Суаре у Уолдорф

После многих лет сомнений Блэр Уолдорф наконец получила ясное и жёсткое подтверждение того, что её мать и, возможно, даже Бог возненавидели её. Других объяснений тому, что после целого лета полного и унизительного полового воздержания и не менее унизительных слёз Элеонор и судьба сговорились и посадили Блэр рядом с источником всех её страданий на одном из суаре старшей Уолдорф, не было. К чести Блэр, она делала всё возможное, чтобы игнорировать этого ублюдка. Она даже не смотрела на него! Её шея затекла от того, что девушка постоянно сидела, отвернувшись от него и делая вид, что болтовня вокруг действительно интересует её. К несчастью, Блэр была так сосредоточена на игнорировании всего, что говорил Чак, на игнорировании самого факта его существования, что не слышала ничего, кроме жужжания крови, приливающей к её голове. Глупый идиот. Это полностью его вина, что она получила несколько испорченных месяцев, закончившихся историей со скучным, фригидным лордом, который развлекался с собственной мачехой, шлюхой и бывшей моделью. А всё, чего хотела Блэр, - это поехать в Италию! С дьяволом! И раствориться в обилие медленного и развратного секса! Теперь она здесь. И он сидит рядом с ней. И они не находились так близко с... со времён затмения её сознания, когда она была близко, так близко к нему, унижая своё достоинство, отдаваясь ему. В конце концов, только Чак мог удовлетворить её. Полностью! Но вместо него она получила лорда Маркуса, который, очевидно, нуждался в карте, чтобы понять, как удовлетворить женщину (если только она не его родственница, видимо). Мужчины бесполезны! Все! Блэр была в середине своего насыщенного внутреннего диалога, когда поняла, что что-то тёплое накрыло её колено. Инстинктивно её спина замерла от этого контакта. Её колено сжимала ладонь! Она повернулась к ублюдку рядом с ней, но он настолько спокойно смотрел в свой бокал с красным вином, что никто не мог предположить, что его рука занята поглаживанием колена невинной девушки. Да, Чарльз Бартоломью Басс — дьявол! Нет никаких сомнений. - Чак! - прошипела она сквозь зубы. - Остановись немедленно! Он ухмыльнулся ей. - Потише, Уолдорф, а то распугаешь всех гостей. Блэр покраснела и так крепко сжала зубы, что почувствовала боль. Она попыталась столкнуть его руку со своего колена, но хватка Чака была железной. Под подозрительным взглядом миссис Викэм, матроны перед ней, Блэр отказалась от попытки скинуть его ладонь двумя руками. Блэр улыбнулась пожилой женщине одной из своих поддельных вкрадчивых улыбок, но мрачное выражение миссис Викэм не изменилось. Чак усмехнулся. Абсолютно бесстыдно. Ублюдок и садист. Сексуальный ублюдок и садист, чей голос был похотливым и заводил её, даже когда он насмехался над ней. Прекрасно. Она будет игнорировать его, пока он не откажется от своих неотёсанных и дерзких выходок. Это научит его хоть какому-нибудь приличию! Блэр вернула руки на стол и начала теребить салфетку. Его рука скользнула вверх, медленно, не торопясь поглаживая её кожу. Она замерла и подумала, что должна носить толстые и скромные колготки независимо от сезона. Его прикосновения разжигают зуд во всём её теле. Как же она его ненавидит! - Чак, - пробормотала она предупреждающе, всё ещё улыбаясь, склонив к нему голову, - я же сказала тебе, убери её! Он тоже наклонился, чтобы она могла почувствовать тёплое дыхание на своём ушке, и самодовольно ответил: «Я что твоя собачка?». Блэр вздрогнула. Частично от негодования, частично от дискомфорта, который чувствовала от такой физической близости с ним. - О, не моя, но определённо собака. Сексуально озабоченный кобель, который не может спокойно вести себя больше пяти минут! Она хотела сказать ещё что-то, но его руке каким-то образом удалось подняться по бедру так высоко, что он задрал подол её юбки. Его ласки были очень нежными, почти условными. Блэр, в мгновение потеряв всю волю, развела колени и чуть пересела, подняв попку, чтобы открыть ему больше доступа. Это предательство! Её тело предало её, забыв про её достоинство или... или... Почему так тяжело держать себя в руках? - Честно говоря, Би, я не думаю, что я самый озабоченный человек за этим столом. Он смеялся, окутывал своим бархатистым и низким голосом её ухо. Это было намного интимнее и... грязнее, чем было необходимо. - Но стыдиться нечего. Всё лето играть принцессу рядом с Кеном... Бьюсь об заклад, это было не просто для твоего требовательного, тесного тела. Оно привыкло совсем к другим стандартам, помнишь? Блэр сглотнула. Её платье казалось сейчас слишком тугим. А он был слишком близко. Он не имел права так говорить с ней, но... но... Её мозг недостаточно функционировал, чтобы придумать это «но». Чёрт, она даже не могла пошевелиться. Она боялась, что малейшее движение привлечёт к ним внимание всех за столом. Или, если ей повезёт, только к зачинщику всего этого. Но это было почти также плохо. Собственные чувства стали для неё сюрпризом. Она рисковала собственной репутацией за обеденным столом собственной матери. Но, тем не менее, Блэр не чувствовала себя дешёвой. И она не чувствовала себя, как шлюха. Блэр чувствовала себя... беспомощной, в хорошем смысле этого слова. Чувствовала, что потеряла все маски. Чувствовала себя желанной. Очень женственной. Чак продолжал поглаживать её бёдра, то поднимая, то опуская свою руку по её коже. Так медленно, будто ему в этом мире никогда и никуда не надо было спешить. - Я не сказал тебе, как мне нравится твоё сегодняшнее платье? Тебе всегда хорошо в чёрном, но этот корсет, безусловно, отличный выбор. Я продолжаю думать о том, как быстро я смогу развязать всё это, чтобы накрыть твою грудь своими ладонями. Я так давно в последний раз чувствовал их... Я скучаю по мягкой, спелой плоти под моими пальцами... и под моими губами. Помнишь, как тебе нравилось, когда я сильно кусал твои соски? Ты чуть не закричала один раз. Ты хватала меня за волосы и притягивала к себе изо всех сил, когда больше не могла ждать и хотела, чтобы я оказался внутри тебя. Не могу представить, как твой лорд отказался от всего этого. Дыхание Блэр сбилось, когда Чак закончил. Он говорил так спокойно и собрано, будто они обсуждали погоду. Его высокомерие раздражало её, но в то же время заводило. Разве она виновата в том, что не может сдерживаться перед таким привлекательным мужчиной, несмотря на его порочность? Её кружевное бельё полностью намокло. Его рука передвинулась на внутреннюю сторону её бедра, и Блэр пришлось подвинуться ближе к столу, чтобы никто ничего не заметил. Этот манёвр позволил ей развести колени ещё шире, позволяя его пальцам практически... Она практически оказалась на его руке. Он погладил её через мокрое кружево, медленно, но грубо, и Блэр пришлось резко прикрыть салфеткой рот, чтобы сдержать сорвавшийся с губ стон. - Ты такая мокрая. Горячая... Готовая для моего члена. Я не думал, что ты настолько завелась... Даже этот снисходительный тон делал странные вещи с её телом. Её кожа дрожала, мышцы сводило болью, а сознание полностью затуманилось и подкидывало разные грязные картинки. Он говорил, и его голос будто бы ласкал её, заставляя каждую клеточку возвращаться к жизни. Это было волшебное, неповторимое ощущение, завоевавшее её настолько, что не оставалось места для стыда. Решительный рывок, и её трусики были сорваны. Внезапное ощущение того, что её влага разоблачена для его руки, что она стала такой уязвимой, подняла уровень возбуждения до абсолютно беспрецедентной отметки. Без какого-либо предупреждения два его пальца проскользнули внутрь, растягивая и заполняя её. Забудьте всё. Бог существует, и он любит Блэр Уолдорф, просто это находится за пределами человеческого понимания, как и то удовольствие, что она переживала. Это, должно быть, и есть божественное вдохновение. Давление было потрясающим, и Чак не двигался, растягивая непреодолимое мучение. - Ты такая тугая, Блэр. И подходишь мне, как перчатка. Её имя, слетевшее с его губ, прозвучало очень грязно, но одновременно с благоговением, будто это было нечто самое ценное. Она хотела его. Хотела его слишком сильно. Больше, чем она хотела что-нибудь когда-либо. - Я хочу трахнуть тебя так, как ты любишь, сильно и медленно, пока ты не забудешь, как тебя зовут. Чтобы в твоей голове остался только я. И чтобы мои руки были на тебе, везде... Её губы приоткрылись, она беззвучно охнула, и самый сильный оргазм, который она только могла себе представить, взорвал её тело. Её плечи задрожали, и она чуть сползла по стулу, растворяясь в ощущениях. Выпустив слабый стон, Блэр прикрыла рот салфеткой, а затем открыла глаза и поняла, что достаточно много гостей смотрят на неё. К счастью, волны её удовольствия были столь интенсивными, что у неё не осталось сил даже на естественное смущение, когда она это обнаружила. - С тобой всё хорошо, дорогая? - обеспокоенно спросила её госпожа Андерсон. Блэр изумлённо моргнула, едва понимая смысл сказанных ей слов. Чак прервал молчание. - Боюсь, что Блэр заболевает. Она только что рассказывала мне, как её подташнивает, - вкрадчиво сказал он. Блэр вдруг явно поняла, как хорош он был в этом: такой спокойный и правдивый в лжи, когда под обеденным столом на его руках столько похоти. Конечно! У него же было много практики! Сама мысль о том, что Чак делал это с другими женщинами, удивительно повлияла на сознание Блэр, которое резко стало чище. Она не была одной из его шлюх! Как он посмел?! Как он посмел... делать это с кем-нибудь ещё?! - Будь джентльменом, Чарльз, проводи её наверх, - сказала Лили. Блэр, представляющая всё то, что Чак мог делать под столами и на столах с другими, пропустила значительную часть разговора новой миссис Басс и её пасынка. Всё, что она заметила, это то, как Чак небрежно вернул на место её бельё, кивнул гостям и приобнял её за талию. Только в этот момент её щеки загорелись от чего-то кроме удовольствия. От ошеломления. Она позволяет самодовольному сукиному сыну проводить её наверх. В её спальню. Как только за ними закрылась дверь, она со всей силы ударила его по щеке. Он открыл рот, чтобы совсем неприлично выругаться, но она не дала ему времени произнести что-нибудь кроме удивлённого стона. Её пальцы устремились в короткие мягкие волосы, притягивая голову ближе к себе. Её язык жадно вторгся в его рот, и она примкнула грудью к его груди. Это было, как и должно быть у них: особо не сердито, но так близко, что даже воздух не мог поместиться в пространство между их телами. Она расстегнула ремень и потянула Чака за рубашку, отчаянно желая почувствовать его кожу под подушечками своих пальцев. Он поспешно расстегнул её платье и грубо толкнул его вниз. Тонкий материал, упавший с плеч, скользнул по бёдрам и оказался у её ног. Голая перед его тёмным, свирепым взглядом, она чувствовала себя хрупкой и уязвимой, чувственной и сломанной, распутной и изголодавшейся. Когда Чак потянулся к ней, она быстро оказалась в его руках и почувствовала, как он провёл ладонями по её обнажённой попке, а затем прижал к своему паху. - Давай же, быстрее, - пробормотала Блэр между лихорадочными поцелуями. - Я хочу почувствовать тебя в себе. - Уверен, что ты очень хочешь, детка, - застонал Чак, вспоминая, какими влажными и горячими были её трусики, когда он ласкал её. Он поднял её и прижал к стене. И как только почувствовал, что её ноги сомкнулись вокруг его талии, с силой вошёл в неё. Честно говоря, она была не уверена, была ли связана его грубость с энтузиазмом, не хотела думать, что фактически сама опустилась на него, отклонившись перед этим. Ей было всё равно. Вновь чувствовать его в себе было удивительно. И она хотела верить, что эта передышка была нужна ему, чтобы быть таким диким и отчаянным. - Внутри тебя, детка, определённо лучшее место, где я был, - простонал он ей на ухо, успокаивая её страхи и стирая последние следы стыда. Блэр выдохнула и царапнула его спину ногтями. - Не называй меня деткой. На самом деле она не была против этого, но ей нужно было сказать хоть что-нибудь, чтобы показать, что она сохранила хоть какое-то подобие здравого смысла. Чак входил в неё всё сильнее и сильнее, медленно и беспощадно, как он и обещал. Она едва оставалась в сознании, потому что то, как её спина с каждым ударом поднималась вверх-вниз по стене, сводило её с ума. - Не могу поверить, насколько ты тугая. Почти как в наш первый раз. Тогда мне нравилось это не меньше, чем сейчас. Нет ничего лучше, чем ощущение того, что незапятнанная, девственная киска обхватывает тебя, такая тёплая и готовая. Но ты всегда была особенной. Больше, чем... просто больше. Для того, кто был так близок к оргазму, Чак Басс был необычайно разговорчивым. Это, пожалуй, был единственный раз, когда он выпалил всё, что варилось в его гиперактивном мозге. Он был таким только с Блэр... и ей это нравилось, даже если она никогда не признает этого. Она уже дышала слишком часто, слёзы появились в её великолепных карих глазах, потому что Блэр была ближе к экстазу, чем когда-либо, и нетерпение убивало её. - Была ли я лучшей среди всех, с кем ты был? - прошептала она полуигривым, полуотчаянным, к её большому огорчению, голосом. - Абсолютно лучшей. Он глубоко целовал её, жадно глотая крики дурманящего удовольствия, в то время как его член врывался в неё глубже и глубже, пока не оказался максимально глубоко, от чего они оба замерли. Пошатнувшись, они начали спускаться по стене на пол, переплетаясь телами, с безумным желанием судорожно хватаясь друг за друга, когда оргазм наполнил их тела. Блэр показалось, что на некоторое время она потеряла сознание, а когда пришла в себя, вновь открыв глаза, поразилась, насколько липкой была её кожа, насколько странно чувствовать его всё ещё в себе, насколько странно то, что она прячет голову в изгибе его шеи, и то, как его руки скользят по её плечам, спине, бёдрам, властно ласкают, как бы вспоминая каждый дюйм кожи. И только тогда она поняла, что они сделали. Господи! А вдруг кто-то заметил? Что если её мать поднималась наверх, чтобы найти её? И сколько времени пришло с того момента, как они ушли? - Тебе нужно выйти! - она чуть не закричала, захлёбываясь в приступе паники. С закрытыми глазами, ухмыляясь так же, как и обычно, но чуть мягче, шовинистическая свинья не сдвинулась с места. Он лишь удовлетворённо вздохнул. - Я уже вышел. Она кулаком ударила его в грудь. - Чак! - Блэр? Она была совершенно озадачена тем, как он мог спокойно оставаться на месте, полуголый и пресыщенный, лениво рисуя узоры на её бёдрах, смотреть с озорным блеском в глазах. - Нам нужно вернуться вниз. Он имел наглость закатить глаза на её суровый тон, будто она сумасшедшая. - Мы не можем, - он медленно, как заторможенный, ничего не понимающий ребёнок, скользнул рукой по её талии и прижал Блэр ближе к себе. - По тебе видно, что тебя только что изнасиловали. Она почувствовала, как её губы против воли сложились в ухмылку. Что в нём такого, что она настолько неправильно реагирует? - Значит проваливай, а я иду в душ. - Думаю, будет намного лучше для тебя, если я останусь здесь. - Чак! - Не стесняйся кричать также, когда твоя спина окажется на полу. - Я не буду кричать, свинья! А тебе лучше подумать о чём-нибудь, кроме секса, пока кто-нибудь не поднялся сюда и не увидел нас. - Трудно не думать о сексе, когда ты по-прежнему на мне, - он помолчал, казалось, наслаждаясь своей шуткой. - И это не каламбур. А поскольку Блэр действительно терпеть не могла, когда он спорит с ней только потому, что это она, она сказала себе, что её вины в том, что она вновь поцеловала его, нет. Ей пришлось просто заткнуть его. Любым способом.