Предательство чистокровного

Предатель крови. Для Блейза Забини это звучало как приговор или, по крайней мере, синонимично слову — табу. Сперва. Всю жизнь мальчику твердили определённые установки. Разграничивали круг общения и назначали жизненные позиции, которых он должен был придерживаться. С самого начала была распланирована, по крайней мере, половина всей его жизни. Лучшие друзья, будущая работа, возможная невеста, и даже то, где будет проходить его свадьба. Это был, что называется, «канонный» Блейз Забини. И отходить от этого канона было чем-то вроде фантастики, то есть — нереально. Хотя, надо бы заметить, что и причин делать этого не было. До определённого момента. Сбой в его мировоззрении, зарождение этого самого пресловутого внутреннего конфликта произошел в день, когда профессор зелье-варения Слизнорт пригласил его к себе на ужин. В числе гостей были студенты разных факультетов: все были нарядно одеты, что, несомненно, придавало вечеру некий шарм и особый пафос. Студенты выглядели старше своих лет — особенно вся женская часть. Даже заучка-Грейнджер не скупилась на платье, и, надо сказать оно ей очень даже шло. Но Блейза это не волновало. Он отметил этот факт скорее по привычке видеть и запоминать детали. Так, он машинально словил пару премерзких взглядов Маклагена, устремлённых на Гриффиндорскую золотую девочку, почувствовал ее дискомфорт, про себя усмехнулся тому, как Поттер безуспешно пытался поддержать подружку и увидел необычно-тихую Уизли. Уизли. А ведь действительно! Определено с ней творится что-то ей совершенно несвойственное. Она, в основном, молчит, мало участвует в разговоре, почти ничего не ест, а если ест, то он мог поклясться — исключительно из вежливости к профессору, чрезмерно долго смотрит на преподавателя, а затем переводит бессмысленный взгляд на блюдо, и все теребит в руках салфетку. Удивительно, что никто из Гриффиндорской шайки этого как будто не замечает, хотя с ней очевидно что-то происходит. Блейз в пол уха слушал невнятную болтовню грязнокровки-Грейнджер, а сам скользил взглядом по рыжеволосой. Вдруг — взгляд. Он поймал его. Черт. Забини, почему-то, словно пойманный с поличным ребёнок, что украл из столовой конфету, поспешно отвёл взгляд. Стало неловко. Выждав десять минут, он снова позволил себе взгляд. Но сейчас он будто видел эту девушку впервые. Да, тот же взволнованно-отрешенный и какой-то опустошенный вид, но это была именно девушка. Платье сидело на ней прекрасно, если учесть даже то, что она сама находилась в сидячем положении. Нигде не было ни намёка на складку, оно идеально подчёркивало грудь, добавляло некой роскоши ее идеальной осанке, и отлично гармонировало с ее лицом — этого мог не заметить разве что слепой. Так почему же она пришла одна? Может быть, неудачно разбежались с ухажёром, от того и вид кислый. Интересно, чья была инициатива. Не мог же он бросить такую девушку, как Уизли. Стоп. Интересно? Это уже настораживает. Блейз с неудовольствием поймал себя на мысли, что он интересуется ею. А допускать этого ему было совершенно нельзя. Да, Забини никогда не отрицал того факта, что и Грейнджер, и Уизли были вполне симпатичны, но никогда прежде ему не доводилось рассматривать кого-либо из них так близко. А что ещё больше пугало Блейза, так это тот факт, что внешний вид Грейнджер его не заинтересовал ни капельки. Но Джини… Джинни? Уже по имени? Нет, с этим точно нужно заканчивать, нельзя даже в мыслях опускаться до подобных экземпляров. Предатель крови — этим все сказано. Следующим утром, сидя за завтраком, он случайно полоснул взглядом по столу Гриффиндора. У него не было в мыслях отыскать там кого-то конкретного, но глаза почему-то сразу же нашли одно конкретное место. Почему-то. Как будто бы они точно знали куда нужно смотреть, и даже само их движение получилось каким-то привычным и отточенным. К слову, этим утром место пустовало. Интересно почему… Не интересно! Стол, за которым сидел сам Блейз и его одногруппники, был этим утром каким-то слишком молчаливым. То ли от того, что молчал их самопровозглашенный лидер — Драко Малфой, то ли от того, что не было тем для обсуждения. Так или иначе, отсутствие разговора позволяло Блейзу сосредоточиться на собственных мыслях. А мысли его почему-то непрерывным потоком кружились вокруг одного единственного словосочетания — Предатель крови. И чем больше он об этом думал, тем больше находил подтверждений тому, с чем жил всю жизнь. Предатель крови — хуже грязнокровок. Они хотя бы не выбирали с какими генами родиться, а вот предательство — сознательный выбор. Он все крутил в голове эти мысли, накидывал аргументы «за», вспоминал разговор с матерью и отцом и к концу трапезы его мысли показались молодому человеку настолько нерушимыми и крепкими, что он даже сравнил свои убеждения с филигранно огранённым алмазами. Никто и никогда не сможет заставить поставить их под сомнения. Как выяснилось позже, кое-кто всё-таки сможет. Через пару недель, таких же серых и скучных, произошло кое-что, что привнесло хоть какой-то краски в его жизнь. Правда, Блейзу это совершенно не понравилось. Возвращаясь из библиотеки, Забини вдруг увидел следующую сцену: Дин Томас стоял около стены одной рукой прижимая к ней плечо рыжей Уизли, а второй сжимая запястье девчонки, и о чём-то зло ей шептал. А девушка в это же время молчала, гордо вскинув подбородок, и всем своим видом показывая отстранённость. Будто не он сейчас на неё давил, и не он что-то шепотом кричал ей. Блейз так и предпочёл бы остаться безучастным, но по дурацкой привычке, он непроизвольно отметил, что девушка сильно похудела — возможно это результат стресса; а его собственное воспитание просто не позволило ему, учитывая этот факт, пройти мимо. Именно поэтому он, не выражая на лице никаких эмоций, быстрыми шагами подошёл к парочке и ледяным тоном произнёс: — Отойди от неё. — Что? — парень у стены непонимающе посмотрел на Блейза. — Я не стану повторять больше. Отпусти ее, — тут же его взгляд скользнул на запястье, которое уже успело побагроветь от силы, с которой его сжимали. Вдруг ответила сама Уизли: — Не влезай в чужие разговоры со своей пресловутой помощью. Мы разберёмся сами, а ты, Забини, можешь быть свободен, — удивительно, но голос ее оставался ровным и даже, казалось, спокойным. Он бы так и подумал, если бы не заметил, как дернулась скула рыжей. Кажется, она в бешенстве, просто по какой-то причине не показывает этого. Ну и пусть. Если ей нравится терпеть то, что Томас так с ней обращается — то пускай. Он сам явно не герой, который должен стоять за неё до конца. На этой ноте, презрительно хмыкнув, молодой человек гордо поднял подбородок и молча прошёл дальше. Не прошло и секунды с тех пор, как ее речь оборвалась, как Дин Томас ослабил хватку, и девушка так же гордо высвободилась из его оков. Вероятно, он опешил от ее тона, а потому потерял бдительность и отпустил Уизли. Все это Блейз заметил уже уходя. Больше задерживаться он там явно не собирался. В гостиной Слизерина тем временем шла оживлённая дискуссия на тему любви и отношений. Блейз пришёл в самый разгар. Малфой сидел отстранённо ото всех, и Забини поспешил сесть к другу, так же почти не слушая то, о чем говорили остальные, вроде Паркинсон, Гринграсс, Нотта, Креба и Гойла. Так же на соседних диванах пристроилась кто-то из старшекурсников, но они были слишком поглощены подготовкой к СОВ, а потому не участвовали в беседе. — Да за нас все давно решено. Это не выбор — а лишь его иллюзия, — возмущённо закатила глаза Дафна. — А тебе нужен этот выбор? В кого-то влюбилась, — хихикнул Кребб, и девушка брезгливо фыркнула. — Дело не в том влюблены ли мы в кого-то сейчас, дело в самой сути — нас лишают возможности выбирать. И так со всем в нашей жизни. Все изначально решено за нас, — поддержала сестру другая Гринграсс. — Все просто, девочки. Брак — это инструмент, которым нужно уметь пользоваться. Именно поэтому вас никто не спрашивает, ведь так или иначе вы должны оставить свои детские влюбленности — в детстве. А если так совпадает, что вы влюблены в кого-то из своего круга, и брак становится возможным, то это чистое везение и ничего больше. Счастье — не закон, а исключение, — вздохнула Пенси. — А если, предположим, не из своего? — На сколько не из своего? — Пенси слегка прищурилась. — Что если это не столь богатая семья? Ведь это же неправильно! — тем временем продолжила Дафна, и вдруг одновременно с ней предложил свою версию Теодор Нотт: — На пример, в грязнокровку, — это глупое предположение Нотта компания закономерно обсмеяла, и никто кроме Забини не обратил должного внимания на бурную реакцию на этот выпад одного из слизеринцев. К огромному для себя удивлению, он заметил, как остро на это отреагировал Драко. До сих пор остававшись незаинтересованным, он вдруг резко повернулся в сторону Тео и буквально резанул его жгучим взглядом серых глаз. Это можно было бы счесть за негодование из-за статуса крови, но здесь явно было что-то ещё, чего Блейз пока не мог понять. Но Забини удивил не только Драко, но и сам Нотт. Он как-то чрезмерно много смеялся, будто пытаясь скрыть смущение, или что-то ещё. Именно поэтому (ну ещё и от скуки, разумеется) весь следующий день Блейз провёл в наблюдении за Ноттом и Малфоем, и плоды его труда не заставили себя долго ждать. Теодор прокололся на завтраке. В перерыве с поглощением пищи, и, убедившись, что никто на него не обращает внимания (плохо убедился, значит), он в буквальном смысле не перестал сводить взгляд со столов Гриффиндора. Он все смотрел и смотрел, смотрел и смотрел. Блейз проследил его взгляд, и с удивлением обнаружил, что он смотрит в сторону Уизли младшей. Но, ведь она не была грязнокровкой, очень даже наоборот, поэтому Забини сделал вывод, что Теодор заглядывается вовсе не на неё, а на сидящую рядом Грейнджер. Удивительные вещи происходят в стенах Хогвартса в этом году! Ведя своё так называемое расследование, он одновременно ни о чем разговаривал с Драко, параллельно наблюдая и за ним. Однако, Драко был куда более осмотрительным, и намного больше знал Блейза, соотвественно, не позволял себе ничего лишнего, и никак себя не выдавал. Поэтому Забини не сразу понял причину того его мимолетного взгляда, пущенного в сторону Нотта. Забини уже даже сомневался, что это вообще что-либо значило, однако, только одного лишь неосторожного движения глаз Драко во время ужина сначала на Тео, затем в сторону Гриффиндорского стола хватило Блейзу, чтобы укорениться в этой мысли, и даже сделать безумное предположение о причине. Ревность. Драко Малфой ревнует Нотта к грязнокровке Грейнджер. Но как? Немыслимо! Разумеется, он никому не будет говорить о своих догадках, но и наблюдать не перестанет. Нет. Или нужно проверить? Все-таки все поворачивается очень любопытно.

***

Блейз все смаковал у себя в голове эту мысль. Догадку. Убежденность. Он даже не знал, как ЭТО можно назвать. Нотт влюблён в Грейнджер. И Малфой похоже тоже. Это удивительно. Нет, не то слово. Поразительно? Тоже не совсем то. Немыслимо. Вот оно. Немыслимо. Уму непостижимо, чтобы два убежденных до мозга костей в истине чистоте крови волшебника были влюблены в какую-то. Нет, в Грейнджер очевидно была уйма достоинств: например, ум, красота, те же волосы зарабатывали ей лишние очки, но она все же маглорожденная. Грязнокровка. Как? Что должно было случиться с этими двумя, как она должна была вскружить им голову? Да и как вообще это произошло, они ведь даже не общаются, черт возьми! Блейз в буквальном смысле не находил себе места. Он как будто бы воспринял это как личный удар, тяжелейшую травму всем своим убеждениям. Первый кирпичик в стене его мировоззрения пал. Как? Как? Как? Как? Как? Как? И сто тысяч раз как! Каким образом? Может это приворотное зелье? Да нет, вроде так и не скажешь. Никаких внешних признаков нет, он бы их точно заметил. Поведение такое, как и всегда, но одновременно с этим совершенно другое. Теперь он видел их по-другому. Это напоминает ему чём-то ту ситуацию с Уизли. Одного случайного взгляда хватило ему для того, чтобы разглядеть в ней то, чего он никогда в ней не видел. А теперь не может «развидеть», не может забыть этого, забыть ее. Не может забыть? И действительно, не может. Так легко в этом признался. Почему? А как он Драко и Тео не заметил раньше? Их чувства. Когда это вообще все началось? Голова раскалывалась. ***

Малфой встал с места и вышел. Блейз тоже отложил тарелку в сторону и последовал за ним. Ему все же было интересно подтвердить наверняка свою догадку, а для этого нужно было посмотреть ему в глаза и спросить прямо. По-другому не расколется. Блейз окрикнул Драко только в коридоре. Тот был в неизменном чёрном костюме. В этом году он как-то слишком быстро повзрослел, а все из-за постоянных собраний в Малфой-Мэноре. Что-то определённо готовилось в том замке, только вот что — можно было лишь догадываться. Друг повернулся и притормозил, дожидаясь Забини. — Отойдём? — молодой человек кивнул в сторону пустого класса неподалёку. Малфой прищурился, но кивнул. — И что за напуская таинственность? — ухмыльнулся тот и первым переступил порог безлюдного помещения. — Есть разговор. Видишь ли, недавно я заметил один очень странный, скажем, факт. И теперь я буквально вынужден потребовать у тебя объяснений. — Факт? Что ты заметил? — тон Драко почему-то моментально похолодел, Глаза смотрели ровно в глаза Блейзу, и смотрели как-то странно. Он выглядел напугано-озлобленным что ли. — Один очень занимательный факт, я бы сказал, — все тянул Блейз, наблюдая за другом. Догадался интересно, о чем он, или ещё нет? — Говори, — сквозь зубы процедил Малфой, сделав по направлению к другу опасный шаг. — Понимаешь, я кое-что увидел. Затем ещё кое-что. Сложил в голове два и два, и по сему выходит, что ты неравнодушен к одной Гриффиндорской заучке. Скажи мне Драко, что это ложь. Скажи, что я сошёл с ума, только не эта грязно..., — не успел он договорить, как был с силой вдавлен в стену возле двери. — Заруби себе на носу, Блейз, не лезь в мои дела! Ни в какие! Ясно? Мы друзья ровно до тех пор, пока ты не переступишь черту, а сейчас ты находишься опасно близко к точке невозврата, так что закрой рот и забудь все свои глупые догадки и предположения. Ясно? — Вполне, — хмыкнул Забини, совершенно не обидевшись, — Более того, я узнал все, что меня интересовало, — усмехнулся парень, стряхивая с себя ослабившуюся хватку Драко. — Я все сказал. Не лезь в это, Блейз, — ещё раз фыркнул на него светловолосый и исчез в коридоре. Всё-таки действительно у него к ней что-то есть. Но как? А что она? Забини шёл по коридорам Хогвартса, не сильно спеша в подземелья. Почему-то известие о чувствах Драко, хоть даже он и не подтверждал его прямо, крайне поразило парня. Это ещё мягко сказано, учитывая, что нравы в семействе Малфоев всегда в глазах общества были строже. А тут — такое. Он что не мог себя проконтролировать? Глупец. Себе же сделал хуже. Ведь очевидно же (вернее теперь все стало по местам и казалось очевидным), что он мучается и переживает не только из-за ситуации в семье. Блейз шёл в сторону озера. Погода стояла вполне приличная, если не считать пронизывающий холодный ветер. Блейзу было бы некомфортно, но он благоразумно достал пальто, а потому наслаждался свежестью уходящего дня. Людей на улице помимо него особо не было, поэтому одиночество позволило Блейзу полностью уйти в свои мысли. Он прошёл мимо озера, направился в сторону поля для Квиддича, как вдруг увидел там одинокую рыжеволосую фигурку в экипировке. Ее не было на ужине, а значит она была здесь и тренировалась. Но почему одна? Неужели так сложно было этим олухам составить компанию одинокой девушке? Хотя бы кому-нибудь из ее многочисленного семейства. Блейз зло вздохнул. Она ещё и раздетая — ни пальто, ни куртки, а ветер действительно был что надо. Джини сидела прямо на песке, облокотившись о стенку стадиона. Старенькая метла лежала рядом. Девушка тяжело дышала. Подойдя ближе, он увидел неестественно вывернутое положение ноги Уизли и понял — она просто упала. Так и есть — она упала чуть ближе к центру поля и подползла к краю, чтобы удобно облокотиться. Упала и сидела тут неизвестно сколько времени, и никто даже не пошёл ее искать. Ни придурки-братья, ни шрамоголовый — все будто забыли про неё. — Все хорошо? Помощь нужна? — Все отлично, не видишь? Проваливай! — дружелюбность Уизли, как всегда, на высоте. — У тебя нога вывихнута. Тебе нужно к мадам Помфри. И это, ещё не считая собачьего холода. — Да ну? В таком случае я навещу ее позже. Просто катись к себе в нору, змей. Тебе не удастся меня добить, даже не утруждайся, — рыжая буквально выплюнула слова, но прозвучало это не очень убедительно, ведь голос ее все же дрожал от холода. Но парень не останавливался. Он легко перемахнул через ограду, и подойдя совсем близко увидел надломанное древко метлы. С какой же высоты она упала? На лице ещё пару ссадин, надорванный плащ. Нет, нельзя ее здесь оставлять. — Скажи, все слизеринцы глухие и твердолобые, или ты исключение? Хотя думаю, что все. Вдобавок, недалекие. Говорю тебе, проваливай. — Ты можешь сколько угодно меня гнать, я не уйду, — молодой человек наклонился и осторожно положил девушке руку на спину. Она недовольно на него посмотрела, но все же ничего не сказала и закинула свою ему на шею. После этого Блейз уверенно поднял ее и понёс в сторону школы. Уизли действительно была очень холодной. Ещё бы чуть-чуть и переохлаждение ей было бы не избежать. Рыжая вынужденно, скорее всего инстинктивно, не контролируя себя, прижалась к его груди в попытке согреться, он покрепче обнял ее. Вдруг в голову ударила странная мысль. Малфой. Он влюблён в грязнокровку. А он — Блейз, прямо сейчас помогает Уизли. Он несёт ее на руках. Предателя крови. И не чувствует ничего противного, даже, может быть, наоборот. Обычная девушка, такая же, как и слизеринки. Интересно, так же думает Драко по отношению к Грейнджер? А что чувствует сам Блейз? Так. Стоп. Это близость с ней так на него влияет. Необходимо завязывать с подобными мыслями. Все это просто гормоны — это все пройдёт. А статус предателя крови никуда не исчезнет. Не хватало ещё с такими якшаться. Не дай Мерлин кто-нибудь и увидит. И зачем он вообще пошёл туда? Не увидел бы — не нужно было бы помогать. Всю дорогу они молчали, и только в конце, когда мадам Помфри забрала рыжую, та сказала на прощание лишь короткое спасибо, даже не смотря на парня. И Блейз ушёл. «Спасибо» Ее тихий надломленный от физической боли голос еще добрые полчаса крутился у молодого человека в голове. Его смог приглушить только громкий смех Паркинсон и Гринграсс в общей гостиной Слизерина. Обычно Блейз никак не реагировал на громкое поведение подруг, но сейчас его стало жутко это злить, и поэтому, прежде чем вступить с ними в конфликт, молодой человек поспешил скрыться в своих покоях. Следующие пять дней Джинни Уизли провела в больничном крыле. Однажды в среду он даже хотел было зайти к ней, чтобы проведать, и уже был рядом с ее палатой, но, издали заметив Поттера, быстро отогнал от себя эту идею. А затем еще какое-то время рассуждал на тему того, почему к нему вообще пришла такая идея. И что бы он сказал? Нет, лучше прекратить контактировать с ней, чтобы не развивать в себе ложных убеждений, относительно рыжей. ***

Блейз увидел ее в пятницу, когда проходил с Ноттом мимо поля для тренировки. Она спокойно летала над полем, отрабатывая различные виражи и резкие повороты. Забини раздраженно закатил глаза. Он, не обращая внимание на друга, уверенно пошел в сторону Уизли, и та, заметив его, даже не снизилась. Парень злился все больше. Только недавно она пострадала от чрезмерных тренировок, а теперь, что он видит: мелкая рыжая настырная девчонка снова находится на поле! Да еще снова одна! — Скажи, ты абсолютно не хочешь держать свои конечности в целости? Джинни слегка спустилась и едко заявила: — Во-первых, Забини, я, если хочешь знать, цела. Во-вторых, тебя это волновать не должно! — девчонка, не дожидаясь ответа, снова взлетела выше, а парню вдруг ударила в голову назойливая мысль. И правда, не должно. С чего он вообще сюда пошел, зачем сказал ей это, и почему злится? Почему его это волнует? Почему его волнует она? Нотт, как и предполагалось, тоже не оставил эту ситуацию без внимания. — Ну и что это было? Если это была подводка к унижению рыжей, то, смею тебя заверить, она провалилась. Блейз натянуто усмехнулся и ответил, — Знаю. Но на самом деле он не знал ничего. ***

Что могло бы стать причиной изменения мировоззрения? До этой секунды, Блейз думал, что ничего, когда дело касается его самого. Если рассуждать объективно, то ответ был бы другим: смерть близкого, смена обстановки, любовь. Масла в огонь подлил старик Дамблдор, когда назначил всей школе обязательный факультатив маггловедения в Большом зале. Всего одну пару, на которую каждый декан лично проводил своих учеников. Професор Чарити Бербидж, еще не старая женщина, начала издалека. Сначала она говорила о том, что маггловский мир может быть так же прекрасен и увлекателен, как и магический, чем заслужила кучу смешков и фырканий со стороны студентов Слизерина. А затем, приведя несколько примеров из невероятных достижений науки и искусства, уже во второй половине занятия, начала рассказывать «историю». Блейз не хотел слушать ее, однако делать было больше нечего, так что ему все равно пришлось обратить на профессора внимание. Поначалу нехотя, но затем рассказ затянул его. — Знаете, мои дорогие, история знает много примеров, когда личные отношения могут идти наперекор принятым нормам в том или ином обществе. Когда человеческие чувства, пусть даже в противовес общей идеологии, все же существуют, и становятся сильными. Наверняка, какая-то часть из вас знает то, что одновременно с Магической войной у магглов так же шла своя Вторая мировая война. Это политическое столкновение, в котором один маггл возомнил себя главным в этом мире. Его раса казалась ему единственной чистой, а всех тех, кто не вписывался — следовало, по его убеждениям, убивать. Имя его — Адольф Гитлер, и сейчас этот человек вошел в историю магглов, как тот, кто стоял за убийствами миллионов людей. Но я бы хотела среди них выделить особую категорию населения — евреи. Их Гитлер не любил особенно, и делал акцент на том, что они должны быть уничтожены. Их кровь, по его мнению, была грязной, так как не являлась кровью его «чистой» расы. Благодаря ему в невероятных муках погибли примерно шесть миллионов евреев. Причем, были убиты они с особой жестокостью. Создавались специализированные лагеря смерти, магглов сжигали заживо, травили ядовитыми газами, на них применяли самые изощренные пытки из всех мыслимых и немыслимых. Итак, вы имеете представление о том, кем являлся этот маггл, верно? Чудовищем. Страшным, бездушным и жестоким монстром, кто повинен в миллионах смертей, — ученики, заинтересованные рассказом, с придыханием кивнули. Даже слизеринский стол молчал. Очевидно, что все ученики так или иначе знали с кем можно ассоциировать этого ужасного маггла в их реалиях. Профессор удовлетворенно кивнула, и продолжила: — Так вот однажды, Гитлер на своем дне рождения встретил одну девочку — Розу. Он начал симпатизировать малышке, общался с ней и ее матерью, но вот незадача — позже выяснилось, что она была еврейкой. Той самой национальности, от которой этот маггл так яростно пытался избавиться и которую так сильно ненавидел. Я не буду вводить вас в заблуждение, этот случай с Розой произошел до войны, однако, когда все-таки война началась Роза не была убита из-за дискриминации. Она умерла по естественной причине — вследствие страшной болезни, а сам Гитлер крайне жалел о том, что общение с ней пришлось прекратить из-за ее национальности. Итак, после того, как вы услышали эту историю, попрошу сделать вас выводы. Кто желает поделиться ими? Блейз осмотрелся. Вверх взметнулась рука Грейнджер, и, будто бы в противовес ей, Нотта. — Да, Теодор, — улыбнулась профессор Бербидж. — Во-первых, магглу все же пришлось прекратить с ней общение, и эта девочка не смогла изменить его мнение относительно евреев, поэтому я считаю, что ваша теория о влиянии отношений на мировоззрение, которую вы озвучили перед началом рассказа, увы, ошибочна. — Отлично, мистер Нотт, а что скажите вы, мисс Грейнджер? — Я не согласна с утверждением Нотта, профессор. Необходимо принять во внимание тот факт, что Гитлер все же жалел о том, что прекратил с ней общение, и неизвестно, что было у него в голове. Так же нужно подметить, что Роза не была убита в начале войны, да и в целом — не была убита, а умерла из-за болезни, то есть ее никто не убивал. Она была вроде исключения, и именно это исключение говорит нам о том, что вы были правы. Личная привязанность Гитлера не дала никому убить эту девочку, то есть личные чувства смогли повлиять на режим, установленный в обществе. И, кто знает, может именно ей удалось изменить взгляды чудовища. — Если бы смогла, он бы остановил войну, — ввернул Тео. — Вовсе это не обязательно. Война, как огромная машина, и ее невозможно остановить одному человеку, пусть даже такому могущественному. Война заседает в головах людей, точно так же, как и дискриминация, и, если само общество не было готово к тому, чтобы остановить эту вакханалию — она и не остановится. — Браво, мисс Грейнджер, — профессор радостно хлопнула в ладоши, — Плюс десять очков Гриффиндору! Гермиона радостно кивнула профессору и замолчала, поворачиваясь к друзьям. — Итак, давайте я тоже подведу некий итог нашей беседы. Дискриминация в любом виде и в любом обществе, — профессор многозначительно обвела взглядом студентов, — неприемлема. Этот простой пример доказывает нам то, что любой может измениться, при любом раскладе могут быть свои исключения. Гитлер — жестокий, безжалостный убийца, но его личная привязанность повлияла на то, что хотя бы эта девочка не погибла в результате массовой дискриминации. Не беря в расчёт его личность, можно сказать, что у любого человека есть право на выбор. Любой имеет право на жизнь. Иногда человек может привязываться к человеку, гонимому обществом в данный момент, но это нисколько не должно вас ограничивать. Иногда стоит просто остановится и подумать. Проанализировать на чьей стороне стоите вы, и правильная ли это сторона. Согласны ли лично вы с ее убеждениями, и что вы можете сделать для того, чтобы не допустить кровопролития. У меня все, директор, — наконец закончила Бербидж, обращаясь к Альбусу Дамблдору. — Огромное спасибо вам, профессор Бербидж. Я хотел сказать еще одну важнейшую вещь: всегда смотрите в сторону света. Даже в самые трудные времена есть свет, он существует, возможно где-то рядом, вам нужно лишь найти его и держаться поблизости, — вдруг Блейзу показалось, что Дамблдор посмотрел прямо на него и на Драко и, как будто бы даже, подмигнул им. ***

Блейз действительно очень сильно проникся историей. Настолько сильно, что поначалу он даже не обращал внимания ни на кого, кроме себя и своих мыслей. Затем, избегая детального анализа, который он по-любому должен был проделать самостоятельно, стал анализировать поведение других. Поведение Нотта можно было обосновать тем, что ему просто хотелось вступить в полемику с Грейнджер. Было очевидно, что она непременно вставит свои пять копеек, и Теодор просто не упустил возможности каким-либо образом с ней повзаимодействовать. Но Драко. Он был бледен, как лист бумаги, вероятно, предав чрезмерно огромное значение словам профессора Бербидж. Остальные слизеринцы отнеслись к истории неоднозначно. Кто-то скептически, кто-то с пренебрежением, а кто-то все же с нескрываемым презрением, но нашлись и те, кто проникся историей. Пенси Паркинсон, к примеру. А что же сам Блейз? Он не успел обдумать это как следует, но даже поверхностного взгляда на вопрос хватило молодому человеку, чтобы зацепиться на мысль, что та идея, которую взращивали в нем с самого рождения предполагает только два цвета. Черное и белое. Добро и зло. Чистокровные и все остальные — грязнокровки и предатели, мусор, не стоящий и грамма внимания и ни доли уважения. Он непроизвольно сравнил себя с этим магглом и ему совершенно это не понравилось. Он сталкивался с внутренним диссонансом, так как навязанные ему и считавшиеся правильными в его высшем обществе идеалы вдруг стали расходиться с его мнением. Он не мог признать этого, не мог признать, что моральные уставы, по которым он жил, были ошибочными, не мог даже допустить такой мысли в своей голове, но почему-то был не в силах отделаться от этих навязчивых дум. А еще больше его смущал тот факт, что он все чаще возвращался к вопросу предательства крови. Почему именно эти мысли приходят в его голову он не мог сказать наверняка, но мог предположить, что всему виной одна рыжая макушка. К слову, о Джинни. Он действительно по каким-то неведомым причинам то и дело замечал ее в коридорах Хогвартса, в последний месяц стало привычкой подмечать ее отсутствие или присутствие в Большом зале. Теперь она едва ли была в его глазах лишь предателем крови. Но кем стал сам Блейз после таких мыслей? Пару раз она ловила на себе его долгий взгляд, задерживала на нем свой всего пару мгновений и отворачивалась, будто ничего и не было. В сущности — ничего и не было. И допустить чего-то подобного никто из них не мог. По крайней мере Блейз Забини. Или мог? Однажды жизнь заставила его в этом усомниться. Он не мог сказать почему выделил у себя в голове одну конкретную рыжую волшебницу, но зато теперь он мог понять метания Драко, который и не скрывал своего нестабильного психического состояния. Забини понимал, что на Малфоя давит какое-то, очевидно, сложное задание Темного Лорда. Он понял его суть, когда прокляли Кети Белл. Забини сразу догадался, чья бледная физиономия была в этом замешана. Гермиона стала для Драко лучиком света в непроглядном мраке его жизни. Они подолгу разговаривали, разумеется, тайно. Однако однажды Блейзу пришлось проследить за другом, чтобы узнать куда это он так надолго исчезает. Увидев Грейнджер и Малфоя в Выручай-комнате, он не сказать чтобы был шокирован. Скорее, он был приятно удивлен. Почему-то ярлык вроде «грязнокровка» перестал волновать Малфоя, и связывал это Блейз только с сильными светлыми чувствами. А значит, эти чувства и помогут другу выбраться из западни, куда он попал, и не сойти при этом с ума. Блейз был только рад такому раскладу. Но поведение Драко заставило парня еще глубже пересмотреть собственные убеждения. Однажды он заметил ее на матче. Вообще-то игра была между Слизерином и Когтевраном, но Джинни, видимо из спортивного интереса, также пришла посмотреть. Ему все время казалось, что она беспрерывно смотрит на него, из-за этого Забини постоянно отвлекался, но ничего не мог с собой поделать. Когда Слизерин выиграл, место на трибуне, которое беспрестанно притягивало его взгляд, оказалось пустым. В тот день он вышел из раздевалки самым последним, размышляя над тем, как изменился в этом году. Внутренне. Углубляясь в собственные мысли, он вдруг с удивлением обнаружил — она стояла возле женской раздевалки, переминаясь с ноги на ногу. Он замер, посмотрев ей в глаза. Она тоже смотрела на него. Секунда. Две. Три. Наконец она бросила короткое, — поздравляю, — и поспешила развернуться, чтобы уйти, как вдруг Блейз, сам от себя не ожидая воскликнул. — Стой! Она замерла. Медленно развернулась. — Да? — Спасибо. Я хотел сказать тебе спасибо. Разговор кончился. Джинни кивнула и поспешно ретировалась, а он так и продолжал стоять на том же самом месте, словно только что произошло нечто невообразимое. Он заговорил с предателем крови. Ему понравилось. Частично он только что перешел черту, которую обозначило для него общество. Перешел. И не собирался останавливаться.