Рокудо Мукуро сейчас невероятно сильно похож на Спящую красавицу. Ту самую заснувшую Аврору, которую должен разбудить Прекрасный принц… или же её новорождённый ребенок, тут уж какая версия вам больше по душе.
Аврора из мультиков, книг, да даже балета совершенно, просто до отвратительного, пуста. У нее нет определенных черт или характера. Она просто очень красивая, она просто спит. А её функция лишь в том, чтобы заснуть, а потом оказаться спасенной кем-либо. И именно поэтому Мукуро не просто Спящая красавица, о нет! Он куда лучшая её версия. Совершенная, опасная и такая манящая Мафиозная Спящая красавица.
Неподвижно он лежит на чужой кровати. Но на самом деле он сейчас на важном задании, которое сможет выполнить только он. Рокудо удивителен: он может управлять чужими телами.
От недавнего выстрела на виске все еще красуются пятна постепенно засыхающей крови, которую Тсунаеши обязательно вытрет сию же секунду. Только посмотрит еще немного на них и сотрет. Вот прямо сейчас…
В бледной руке Мафиозной Красавицы на удивление крепко зажат пистолет. И шатен осторожно разжимает чужие длинные пальцы, чтобы убрать подальше оружие, которое сейчас совершенно не вписывалось в картину. Пятна крови с виска он уже стер, а пятно на простыне и наволочке прикрыл белым полотенцем, которое отлично сливалось с остальным фоном и не выбивалось из атмосферы.
Да, размазанная кровь смотрелась бы у его Мафиозной Красавицы очень органично, но ему совершенно не нравился её вид и запах. Хотя, если для того, чтобы насладиться видом своей Красавицы, ему придется искупаться в крови, то он, возможно, под влиянием этого будоражещего момента даже задумался бы над тем, чтобы сделать это.
А еще Мукуро, истекающий кровью, выглядел подобно трупу, и это тоже Тсуне совершенно не нравилось.
Трепетно поправляя каждый раз эти незначительные детали, Тсунаеши сам себя в глубине признавал поехавшим, но потом поправлял «я сошел с ума» на «я просто ценитель прекрасного» и успокаивался на некоторое время.
Ну вот и все! Теперь все точно по канону, и никаких лишних и мешающих деталей нет! Спящая красавица глубоко заснула и не встанет в ближайшее время,
ей по заданию не положено. Где же тот принц, что разбудит её?
А нужен ли ей этот самый принц вообще?
Тсуна уверен, что никакой принц Рокудо и не нужен. Тот встанет сам, когда закончит со своим заданием. И глубоко внутри при этой мысли медленно, но верно растет мерзкое такое желание, чтобы Рокудо не проснулся...
«Нет. Стоп.»
...проснулся немного попозже.
Ведь пусть он и совершенен для него лишь тогда, когда использует пули, Мукуро все еще был его Хранителем и другом.
***
Лежащие в беспорядке пряди необычных, будто фантастических синих волос были такими мягкими и приятными на ощупь, что оторваться от них было просто невозможно.
Он пропускает пряди через пальцы несколько раз, легко касается забавного хохолка на макушке. Внутри живет и теплится знание того, что Мукуро специально помыл голову перед приходом сюда: запах дорогого шампуня легко уловим. И хочется зарыться носом в макушку, чтобы вдохнуть его вместе с ароматом самого Рокудо. Он точно еще не раз успеет сделать это сегодня, пока ему
можно. Если бы время ему позволяло, он бы точно расчесал эти необыкновенные волосы и трогал их до тех пор, пока Мукуро не вернется.
Но куда приятнее было прикасаться к коже, нежной, бархатистой, бледной и теплой. Именно такая кожа, должно быть, была у заснувшей оригинальной Авроры. Но его Мафиозная Аврора… о! Она была куда красивее, куда лучше, его Аврора была уникальным, гениальным творением ученых.
Никаких лишних волос на лице, никаких несовершенств кожи, слишком ровные и белые, как для обычного человека, зубы. И все это без каких-либо вмешательств со стороны, без трепетного ухода за собой. Именно поэтому Тсуна всегда подмечает такие мелочи как вымытая голова или идеальный маникюр, ведь для остального Рокудо просто не надо прилагать усилий, чтобы выглядеть идеально. И не зря, не зря его Хранитель так тщательно готовится к этим совершенно секретным заданиям, чуть ли не красится. Понимание того, что стараются так именно для него, очень грело душу.
И если ученых из Эстранео можно было записать как родителей или фей-крестных его Авроры, то себя Тсуна сравнивал со злобной колдуньей Малефисентой, или же Карабос. Ведь каждый раз именно он дает подобные задания, ради исполнения которых Рокудо приходится раз за разом стрелять себе в висок запрещенными, вообще-то, пулями.
Да, сказка перетерпела сильные изменения в их реалиях: вместо веретена теперь пули, и никакого поцелуя не требуется для того, чтобы «красавица» проснулась. Сама Красавица переубивала кучу народу и успела побывать на мафиозных нарах. И именно поэтому его Аврора куда лучше оригинальной, да. Сравнивать их было сложно, но возможно, как Аврору здорового человека и Аврору курильщика (ценителя Савады). Мукуро, несомненно, выигрывал, ведь когда было нужно – он «засыпал», и «просыпался» тогда, когда сам того захочет.
Ах. Да, на то как просыпается его Красавица, он готов любоваться вечно, растягивая в памяти несчастные милисекунды до целой бесконечности.
То, как медленно открываются чудесные, поистине дьявольские разноцветные глаза, то, как сбивается чужое дыхание, а тело выгибается, пока сознание возвращает себе контроль над ним. Это не может оставить равнодушным никого. Оживший мертвец, очнувшаяся Спящая красавица… Эта картина заставила бы людей кричать от ужаса или же замереть от страха. Но он, наверное, был самым настоящим сумасшедшим, ведь его это приводило в восторг. Он чувствовал невероятный трепет перед ожившим «трупом», он чувствовал невероятно сильное эстетическое удовлетворение, когда наблюдал за тем, как Мукуро
возвращается в свое тело после задания просыпается от вечного сна.
Все то время, пока туманник неподвижно лежит, он и правда волнуется о том, что тот может не проснуться. Поэтому вслушивается в каждый вдох и иногда прикладывает пальцы к артерии, хотя слушать чужое сердцебиение тоже вполне приятно.
И при этом он просто не может остановить себя от прикосновений к такому манящему, совершенно беззащитному и неподвижному телу. Прямо как сейчас.
Тсуна бы не стал его трогать, если бы ему было
нельзя, честно. Но Рокудо сам дал безмолвный зеленый свет на такого рода контакт. Каждый раз он сам приходил к нему в спальню, чтобы «заснуть» на некоторое время. Тсуну такое доверие просто невероятно подкупало. Может, Мукуро искренне был уверен в том, что такой человек, как Савада Тсунаеши, никогда не станет делать с его телом что-то развратное или недопустимое. И, если и правда он так думал, то был абсолютно прав.
Тсуна никогда и не задумывался о том, что он мог бы сделать что-то грязное и плохое с доверенным ему телом. Если бы и появлялись такие мысли, то пугали бы его и считались мерзкими и отвратными до тошноты.
Каждый раз он бы ощущал себя настоящим подонком, если бы без разрешения лез к своему Хранителю с похабными намерениями.
И то, что ни разу он еще не испытывал конкретно сексуального влечения к неподвижному Хранителю, радовало. Можно было и дальше оправдывать себя и верить в то, что он не безвозвратно растерял остатки своего здравомыслия. Хотя то, что происходило сейчас, и так сильно напрягало и наводило на интересные мысли.
Мукуро был, к слову, совершенно не тактильным и всякий контакт с людьми ограничивал – единственным исключением были подобные задания.
И все же, не зря ведь Рокудо исправно прихорашивался перед приходом в чужую спальню? Наводит на подозрения.
В повседневности никаких искр между ними двоими не пролетало, и интереса у Тсуны к живому и язвительному Хранителю не прослеживалось совершенно. А вот к его неподвижно лежащему телу явно прослеживался определенного рода интерес, да еще какой! Осторожно прикасаться к такому Хранителю, нежно вытирать кровь с виска, гладить синие волосы и целовать свою красавицу в щеки, шею и губы, чтобы разбудить прямо как в сказке – это была настоящая эстетическая эйфория.
Из своих наблюдений Савада вынес кое-что довольно занимательное, но при этом и смущающее - тело Рокудо реагирует на все то, что с ним делают! От поцелуев краснеют бледные губы, а от постоянных безобидных, в общем-то, ласк, на щеках выступает приятный с виду румянец, который украшает и так совершенно идеальное лицо. Иногда он слишком сильно увлекается и становится свидетелем чужого возбуждения, которое просто мастерски игнорирует. И возникает не ощущение, а почти уверенность в том, что Мукуро и правда просто очень крепко спит.
Сам Рокудо, возвращаясь в свое тело, явно все знает о том, что только что с ним делали. Но молчит, только пялится страшно, с каким-то своим немым вопросом, которого Тсуна понять не может: он все же не телепат. А потом снова приходит к нему в спальню. И снова.
Может, ему это тоже нравится? И не один Тсуна здесь и сейчас получает свою долю
эстетического удовольствия? Так-то Савада и не сомневался в том, что Мукуро тот еще извращенец, и, скорее всего, мотивы у них различаются, но вот насколько?
Сейчас он опять трепетно гладит чужие выступающие ключицы, думая о том, чтобы прикоснуться к ним губами. И нежно целует выступающие венки на вовсе не хрупких, но безумно красивых запястьях. До пробуждения Рокудо осталось совсем немного, и он хочет с пользой потратить каждую секунду. Например, на то, чтобы в очередной раз обнять чужое неподвижное тело, которое на самом деле уже как несколько минут просто старательно прикидывается бесхозным.
И когда Мукуро откроет свои глаза, Тсунаеши привычно промолчит и сделает вид, будто он вообще ни при чем и ничего не делал, а неожиданная эрекция Хранителя – это результат неведомой магической силы, не иначе.
А Рокудо будет привычно выжидательно смотреть на босса, намекая на продолжение банкета и не получая его.
***
Мукуро нравилось. Получать эту странную, незаслуженную ласку от человека, который когда-то пообещал изменить этот мир к лучшему. Нравилось, когда его гладили по голове, когда целовали в лоб или крепко обнимали, сжимая грудную клетку и талию в тиски.
От обычных прикосновений ему становилось нестерпимо жарко, и хотелось ответить на все поцелуи и ласки, перестав притворяться спящим.
Но он не мог.
Как только он совершал малейшую оплошность и показывал то, что уже вернулся, Тсунаеши резко прекращал все свои действия, отодвигался, а после и отходил на пару шагов от него, возводя между ними невидимую ограду, давая понять, каков предел того, что Мукуро может получить от него в реальности. В реальности они – подчиненный и его босс, знакомые, почти друзья. Не любовники, и тем более не возлюбленные.
Это было больно. Это било под дых с необычайной силой, давая понять реальное положение дел, реальную роль Мукуро для Савады.
Спящая красавица, которая красива и волшебна и нужна только тогда, когда спит.
Живой Рокудо Тсунаеши не интересовал. Мукуро четко это знал, и его совершенно это не устраивало. Хотелось интересовать, хотелось получать ласку вне спальни, вне образа Спящей красавицы. Но иллюзионист приходит снова и снова, потому что быть кем-то любимым, даже в невдохновляющем амплуа Спящей красавицы, оказалось просто невыносимо приятно.
Почему это так хорошо – получать прикосновения, полные любви и тепла, и быть объектом чужого небольшого помешательства? Почему так не хочется открывать глаза, давая этим понять, что уже вернулся с задания?
Как человек, который никогда в жизни не получал ни от кого столько ласки и заботы, как за эти несчастные пару минут своего притворства, как недолюбленный в детстве ребенок, знающий лишь о боли и одиночестве, он с легкостью подсел на эти сеансы. И теперь ему было мало.
И хотелось еще. Хотелось большего.
Думать о том, что в повседневности о подобном отношении со стороны Тсунаеши-куна не приходилось и мечтать, Рокудо не желал совершенно и был намерен добиться своей вымученной любви и вне чужой спальни.
