Все потом

– Не говори ему. На белых простынях Нобара выглядела особенно бледной. В этих бинтах, обмотанных вокруг ее головы и левой половины лица, она казалась маленькой и беззащитной, такой хрупкой, что у Мегуми сперло дыхание. Он мог только смотреть, не моргая, разглядывая, впитывая эту картинку, пока в глазах не начало туманиться. Он моргнул – наваждение исчезло. Нобара недовольно косилась на него. – Не говори Итадори. Она, наверно, подумала, что он не услышал. Это к лучшему. Не объяснять же, что его выбил из колеи один лишь ее вид. Кугисаки разозлится, а ей нельзя злиться – она еще слаба, она действительно слаба, ей нужно восстановиться. К тому же, он будет выглядеть глупо. Может, она обидится и накричит, может, рассмеется. Неизвестно что из этого хуже. – Не говорить Итадори что? Его голос немного охрип, и Мегуми прочистил горло. Это помогло взять себя в руки. Он сел на стул рядом с кроватью напарницы. Ей повезло, она была в отдельной импровизированной палате. Правда в том, что это помещение было слишком тесным, чтобы вместить в себя еще кого-то, но Нобаре это было лишь на руку. Сейчас ей нужно уединение. Секо была достаточно тактичной, чтобы это понять. Нобара раздраженно вздохнула. – Не строй из себя дурака, Фушигуро. Ты понимаешь, о чем я. О, он понимал. И даже мог предположить ее мотивы. Но ему нужно, чтобы она сказала это вслух. Наверно, Мегуми малодушно хотел снять с себя ответственность. Он отдавал себе в этом отчет, но в такие времена можно позволить себе небольшую слабость. Можно же? Фушигуро молчал, разглядывая ее. Снова – бледные щеки, синяк под открытым глазом. Руки, лежащие поверх белоснежного покрывала. Худые плечи. Не хотелось уезжать. Не хотелось бросать ее. Хотелось остаться, хотя умом он и понимал, что будет бесполезен здесь. Он не сможет ее излечить, не сможет вернуть утраченный глаз, он ничего не сможет ей дать. Но иррациональное желание просто быть рядом не покидало его. У него есть долг, ему нужно вернуться на линию фронта, но можно еще немного продлить этот разговор, прежде чем он уйдет – и не факт, что они встретятся снова? Нобара под надежной защитой, он сам станет частью этой защиты – но не здесь, а на передовой. Вдалеке, без возможности позвонить и услышать ее голос. Узнать, что она в порядке и жива. Сказать, что он тоже жив. Эти чувства лениво ворочались в груди. Наверно, Мегуми не должен думать о подобном сейчас. Наверно, он вообще не должен о таком думать. Но мысли сжимали грудную клетку и грели душу одновременно. Он выйдет за дверь и вынужден будет откинуть их куда-то в глубину сознания, ближе к затылку, отправить на задний план, чтобы не мешали. Он это понимал – все-таки не дурак. Он знал, что с ним происходит, хотя и не осознавал, как так получилось. Есть ли смысл пытаться разобраться в причинах? Рефлексировать можно в мирные времена. Сейчас просто есть то, что есть – он и его слишком теплые чувства к Нобаре. – Не говори Итадори, что я жива. Мегуми моргнул и сфокусировался на ее лице. Она смотрела прямо на него, и в ее изможденном виде все равно была та жесткость, к которой он привык. Которая была ее неотъемлемой частью. Кугисаки Нобара не сломалась. Поэтому он позволил себе откинуться на спинку стула и криво усмехнуться. – Хочешь отомстить ему за то, что он скрыл свою смерть? Жестокая ты женщина, Кугисаки. Она улыбнулась, и его сердце стукнуло слишком сильно. – Что поделать? – она приподняла плечо. – Раз уж у меня нет глаза, и я больше не могу стать леди, придется признать свою истинную натуру. Подруга подшучивала над собой и своим состоянием, и это было, скорее всего, защитной реакцией. Мегуми вернул ей улыбку. Она слаба и повержена, но это ненадолго. Нобара – железная девушка, она не сдастся так просто. Это обнадеживало. Он беспокоился, что осквернение лица действительно может ее сломить. Учитывая, как она заботилась о своей внешности... Он хорошо узнал ее, но, видимо, недостаточно. Хотелось знать больше. – Я не хочу врать ему, – признался Мегуми, опустив плечи. Нобара поджала губы. – Тебе и не нужно. Просто не говори ничего. Он вздохнул и отвел глаза. Повисло молчание. – Мегуми. Он вздрогнул и подался вперед, когда она коснулась его руки. Неловко и даже робко, одними кончиками пальцев провела по тыльной стороне его ладони, прежде чем накрыть своей и чуть сжать. Он поднял взгляд – она все еще смотрела на него. Показалось, или она тоже покраснела? Наверно, показалось. Ее кожа все еще была слишком бледной. – Мегуми, – Нобара повторила его имя. – Я считаю, так будет лучше. Он не будет думать о моем состоянии и будет сражаться отчаяннее после того, как меня убили на его глазах. Я знаю, что ты был на его месте и лучше всего понимаешь его чувства, но ведь это заставило нас двигаться дальше, да? Стать сильнее. Пожалуйста. Поверь мне. Мир как будто замер и изменился, когда она говорила это. Нобара всегда была дерзкой и наглой, несерьезной. Видеть ее такой было странно. Она просила поверить ей. Мог ли он отказать? Мог, конечно. Мог и солгать. Но не хотел. Он накрыл ее руку своей. – Я не буду ему врать. Если Итадори заставит меня, я открою правду. Но если ему будет достаточно моего молчания, я не скажу больше. Нобара кивнула, откинула голову на подушку и прикрыла глаз. Тишина вокруг них казалась уютной, но тревога позвякивала в воздухе. Каждый из них понимал, что как только Фушигуро встанет и выйдет за дверь, то они расстанутся – неизвестно, на сколько. И каждая секунда, проведенная в тишине, делала тревогу ощутимей. – По закону жанра, я должна буду появиться в неожиданный момент, когда вы будете на грани отчаяния, и спасти ваши задницы, – проворчала Нобара. Мегуми подгладил ее запястье. – Значит, надо будет продержаться, пока ты не восстановишь силы. Напарница повернула голову к нему и окинула его долгим взглядом. Будто, как и он ранее, запоминала его и отпечатывала в своей памяти. – О, это займет меньше времени, чем ты думаешь. Так что иди спокойно. В нужный момент я прикрою вам спину. Мы же команда. Не надо, хотел сказать Мегуми. Сиди здесь и жди, когда мы справимся с этим. Сиди здесь, в безопасности. Мне будет проще, если я знаю, что ты жива и здорова. Но это же Нобара. Она ни за что не будет прохлаждаться в стороне. Поэтому он только сжал ее руку и держал немного дольше, чем позволяют приличия. Затем резко поднялся со стула, развернулся и шагнул к выходу. Чем быстрее, тем лучше. Каждая минута, проведенная здесь, умаляла его решительность. Ему все равно придется уйти – сейчас это сделать легче, чем будет потом. – Фушигуро. Ее голос догнал его, когда он взялся за ручку двери. Он остановился. Главное – не оборачиваться. – Ты только не сдохни. Иначе я воскрешу тебя и убью сама. И Итадори скажи, что я врежу ему, если увижу на том свете. – Обещаю. Это вырвалось прежде, чем он подумал. Мегуми открыл дверь, вышел, закрыл ее за собой и прислонился к косяку. Не мог он этого обещать. Не должен был. Но сказанного не воротишь. Фушигуро глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. С чувствами можно будет разобраться позже – когда это закончится. Потом. Все потом. Еще несколько глубоких вздохов. Нобара, сверлившая взглядом дверь, расслабилась, когда услышала удаляющиеся шаги. Она посмотрела в потолок. Смотрела до тех пор, пока картинка не стала расплывчатой. Интересно, плачет ли другая, пустая глазница? Она могла бы коснуться и проверить – но не решалась. Нобара просто обязана стать сильнее. – Я должен спросить, – надрывно выдохнул Юджи и закричал, – что с Кугисаки?! Фушигуро напрягся и опустил взгляд. Молчание длилось недолго. – Я все понял... Ничего ты не понял, но это и хорошо. Хорошо. В отличие от нас, у тебя не будет время ее оплакивать... Перед глазами снова встала Нобара – бледная, истощенная, но все еще с живым блеском и ухмылкой на лице. Мегуми показалось, что он ощутил тепло ее руки на своих ладонях. Он зажмурился и тряхнул головой. Сейчас – спасение мира. Остальное – потом. Все потом.