“Ой, качнуло!” и его последствия

      Арсений не знает, чем руководствуется, с размаху прыгая на колени Шастуна прямо перед объективом камеры и с оправданием, что «Ой, качнуло!» Качало с такой силой, что в реальность произошедшего зрителям можно было поверить, наверное, только на Титанике, а внутреннее желание просто не удалось проигнорировать. Не зря же его муж в одном из выпусков сказал, что если присутствует желание, то очень сложно его побороть. Сейчас чувствовалась сильная необходимость в том, чтобы быть к Антону как можно ближе. Последние дни фанаты проявляли полную неадекватность и бестактность, карауля их в каждых кустах, поэтому какого-либо контакта приходилось избегать. А до Хабаровска они вообще добирались порознь, потому что Шастун предпочёл смотреть футбол в барах, чем обниматься в купе ночного поезда. Арс на него не дулся и понимал, что у шатена есть свои интересы и право на проведение времени в компании друзей. Поэтому яхта, отдалённая от шумного города и посторонних людей, была отличной возможностью для получения всех тех ласок и любви, что были утрачены за эти три дня.       Антон был немного удивлён столь смелому и развязному поведению Попова, наблюдая, как тот потом ловко переводит всё это в шутку. Он смотрит за тем, как оператор уходит к остальным, а из каюты слышен ржач Серёжи, не вылезшего к ним даже после появления огромного количества еды. Шаст счастлив находиться в компании почти всех (Дима остался отсыпаться в отеле) близких ему людей, наблюдать прекрасные пейзажи и слышать шум моря. Это единственный спокойный день за всю неделю нахождения в туре. Антон замечает Арсения только тогда, когда брюнет, довольно улыбаясь и ёжась от холодного ветра, снова усаживается к нему на колени и утыкается носом в изгиб шеи. Тёплое дыхание заставляет стадо мурашек пробежать по коже и развеивает все мысли в голове. — Арс, тебе норм вообще? Таскаешь мою одежду, развалился тут у меня на коленях и ведёшь себя как самый гейский гей, — без малейшего упрёка в голосе и намёка на претензию. — Я соскучился.       Это всё, что говорит Попов, плотнее прижимаясь к любимому телу. Он вообще, как заметил шатен, человек очень тактильный. Постоянно ластится, лезет за поцелуями, объятиями и тянется в надежде хоть на какой-то телесный контакт. Антон давно видит в нём того самого человеческого котёныша. Ну потому что, как можно быть таким невероятным и любимым? У него сердечко делает ебоньк, стоит Арсению только взглянуть на него своими глазами-океанами из-под отросшей чёрной как смоль чёлки. Говорят, любовь живёт три года, а у него в животе бабочки порхают уже более пяти лет. — Я тоже.       Шастун чмокает мужа в его забавный нос-кнопку и обнимает за талию, слыша в ответ довольное мурчание. Брюнет впитывает в себя тепло родного тела, чуть подрагивая от очередного порыва ветра. Антон на это лишь недовольно хмурится, потому что видит, как мужчина замёрз. — Арс, ну почему тебе вечно надо выебнуться? Нет бы взять с собой тёплые вещи вместо гламурных шмоток. Это же Владивосток, море. Тут, блять, все ветра России. Нахуя ты вообще куртку снял, дурачок? Вот заболеешь, что я с тобой делать буду? — Любить, кормить и никому не отдавать.       Попов невинно хлопает ресницами и ослепляюще улыбается, цитируя Гарфилда, пока шатен подхватывает его под бёдра и несёт в сторону входа в каюту. Шаст опирается спиной о стенку и прижимает к себе мужа, целомудренно целуя в лоб. Здесь не ощущается порывов ветра, видно, как плещется море о борт яхты, слышны крики чаек и никто из друзей им не мешает. Арсений приподнимается на носочки и прижимается к тёплым родным губам своими. Они целуются неторопливо, даря всю нежность и любовь, что накопилась и просилась наружу, не углубляют поцелуй, наслаждаясь моментом и друг другом. Антон оставляет поцелуй на колючей щеке, выцеловывает линию челюсти и спускается к шее, обдавая кожу горячим дыханием и оставляя едва заметные следы. Попов сейчас донельзя разморённый, растрёпанный и домашний, что хочется исцеловать каждый сантиметр его тела. Шатен хихикает оттого, что вспомнил строчку из песни, но от приятного занятия не отрывается, вдыхая лёгкий запах чужого парфюма и тела.       Неожиданно дверь каюты отворяется и происходит явление Матвиенко народу, который ржёт и издаёт не то довольное хрюканье, не то визжание. Армянин уже давно привык к этим голубым вагончикам и наблюдает их постоянно. — Шаст, ты смотри, а то Арс сейчас лужей тут растечётся, — и уходит к Стасу с Серёжей.       Антон отлипает от своего любимого и оставляет на его губах невесомый поцелуй. Со стороны они, наверное, выглядят как пельмени, которые намертво прилипли друг к другу в кастрюле. Брюнет довольно жмурится и замечает, что успел согреться в родных объятиях.       Они, держась за руки, выходят к остальным ребятам, которые едят очередной морской деликатес и что-то бурно обсуждают. Шастун замечает рядом со Стасом свою жёлтую куртку, сразу же берёт её и накидывает на плечи Арсения. Потом он облокачивается на корпус яхты и, расставив руки в стороны, ждёт, когда муж снова нырнёт в его объятия. Попов прижимается спиной к излюбленному телу и позволяет обнять себя. Они оба знают, что друзья их ни в коем случае не осудят. Постебут разве что. А вечером, после концерта, у них будет масса времени на любовь и отдых перед долгим возвращением домой.