Бесконечное лето

Они живут каждым днём этого лета. Жаркого и бесконечно солнечного. В маленьком старом домике, что они снимают у одной пожилой женщины, всегда много солнца, а в окно днём и ночью влетает шум моря. Они почти всегда ходят босиком. И по затёртым доскам в доме, и по редкой траве в саду, и по разогретой растрескавшейся земле за калиткой, и по скалам около берега. А всё потому что однажды Ундина сказала, что так чувствует себя свободнее. А ещё ей нравиться танцевать, и непременно босой. Нравиться ей, как ветер треплет её одежду. И по этой причине она носит только свободные платья без рукавов, тонкие длинные юбки и рубахи. Нравиться ей, как солёный бриз путается в её светлых распущенных волосах. Заплетает она их редко, разве что в самую жару соберёт высокий хвост или в праздник вплетёт в косы ленты. Убрана далеко в комод косметичка, а шкатулка с украшениями и вовсе оставлена в городе. К чему Ундине всё это на бескрайнем просторе поля, которое тянется на несколько километров до ближайшей дороги, ни к чему ей это и в саду, где она проводит половину дня. Носит девушка только маленькие золотые гвоздики, которые ей подарил Григорий пару лет назад А ещё у неё голубые яркие глаза и обласканное тёмным загаром тело, нежная улыбка и весёлый смех. Ундина любит тонкими пальцами перебирать немного выгоревшие кудри Печорина и шептать ему на ухо всякую бессмыслицу. Григорий учится видеть жизнь под другим углом. Узнаёт ту её сторону, которая может быть удивительно прекрасной без всякого смысла. Печорин учится отдыхать от своих мыслей, анализа поступков и рассуждений. Его занимают другие дела, которые, по общей договорённости, приняты за важные. Он читает книги, помогает Ундине в саду высаживать в клумбы цветы и ухаживать за деревьями, смотрит вместе с девушкой на старом маленьком телевизоре с погнутой антенной глупые комедии по вечерам, возиться с машиной (на ней они каждые выходные выезжают в город), которая по состоянию, кажется, была трофейной, но всё ещё бодро ездила по разопревшему от жары асфальту. Григорий обнаруживает, что ему нравиться смеяться. Громко, до слёз. Обнаруживает, что улыбаться весьма приятнее, чем хмурить брови. И всё вокруг, как оказалось, становиться намного легче и осмысленней, если перестать искать везде причины и следствия. Утро они проводят, подолгу валяясь в кровати под разноцветным мягким одеялом, или сидя за рассохшимся столом на кухне, выпивая одну кружку ягодного чая за другой (кружки, по странной привычке, они берут каждое утро разные) и разговаривая обо всём на свете. Днём, помимо бытовых дел, они сидят на крыше дома или в саду на старой зелёной скамейке. Чаще молча, иногда обмениваясь нежностью. Но почти всегда Ундина поёт. Её голос льётся ровно и чисто заставляя забыться. А к вечеру они выбираются к морю, проводят там остаток дня до сумерек. И никто из них наверняка не сможет точно рассказать о том восхитительном чувстве, когда вода полностью обволакивает тело, когда волны подхватывают и раскачивают, когда стихия смыкается над головой, позволяя погрузиться на самую глубину. Море для них двоих означает буквально всё. Это то, что когда-то их соединило... И хотя они и стараются не брать в руки телефонов, они иногда фотографируются, а вечерами танцуют на кухне под тихую музыку. И оба не хотят думать о том, что в сентябре нужно возвращаться в город. К работе, к людям, к прежнему. Для них существует только это лето.