Утро Рикки началось рано. Она очень хотела домой, поэтому смогла добиться того, чтобы все запланированные лечащим врачом исследования были выполнены в кратчайшие сроки. В минуты покоя, пока она ждала своей очереди под очередным кабинетом, она наблюдала за жизнью в больнице. И хотя зрелище было для неё отнюдь не оригинальным, но Рикка каждый раз проваливалась в созерцательное настроение, заворожённая кажущейся хаотичностью происходящего.
Клиника Института кардиологии была пожалуй сильнейшей в своём профиле по всей стране и получить в ней рабочее место было невероятно тяжело, а от того и престижно. Поэтому даже самая скромная сиделка в штате была хороша собой и хотя бы на вид светилась доброжелательностью и желанием помочь. Они были пехотой в нелегкой войне с болезнями и пациентами. Пехотой руководили офицеры постарше - медсестры. Все ещё симпатичные и доброжелательные, но благодаря чуть более высокому статусу обладающие капелькой важности. Лёгкими кавалеристками они мчались на вызовы своих пациентов, которых одолевали враги каждого медицинского работника - боли, страхи и болезни. Длинноногих кавалеристок мановением руки разгоняли врачи, бросая их на амбразуры капельниц, уколов и перевязок. Уж эти господа не носили фривольных коротких халатиков, а степенно и важно ходили по коридорам, подобные генералам, изучающих поля сражений перед боем.
Тамагучи-сенсей, как ведущий профессор, был подобен военачальнику, а может даже и самому сёгуну. Даже самые оживленные коридоры освобождались перед ним, генералы почтительно кланялись и почётным караулом вливались в сопровождающую его свиту, а кавалеристки сверкая ногами быстро расчищали перед процесией путь, расталкивая пациентов по палатам и кабинетам. Шёл бог сердец и хирургии, который владел скальпелем с изяществом Утагавы Хиросигэ владевшего кистью.
В такие минуты Рикка особенно ясно понимала насколько ей повезло, что ее здоровьем занимается именно он. Не будь Тамагучи-сенсей ее дядей со стороны отца, то вряд ли бы лично занимался пациенткой, столкнув на руки кому-то из своих учеников. Но чувство благодарности всегда боролось с сожалением: может все это давно закончилось, если бы не имя, связи и деньги.
- Ну что, Рикка-чан, - они снова беседовали в палате, в которой девушка пришла в себя, - чтобы не забивать тебе голову лишними подробностями хочу сказать, что в целом твои анализы удовлетворительны, сердечная недостаточность не усугубилась, однако появились эпизоды нарушения ритма. По-хорошему, стоило бы понаблюдать тебя амбулаторно месяц-два, но за сутки твоё сердцебиение снова стало ровным как и должно быть.
- Рада это слышать, Тамагучи-сенсей, - Рикка улыбнулась, - раз все хорошо, думаю не стоит сообщать моей семье что я опять у вас погостила.
- Плохо, что ты это не рассказываешь все своим родителям. Они же переживают за тебя.
Рикка скривилась, будто на язык ей накапали лимонного сока с чили.
- Мамино беспокойство слишком… деятельное.
Тамагучи-сенсей понимающе усмехнулся и похлопал ее по руке.
- Да уж, Мидори-сан всегда пылала энергией. Ну хорошо, раз не случилось ничего страшного, то я не буду отправлять сообщение твоим родителям. Но тогда счет за госпитализацию институт направит на твое имя, а не в страховую компанию твоей семьи.
- Не имею никаких возражений. Так вы отпустите меня сегодня домой? - она с надеждой посмотрела в глаза дяди, пытаясь выглядеть одновременно жалобно и бодро.
- Хорошо. Однако, как бы ты того не хотела, я внёс правки в твой лист назначений.
Доктор вытащил из кармана безукоризненно белого и отглаженного халата распечатанный рецептурный лист.
- Лекарства купишь в аптеке отделения по моему льготному рецептурному бланку. А теперь слушай внимательно. С утра, желательно до еды и твоего кофе, тебе нужно выпить вот эти три препарата, потом…
Рикка сосредоточилась, стараясь запомнить все коррективы. Даже несмотря на своё отношение к лечению, она всегда старалась точно знать и выполнять все рекомендации. Было бы вопиющим неуважением проигнорировать труд врача, который потратил на неё своё время и знания.
К обеду такси уже везло ее домой. Рикка смотрела в окно на погрузившийся в ранние сумерки Токио, расцвеченный яркими огнями и вывесками. Интересно, а ее чудовище уже там или Рюук опять пропал на неделю?
***
- Рэм, это ужасно! Рюук мне угрожал! - Миса вытерла глазки платком, безжалостно пачкая тонкий батист тушью и пудрой.
- Что случилось? - Рэм напряглась.
- Я не знаю! Мы целый день гуляли, было очень весело, ему все понравилось. А потом, когда я его угощала ужином он стал мне угрожать! - Миса шумно высморкалась.
- Рюук? Угрожать? - Рэм растерялась. Она, как ей казалось, хорошо знала старого шинигами и не могла представить, чтобы он начал без причин вообще вникать в человеческие дела, - может, ты неправильно его поняла?
- Да все правильно я поняла! - девушка надулась и не сводила взгляда с перепачканного платка, - он сказал, что если будет мной недоволен, то я пожалею.
- Вот значит как, - Рэм нахмурилась, - я поговорю с ним.
- Почему он вообще лезет ко мне? У меня есть ты, а значит другие боги смерти не могут вмешиваться в мою жизнь. Разве не так?
Рэм помолчала, раздумывая над тем, что ответить своей девочке. Она примерно представляла что именно и почему сказал Мисе Рюук и не могла винить его в том.
- Думаю, Рюук просто хотел меня уколоть за то, что я угрожала Лайту, - наконец Рэм подобрала ответ, который поможет успокоить впечатлительную девочку. - Не бери в голову.
- Думаешь? - девочка подняла на шинигами невероятной синевы глаза.
- Уверена, - Рэм осторожно пригладила растрепанные светлые волосы девочки, - А теперь иди умой свое лицо и покажи наконец-то что ты там накупила за целый день.
***
Лайт сидел над расчетами и пытался понять все ли он учел, когда провернул свое авантюру с убийством агентов ФБР. По всему тому, что он учел и от чего подстраховался, то вроде он смог сделать все стерильно чисто, но, как говорится, если все идет хорошо, то вы просто чего-то не знаете. Лайт должен был себе признаться, что особую часть его беспокойства составлял Рюук. Слишком уж разительно поменялось его поведение с момента знакомства. Если, допустим, в августе-сентябре, когда он только нашел тетрадь и начал ей активно пользоваться, Рюук больше напоминал торговку с рынка, понаехавшую из провинции и неумело и навязчиво впаривающую свой товар. Он был раздражающей зудящей мухой гигантских размеров, которая все время маячила за плечами. Идиотские замечания, похабные шуточки, и навязчивое следование за Лайтом сменилось отношением как к соседу по общежитию. Шинигами чаще стал пропадать по своим загадочным делам, на все вопросы отвечая, что не человеческого это ума дело. Если раньше Рюук частенько просил подключить ему игровую консоль или прикупить журналов, то теперь чаще валялся с музыкой в ушах и с очередной книгой на совершенно умопомрачительные темы. Лайт в этом уже начинал видеть какой-то скрытый умысел. Может, Рюук просто очередной раз его дурачит, пытаясь сбить с толку и заставить тратить свое время на размышления о том зачем шинигами читает попеременно порножурналы, учебники по клинической психотерапии, разбавляя все это классикой английской литературы XVII века.
- Что читаешь? - поинтересовался он у шинигами, который развалился на его кровати.
Рюук выглядел взъерошенным и беспокойным, то и дело отвлекаясь от чтения на какие-то свои мысли. Услышав вопрос он поднял книгу и показал обложку Лайту. "Банальность зла". Лайт читал ее в рамках расширенного курса политологии и социальной морали.
Странный выбор.
- И как тебе?
- Любопытно. Интересно, когда ты умрешь, что напишут о тебе?
- Я - не ничтожество Эйхман. Может, я и буду в глазах потомков сосредоточием зла, но я точно не буду банален.
- Знаю, Лайт, знаю. Но судить тебя будут куда строже его.
Внезапно тело бога как-то странно задеревенело, глаза почти потухли, будто устремленные вглубь себя. С удивлением Лайт первый раз заметил, что на самом деле они у него желтые, почти золотые, а красные только зрачки. Неторопливо закрыв книгу он встал и потянулся. Глаза снова горели потусторонним огнем.
- Пойду прогуляюсь. Засиделся я.
- Ты почти перестал бывать дома, - недовольно буркнул Лайт и повернулся на стуле обратно к столу, возвращаясь к своим записям.
- Не помню, когда это я успел взять тебя в жены, чтоб теперь отчитываться, - хохотнул Рюук, проходя сквозь стену - утром вернусь.
