Пересдача

      Я обещала маме, что обязательно приду и, ни в коем случае, не стану опаздывать. Слово своё я привыкла всегда держать, но в этот раз что-то изначально пошло не так.       На Петербург опустились сумерки. Рестораны и кафешки были заполнены посетителями. Вечер пятницы обещал кутежи и веселье, танцы до утра и, возможно, интересные знакомства. Об этом шушукались коллеги, ученики, и молодёжь в транспорте. У меня же не было желания проверять – по вечерам я обычно отправлялась домой и бралась за кисточки и мольберт. Детское увлечение так и не стало занятием всей жизни, и заработка почти не приносило, зато сохранило право главной отдушины.       Стрелки часов показали семь. Я выключила компьютер. Увесистая стопка тетрадок с контрольными работами пятиклашек отправилась в рюкзак. Следом полетел телефон. Я переобулась в заранее подготовленные туфли, припудрила лицо, накрасила губы прозрачным блеском и, наконец, встала из-за стола. В учительской было пусто. Я выключила свет и направилась к выходу.       В картонном пакете лежала коробка с подарком, перемотанная красной лентой. Осталось купить цветы и можно смело идти на праздник.       Голова гудела от усталости. Хотелось всё бросить, развернуться на сто восемьдесят градусов, и отправиться домой. Но тогда не избежать нравоучений от мамы. К тому же я очень любила крестную и хотела лично поздравить её с юбилеем.       У цветочного ларька оказалось чересчур многолюдно. Кажется, местные хулиганы затеяли свои разборки. До драки дело пока не дошло, но крики и ругань подсказывали, что стоит поторопиться. Крепче сжав ремешок рюкзака, я постаралась незаметно проскользнуть. Почти получилось.       — Цыпа, хочешь я тебе цветочков куплю? – раздалось за спиной.       Я не была трусихой, но от таких «подкатов» всегда впадала в пассивную агрессию. Страх сковывал тело и отбирал дар речи.       — Цыпа, а ты куда такая наряженная идёшь? Пойдём, у нас пивко есть. Чипсы будешь?       Чья-то липкая рука схватила за запястье, дернув назад. Я потеряла равновесие, выронив подарок. Рюкзак полетел следом. Когда я уже смирилась, что собственное столкновение с асфальтом неизбежно, и зажмурилась, меня внезапно подхватили на руки.       — Давно в вытрезвителе не сидели, пацаны? Захотелось еще «за домогательство» отсидеть? – голос моего спасителя звучал насмешливо, но в голубых глазах явственно горел огонь правосудия. – Куда же вы побежали, цыпочки?!       Я посмотрела в след разбежавшейся шпане и почувствовала облегчение. Всё закончилось даже не начавшись. Это можно было считать успехом.       — Ты в порядке?       — А? Да, да, всё хорошо. Спасибо вам. Большое спасибо, - я энергично закивала, вцепившись пальцами в воротник кожаной куртки незнакомца. – Если бы не вы…       — Всегда пожалуйста, - проворчал мужчина, совсем не по-джентельменски подбросив меня на руках. – Ты бы отпустила.       — Простите?       — Куртку отпусти. Я в носильщики пока не нанимался, на руках не понесу.       — Ой! Да, конечно. Извините меня, - меня поставили на землю и, стряхнув с рюкзака пыль, всучили в руки. – Как мне вас отблагодарить?       — Обходи такие сборища стороной, - пробасил мужчина. Я неловко прикусила губу, ощущая себя полной дурой. – На бедовую девицу ты как-то не смахиваешь, поэтому в следующий раз думай куда идёшь, - продолжал он наставления.       Я прижала к груди рюкзак, ощущая себя одной из тех школьниц, которых отчитывают за непослушание. Стало совсем неловко.       — Я за цветами шла, - пробубнила виновато, и кивнула головой на разорванный пакет. – Подарок.       Мужчина издал тяжёлый вздох. Поправив кепку, он поднял с земли помятую коробку, и несильно потряс. Раздался звон разбитого стекла.       — Придётся обойтись одними цветами, - сказал он и передал мне коробку.       Я поджала губы. Как же я пойду на юбилей к крестной с одними цветами, да и тех осталось не так уж много. Продавец из цветочного ларька стоял в стороне, наблюдая за нами, и неторопливо курил.       — Спасибо за помощь, - повторила я. Прижав к груди коробку, направилась за букетом и оступилась. – Ай!       Каблук на единственных туфлях предательски треснул, окончательно испортив вечер. Нога подвернулась. Я с огромным трудом устояла, едва снова не рухнув прямо посреди улицы.       — Зачем вообще носить такие каблучищи, - раздалось ворчливое сопение над ухом и меня опять подхватили на руки. – Это такой способ самобичевания? Это ваши шпильки опаснее гопников и обдолбанной шпаны вместе взятых.       — Я дойду сама. Не надо.       — Чего не надо? – тёмная бровь категорично изогнулась. – Ты же вроде как на праздник собиралась. Хочешь идти на сломанном каблуке? Или предпочтешь, чтобы я сломал и второй?       — Не надо, - пробубнила несмело.       Было стыдно. Но приятно. В последний раз меня носил на руках папа, когда я ещё была ребёнком. А потом я выросла и больше не к кому было залезать на ручки.       — Предлагаешь кинуть тебя здесь?       — Нет. Не надо кидать.       — В таком случае не возникай, - проворчал мужчина и нахмурился. – Какие хоть цветы покупать?       Игорь оказался чрезмерно упрямым и настойчивым, но мне это даже нравилось. На праздник я так и не попала в тот вечер. Купив цветы, я назвала Грому свой адрес, и только, когда мы подошли к дому, сказала, что передумала идти на день рождения в таком виде, да ещё и без подарка. К огромному удивлению он охотно согласился. Вообще, Игорь оказался очень милым и сообразительным. Когда я сказала, что люблю рисовать и по этой причине часто лажу по крышам, в поисках красивых видов, он рассказал, что его друг тоже любит рисовать.       Идея возникла совершенно спонтанно и, кажется, пришла в наши головы одновременно. Я предложила Грому подняться. У меня ушло пару минут, чтобы переодеться в джинсы и свитер. Быстро заварив чай и перелив в термос, на скорую руку сделала бутерброды, и мы отправились на поиски самой живописной крыши...       — Я бы точно не смог работать с детьми, - сказал он, ухмыльнувшись. – Сплошная головная боль.       — Я тоже так думала, - рассмеялась я.       — И почему передумала?       — Когда папы не стало нужны было срочно искать работу, чтобы помогать маме. Нас в семье трое, я – старшая. Пришлось бросить мечту стать художницей и пойти работать в школу.       — Учительницей рисования? – уточнил Гром.       — Рисования и изобразительного искусства. Я ещё занимаюсь с театральным кружком, помогаю с декорациями, - сказала я.       Мы ненадолго замолчали.       — Игорь, а где ты работаешь?       — В полиции.       — В полиции? Интересное совпадение.       — Какое совпадение? – переспросил он.       — Не бери в голову, - отмахнулась я. – Теперь понятно откуда ты такой отважный и сильный взялся.       — Ну, ты только не преувеличивай!       Белые ночи были очень кстати. Я сразу заметила лёгкий румянец на щеках Грома, и не удержалась от смешка. Такой угрюмый и серьёзный медведь, оказался не готов к комплиментам. Очаровательно.       — Чего смеёшься? – голубые глаза Игоря блеснули в сумерках, и, прежде чем я успела ответить, он мягко притянул меня за плечи, прижав к своей груди. – У самой то нос синий. Замёрзла?       — В твоей куртке тепло, - шепнула, поправив потертую кожанку. – А тебе?       — А я не мёрзну.       — Может ты ещё и не болеешь?       — Никогда.       — Пф! – фыркнула я и, подняв голову, чмокнула Грома в кончик носа. – Холодный, - констатировала я важно. – Что и требовалось доказать, Ватсон.       Выражение лица Игоря было достойно Эрмитажа. Удивление, восторг, смущение и возбуждение смешались в одной картине. В один момент длинные жилистые руки настойчиво притянула ближе. Я ощутила тёплое дыхание на щеке и нервно облизала губы. Игорь смотрел в глаза, словно ожидая сопротивления. Но я даже не шелохнулась.       Его губы оказались тёплыми и мягкими. Я почувствовала, как одна ладонь скользнула в волосы, притягивая ближе, и издала слабый стон. Игорь умел целоваться и делал это неожиданно аккуратно и бережно, что совсем не совпадали с его характером. Губы ласкали мои, сминали в долгом, горячем поцелуе, играя на моём нетерпении.       — Не останавливайся, - захныкала я, стоило Грому отстраниться.       На его лице появилась довольная улыбка. Большой палец очертил нижнюю губу, слегка оттягивая вниз, а затем спустился на подбородок и надавал, заставляя раскрыть рот. Когда меня притянули для очередного поцелуя, я только и смогла безмолвно ахнуть, безропотно отдаваясь наслаждению. Язык толкнулся в приоткрытые губы, скользнул между зубов, и стал играть с языком, вырывая тихие вздохи.       — Все полицейские так целуются? – спросила я, когда мы позже брели по улице. Рука Грома лежала на моём плече, прижимая к себе; я же обхватила его обеими руками за талию.       — Предлагаешь провести расследование? – в его голосе звучал смех.       Прощальный поцелуй случился у моей парадной. Светало. В коробке под лестницей мурлыкали коты. Мы долго обнимались словно последние романтики, и я почти решилась позвать Игоря домой, но он опередил, чмокнув в лоб.       — Я знаю, где тебя найти, - сказал он, заправив прядь волос мне за ухо. – Тебе от меня не скрыться, гражданка Ларина.       — Кто тебе сказал, что я собиралась?       Привстав на цыпочках, я оставила короткий поцелуй на колючей щеке. Вернула Грому его куртку и быстро прошмыгнула за дверь.       Мне уже далеко не пятнадцать, я никогда не теряла голову от любви, но, кажется, в этот раз всё было куда серьёзнее. Где-то в глубине души я была уверена, что наша встреча – судьба.       Вечером я надела любимое платье, ботинки на маленьком каблучке, и отправилась в гости. Крестная встретила с "охами" и "ахами". Утром я звонила, чтобы извиниться за то, что не пришла вчера, и вкратце рассказала о случившемся. Теперь же тётя Лена хотела услышать всю историю заново, со всеми лирическими отступлениями.       Мы сели на кухне, потому что к дяде Феде пришёл коллега, они общались в гостиной. Очередное преступление требовало от главы полиции полного внимания даже в собственный выходной. Я об этой особенности генерал-полковника Фёдора Прокопенко знала и очень уважала его за это.       — Вот так всё и случилось, - закончила я свой рассказ и сделала глоток чая. Конечно, о многом я предпочла умолчать, особенно о том, что касалось прогулок по крышам и поцелуев.       — Как прекрасно, что в наше время ещё остались настоящие мужчины, - мечтательно вздохнула тётя Лена. Я кивнула головой.       Через стенку кто-то громко чихнул и почти сразу раздался громкий смех дяди Феди.       — Я вчера так расстроилась, что ты не пришла, - продолжала крестная. – Но, возможно, это и к лучшему. Ты познакомилась с таким галантным кавалером.       — Ну, не такой уж он и галантный, - улыбнулась я. – Но он кажется очень надёжным.       — Это особенно важно, - согласилась она. – Но мы ведь хотели познакомить тебя с коллегой Феди. Очень приятным молодым человеком. Майором полиции.       Я почувствовала как у меня скрутило желудок и нахмурила лоб, засопев. Только не это! Последние полгода мама вместе с крестной не оставляли попыток помочь устроить мою личную жизнь. Не сосчитать на скольких свиданиях я побывала. И хоть бы одно было удачным! Нет, потенциальные кавалеры, в самом деле, были опрятными, приятными и общительными, но ни с одним у меня не появилось желания сходить на второе свидание.       — Мне жаль, что этот молодой человек вчера так и не дождался меня, но, быть может, это и к лучшему, как считаете? Я встретила мужчину, с которым хочу продолжить общение и, мне…       — Нет-нет, солнышко, - тётя Лена замахала руками и, вспорхнув со стула, потянула меня за собой. – Он вчера тоже не смог прийти. Задержался на работе. Там было какое-то происшествие у цветочного ларька и он остался, чтобы взять показания у свидетелей.       Тётя Лена бурно жестикулировала, не давая даже словечко вставить. Она подхватила меня под руку, и мы торопливо направились в гостиную. Коротко постучав, так и не дождавшись ответа, она открыла дверь, буквально втолкнув меня внутрь.       — Игорёша так намаялся вчера, что умудрился простыть. Никогда не болел, и тут вдруг такое, - шепнула она мне на ухо. – Катюша, познакомься, пожалуйста, это Игорь Гром. Майор полиции. Первый по раскрываемости и поимке преступников.       Игорь перегнулся через ручку кресла и болезненным взглядом уставился на нас. Оглядев меня с ног до головы, его усталый взгляд стал приобретать ошарашенных ноток. Мне удалось первой совладать с собой.       — Тётя Лена, всё хорошо. Я та самая свидетельница, которой вчера занимался майор Гром.       — Ты, солнышко? Как же это?       — У нас выдался продолжительный допрос на живописной крыше, - улыбнулась я. Игорь довольно хмыкнул и вдруг громко чихнул. – Будь здоров.       — Здравствуйте, гражданка Ларина, - его улыбка была одновременно смущенной и лукавой.       — А говорили, что никогда не болеете, майор.       — Так ведь и свидетелей я не часто на крышах допрашиваю, - парировал Игорь.       Дядя Федя, хранивший молчание с того момента, когда мы вошли, довольно хлопнул себя по коленям.       — Нет, Леночка, ты это видела! А ведь я только что говорил этому оболтусу, что на кухне сидит очаровательная девушка. А он ворчал, что ему и одному хорошо. Вот же плут!       — Ладно, дядь Федя, - пожурила я Прокопенко. – Ему сейчас отдыхать нужно. Зачем же вы его вызвали, если он заболел?       — Это я то вызвал? Да у него шило в одном месте! Он же не может долго на одном месте сидеть, - запыхтел Прокопенко, как чайник. – Надо мне ещё в свой выходной очередное дело разбирать. Забирай ты его с собой, Катюша! И пусть, пока не вылечится, на работе не показывается.       Игорь попытался возмутиться, но я вовремя остановила его, похлопав по спине.       — Пойдёмте, майор. Вчерашнее наше свидание считаю неполноценным.       — И что вы предлагаете, гражданка Ларина?       — Пересдача, майор Гром. Только пересдача.