Совершенный год

Нужно много истории, чтобы появилось хоть немного традиций. Генри Джеймс Традиция - это круассаны и "Завтрак у Тиффани" в воскресенье. Традиция - это поступать в тот же университет, что и твои родители, родители твоих родителей и родители твоих прародителей. Традиция - это то, что за день до дня рождения тебя бросает парень (Маркус сделал это, когда понял, что известно про него и Кэтрин), но тебя не заботит это, потому что ты, потная и вновь живая, наслаждаешься тем, как твоё тело касается его. Твои руки в его волосах, его рот накрывает твой, ваши тела, прижатые друг к другу, двигаются в унисон, слаженно и прекрасно, как это было, когда вы детьми придумывали и проворачивали заговоры для уничтожения одноклассников, чтобы самим развлечься. Ты лежишь в его руках, притворяясь спящей, пока он рассматривает тебя, не шевелишься какое-то время (не потому, что тебе нравится, как он тебя обнимает, будто бы ты его, а потому, что ты ждёшь, когда он уснёт). Ты собираешь свою одежду, стараясь не оставить хоть каких-то доказательств, что была здесь, даже если тебе кажется, что на твоём лбу и всех других местах, в которые он целовал тебя, написано "Я переспала с Чаком Бассом". Ты стараешься не разбудить его родителей, брата, свою лучшую подругу и, когда ты уходишь, бросаешь такой взгляд на прислугу, что никто из них никогда не скажет, что ты была здесь. Именно тогда ты решаешь, что ненавидишь традиции. Ты просыпаешься несколько часов спустя, чувствуя жар и липкость, отчаянно нуждаешься в душе. Зловещее чувство овладевает тобой. Чувство дежавю. В этом году всё точно пойдет не так, как в предыдущие. Чтобы ничего не испортить, даже составлен список дел. 1. Поступить в Йель. 2. Избегать всех лиц мужского пола (если ты собираешься в Йель, то они все будут только отвлекающим маневром). 3. Играть милашку (в конце концов, карма - стерва). Чтобы официально начать жизнь с чистого листа или, может быть, стремясь заглушить ностальгию, ты идёшь на исповедь, старательно игнорируя тот факт, что эффект дежавю может снова повториться. Он же не захочет приехать туда, правда? Ты заключаешь ещё одну сделку с богом, что этот год будет лучше предыдущего. В конце концов, в том году он не обманул, вернув тебе твоего парня, точнее сказать, их обоих, просто было уже немного поздно. Ты игнорируешь чёрный лимузин, что едет за тобой, когда ты выходишь из церкви, и тебе удаётся избежать очной ставки, хоть она была бы и в тему сегодня, но повторяемость всех событий вызывает у тебя головную боль. Однако ты заходишь в ювелирный, откладываешь понравившиеся украшения, а потом звонишь, чтобы спросить, забрали ли хоть что-нибудь из них. Забрали. Ты изучаешь своё отражение в зеркале, когда видишь, что он заходит в спальню, в которой ты прячешься, чтобы не возвращаться на вечеринку. Никакого удивления, потому что в глубине души ты знала, что он пойдёт за тобой. Ты закрываешь глаза, когда он кладёт руки тебе на талию, убирает волосы тебе за ухо, наклоняется и шепчет: "С Днём рождения", обжигая горячим дыханием твою холодную кожу. Ты не открываешь глаза, пока он закрепляет в твоих волосах большую золотую винтажную заколку в форме бабочки, которую ты отложила сегодня в ювелирном специально для него. Ты не открываешь глаза, пока он целует твоё плечо, твою шею, каждый миллиметр кожи между ними. Ты не поддаешься искушению повернуться и поцеловать его в ответ, потому что кровать стоит в углу, потому что всё должно идти не так. Это ты скажешь ему, когда найдёшь над собой власть, чтобы хоть как-то противостоять ему. Ты говоришь это ему, но не можешь смотреть в его глаза, поэтому смотришь на его плечо, представляя синяк, который должен быть на нем (прошлой ночью ты укусила его, чтобы заглушить крик эйфории), в конце концов ты решаешь смотреть на стену. Ты говоришь ему, что тот год принес тебе столько боли и отчаяния, что хватит на всю жизнь, поэтому ты не хочешь повторения этого же в новом году. Он говорит тебе, что так не будет, но ты знаешь, что всё это чушь, потому что когда вы вместе, вы не можете не причинять боль друг другу. Ты уходишь, пришло время задуть свечи. Ты благодарна ему за подарок, потому что теперь твои волосы не пострадают от свечей. Ты делаешь глубокий вдох и задуваешь их все. Твои глаза встречают его, и ты молча вынимаешь из волос его подарок, стараясь не навредить себе ногтями, боли уже достаточно. Глядя в его глаза, которые, видимо, отражают то же самое, что и твои в нынешний момент, ты знаешь, что он знает, что ты загадала. Ты планируешь благотворительный бал в субботу (для орлов или каких-то ещё птиц, живущих в парке), когда Ева, девочка-выпускница, которую ты выбрала своей протеже (в ней в отличных пропорциях сочетаются классика и стервозность), начинает распрашивать тебя, идёшь ты одна или с кем-то. Ты идёшь одна. Многие спрашивали, не составишь ли ты им компанию, но ты отказал всем. Ты говоришь ей, что если появишься с парой на вечеринке, которую устраиваешь сама, то нарушишь традиции, уходишь одна. И только когда ты видишь в блоге Сплетницы фотографию, на которой она разговаривает с Чаком Бассом, ты понимаешь, почему она проявила внезапный интерес к твоей личной жизни. Когда ты понимаешь, что он использует кого-то еще, чтобы понять, есть ли у тебя пара или нет, ты не можешь не почувствовать волну удовольствия. Сейчас январь, серый снег покрывает тротуары, а ветер направляет твои волосы прямо в лицо. Обувь придётся выкинуть, но тебе всё равно. Это день, которого ты ждала всю свою жизнь. Ты рано проснулась, нервы трепетали в твоём животе, напоминая об ещё одном ощущении, которое ты даже научилась подавлять. Каждые несколько минут ты звонила в лобби, чтобы спросить, пришла ли почта, но когда белый конверт, не слишком тонкий и не слишком толстый, очутился в твоих руках, тебя захлестнуло непреодолимое желание выбросить его и где-нибудь спрятаться. Встряхнув руками, ты открываешь конверт, Дорота наблюдает за твоей реакцией с платочками "Клинекс" в одной руке (если не получилось) и телефоном в другой, чтобы ты сразу могла позвонить отцу (если всё удалось). Облегчение, счастье и радость заполняют тебя, улыбка ещё долго не оставляет твое лицо. Ты настаиваешь на личном подтверждении своего места, преодолевая холод и снег. И только когда снег начинает идти совсем безумно, ты начинаешь жалеть о своем решении. Ты пытаешься остановить такси, но если у тебя не длинные светлые волосы, то они не собираются останавливаться. Чёрный лимузин останавливается перед тобой, и тебя будто разрывает. Сесть в лимузин или ждать такси? Ты вспоминаешь, что у тебя замшевые сапоги, и садишься. Ты пытаешься вытеснить из головы все воспоминания об этом лимузине и радуешься, когда это удается. Ты говоришь ему, что поступила в Йельский, и он поздравляет тебя. Ты задаёшь ему вопрос о том, получил ли он письмо из какого-нибудь университета. Он неопределённо отвечает, сказав, что получил несколько писем. Ты не понимаешь почему, но когда он довозит тебя до дома и предлагает проводить до пентхауса (ты отказываешься), ты говоришь ему, что планируешь собраться позже, чтобы отметить, спрашиваешь, не хочет ли он приехать. Он соглашается, ты игнорируешь что-то в своем животе, ссылаясь на то, что это нервное от того, что Йель наконец покорён. Всю дорогу до лифта ты проклинаешь себя, что пригласила его присоединиться вечером. Не потому, что ты не хочешь, чтобы он пришёл, а потому, что ты ничего не планировала. Вечером того же дня, когда вы все собрались вместе и вечеринка получилась лучше, чем ты ожидала, Серена рассказывает тебе, что Чак тоже поступил в Йель. Твое тело шокированно замирает, глаза расширяются, и в животе вновь это чувство. Теперь ты точно знаешь, что это бабочки. Ты берёшь ягодку красной спелой клубники, стараясь избавиться от ощущения, что что-то не так, когда понимаешь, что действительно не так. Гэбби Клейн (постоянно подражает тебе, но её можно использовать) сидит на той же ступеньке, что и ты. Ты хмуришься. Когда это случилось и почему ты не заметила? Должно быть, ты была очень занята. Или, может быть, часть тебя признает это, без партнера по преступлению никто не держит тебя в сосредоточении, и ты забываешь, что действительно важно. Оставаться на вершине. Внутренний голос Чака Басса делает тебе множество пошлых замечаний, но ты игнорируешь их, потому что ты действительно стараешься не думать о нём. Ты сразу же решаешь сделать что-то, потому что когда ты, Из, Хейзел и Пенелопа уедете в университеты, ты не планируешь оставить трон ей. Ты готовишь Еву к этой чести. Несколько дней спустя на вечеринке в её доме ты замечаешь, как она флиртует с Чаком. Ты решаешь, что план по её уничтожению должен вступить в действие куда раньше, чем ты изначально планировала. Раньше значит сейчас. Кажется, ты создаёшь хаос и управляешь им, он салютирует тебе бокалом со скотчем, в ответ ты с лёгкой улыбкой поднимаешь свой напиток. О, как ты скучала по этому. Довольная улыбка появляется на твоём лице, когда ты чувствуешь голыми ногами мокрый песок. Обычно ты ненавидишь песок, потому что он оказывается везде, но сейчас ты не возражаешь. Ничто не может разрушить эту ночь. Даже то, что он приходит и садится рядом с тобой на твоё красное одеяльце. Вы оба сидите молча, смотрите на море. Он поздравляет тебя с отличной выпускной вечеринкой, ты принимаешь похвалу молча, потому что она в действительности потрясающая. Переправа на остров на лодке прошла отлично, и здесь всё было не хуже. Идеальный способ попрощаться со старшей школой, оставить всё позади. Да, это определённо одна из лучших выпускных вечеринок, когда-либо проводимых на земле. Все твои чувства уже в состоянии повышенной готовности, и он ближе, чем был почти весь этот год. Ты осознаёшь, что твоё сердце начинает пропускать удары, твоё дыхание сбивается, и ты надеешься, что он не заметит, потому что ты не хочешь, чтобы он знал, что по-прежнему оказывает на тебя такой эффект. Молчание между вами неловкое, но в это же время комфортное, его нарушают только капли дождя, ударяющиеся о голые руки. А затем небеса открываются. Ты опускаешь лицо, костёр рядом мгновенно затухает, остатки бывших одноклассников торопятся в укрытие. Ты разрываешься: заплакать, закричать или и то, и то. Всё разрушено. Может быть, он замечает страдание на твоём лице, может, он просто слишком хорошо знает тебя, но прежде чем ты начнешь настоящую истерику в стиле Уолдорф, он хватает тебя за руку, притягивает к себе и шепчет тебе в ухо пять слов. - Блэр Уолдорф, я... Твои глаза встречают его, дыхание перехватывает, сердце останавливается, и время замирает, но он шепчет последние два слова. Всё как в кино. Вдруг все теряет значение: дождь, разрушенная вечеринка, потому что это самый страстный поцелуй в твоей жизни, и ты жалеешь только об одном - что не набрала побольше воздуха. Да, это безусловно лучшая вечеринка выпускников. Ты снова оказываешься в точно таком же положении (и это уже нравится тебе), но на этот раз ты не против, потому что ты поняла, что традиции - это не так уж и плохо. Вы оба лежите, запутавшись в белье из египетского хлопка в вашей комнате в общежитии. Вы будто частички одного пазла, вставленные друг в друга, вы не хотите закрывать глаза и смотрите друг на друга, желая чтобы этот момент длился вечно. Несколько часов спустя тебя разбудят первые солнечные лучи (тебе надо купить темные шторы, они должны хорошо здесь смотреться, не стоит рисковать собственным сном). Сегодня новый день, новый год, и ты не знаешь, куда он тебя приведёт, но ты готова рискнуть. Не всегда всё идеально, но, по крайней мере, это забавно. Девятнадцатый определённо будет хорошим годом.