. Он взял Чона за руку и помог ему сесть рядом с собой. — Это мой парень, Чонгук.       — Приятно познакомиться, — сказала женщина, протягивая руку, для пожатия, Чонгуку. — Я Пэ Джухён, новый бизнес-менеджер.       — Приятно познакомиться, — сказал младший, и Джухён искренне улыбнулась ему. Улыбаясь, она казалась гораздо менее пугающей, и Чонгук почувствовал, что немного расслабился.       — Спасибо, что зашла, — сказал ей Сокджин. — Я позвоню тебе в понедельник.       — Конечно, — сказал Джухён, вставая, чтобы уйти. — Ещё раз спасибо за эту возможность.       Она поклонилась парням и даже Чимину перед стойкой, прежде чем уйти.       Прежде чем Чонгук успел спросить, что Сокджин хочет на ужин, руки старшего обхватили его плечи, крепко прижимая к себе, чтобы поцеловать в шею и щëку.       — Хён, — попытался возразить Чонгук, но его сдерживал смех. — Здесь всё ещё есть люди.       — Да, и они все завидуют мне. Я могу поцеловать самого милого парня здесь.       Несмотря на то, что они никогда не расставались, Чонгук чувствовал, что ему не хватает Сокджина. Он скучал по своему парню, который отпускал неуместные шутки и случайно обхватывал его лицо, чтобы поцеловать раскрасневшиеся щеки. Наблюдая за тем, как Сокджин становится более расслабленным и возвращается к своему прежнему «я», Чонгук почувствовал, что мир вернулся в равновесие.       Они ужинали на диване Кима, полусидя друг на друге и кормя друг друга кусочками еды. Чонгук положил голову на плечо старшего, пока они смотрели телевизор, чувствуя себя ленивым, полным еды и ласки.       — Жаль, что ты живёшь так далеко, — сказал Сокджин, поглаживая волосы Чонгука. — Может, переедешь куда-нибудь поближе? Например, в мою квартиру? — должно быть, он почувствовал, что Чонгук замер, потому перестал его поглаживать. — Только, если ты хочешь.       — Хочу, — быстро сказал Чонгук. — Чëрт, ты серьёзно? Ты уверен?       — Конечно, я уверен. Я хочу делать с тобой всё.       Чонгук пытался показать Сокджину, как сильно он его любит, когда притянул его для поцелуя, но он не был уверен, что в мире достаточно действий или слов, чтобы объяснить это.

***

      — Думаю, я хочу сделать татуировку, — сказал однажды Сокджин.       — Ты? — Чонгук оторвался от телевизора и увидел, что Сокджин укоризненно смотрит на него.       — Да, я. Что это значит?       — Я никогда бы не подумал, что ты хочешь татуировку. Ты просто... такой... — Чонгук замахал руками, подыскивая подходящее слово.       — Изысканный? Элегантный?       — Я хотел сказать «квадратный»?       — Вау. Удачи мне в том, чтобы опуститься до такого же отношения.       — Хён, — игриво заскулил Чонгук. Он прижался к Сокджину на диване, зная, что объятия могут расслабить его парня за считанные секунды. Сокджин может и надулся, но он всё равно притянул Чонгука ближе к себе и крепко обнял. — Ты уже знаешь, какую татуировку хочешь?       Старший задумчиво хмыкнул.       — Не знаю. Я подумал, может, птица или что-то вроде того?       — Птица?       — Да. Ну... я давно хотел профессионально готовить. И добиться этого было, честно говоря, хуже некуда. У меня, практически, был нервный срыв каждую неделю, при подготовке магазина и после его открытия. Но теперь я делаю то, что хочу. Даже если это трудно, я чувствую себя совершенно свободным. Как будто... летаю. Всё время, — Сокджин нервно прочистил горло. — Так что... да. Ну, знаешь. Может, что-то вроде птицы, — он заметил, что Чонгук молча смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Что? Ты думаешь, это глу...       Чонгук прервал его поцелуем, прежде чем он смог продолжить.       — Я думаю, это звучит идеально, — сказал он, когда они отстранились друг от друга. — Я могу сделать это для тебя, если хочешь.       Они провели несколько недель, вместе разрабатывая татуировку Сокджина, заполнив три страницы в блокноте Чонгука крошечными стайками птиц. Чонгук постоянно рисовал, но это был первый раз, когда он работал с клиентом, создавая для него дизайн с нуля. В конце концов, старший остановился на силуэтах нескольких птиц в полёте и захотел, чтобы они были у него на задней части плеча.       — Плечо может быть хорошим местом, — подумал Чонгук. — Вроде около кости, но мышца должна немного её смягчить. А у тебя действительно много плечевых мышц. Не забивай себе этим голову.       — Слишком поздно, я уже знаю, что я горяч, — сказал Сокджин и наклонился для поцелуя. Чонгук секунду притворялся, что дуется, но после сдался.

***

      В одной из подсобных комнат тату-салона Юнги, Сокджин взялся за рубашку, чтобы стянуть её через голову, и у Чонгука перехватило дыхание, когда он наблюдал за этим. Он не был уверен, что когда-нибудь сможет забыть, как Ким раздевается.       — Твою ж мать, Гук, — сказал Юнги, глядя на Сокджина, как голодающий на пир.       — Твой парень прямо здесь, — раздражённо пробормотал Чонгук.       — Нет, я всё понимаю, — сказал Хосок, наклонив голову и оценивая Сокджина.       — Здесь слишком много людей, — заявил Чонгук и пошёл надевать перчатки.       К счастью, Юнги попросил Хосока отправиться домой и не нервировать Чонгука во время работы.       — Собираешься отказаться? — поддразнил Чонгук, перенеся трафарет с бумаги на кожу Сокджина.       — И позволить тебе быть самым крутым в отношениях? Никогда.       Чонгук усмехнулся, целуя макушку головы старшего и подготавливая машинку для нанесения татуировок.       Сокджин отлично справился, учитывая, что это была его первая татуировка. Его мышцы напрягались, но он расслаблялся каждый раз, когда Чонгук мягко напоминал ему об этом. Вместо того чтобы кричать от боли, он просто крепко вцепился в стул и уткнулся лицом в подушку.       — Хён, не забывай дышать, — сказал Чонгук, стирая линии, которые он уже сделал.       Он дал Сокджину глубоко вздохнуть, прежде чем продолжить. Юнги не давал советов, наблюдая за происходящим и даже надолго покидал комнату, чтобы заняться другими делами. Его доверие облегчило Чонгуку работу.       Птицы были маленькими и простыми. Младшему потребовалось всего два часа, чтобы закончить. Сокджин восхищался ею в зеркале, пока Чон не перевязал её.       — Что ты думаешь? — спросил Чонгук.       — Это идеально. Спасибо тебе большое, — Сокджин обхватил его лицо руками и поцеловал застенчивую улыбку.

***

      — Хён, — застонал Чонгук, подпрыгивая на коленях Сокджина. — Так много.       — Я знаю, — Сокджин успокаивающе провел руками по бёдрам Чонгука, держась за них. — Ты так хорошо его принимаешь, детка. Ты так хорош для меня.       Чонгук откинулся назад, покачиваясь на члене Сокджина, и от каждого толчка о его стенки он судорожно хватал воздух. Он прикрыл глаза, а голову откинул в сторону, теряясь в удовольствии. Сокджин внезапно приподнялся и обнял Чонгука за спину, прижимая его так крепко, что тот не мог даже пошевелиться. Только скулил от ощущения Сокджина глубоко внутри себя.       Он опустил голову на плечо старшего, держась изо всех сил. Под этим углом он мог видеть птиц на плече, постоянную метку, которую Чонгук оставил на его коже.       — Скажи мне, что я твой, — выдохнул Чонгук в губы Сокджину.       Кончики пальцев Кима впились в его бока, Чонгук всё быстрее и быстрее опускался бёдрами на его коленях, а стоны переходили в лёгкие икающие вздохи.       — Ты мой, — промурлыкал он на ухо Чонгуку, и тот крепче обнял его. — Мой красивый малыш. Только мой.       Он позволил Чонгуку надрачивать себе в кулак, пока тот продолжал двигать бёдрами. Оргазм медленно нарастал, пока не обрушился на него, и он кончил с вскриком, который, вероятно, разозлил соседей. Сокджин попытался снять его с колен, но младший схватил его за руки.       — Не останавливайся... трахни меня, пожалуйста, трахни меня...       Мир, словно перевернулся, когда Сокджин опрокинул Чонгука на спину и продолжал трахать его. Темп был жёстким, пока Чонгук выгибался, прижимаясь к его груди.       — Блять, хочу... хочу, чтобы ты трахал меня весь де-ень, — скулил он, пока Сокджин кусал его шею и вбивался в него.       Они оба ахнули, когда старший кончил, удерживая бёдра Чонгука неподвижными и медленно проникая в него. Младший хмыкнул, когда Ким вышел и поцеловал его в щëки, а затем прижался лицом к его шее. Он погладил Чонгука по волосам и крепко прижимался к нему. Оба были вялыми и обессиленными.       — Как ты, детка? — спросил Сокджин.       — Хорошо. Я в порядке. Обними меня, — Чонгук кивнул с закрытыми глаза.       — Всё, что угодно, — подтвердил он, укладываясь рядом с Чоном, чтобы обнять его.       Чонгук прижался к подбородку старшего и попытался замедлить дыхание, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая. Он не спешил вставать или говорить, зная, что Сокджин останется рядом с ним, удерживая его своими руками. Старший тихонько напевал, поглаживая волосы младшего и убаюкивая его, после такого большого удовольствия. Когда он почувствовал, что послеоргазменный туман рассеялся, а его сперма стала неприятно прилипать к коже, Чонгук погладил Сокджина по груди.       — Хён, нам нужно привести себя в порядок.       — Хорошо. Хочешь принять душ?       Чонгук покачал головой, кладя пальцы на грудь Сокджина.       — Позже. Не хочу сейчас вставать.       Ким ласково улыбнулся ему, поцеловал в лоб и со стоном встал с кровати, чтобы найти полотенце. Он вытер Чонгука, сказав ему, что он красивый, сексуальный и великолепный. Тот, вознесённый вниманием, улыбнулся сам себе и растянулся на кровати. Сокджин помог ему забраться под одеяло и позволил положить голову себе на грудь.       — Давай просто... вздремнëм, — вздохнул Чонгук, уже чувствуя сонливость. — Поспим минут двадцать.       Он почувствовал, как Сокджин кивнул ему, натянув одеяло чуть выше.       — Идеально. Увидимся через двадцать минут.       — Люблю тебя, хён.       — Я тоже тебя люблю.       Чонгук придвинулся ближе, чтобы устроиться поудобнее, и заснул, чувствуя, как Сокджин нежно обводит линии его татуировок.