Not afraid anymore

— Нам нельзя. — сбитым дыханием шепчет Бора в чужие губы, что так настойчиво сминают её собственные, не позволяя даже вздохнуть, вынуждая отвечать на каждое касание — действием или звуком. Хороши оба варианта, но Шиён предпочтёт всё вместе. Руки демона, не такие настойчивые как губы, терпеливо замирают на талии, сминая подрагивающими пальцами, казалось бы, такую лишнюю сейчас ткань платья, сквозь которое неумолимо проступает жар чужого тела. И самой ей жарко — так, как ни разу не бывало даже в самом адском пекле. Какой-то парадокс — держа ангела в руках, она сгорает сильнее, чем за все годы проведённые в бесплодных пустынях. Тонкие пальцы, что сейчас впиваются в плечи, опаляют, словно капли огненного дождя.¹ С одной лишь разницей. Ей до одури хорошо в таком «аду». И за каждое прикосновение к этим нежным невинным губам она готова пройти все круги Ада от и до. — Кто сказал, что нам нельзя? — с хрипом спрашивает Шиён, оторвавшись от манящей плоти, разрывая такое желанное соприкосновение. Вместо очередного поцелуя едва ощутимо ведёт губами по скуле, останавливается у самого уха, слегка цепляя мочку, и оставляет влажное касание за ним. В ответ Бора шумно вбирает воздух носом, плотно смыкая веки и сильнее сжимая пальцами чужие плечи. И не понимает чего хочет — оттолкнуть или притянуть ближе. Здравый смысл здесь уже бесполезен, хотя бы потому, что он уже давно ушёл, вытесненный горячими губами и сильными, но нежными руками демона, который упорно не хочет выпускать её из своей ловушки. Только Бора ещё не понимает, что из них двоих в ловушке отнюдь не она, зажатая между горячим телом и холодной стеной в какой-то подворотне неизвестного ей города. Полностью и безвозвратно пленена здесь только Шиён. Пленена копной длинных тёмных волос, волной спускающихся по спине, а по аромату словно солнце и горный воздух — достаточно одного вдоха, чтобы опьянеть. Пленена бледной кожей, что по цвету словно белый мрамор, только ещё красивее, а под пальцами и губами словно сатин, только мягче. Пленена нежными губами, что являются запретным плодом, но на своих ощущаются до невозможного идеально и правильно. Горячие губы аккуратно переходят вниз к линии челюсти, оставляя касания на пути к шее, где в бешеном ритме пульсирует артерия, так и маня прикоснуться. — Прекрати. — со всхлипом срывается с губ ангела, а пальцы на плечах сжимаются сильнее. На Шиён действует незамедлительно, вынуждая отпрянуть от бледной кожи и ослабить хватку на талии. — Пожалуйста, не противься. — молит Шиён, большим пальцем аккуратно стирая солёную дорожку с ангельского лица, при этом чувствуя вину за ещё не содеянное — Стань моей. Бора с закрытыми глазами в ответ лишь качает головой, боясь смотреть в, отдающие синевой в радужке, глаза. Чувствует внутри что-то давяще-раздирающее, ведь не понимает других своих чувств. Ей страшно от того, что касания демона не вызывают отвращения, не вызывают желания оттолкнуть и убежать, дарят тепло. Отвращение вызывает лишь она сама, желающая ещё больше касаний и тепла Шиён рядом. И это сбивает с толку ещё больше, ведь ей, как ангелу, иметь какие-либо чувства, кроме сострадания, не дóлжно. Она что-либо чувствовать просто физически не может. Но тем не менее чувствует. И это пугает. — Нельзя. — тупо повторяет девушка, всё также избегая чужого взгляда, пытаясь не поддаваться чужим нежным касаниям — Он не простит. — Снова Он. — с раздражением в голосе возмущается демон, но касается всё также трепетно — Хоть раз подумай, чего хочешь ты, а не о том, чего Он не простит. Он давно перестал понимать разницу между грехом и всем остальным. — Не говори так. — слепо машет головой девушка, словно пытаясь так избавиться от запретного тепла чужих касаний и «дурных» мыслей. И она еще не понимает, что где-то глубоко внутри своего сознания, сокрытого от неё самой, полностью согласна с дьяволицей — Он слышит. — Да что Он мне сделает? — со злобой в глазах спрашивает Шиён, отступая на несколько шагов назад, в страхе напугать Бору своим гневом — По Его воле я маялась в аду несколько десятков лет, а то и больше. — дёсны с нескольких местах, как и кончики пальцев, начинают ощутимо ныть, выпуская удлиняющиеся клыки и когти, по голове проходит зуд, оповещая, что и рога сейчас покажутся. Но девушка глубоко вдыхает, сдерживает себя, боясь окончательно отпугнуть ангела. Контролировать не получается только пламя внутри, что синевой засвечивает глаза. Боре, наконец открывшей глаза, несмотря на страх, который она по идее должна чувствовать, это кажется невероятно красивым. — Значит на то была причина. — осмеливается подать голос ангел — Просто так душу в ад не отправляют. На это Шиён ничего не отвечает, лишь только пламя затухает и глаза больше не светятся огнём. Внутри что-то обрывается и ей безумно больно, словно кто-то когтистой лапой сжал сердце, разрывая. Она смотрит на девушку потухшим взглядом, в котором однозначно читается эта боль, которую вторая пока не в силах понять, как и резкую смену настроения. — Плевать. — бросает демон, будто пытаясь убедить себя, что ей плевать на эту боль, съедающую изнутри. Снова подходит к Боре, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь, игнорируя как та вздрагивает, ведь уже знает, что не противна ей. Знает, что та не боится её абсолютно — за их встречи она многое успела выучить об этом светлом создании. — Моя просьба остаётся такой же. — напоминает Шиён, рукой с волос переходя к щеке, большим пальцем поглаживая по скуле. Бора, забывая свои запреты, всё же поднимает голову и смотрит в чужие глаза. В этот раз замирают обе. Бора тонет в сапфировом блеске дьявольских глаз, Шиён — горит в рубиновом огне ангельских очей. — Нельзя. — в который раз напоминает ангел скорее себе, отворачиваясь в слабой неохотной попытке убрать чужую ладонь от своего лица. Шиён не больно. Ей уже давно не больно. За долгие годы скитаний она научилась принимать и игнорировать то, что причиняет страдания. И, уже неизвестно который по счёту, отказ девушки не причиняет столько боли, сколько мог бы. Она лишь вновь отступает назад, но уже дальше, лишая тепла своего тела. — Ты знаешь как меня найти. — говорит демон, пряча руки в карманы куртки — в отличие от ангелов порождения преисподней отдавали предпочтения человеческой одежде — и, развернувшись, направляется в сторону сгущающейся тьмы, в конце концов просто растворяясь в ней. Бора остаётся одна. Точнее наедине — наедине со своими противоречащими чувствами (которых быть у неё вообще не должно). Наедине со своими саднящими, припухшими от настойчивых поцелуев, губами, на которых до сих пор чувствуется призрачное горячее дыхание. Наедине с подрагивающими кончиками пальцев, которые больше не сжимают горячую от чужого тела ткань одежды в попытке ухватиться за реальность и не упасть. Наедине со сбившимся дыханием, что вынуждает буквально глотать воздух до жжения в груди (только с Шиён жжёт в груди совсем иначе, куда приятнее). Пытаясь прийти в себя, бледными холодными пальцами касается покрасневших чувствительных губ. Но становится лишь хуже, когда вспоминается их с Шиён первая встреча. Как демон совершенно случайно каким-то образом заметила её сквозь толпу, снующих туда сюда, людей, которые их обоих видеть не могли. Она помнит удивлённый взгляд чёрных глаз и как в них в тот момент что-то загорелось. Помнит как та оказалась рядом, не дав ангелу и шанса уйти, упала на колени перед ней, сжимая в ладонях подол. Никогда она не забудет взгляд, смотрящий на неё снизу вверх, наполненный каким-то сильным чувством, которое созданию света познавать не дано. Не забудет слёз, что, скапливаясь в уголках сапфировых глаз, стекали по щекам нескончаемым потоком. А губы, не проронив ни звука, шептали её имя, словно молитву. Тогда она увидела дьяволицу впервые. Не на шутку перепугалась (хотя ангелам страх тоже неведом, как ей казалось) и, не сказав ни слова, сбежала. Сбежала к Свету, где демону её никогда не достать. А позже поймала себя на мысли, что девушка невероятно красива. И здесь-то и начинается череда вопросов к себе, ведь Богу, в силу статуса, она их задать точно не сможет. Почему она так красива? Ведь ей всегда внушали, что демоны — существа отвратительнейшие, прогнившие и изнутри, и снаружи. Почему её глаза такие живые, наполненные чем-то? Ведь демоны не имеют души, не могут чувствовать ничего кроме греховного голода. Почему она смотрела на неё так, словно Бора в тот момент была для неё всем, если не больше? Почему знала её имя? И самое главное и сбивающее с толку. Почему Бора знает, что её зовут Шиён и чувствует так, словно знает её всё время своего существования? Почему с самой первой встречи хочет быть рядом и ощущать её тепло? Так много пугающих вопросов и ни одного возможного варианта ответа. Впервые она что-то чувствует. Чувствует так, будто она человек, а не бессмертное создание без права иметь душу. Боре внезапно становится страшно. Страшно в этом тёмном переулке, в этом незнакомом городе, на этой, казалось бы, незнакомой земле. Ужас, паника и какая-то тупая боль сдавливают голову, полностью сковывая. Где-то вдалеке слышится шум города, гомон людей, вой сирен и гудков автомобилей. Всё вместе — это звуки жизни, человеческой жизни. И без Шиён ей совсем по-человечески страшно. *** Неясно сколько времени проходит. Неделя? Месяц? Пара дней? Бессмертные не привыкли вести счёт времени, ведь его-то у них в избытке. Бора находит прибежище там, куда идут люди, думая, что им некуда податься. Она идёт в церковь. Место, которое по мнению людей пропитано Богом и его благословением. Хотя по факту, Бог — это последнее, что вы найдёте в этих пыльных каменных стенах, переливающихся красками витражных стёкол, изображающих собой что-то похожее на цветы. Ангел стоит метрах в двух от алтаря, подняв голову, смотрит на распятие, возвыщающееся так, словно выкованный из металла Иисус хочет видеть всех и каждого входящего. Смотрит, как ей кажется, с укором, словно знает, что творится в голове «сестры» его. Но сейчас, после дней проведённых в абсолютном одиночестве со своими мыслями, когда все решения приняты, а сомнения отброшены, ей плевать как на возможное осуждение сына божьего, так и на Отца его. В созерцании проводит она час, а может и больше — ночь только началась и спешить надобности нет. Тёмная фигура появляется, казалось бы, незаметно, но Бора знает, что демон рядом уже очень давно и лишь ждала момента, когда её захотят увидеть. Она всегда рядом, даже когда не хочет показываться. Ангел это всегда знает, ведь чувствует как что-то невидимое обволакивает теплом и успокаивает. Теперь они вдвоём смотрят на переливы цветных стёкол, что отбрасывают свет на стены из-за стоящих снаружи уличных фонарей и редких проезжающих мимо машин. Шиён это навевает воспоминания о последнем дне её жизни. Их жизней. Наверное, это был, если не самый счастливый день её жизни, то один из. Хотя каждый день рядом с Борой по определению можно считать счастливым. Девушки, родившиеся во времена японской "оккупации" и пронёсшие свои детские годы сквозь тяготы войны², нашли утешение друг в друге. В тот день Ли выбралась из дома как можно раньше, благо, мать позволяла дочке жить своей жизнью, а отец, будучи радикальным коммунистом, кроме дел идеологических ничем особо не интересовался. Почти час потратила на дорогу за черту города, чтобы увидеть старшую девушку, которая имела привычку в это время ухаживать за цветами в полисаднике у дома. Часто Ким собирала самые красивые цветы, которые выращивала, и дарила младшей, так как на большинство полевых цветов у неё была аллергия. Ближе к обеду Ли уговорила Бору отложить дела по дому и выйти с ней погулять. Целый день они провели на цветочной поляне, которую Шиён совершенно случайно нашла, когда гуляла с сестрой. С первого взгляда она поняла, что девушке здесь определённо понравится. И не ошиблась. Весь день они провели среди цветов и высокой травы, разговаривая или просто дурачась. Иногда Шиён позволяла себе поцеловать старшую или вовсе повалить её в траву, нависая сверху и в который раз отвлекая от плетения цветочного венка. Никогда не забудет она как Бора, лёжа под ней, нежно смотрела в глаза поглаживая пальцами по щеке. Как разметались её волосы, сплетаясь с цветами и порождая что-то ангельски красивое. Уже вечером, когда солнце едва начало касаться горизонта, они, взявшись за руки, решили пойти домой. Возможно, Бора не сразу, но вспомнит как красиво смотрелся тот венок на голове девушки и как её глаза горели, словно пламя, отражая в себе отблески закатного солнца. И прежде, чем идти домой, старшая по своему обычаю решила зайти в церковь, что была по пути. Шиён, выросшая в атеистической семье, не до конца понимала такой Веры девушки, но всегда была рядом и в такие моменты. Бора никогда не говорила о чём молится, да и Шиён не спрашивала, уважая чужие взгляды. Но в тот день что-то подсказало девушке встать на колени рядом и попросить научить её. "Просто скажи Богу, что ты думаешь или чего хочешь больше всего, он выслушает", - сказала ей тогда Ким, сжимая её руку и поглаживая пальцем по костяшкам. Шиён не знает было ли это фатальной ошибкой или просто неудачным стечением обстоятельств, но она никогда не пожалеет о том, что провела с Борой последний день своей недолгой, но счастливой жизни. И последнее, что она помнит - оглушающий вой сирен где-то вдалеке, дрожь по земле, испуганный взгляд, направленый в её, не менее испуганные, глаза, и рука, что так крепко сжимает её собственную. А что потом, даже вспоминать не хочется. — Невероятно, да? — первой нарушает тишину Шиён, не сводя глаз со стеклянных цветов — Такая красота, созданная лишь ради Него одного, а Ему даже нет дела. Боре невероятным кажется вовсе не Его безразличие. Неземной кажется дьяволица с белой кожей, на которой играют блики множества цветов. Красный — на губах, оранжевый — на щеках, зелёный — на шее и дальше. Чёрные, как смоль, небрежно собранные, волосы отливают синевой, точно такой же, что иной раз мелькает в глазах. Хочется собрать каждый цвет собственными пальцами, чтобы понять, такие же ли тёплые её щёки, горящие оранжевым сейчас и горящие розовым в другие моменты. Ещё одна мысль наводит тревогу. Хоть она и была когда-то человеком, все её воспоминания и чувства сокрыты от неё самой, дабы не мешали исполнять Волю божью. Она словно ребёнок в обличии взрослого — не знает ничего об этом мире, эмоциях и чувствах. И она откровенно не понимает, на что вот-вот согласится. Что демон сделает с ней, когда она даст своё согласие? — Почему? — спрашивает Бора, не до конца понимая, что конкретно хочет знать, но зная, что Шиён всё равно, возможно, не сразу, но даст ей ответ. — О чём ты? — отрывает свой взгляд от буйства красок демон, смотря в рубиновую радужку. — Почему я? — начинает с самого простого. — Хочешь знать, почему именно ты, а не любой другой ангел? — неуверенный кивок — Этого я не могу сказать сейчас. Всё слишком непросто. — Почему ты это делаешь? — немного непонятно, что «это», но демон понимает сразу. — Потому что ты мне нужна. — Зачем? — Затем, что не представляю своего существования без тебя. — Но ты ведь существуешь, когда меня нет рядом. — Никакое бессмертие не стоит того, чтобы терять тебя. — с горечью в голосе заявляет Шиён, делая шаг навстречу. И снова что-то в её глазах, что Бора никак не может понять, сколько бы не читала. Демон берёт её маленькую руку в свою и прикладывает к собственной щеке, ладони касаясь губами. — Что это? — решается спросить ангел, чувствуя как в груди расходится уже знакомое, но всё ещё непонятное тепло — Почему я это чувствую? Что ты со мной делаешь? — Я ни делаю ничего, что может тебе навредить. — Ты чувствуешь то же самое? — Да. — коротко отвечает Шиён, приближаясь. И вот губы ангела напротив её собственных. Дальше она не решается что-либо делать, боясь спугнуть — Каждый раз, как вижу тебя, будто заново умираю и оживаю вновь. Бора взглядом мечется по лицу напротив — то в слезящиеся глаза смотрит, то на пухлые губы. Впервые решается ни о чём не думать, прикрывает глаза и подаётся вперёд, секунду едва касаясь обветренных и искусанных в кровь губ. У Шиён от происходящего всё внутри сжимается, а в голове словно взрыв. Чтобы Бора и первой потянулась? Наверное, она спит и всё это очередной её сон, выдуманный больным подсознанием, чтобы помучить её. Но нет. Проходит ещё несколько мучительно долгих секунд, а девушка здесь, опаляет дыханием губы, на которых оставила горячее касание. — Сжалься. — молит демон, не открывая глаз. — Здесь только ты мучаешь меня неведением. — отвечает Бора, соприкасаясь своим лбом со лбом Шиён. Сердце стучит так бешено, как никогда не стучало, словно вот-вот пробьёт грудную клетку, высвобождая все скопившиеся чувства и страхи. — Будь моей. — неслышным шёпотом молит уже который раз демон, робко переплетая свои горячие пальцы с холодными ангела, готовясь услышать очередной отказ. — Я согласна. Бора говорит тихо, но Шиён вздрагивает и распахивает глаза, будто сама кара Божья пала с небес на её грешную голову, оглушая громом. Она поднимает голову и впивается взглядом в краснеющее лицо ангела, по привычке ища подвох или злую шутку. Не найдя ни того ни другого, спрашивает: — Ты правда этого хочешь? — Хочу. — не сдержавшись, Бора оставляет ещё один краткий поцелуй — Я устала лгать себе и убегать. Я хочу быть с тобой. В этот раз не выдерживает Шиён. Нежно обхватывает ладонями лицо девушки и также нежно касается губами, мягко сминая и покусывая. Чувствует, что задыхается, хотя не должна, ведь уже давно не жива. Но целует дальше — до боли в губах и сбитого дыхания. Наконец отстраняется и большим пальцем проводит по нижней губе, чувствуя чужое тяжёлое дыхание. Замирает от вида того, как дрожжит ангел, как вздымается грудь и как припухли губы. И всему причиной она. — Что со мной будет дальше? — сдерживая слёзы, спрашивает Бора — Заберёшь мою душу? — Ни за что. — заверяет демон и спешит обнять подрагивающими руками — Как ты могла подумать о таком? Ангел лишь обнимает в ответ, утыкаясь носом куда-то в сгиб между плечом и шеей, пальцами сжимает грубую ткань одежды на спине. Тепло Шиён успокаивает, а запах — по ощущениям море — убаюкивает. — Верь мне. — доносится куда-то в макушку, куда демон зарылась носом и губами, вдыхая запах чужих волос. Хочется ответить «верю», но в этом надобности нет. Она верит ей с самой первой встречи и сейчас готова на всё, даже если та обманет её (чего, она точно знает, не произойдёт). Вместо этого слышится робкая просьба: — Объясни мне, что это за чувство. Что я чувствую, когда вижу тебя или когда ты касаешься меня? Почему это так приятно? Шиён лишь крепче прижимает к себе, пальцами перебирая мягкие пряди. — Это называется любовь, самое прекрасное, что может быть в этом мире. Демон объясняет ангелу, что такое любовь. В церкви, где создание света готово отдаться порождению тьмы, прямо перед распятием в свете витражей, всё кажется до невозможного нереальным. — Покажешь мне? — подняв голову, спрашивает Бора, вглядываясь в глаза напротив. Страх не отступает полностью, но руки уже не дрожат и плакать не хочется. Хочется коснуться мягких губ и наконец забыться. — Покажу. — говорит Шиён и, словно читая её мысли, наклоняется, чтобы вновь поцеловать. Всё также терпеливо и аккуратно, сдерживая себя от резких движений, боясь напугать. Когда чувствует, что девушку больше не трясёт, руки опускаются на талию, притягивая ближе, не оставляя и миллиметра пространства между. Поцелуй прекращается, но прежде, чем Бора успевает высказать своё недовольство, чувствуется новое влажное касание уже на шее. От такого словно током прошибает и что-то горячее и тянущее образовывается внизу живота и хочется продолжения. Руки сами зарываются в тёмные волосы, распуская их окончательно. Шиён продолжает. Ведёт мокрую дорожку ниже к ключицам. Губами слегка оттягивает тонкую кожу, не решаясь пускать в ход зубы. У Боры от такого наплыва новых ощущений голова кругом идёт и слышится первый несдержанный совсем тихий стон, от которого почему-то становится неимеверно стыдно. А от такого уже очередь демона терять голову. Хочется слышать ещё больше подобных звуков, вывести девушку на грань, довести до иступления и сделать полностью своей. Снова. Как когда-то много-много лет назад. Отрываясь от такой желанной кожи, тянет ангела на себя, делая неспешные шаги, пока бёдрами не упирается в алтарь, стоящий позади. Позволяет вжимать уже себя в твёрдую поверхность. Чёрная куртка, которая в общем-то уже не нужна, сползает с плеч, сковывает движения рук. — Могу я..? — недоговаривает вопрос Бора, пальцами цепляя грубую ткань. — Делай всё, что хочешь. — даёт разрешение демон — Я уже давно принадлежу тебе. Девушка толком не знает, что делает, но, руководствуясь советом, стягивает предмет одежды, высвобождая чужие руки. Собственные поднимаются выше, ложатся на плечи. Пальцы проходят по шее, очерчивают линии ключиц сквозь футболку и замирают. — Не бойся. — с улыбкой шепчет демон, вновь припадая к губам напротив. Берёт руки девушки в свои, ведёт вниз, чтобы в следующий момент завести под ткань одежды, положив на живот. Бора шумно выдыхает, когда чувствует под пальцами горячую кожу и упругие мышцы, которые напрягаются при каждом вздохе. Получая негласное разрешение, девушка решает действовать сама. Ведёт выше, чуть царапая ногтями, и на середине пути, к собственному смущению, осознаёт, что нижним бельём демоны явно пренебрегают. Но действий не останавливает и в следующий момент накрывает грудь девушки ладонями.Шиён от такого вздрагивает и почти скулит, пугая ангела. — Прости. Я сделала больно? — хочет убрать руки, но демон не позволяет, перехватывая своими. — Всё в порядке. Это приятно. Просто у тебя руки холодные. Улыбка на чужих губах успокаивает и Бора идёт дальше, несильно сжимая, вслушивается в дыхание. Губами припадает к бледной коже на шее и, в отличие от демона, использовать зубы не боится, оставляя красные отметины. Решает действовать смелее и зажимает затвердевшие соски между пальцев. Шиён, не зная куда себя деть, откидывает голову назад и хватается руками за края алтаря, сжимая до треска и, кажется, даже прокусывает губу. Кто же мог знать, что руки ангела могут сотворить с ней такое? Сердце стучит как бешеное, отдаваясь стуком где-то в голове, кожа горит от чужих касаний, а внизу всё сводит так, что хочется уже собственную руку запустить в штаны и прекратить эту пытку. Но она терпит, не смея торопить девушку, от которой одного только согласия ждала несколько месяцев. Понимая, что футболка очень мешает, Бора, отвлекаясь от своего занятия, хватается пальцами за края ткани и тянет вверх, обнажая чужое, но такое желанное тело. Кожа, такая же бледная, как и у неё самой, контрастирует с тонкими красными полосами, что были похожи на шрамы, только скрывшиеся под кожей, не оставляя неровностей, и собой напоминали дорожки от капель, сплетённые в замысловатые узоры от груди до живота, уходя на спину. — Что это? — спрашивает ангел, не зная пугаться ей или нет. — Последствия моего «греха». — с презрительной усмешкой отвечает Шиён, чуть остывая, когда одежда отброшена, а девушка не прижимается так близко и во взгляде читается волнение. — Можно? — пальцы робко тянутся к оголённой коже, не решаясь коснуться. За просьбой следует кивок, и Бора позволяет себе притронуться к изогнутым линиям. По ощущениям это напоминало человеческие татуировки — они не чувствуются на коже, но когда их видишь, чудится, что неровности всё же есть. Это придавало телу демона ещё больше красоты и необычности. Руки очерчивают каждую линию и постепенно идут вниз, заставляя Шиён дрожать и неосознанно подаваться навстречу касаниям. А когда они останавливаются в самом низу, цепляя пояс свободных джинс и оттягивая чуть вниз, девушка готова рычать от захлестнувших её ощущений. — Бора. — ангел замирает, когда слышит рычащий хриплый голос у самого уха и чувствует на своей руке чужую, которая направляет к ширинке штанов — Расстегни. Бора не совсем понимает, что должна делать, но действует инстинктивно, когда, справившись с незамысловатой застёжкой, пальцами проникает под грубую ткань. Демон отзывается на это дрожащими ногами, которые чуть разводит, и тяжёлым выдохом, переходящим в скулёж. Понимая, что делает всё правильно, пальцами продвигается дальше. И снова очередь Боры замирать, когда на коже ощущается влага и невероятный, почти обжигающий, жар. На пробу проводит средним между горячих складок, размазывая что-то вязкое. А когда задевает напряжённый комок нервов, Шиён просто теряется, прогибаясь в спине, и раздаётся действительно громкий стон вперемешку с ругательствами. Девушка, осознав какой это имеет эффект на демона, повторяет это движение ещё раз, чем доводит её до дрожи в подгибающихся руках и ногах. Вид, что разворачивается перед ангелом в этот момент, просто невероятный. Волосы в полном беспорядке липнут к коже, застекляневший взгляд из-под полуприкрытых век направлен вникуда, язык то и дело проскальзывает по приоткрытым губам; на чуть оголившихся зубах можно увидеть как удлиннились острые клыки. Если так выглядит грех, Бора готова пасть. По тому, как подрагивают ресницы Шиён и каждый вздох становится шумнее и глубже, Бора понимает,что что-то должно произойти. Поэтому прикасается губами к чужим, ловя каждый стон на выдохе, а свободная рука накрывает чужую ладонь, сплетая пальцы. Этих двух нежных, казалось бы,незначительных касаний хватает, чтобы внутри девушки что-то натянулось до предела и в этот же момент оборвалось, высвобождая копившееся долгое время напряжение, позволяя ему разойтись по телу и исчезнуть, оставляя только расслабление и полную пустоту в мыслях. Восстанавливая дыхание и приходя в себя, демон открывает глаза и первое, что видит - любопытный взгляд, отливающий красным, на своём лице. У ангела в этот момент в груди, на месте, где должно быть сердце, возникает что-то приятно-щемящее. От взгляда в эти глаза, наполненные такой нежностью и преданностью, хочется быть рядом всегда и везде, защищая от всего на свете. - Спасибо. - едва внятно с улыбкой, проговаривает Шиён, оставляя на губах ещё один мягкий поцелуй, словно в благодарность. - Я даже не знаю, что сейчас сделала. - со смехом признаётся Бора, немного отстраняясь - Неужели это так приятно? - Сейчас узнаешь. - хитро шепчет на ухо демон, позволяя затёкшим рукам обхватить чужую талию, а губам коснуться линии челюсти. Действует смелее, когда позволяет себе поменять их местами и уже ангела со всей силой и нежностью вжимают в холодную поверхность. Поцелуями проводит дорожку вниз, задерживается на ключицах(похоже, у неё чёртов пунктик на ключицы Боры), пока губами не касается кожи груди, не скрытой одеждой. Сердце девушки бьётся так сильно, что ей кажется, она может слышать и чувствовать каждый удар. Руки двигаются выше по спине, нащупывая застёжку платья. - Ты не против? - не устанет спрашивать и просить разрешения, ведь не хочет делать что-то против воли. - Я уже дала тебе разрешение. - по-доброму смеётся Бора, касаясь щеки демона. - Ты всегда можешь передумать, если не уверена. - жмурится и подаётся в сторону ласкающей её руки демон. Создаётся ассоциация с волчонком, который позволил себя приручить ласковым рукам. - Если что, скажу. Наконец Шиён расправляется с таким мешающим платьем, спуская его ниже и пока не решаясь опускать взгляд. Только платье, похоже, понимая свою ненужность, сползает дальше, по итогу оставаясь где-то в ногах. За наготу Бора стыда не чувствует, лишь лёгкий холод по коже, который тепло демона перебивает. - Ты можешь смотреть. - подталкивает ангел, пальцами невесомо касаясь чужого подбородка и заглядывая в глаза. Шиён нервно сглатывает и облизывает губы. Через секунды раздумий позволяет себе отстраниться и окинуть столь любимое тело заново изучающим взглядом. Бледная, почти белая кожа, без единой неровности и изъяна, проступающие рёбра, идеальная фигура - всё так же, как и в их последний раз, который демон, как ни странно, помнит спустя столько лет. - Ты прекрасна. - шепчет одними губами девушка, но ангел и так слышит. Иногда даже кажется, что им и разговаривать не нужно. Всё и без слов понятно. Комплимент смущает, а глаза, смотрящие с такой искренней любовью и преданностью, и вовсе заставляют задыхаться от собственных чувств. Холод поверхности, которой касается спина, когда они меняют положение, и близко не создаёт того контраста, который чувствуется от обжигающих рук демона. Губы и близко не горят так сильно от частых покусываний, как от напористых губ девушки. А всё внутри Шиён ни разу не пылало так сильно даже в адском пекле, по сравнению с тем, какой жар вызывает в ней Бора. Обе дарят друг другу тепло. И если для Боры с её вечно ледяной кожей - это спасение, то Шиён с собственным огнём внутри готова принять всё, что даст ей та, даже если это спалит её дотла. Пока губы оставляют очередной настойчивый, но нежный поцелуй, рука демона ползёт вниз по дрожащему телу, пересчитывая рёбра, касаясь впалого живота и останавливаясь на бедре, вынуждая согнуть ногу, чтобы прильнуть ещё ближе к чужому телу. У Боры в голове всё плывёт, словно она пьяна, совсем как человек. Важность всего существующего вокруг стирается, оставляя только ощущение таких желанных касаний. Невидящий взгляд цепляется за какую-то точку на высоком потолке храма. Каждый вздох даётся всё труднее. Каждое касание всё горячее. Шиён тем временем оставляет ещё один мягкий поцелуй на щеке прежде, чем спуститься ниже, минуя такие любимые ключицы. Губами касается кожи груди, не желая пропускать и миллиметра. Горячее дыхание на чувствительной коже вызывает жар, казалось бы, по всему телу, заставляя ангела желать, чтобы её наконец коснулись так, как нужно. Но только вот самой ей непонятно, чего именно она хочет и остаётся надеяться, что Шиён знает, что ей нужно. И она не ошибается. Аккуратно демон касается, затвердевшего от контраста температур и возбуждения, соска, смыкая на нём губы. Бору это касание застаёт врасплох, срывая беспомощный стон и заставляя запустить руку в чужие волосы, не позволяя отстраниться. И Шиён не отстраняется. Напирает сильнее, обводя и надавливая горячим шершавым языком, срывая с губ рваные хриплые вздохи. У ангела каждое касание отдаёт горячим импульсом, что по телу проходит куда-то вниз, усиливая напряжение. Едва ощутимыми поцелуями демон ведёт по животу, губами чувствуя как от каждого касания сокращаются мышцы. Не останавливаясь, идёт ниже и слегка прикусывает подвздошную косточку, ведь помнит все чувствительные места на теле. Боре от происходящего хорошо и плохо одновременно. Хорошо от касаний девушки, и плохо от того, как её всю трясёт от знакомо-незнакомых чувств, с которыми она совладать не может. Но тут же замирает, когда чувствует горячее дыхание, а затем и касание на внутренней стороне бедра. Совсем близко. Собравшись с силами, приподнимается и картина, что разворачивается перед ней, кажется до боли знакомой. Перед глазами возникает образ Шиён, но уже в другом виде. Глаза у неё не дьявольски чёрные, а человеческие карие; волосы намного светлее; и находятся они не в церкви, а где-то дома. За окном ночь и шум сверчков, что мог бы и оглушить, не бейся её сердце в разы громче. К реальности возвращает вкрадчивый шёпот: - Не бойся. Она и не боится. Вновь откидывается назад, когда чувствует горячий язык там, где, оказывается, было просто необходимо. Теперь становится понятно, почему Шиён так выгибало от её действий. Сейчас бы не сойти с ума от изворотливого языка демона внутри и крепкой хватки пальцев на бёдрах. Если это и есть чёртов грех, то Боре понятно, почему люди отдаются ему. Кожу ноги нестерпимо жжёт появляющаяся метка, но она полностью игнорирует это ощущение, утопая в других. Когда в глазах темнеет, а дышать становится невыносимо трудно, Шиён прекращает свою "пытку", поцелуями вновь подымаясь выше, чтобы ещё раз коснуться любимых губ. - Шиён. - только и может сказать ангел дрожащим голосом, не зная о чём просить. - Сейчас станет лучше. - шепчет демон в самые губы - Верь мне. Бора ничего не отвечает, лишь вздрагивает, когда чужая руку перемещается с бедра и оказывается между её ног. И в который раз девушка заставляет её теряться в собственных чувствах, когда два длинных пальца медленно проскальзывают внутрь, заполняя собой. От переизбытка эмоций она только и может руками схватиться за чужую спину, царапая ногтями, когда чувствует внутри движение. Ощущается это слишком хорошо и слишком правильно, чтобы считаться грехом. Боры хватает лишь на несколько толчков и пару укусов в шею. И сейчас ей остаётся только тяжело дышать и смотреть перед собой невидящим взглядом, пытаясь понять, что сейчас произошло. Тяжесть и тепло тела сверху успокаивает, давая окончательно расслабиться. - Как ты? - спрашивает Шиён, целуя куда-то в шею, а потом за ухом. - Это было просто невероятно. - единственное, что может сказать ангел, неосознанно перебирая пальцами чужие волосы и пытаясь выровнять удары сердца. Демон, не желая придавливать девушку своим весом, отстраняется и ложится набок рядом. Бора тоже поворачивается, оказываясь лицом к лицу с Шиён. - Не хочешь мне ничего объяснить? - Ты что-то вспомнила? - с надеждой спрашивает демон. - Вспомнила? - недоумевая, спрашивает ангел. - Ты ведь что-то увидела, верно? - Да, я видела тебя. - вспоминает Бора - Но ты, кажется, была человеком. Как это может быть? - Прежде, чем попасть в Ад, у меня, как и у тебя, была человеческая жизнь. - с ухмылкой подмечает Шиён. И вновь в её глазах загорается этот сапфировый огонёк. - Значит ли это, что мы...? - неуверенно тянет девушка, боясь озвучить свою мысль. - Да. - без слов понимает демон - В своих человеческих жизнях мы любили друг друга. - Почему ты помнишь свою жизнь, а я нет? - Дьявол оставляет грешникам их воспоминания, чтобы их страдания были сильнее. Ну а Богу просто нужно, чтобы вы ничего не чувствовали и делали, что Он скажет. - Почему же в Ад попала только ты? - спрашивает Бора, с трудом сдерживая слёзы. - Не знаю. - пальцами Шиён аккуратно убирает лишнюю влагу с глаз, пытаясь успокоить - Но я всегда говорила, что ты точно святая. Ни дня без молитвы. - Почему он был так несправедлив к тебе? - Не слишком ли много "почему" для одной беседы? - по-доброму улыбается девушка. - Я просто хочу знать. - Ты ни капли не изменилась. - подмечает, глядя в глаза со всей нежностью. - Что-то мне подсказывает, что и ты тоже. - Ты же останешься со мной? - теперь очередь демона переживать. Больше всего она боялась услышать отказ именно сейчас, будучи предельно беззащитной. Бора на мгновение замолкает, думая, что чувствует, что сказать и приходит только к одному подходящему ей выводу. - Я чувствую к тебе что-то очень сильное. И я верю, что это то, что ты назвала любовью. - Я не смогу без тебя. - не дослушивает Шиён, в порыве оставляя ещё один поцелуй - Не в этот раз. - Я не оставлю тебя. - шепчет Бора, возвращая трепетное касание - Обещаю. У них впереди целая ночь, чтобы быть вместе. Чтобы оставлять на телах друг друга новые касания, дарить друг другу всё больше поцелуев и принадлежать друг другу полностью. И пока что их не волнует, что ждёт их утром, какое наказание Он им уготовил. Пока они есть друг у друга ничего не страшно. Шиён ничего не страшно, ведь она вновь обрела Бору, а Боре ничего не страшно, ведь у неё есть Шиён. В этот раз точно ничто не в силах разлучить их вновь. Ведь даже смерть и Бог не сумели это сделать. *** Обычное субботнее утро. За окном август и, судя по яркому слепящему солнцу, жара несусветная. Шиён после недавнего пробуждения полулежит на заправленой кровати, пытаясь осилить хотя бы ещё одну главу из подаренной Юбин книги. Книга честно была очень интересной, но в силу природной неусидчивости и рассеянности для Ли не отвлекаться было той ещё задачей. Но приготовление завтрака взяла на себя Бора, так что можно позволить себе пару минут чтения с утра. - Я буквально чувствую, как у тебя мозг дымится. - девушка с полотенцем руках появляется словно из ниоткуда - Может хоть с утра не будешь мучиться? - Юбин подарила мне её на день рождения, то есть почти год назад. - откладывает младшая книгу на тумбочку и садится - Как-то некрасиво, что я до сих пор её не прочитала. - Она на такое обижаться не будет. - заверяет девушка, подходя к окну - Видела бы ты какая у Дон стопка подаренных, но до сих пор не прочитанных книг. А они ведь вместе живут. - Всё равно мне самой интересно. - Как знаешь. - Ким хочет повернуться, но не успевает, ведь Шиён оказывается сзади гораздо быстрее, крепко обнимая со спины - Пошли завтракать. - А что на завтрак? - спрашивает девушка, положив подбородок на плечо старшей. - Твой любимый рис. - отвечает Бора, подаваясь чуть назад, позволяя младшей придерживать её. - С кимчи? - Он самый. - Звучит, конечно, заманчиво... - говорит Шиён на самое ухо, щекоча своим дыханием - Но сейчас я бы предпочла кое-что другое. - Снова твои неоднозначные намёки? - смеётся Бора, думая как бы ей выпутаться из объятий. - Они самые. - улыбается Ли и перехватывает девушку чуть ниже, чтобы в следующий момент оторвать от пола. - Отпусти, ненормальная! - кричит старшая, пока её наглейшим образом тащат в сторону кровати, но смеяться не прекращает. Вместо ответа её спиной опускают на мягкую поверхность, тут же нависая сверху, и перехватывают руки, не давая вырваться. - Я скучала. - заявляет Шиён, глядя в такие родные глаза. - Ты не видела меня не больше часа, пока я была на кухне. - Вот видишь, целый час я по тебе скучала. - дует губы девушка, ослабляя хватку на чужих руках. - Сумасшедшая. - одними губами говорит Бора, пальцами касаясь кожи щеки. Ли по привычке целует ту в ладонь, таким образом выплёскивая всю любовь и нежность, что у неё есть к этой девушке. - Почему мне кажется, что я знаю тебя куда больше, чем пять лет? - неожиданно задаёт вопрос Ким. - Не знаю. - Шиён опирается на предплечья, буквально ложась на девушку - Может мы встречались и в прошлой жизни? - Всё возможно. - допускает старшая, зарываясь пальцами в чужие волосы, массируя кожу головы. На младшую действует незамедлительно и она довольно закрывает глаза. Боре думается, что для полной картины не хватает только виляющего хвоста. - Не вздумай снова заснуть. - Я не виновата. Просто у тебя ангельские руки, хоть и постоянно холодные. - Может ещё за ушком почесать? - Мне слишком хорошо, чтобы язвить в ответ. - Ну волчонок, давай вставать. - просит Ким, но манипуляций не прекращает - Если опять опоздаем, Гахён будет весь день ворчать. - Ладно-ладно. - с неохотой приподнимается младшая, но прежде, чем окончательно встать, оставляет лёгкий поцелуй на губах девушки - Но сегодня ты должна мне бессонную ночь. - Марафон фильмов и чипсы с газировкой тебя устроят? - с усмешкой спрашивает Бора. - Более чем. - сразу соглашается та, но тут же отвлекается на шрам девушки на бедре, который стал виден из-под задравшихся шорт - Ты так ни разу и не рассказала мне откуда он у тебя. - Я и сама не помню. - пожимает плечами старшая - Может в детстве поранилась. - Ну ладно, пошли есть. - подскакивает Ли, зная, что девушка, как и она, абсолютно ничего не помнит о своём детстве, и протягивает руку, чтобы помочь встать - Я жутко голодная. - А я тебе говорила не пропускать вчера ужин. - идёт следом Бора, начиная нравоучения. - Ну мам, я была не голодна. - в шутку хнычет младшая. - Не мамкай мне тут, а то и без завтрака оставлю. - Поняла, замолкаю. - говорит Шиен и спешит на кухню, боясь, что угроза может вполне оказаться реальной. Это не первое такое утро для них и далеко не последнее. Впереди долгая совместная жизнь, бессонные ночи, счастливые дни и неиссякаемый запас любви друг другу. И обе никогда не вспомнят откуда взялась метка на теле старшей. Ровно как и не узнают, что "падшая" на несуществующем языке превратилось в "горячо любимая" .