Истории, рассказанные в баре (24.07; 26.07; 05.08)

      Все его считают ребёнком. Он не отрицает этого. Сперва пытался, но потом на его глазах разбили его модельку мотоцикла, что подарила ему однажды девочка — это типичная детская игрушка в виде мотоцикла, но он считал её моделькой и спустя двенадцать лет всё ещё считает, — и он сломал сначала нос другу за проверку, а затем неделю страдал в комнате от горя. Вот такой он был, есть и будет. Сириус Орион Блэк III. Мальчик сбежавший из дома в четырнадцать лет. Мужчина, что ведёт себя как дитё малое в свои двадцать восемь лет.       Таковым считают все, кроме его лучшего друга и некоторых людей из близкого круга.       По словам Джеймса Поттера его друг Сириус больше похож на собаку с сильным геном привязанности, верности и преданности.       — Бродяга, ты честно как собака. Даже прозвище у тебя похоже на кличку собаки,  и я молчу про твоё имя, любовь моя, так что не хмурься и слушай. Ты как собака будешь верно следовать за своим хозяином, в твоём случае за дорогими тебе людьми. И как собака ты энергичен, любишь бегать, громко лаять, есть и пугать всех. Так что собака, а точнее собачка. Щенок. Слишком энергичный щенок. Драматичный. Но ты ещё и разговариваешь. Будто щенок из мультфильма детского.       Сперва Сириус опровергал слова друга. Да, он собака, но не щенок. Но после случая в одном баре, он не смог опровергать. Теперь Сириус на слова Рыженькой и Сохатого с гордой поднятой головой говорит, что он могучая собака, что имеет душу щенка, но открывает её не каждому. В ответ конечно он получает серьёзные кивки друзей. Подрагивание губ, дрожащие руки и смех, что следует после несколько секунд, Блэк умело игнорирует.       Когда же стал Блэк с гордостью принимать свое признание, что он собака? Давно. И всё из-за него.       — Луни, — из-за рыжего бармена, что своим лёгким румянцем и смущающейся улыбкой доводит бедного Бродягу до инфаркта.       — Бродяга, — немного низкий, лёгкий и такой мелодичный голос с улыбкой встречает его в самом обычном баре. Хотя он никак не обычный. Для бара тут слишком тёплая и комфортная атмосфера. Будто пришёл в тёплую кафешку после рабочего дня зимой. И Сириус уверен, что так считают каждый посетитель. И каждый, как и Сириус, видят, что эти чувства созданы из-за владельца и бармена этого бара — Ремус (Римус) Люпин. Или Лунатик. Кстати, так и назван бар. Бар «Лунатик». Странно, мило и притягательно.       Мужчина с чёрными немного кудрявыми волосами до плеч, что завязаны в низкий хвост, как собачка подбегает к барменскому столику и садится напротив любимого бармена.       Да, Сириус Блэк влюбился в это чудо, любящая свитера с первого взгляда. Это чудо, тоже любит Сириуса. Блэк уверен в этом. И конечно, как смышленный и одаренный ребёнок, он знает причину, почему бармен отказывает ему в свиданиях и любви.       Слепота.       Ремус протягивает руку вперёд и Блэк вытягивает шею. И покрытые шрамами пальцы ложатся на его волосы, спускаются вниз, снимают резинку, распуская изящные смоляные волосы и начинают их мять.       Люпину нравится трогать волосы Блэка. Он сам признался в этом,  когда Сириус решил быть с ним честным, настолько, что прямые рельсы теряют свою прямоту по сравнению с честностью Бродяги.       Сам Блэк не против этого. Ему нравится как трогают, гладят, мнут его волосы эти пальцы, что созданы для фортепиано или любого другого музыкального инструмента.       И только Лунатику Бродяга позволяет такое совершать. Так он ни одной живой душе, даже лучшему другу Джеймсу или парикмахеру, не позволяет трогать его волосы. Так было, есть и будет.       Его волосы трогать может только он сам. И уже как несколько недель этот список пополняет его Люпин.       И Люпин это знает. Честность и прямота Блэка позволило ему узнать настолько мелкие факты о посетителе, что если пройдёт конкурс " Кто лучше знает Сириуса Блэка?» он займёт первое место. Ибо по словам самого мистера Блэка, даже Джеймс Поттер, что рос с ним с детсада, не знает о нем столько, сколько узнал Ремус.       — Тебе как всегда? — продолжая трогать волосы, спрашивает Люпин. Каждый раз касаясь этих мягких и шелковистых волос он жалеет, что он слепой. Как бы он хотел узнать насколько черные эти волосы. Правда ли, что они черные как шерсть чистокровных и породистых собак? А глаза. Они и правда так прекрасны, что можно в них утонуть? Они очаровывают своей серизной*?       Люпину так хочется проверить все слова насчёт красота Сириуса, что говорит ему кстати сам Сириус. Конечно, он так же слышал шептание дам и парней, которые настолько восхищались внешностью мужчину, что вздыхали от печали когда он уходил или им надо было, и охали от восторга завидев его за барменском столом.       — Да, всё на твоей вкус, Реми, — от голоса напротив сидячего мужчины сердце бармена набирает скорость в 500 км/ч.       Из-за слепоты,  другие чувства/органы у Люпина обострились, стали более чувствительны. И в голосе Сириуса он слышат, то что не могут услышать другие. А от его прикосновений каждая клетка возбуждается и просит больше прикосновений. И это всё отражается на лице самого Люпина.       В контроле эмоций он мастер, но перед ним, перед Сириусом Блэком этот контроль теряется.       И сейчас, Люпин, ощущает как его щеки заливаются алым цветом, а ушки, небольшие и такие милые, что хочется покусать, — честность Сириуса также распространилась на эмоции мужчины, — уже сияют  алым цветом.       Тёплые пальцы касаются его мочки уха.       — Так и хочется их покусать. А уже говорил это? — Блэк немного сжимает мочку уха.       — Сегодня нет, — с уже красным лицом отвечает Люпин и начинает готовить коктейль для Сириуса, чтобы изгнать из головы мысли о тёплых пальцах на его ухе и каково это когда эти же пальцы будут трогать его тело.       — Луни-Муни, пойдём на свидание? — предлагает Сириус, когда перед ним ставят его напиток, который будет допит лишь к ночи.       Много заказывать алкоголя Сириус страшится. Когда он однажды напился здесь, — Ремус отсутствовал в тот день — Люпин несколько дней не касался его волос. И это был ад. Ад для бедного Бродяги. С тех пор он не осмеливается выпивать больше двух стаканов алкоголя без разрешения Ремуса. Некоторые друзья его называют из-за этого факта подкаблучников. Сириус в ответ лишь фыркает. Им не понять его. Они не знают и никогда не познают — Сириус об этом позаботился — насколько прекрасны касания Люпина.       — Забито, — в которых раз отвечает Люпин на один и тот же вопрос, что слышит чуть ли не каждый раз от посетителей. — Попытай удачу в следующий раз, — эти же слова он произносит лишь для Сириуса. Только на его приглашения Люпин даёт ему надежду.       Хотя Люпин считает, что так он услышит эти слова еще раз от Сириуса. Он хочет каждый день слышать как Сириус с нотками капризы ребёнка и огромными надеждами зовёт его на свидание. Так звать может лишь Сириус. Лишь Блэк. Лишь его Бродяга. Его любимый и единственный Бродяга.       — Опять у тебя забито. Этот бар не обанкротится и не зачахнет, если его хозяин устроит себе отдых на один день.       — Сириус…-  начинает Люпин.       — Знаю, знаю, этот бар для тебя многое значит. Это единственное, что осталось у тебя после смерти родителей. И оставить его без присмотра ты можешь лишь в самых чрезвычайных ситуациях, как обследование в Больницу, поход на кладбище. Я знаю, это Люпин. Знаю, — с каждым словом голос Сириуса всё тише и тише. Он знает всё это. Знает. И понимает это. Но ему все равно больно. Больно от отказа человека, в которого он влюблён с первого взгляда. Влюблён так, что друзья думают, что он улетит во Флориду на единороге, если Люпин скажет ему да — Сириус с ним согласен, он сам этого ожидает от себя.       — Бродяга, — Люпин слышит и чувствует, как больно Блэку от его отказа. Ему тоже больно. Но он ничего не может сделать. Даже если люди скажут, что он может уйти, оставить это место другим на несколько часов, он не может оставить этот бар. Это для него не только место заработка или дом, в котором он живёт — второй этаж, там он обитает, — это …Это место, где он не боится и не стыдится своей слепоты. Тут он знает всё. Тут он в безопасности. Тут он …он…он видел всё. И он знает, что с того, раза когда он потерял родителей и повредил глаза до слепоты, тут мало что поменялось. Он сам позаботился, чтобы бар был таким же как при его родителях.       И об этом знает и Сириус. Честность на честность. Откровенность на Откровенность.       — Тогда в следующий раз, Луни, — говорит Сириус, заметив печаль на лице любимого. Мужчина прогоняет дурные и печальные мысли с головы.       — Кстати, сегодня я и Джеймс на работе… — и Сириус начинает рассказывать о своём дне, зная, что отвлечет Люпина от печали. Отказ любимого не настолько страшен, как огромная боль и печаль на лице бармена. Оно и так в шрамах от страданий, что приносила ему жизнь.  И если оставить Ремуса в его темном омуте памяти, новые шрамы могут появится не только на лице, но и на запястьях. Одна лишь мысль об этом заставляет Сириуса забыть об боли от отказа. Он готов принимать отказы,  главное, что Римус всегда улыбался ему, когда он приходит, гладил его волосы и смущался от откровенности и флирта Сириуса. Блэку больше и не нужно. Если отказ подарит Ремусу ещё один день без суицидальных мыслей, Сириус готов принимать их по сто раз на дню.       А на свидание они сходят когда-нибудь. Сириус уж точно что-то придумает. Слово Мародёра.       И в будущем Сириус будет сидеть не напротив Ремуса, а стоять подле него, рядом с ним. Утро, день, вечер, ночь — все времена сутки он будет встречать рядом с Ремусом, держась за его руки, целуя его в щеки, в носик, в висок, в губы, обнимая со спины, вдыхая его сладких аромат шоколада — Сириус всегда будет задаваться вопросом, как за весь день в баре, Ремусу удаётся сохранить на себе запах шоколада и не пропахнуть хоть дюймом алкоголя.       Они будут счастливы вместе. И никакая слепота Ремуса, сильная привязанность или мнение других не помешает этому. Блэк позаботится об этом, а Люпин будет заботится об этом за кулисами.       А не тронутый в тот раз напиток так и останется не тронутыми. Люпин запретит его выливать, как память о чём-то, он сам не знает о чём, а Сириус найдёт своего знакомого скульптура и попросить сделать статую того самого напитка, если вдруг кто-то да надумает тронуть или стакан кто-то сломает.