Попытки суицида вызывают Широяму.

Жизнь бессмысленна. Единственное счастье в моей серой жизни исчезло. Навсегда. Оно закончилось письмом Таканори, а точнее, последними строчками. " Прости, Койю, но я не хочу больше быть с тобой. Мы не созданы друг для друга даже на какое-то короткое время. Слову "Мы" больше нет смысла существовать. Спасибо тебе за все, но не звони мне больше. Никогда. Я больше не твой зайчик и твои подарочные черные ушки я сжег". - одааа, в эти секунды я возненавидел себя. Тебя, это письмо и жизнь. Спасибо тебе, Таканори, что лишил меня смысла тленной жизни. Вот так просто, вот так трусливо ты решил разбить мое сердце. Хорошо, я все понимаю, но ушки-то за что?! Выкинув письмо в дальний угол комнаты, встаю из-за стола и направляюсь в коридор. Не надевая верхней одежды, молча выхожу на лестничную клетку, захлопывая дверь. Уже в подъезде кожа покрывается мурашками. Выхожу на улицу и смотрю на небосвод. Иссиня-черное небо, хлопья белого снега, морозный воздух. Красиво. Самая пора покончить с жизнью или просто помучить себя. Ежусь от холода, затем иду к скамейке, которая стоит у моего подъезда. Она вся покрыта пушистым снегом. Ладонью стряхиваю его на землю и ложусь спиной вверх на скамейку. Холодно, чувствую, как снежинки падают на горячую кожу и тут же тают; заледеневшее деревянное сидение лавочки приятно холодит щеку, живот, ноги. Свесив руку, вывожу на рыхлом снегу иероглифы. Всегда мечтал умереть, замерзнув. Когда меня найдут, то моя кожа посинеет, что и говорить о губах, глаза заледенеют. Я стану будто ледяной статуей. Какая все-таки красивая смерть. Жаль что ты, Таканори, не увидишь моей смерти. А, может, оно и к лучшему. О, боже, ну как ты мог сжечь ушки?! - Молодой человек? - я вздрогнул, услышав мужской голос, прекратил рисовать на снегу и замер. Пусть тот, кто меня окликнул, поскорее уйдет. Ну кого черт дернул в двенадцать часов ночи гулять по улице? - Мужчина, Вам плохо? - слышу шаги и хруст снега, затем тишина. - Уйдите. - Что с Вами случилось? - вкрадчиво спрашивает и подходит еще ближе. Покрываюсь в который раз мурашками и молчу. - Мужчина, ну ответьте же. Мне за Вас страшно. - Уйдите. Просто уйдите, - бубню и снова зарываюсь заледеневшими пальцами в снег. - А что Вы делаете? - спрашивает, как ни в чем не бывало. Загораю, блин. Вот какие люди приставучие бывают. - Принимаете лунные ванны? - да он еще и мысли читает, юморист. Ну прекрасно. - Не смешно, - говорю и пялюсь на дом, в котором многие окна уже погасли. Живут люди и не подозревают, что я тут от неразделенной любви пропадаю. - Ну, тогда это не дело - просто так загорать. Давайте же я Вам спинку потру. Правда, крема у меня нет, - смеется и не успеваю я и слова сказать, как неизвестный мне мужчина начинает тереть мне спину. Дергаюсь, вскакиваю и сажусь на скамейке, обхватив себя руками. Передо мной парень, шатен, лет двадцати пяти, у него такие пухлые губы и такой большой, наверняка очень теплый... пуховик. О боже, кажется, мой мозг умирает от холода, но так и должно быть, я читал. Вообще существует четыре стадии охлаждения. Самая последняя - галлюцинации. Вдруг, у меня уже галюны и этот парень плод воображения? Привстаю и медленно, аккуратно трогаю парня за руку. Он смотрит на меня и смеется. Нет, я еще в своем уме. - Что Вам нужно? - хмурюсь, спрашиваю. Парень садится рядом на скамейку, отодвигаюсь от него подальше, чтобы теплом не заразил. А то что, получается, я что ли зря тут валялся, мерз. - Да так, я, вообще-то, тут гуляю, - все так же улыбается и потирает покрасневшие руки. Затем лезет в карман и достает кожаные перчатки. Отворачиваюсь, стараюсь не смотреть, как он их надевает. Черт, этот парень меня соблазняет. - А Вы чем занимаетесь, помимо лунных ванн? - Да так, я, вообще-то, тут умираю, - передразниваю его интонацию и откидываюсь на спинку скамейки. Черт, она тоже ледяная. Чувствую, как немеют кончики пальцев, а коленки начинают трястись. - Отчего же так? Столько способов суицида, - всплескивает руками и смотрит на меня. - А Вы такой дурной выбрали, - да что же он такой приставучий, как репей. Закрываю глаза и поворачиваюсь к нему спиной, забираюсь с ногами на скамейку. - Уходите. - Вы попугай? - Нет, я Койю, - ляпаю свое имя и сразу же жалею. Ну воот, сам себе проблемы наживаю. - А я Юу, приятно познакомиться, - не успеваю ответить, как меня накрывают чем-то теплым. О, боже, это же его пуховик! Но нет, я не могу это принять. - В знак дружбы примите мою куртку. - Не нужно мне куртку, - пытаюсь одной рукой стянуть ее с себя, но это не удается. - И вообще, идите гуляйте. - Ну а Вы? Вы что делать будете? - спрашивает надоеда. Да ему только в "Что? Где? Когда?" работать! - А я пойду домой! - скидываю куртку ему в руки, встаю и решительно направляюсь к подъезду. Так, где мои ключи. Ключи, ключи. Я всегда их кладу в карман... Что? Ключей нет? Правда? Растерянно шарю по карманам трико, затем поворачиваюсь к сидящему на скамейке Юу. - Ключей нет... - тихо говорю и понимаю, что начинаю паниковать. Юу удивленно вскидывает брови, встает и подходит ко мне. - Может, Вы их дома оставили? - и снова сует мне свою куртку. Ну что за человек! У меня тут беда, а он куртке свое место найти не может. И тут меня настигло прозрение: ключи всегда лежат в ящике тумбочки у входа, а сегодня я даже его не открывал. И телефон я не брал. Ну все, кажется, это конец. - Они дома... - шепчу и закрываю рот руками. Что теперь делать? Как попасть домой? Но я же не написал завещание и не написал подробную инструкцию по уходу за цветами. - Койю, не волнуйтесь, я сейчас МЧС вызову, - говорит Юу с энтузиазмом и лезет в карман за мобильником. Какой оптимист! Вы только посмотрите на него. Кутаюсь в его куртку и понимаю, что явно отморозил себе все конечности. Ну уж нет, я лучше поживу, буду мучиться и страдать от любви, чем вот так умирать! *** Прошло двадцать минут. Я, кажется, успел отойти в мир иной, воскреснуть и снова покидаю этот белый свет. За все это время, пока я совершал чудеса с девятью жизнями ( которые непонятно откуда у меня резко появились), Юу все сидел рядом со мной на скамейке и разговаривал. - Вы только не усните, Койю, - он пододвинулся ближе и обнял за плечи. Не понимаю, он что, бессмертный? Сидит в одном свитере, даже не мерзнет. - А то я не знаю, как с мертвыми обращаться. - Вы попугай? - Нет. - Тогда давайте помолчим, - утыкаюсь носом обратно в колени и пытаюсь отогреть руки. Юу вздыхает и начинает топать ногами. Топ, топ, топ, как слон. - Такой хороший вечер, не правда ли? - радостно говорит и смотрит в небо. Поднимаю голову, неотрывно смотрю на него и чувствую, что у меня дергается щека. То ли нервный тик, то ли от холода щеки так отмерзают. - Вы издеваетесь. Вы точно издеваетесь, - хнычу и снова утыкаюсь в колени. Тишину ночи нарушает шум шин по рыхлому снегу, свет фар слепит глаза. Газель МЧСников подъехала прямо к подъезду. Оттуда посыпались люди и все к нам. Господи, дурдом на выезде. - Вы вызывали МЧС? - спросил мужчина средних лет. Нет, мы вызывали дурдом! Увидев, в какой одежде мы сидим, мужик резко развернулся и крикнул своим товарищам. Через мгновение другие люди принесли нам два пледа. Ну спасибо, хоть какая-то польза. - Да, откройте скорее дверь. У меня ключей нет, - мой язык заплетается, становится трудно говорить. Пара мужиков идут к домофонной двери. Ну что они там так долго возятся? - Ну вот, Койю, сейчас уже все и закончится. Как Вы себя чувствуете? - а Юу все такой же веселый. Сажусь обратно на скамейку и обхватываю голову руками. Или не руками. Ледышками, скорее всего. - Чувствую, что сейчас преставлюсь второй раз! - Эй, пошлите, покажете нам вторую дверь! - крикнул мужчина и я вижу, как спасительно отворилась дверь подъезда. Пулей лечу к двери, но Юу говорит, что я иду медленно и вряд ли дойду вообще. - Давай, я тебе помогу, - берет под руку и тащит к подъезду. Господи, хоть бы душу не отдать, пока ползу. Медленно, но верно взбираемся на мой третий этаж. За это время я успел позавидовать трупам в крематории. А, может, все-таки стоило помереть? Сейчас бы грелся в теплой, даже горячей печи, и плевать, что остался бы пеплом. Зато горячим. И потом пустили бы меня по ветру, и я б полетел, полетел! А еще, мне бы хотелось быть евреем... - Койю! Господи, мне кажется, он умирает! - слышу, как орет мне почти в самое ухо Юу. Ну, подумаешь, задумался я, что кричать, как дикарь? Из клетки сбежал, что ли... - Что? - То! Какая твоя дверь? - осматриваюсь - опа, а мы уже на моей лестничной площадке. Какая радость, какая радость. Тычу пальцем в квартиру номер шесть и облокачиваюсь на стенку. Мужики начинают взламывать замок, а я пристально наблюдаю. Главное, чтобы дверь не поцарапали. - Юу, а Вы на чай-то ко мне зайдете? - с обморожением приходит смелость, в этом я убедился. Ну а почему бы и не позвать? Я же его не охмурю и в постель не затащу. Он же мой спаситель. А со спасителями так нельзя. - А Вы-то сами домой зайдете? Сможете? - улыбается и я впервые так близко смотрю на него. Слуушайте, а он так-то совсем ничего. Очень даже ничего. Пожалуй, я пересмотрю свое решение о чае и постели. Ну вот, я, кажется, мозг отморозил. Через несколько минут моя родная, любимая, милая дверь отворяется и я, благодаря во все корки спасателей, пытаюсь зайти в квартиру. Ну, я тут снова приврал: Юу меня пихает внутрь, а я, выглядывая из-за его плеча, кричу слова благодарности вслед. Ну, думаю, они их не особо разобрали - мой язык вообще отказался работать. - Чай в студию! - плетусь, держась за стены, на кухню, а затем пытаюсь попасть рукой по кнопке чайника. Не пойму, я его включил или опять выключил? Пальцы вообще не чувствуют ничего. - Юу, а Вы садитесь, - присев на стул, Юу потер все такие же замерзшие руки. Сажусь напротив него и подпираю щеку рукой. - Может, Вы все же в душ сходите? А потом уже чай, - спрашивает он. - Нет-нет, мне уже почти хорошо. Отлично Вы сегодня погуляли, да? - пытаюсь улыбнуться, но не знаю, как там на деле получается. - Вы меня извините, что испортил Вам ночь. - Ха-ха, да ну что Вы, прекратите. И давайте на "ты". - Нет, Ты все-таки меня извини. О! Ты чай с чем будешь? - С тобой, - хихикает гость. Я улыбнулся и пытаюсь попасть струей из чайника в чашки. Как все-таки сложно жить, а. - Ты так больше не суицидничай, хорошо? - Хорошо. - Я, лучше, сам к тебе приду. - Зачем? - удивленно спрашиваю. - Покажу другие, более гуманные способы!