Что за неудачник

Бейонд всегда ним восхищался. До зуда в челюсти и дрожи в коленях. Восхищался своим старшим братом. Бейонд никогда не понимал, как можно быть настолько идеальным. Вот просто не мог понять — и всё. Как можно так спокойно не беспокоиться о внешности, но выглядеть настолько привлекательно? Природная красота, чтоб её. Как можно скрывать свои прекрасные нежные волосы под этой грубой безвкусной школьной кепкой, которую они оба носят? Его кепка больше. Как можно с улыбкой говорить, что нет проблем — прямо в лицо, без стеснения — когда за плечами гора дел, да ещё и простуда? Как можно?... Бейонд не понимал. А также не мог понять одну очень важную вещь. Его брат, что старше его на год, всё ещё ходит с белоснежно чистой, мягкой, как лепестки льна, кожей. Без метки. Его брату уже шестнадцать лет, десять месяцев и четырнадцать дней. Его излюбленным оправданием стало: «истинной паре ещё нет шестнадцати». И Бейонд, хоть не был ощутимо глупым или упрямым ребёнком, по непонятной причине постоянно злился на это. Раз его брат старше, то он должен быть счастлив рядом со своей парой. А ещё его абсолютно раздражали девчонки. Бесили похлеще пафосных идиотов. Все эти глупые одноклассницы, недостойные его брата, что постоянно спрашивали у Бейонда о брате. «Слушай, а у него ведь ещё нет соулмейта, да?» «Хэй, а твоему брату больше нравятся блондинки или брюнетки?» «У меня скоро день рождения. Сможешь сказать, появилась ли у твоего брата метка?» Да, такими были далеко не все. Была его лучшая подруга — Мисора, которая отношениями впринципе не интересовалась, но в свой шестнадцатый праздник нашла Рея, который был старше на год и тоже учился в классе брата. Этим Бейонду Мисора всегда была симпатична. Столь умная, местами милая, до удивления очаровательная. Младший понимал, почему её судьбой стал старшекласник. Рей, в свою очередь, временами общался с Элом, как судьба выпадет. У них была тихая своеобразная компания, аналогично Бейонду и Мисоре. Вероятно, это чистой воды притяжение. Спокойных людей друг к другу. А ещё у Бейонда были знакомые из младших и параллельных классов. Нэйт, который взбесится, стоит тебе назвать его по имени. У него белоснежные, как лепестки ромашки, пахнущие сиренью волосы. Он был настолько хрупким, что не все могли точно определить его пол с первой попытки. Это было в порядке нормы для парней его возраста и комплекции. Нэйту было четырнадцать, наполовину к пятнадцати, и он учился в седьмом классе. И, что действительно удивительно, он был уверен в том, что его соулмейт — парень. Родители недолюбливали его из-за подобных утверждений, ведь отец всегда "так хотел сына". Но Бейонд и несколько других ребят спокойно принимали Нэйта, а значит и ждали встречи с его соулмейтом. Кстати, о этих самых ребятах. Бунтарь Михаэль "Мэлло" Кель и его лучший друг — геймер-задрот Майл "Мэтт" Дживас. Первый выделялся слишком хорошими для нарушителя оценками и высоким уровнем дедукции. Майл же предпочитал компанию Мэлло, имея средний балл и оставаясь полностью нейтральным по отношению к вспышкам гнева его лучшего друга. Оба учились в девятом классе, в параллеле. Класс Е не пользовался особой популярностью, поэтому Бейонд стремился попасть туда. Класс для одарённых. Класс для лучших. Мисора обещала перейти с ним, если младшего примут туда. Мэтт имеет средний балл, но нестандартное мышление. Это оценила комиссия. К тому же, Мэлло грозился не перейти без лучшего друга, так что выбора особо и не было. А ещё у этих двоих были метки. Две идентичные, лучезарные, словно солнце, огненные метки «Самый близкий человек».

***

Бейонд вздохнул и посмотрел на школьные часы, прерывая навязчивые мысли о его метке. До шестнадцатого праздника осталось две недели и девятиклассник очень волновался. Может появиться метка. Но больше волновало, что она может появиться раньше, чем у брата. Бейонду казалось, что это по-прежнему несправедливый поворот. Эл ведь такой особенный. Такой чудесный. Такой невероятный... Звонок прозвенел и толпа школьников резво поспешила покинуть класс. Бейонд остался почти один. Ещё две недели. Парень прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, которая едва ощутимо скрипнула. Это был только второй урок, а Бейонд уже чувствовал себя перетёртым, брошенным в углу тёмной тесной грязной ванной, полотенцем в кремовых тонах. Если ты не найдешь соулмейта, я сам стану им для тебя, брат! Ты должен быть счастлив! — Как ты, Бёрздей? — Мэлло в своей привычной манере приземлился на соседний стул. Любой другой бы испугался от неожиданного появления, но Бейонд давно привык. О соседнюю парту облокотился Мэтт. — Тебе не надоедает каждый день ходить от класса Е сюда только для того, чтобы поинтересоваться моими делами? — Бейонд улыбнулся другу, приоткрывая свои тёмные, угольные глаза. — Ну, я, как минимум, буду приходить ещё две недели. Хотя бы пока твой соулмейт не заберёт тебя у нас с Мэттом, — Михаэль озорно глянул в сторону друга, улыбаясь в ответ не менее широкой улыбкой. — Ну, не знаю... — Бейонд уставился обратно на белый, недавно перекрашенный потолок, — Не хочу соулмейт раньше, нежели брат свой, — Мэтт хмыгнул. — Он будет счастлив, если таковым будешь ты. Он ведь любит тебя, — Майл достал из кармана несколько леденцов, кидая один своему парню, а другой, непосредственно, Бейонду. — Он твой брат, а значит всё будет хорошо. Да и не факт, что ему вообще нужна пара сейчас. Бейонд закинул в рот освобождённый от обёртки леденец и кивнул. Мэлло рядом потрепал парня по щеке в привычном жесте не-грусти-тряпка. — Спасибо, — Бейонд даже не стал убирать руку Келя от своего лица, а только улыбнулся. Зазвонил звонок. До шестнадцатого Дня Рождения Бейонда оставалось две недели.

***

До шестнадцатого Дня Рождения Бейонда оставалась одна неделя. Утренняя прохлада мягко встретила младшего члена семьи Лоулайт, принимая в свои объятия. Дорога до школы — именно то время, когда Бейонд предпочитал размышлять о чем-либо. Сорок минут в школьном автобусе — вполне достаточное количество времени для раздумий. Но сегодня выдался какой-то особенный день. Именно сегодня нервной системе Бейонда захотелось чего-нибудь новенького. Он взглянул на других пассажиров автобуса, в поисках соулмейтов. Через неделю он тоже будет таким... Какая-то парочка перед ним жарко поцеловалась, под громкий крик кого-то рядом сидящего. Чёрт... Бейонд впервые задумался о том, что, пожалуй, не хочет быть таким. Не хочет искать соулмейта. Не хочет всей этой суеты. Ведь это, по сути, незнакомый человек, который ворвётся в его жизнь из-за "судьбы". Запястье зачесалось. Бейонд ещё не встречал людей, которые бы отказывались от соулмейта. Даже Мисора, не любящая отношения Мисора, скептически смотрящая на подобные целующиеся пары Мисора, приняла Рея. Да и то, они познакомились только из-за Бейонда. А ведь его подруга и не хотела искать... А что было бы, если бы она не встретила Рея? Что тогда? Бейонд попытался заглушить эти мысли. Какие если, это ведь уже произошло. Истинно главное, что Мисора, чёрт бы подобрал, Наоми — самая счастливая девушка на планете сейчас. И в этом Бейонд даже иногда ей завидовал. Дружба всегда была важнее, так что думать о прямой зависти было глупо и даже малость противно. Главное, что у его лучшей подруги всё прекрасно. Бейонд перевел взгляд на окно. Оставалось ещё минут двадцать до начала первого урока. Утренние пейзажи мерно проплывали перед карими глазами. Бейонд тихо зевнул. Многие из учеников его частной школы жили даже дальше, чем он сам. Порой, сам факт столь выматывающей ежеднейной поездки в час, а то и полтора, мог бы смутить поступающего, но Бейонд изначально выбирал именно то заведение, куда, в своё время, решился поступить его старший. К тому же, по началу, Эл вечно ездил вместе с ним, чтобы дорогой младший брат мог приспособиться. Но, всё же, родителям, которые любят своих детей, стоит задуматься о учебном заведении поближе. Бейонд осмотрелся в поисках одного парня. Ягами Лайт. В местных кругах его зовут Кирой. Неприметная внешность, тёмные карие глаза с примесью янтаря, и вечно хмурое лицо. Этого старшеклассника сам Бёрздей лично не знал — ну, не был знаком, по крайней мере. Он знал только о том, что Лайт учится в десятом классе, в параллеле от брата, и также в данный момент без соулмейта. Бейонда взбудоражила секундная мысль о том, что, возможно, Лайт — и есть его соулмейт. Это был бы слишком... сложный подарок от Госпожи Судьбы. Вряд ли брата обрадует новость, что его главный соперник стал соулмейтом его младшего брата. Он будет счастлив, если таковым будешь ты. Бейонд повторно огляделся, переводя взгляд на других, менее знакомых учеников. Действительно, как порой странно осознавать, что почти никого не знаешь, хоть и учишся в этой школе уже пятый год. Парень хмыгнул, доставая наушники из сумки. Всю оставшуюся дорогу до школы играла музыка, а Бёрздей смотрел в окно и старался не думать о том, что совсем скоро у него должен был появиться соулмейт. Словно у подростков не бывает иных мыслей. До шестнадцатого Дня Рождения Бейонда оставалась одна неделя.

***

До шестнадцатого Дня Рождения Бейонда оставалось три минуты. Бейонд нервно посмотрел на часы. Всё те же тринадцать-десять. Бейонд опять посмотрел на часы. Ничего не изменилось. И так ещё с десяток раз за последнюю минуту. Три минуты отделяют его от момента всей его жизни. Через десять минут должен вернуться брат. Бейонд всё ещё ощущает страх расстроить брата его меткой. Он вновь повторяет как несправедлив факт, что младший получает метку раньше. Бейонд смотрит на своё бледное запястье и приподнятый рукав розово-белой рубашки. Давай же. Две минуты. Становится до смешного жарко. Наверное, каждый ждал так свою метку. И Бейону вновь неловко. Когда-то его Эл так же сидел и ждал... Ждал того, что не появилось... Слёзы выступили на глазах. Напряжение наростало с каждой секундой. Промелькнула мысль вырезать кусок кожи, чтобы избежать появления соулмейта. Бейонду было страшно. Откровенно, до чёртовой дрожи страшно. Одна минута. Эл Лоулайт стоит прямо, удерживая себя от неверного поступка. За дверью его брат, чёртов младший приёмный брат, который восхищался им всю жизнь. Который не знает правды... Остаётся сорок секунд. Тринадцать девять, тринадцать восемь, тринадцать семь... Эл нервно сглатывает и останавливает себя. Бейонд должен пройти через это самостоятельно. Бейонд должен пройти это сам. Бейонд сможет без посторонней помощи. Бейонд... Это превращается в мантру. Эл понимает, что его брат будет злиться на себя, если метка появится. Понимает, но сделать ничего не может. И как объяснить этому "метка у младшего появилось раньше старшего! Это противоестественно!", что это вовсе не стоит того. Что говорил Бейонд — Эл так не считал. И мысли единой не было до братовых слов. Вот вообще. Ему те отношения как лишнее колесо, у него сейчас всё есть, всё ведь хорошо. Жаль лишь брата. Последняя секунда исчерпана — на коже проступает жжение. Каждая прорезанная меткой нить кожи. Горит. Тянется в самую глубь, до его сердца. Бейонд начинает кричать. Давится слезами, прикрывает рот ладонью. Внизу его ждут родители, праздничный торт и лучший в мире, самый заботливый, идеальный брат. Почему-то сейчас только мысли о нём и успокаивают — хотя, справедливости ради, так было всегда. И могло бы быть, если бы не дурацкий закон родственных душ. Кожа остывает, открывая взору дивную янтарную метку. Словно глаза Ягами Лайта. Парень не решается взглянуть. Просто боится знать, что это всё взаправду. Глаза по-прежнему упорно сжаты, но распахиваются в тот миг, как дверь в комнату тихо открывают. На пороге стоит Эл. Его брат. Его солнце. Он ярко улыбается, заходя в комнату. Бейонд мрачнеет. А старший Лоулайт просто подходит и обнимает своего брата. — Поздравляю, теперь ты официально повзрослел. Придётся теперь взяться за ум, — Эл прикрывает глаза, ощущая дикое желание вырвать собственное сердце, что таким извращённым образом испортило жизнь его младшему брату. Слеза незаметно стекает по гладкой щеке. — Спасибо... — Бейонд бережно обнимает брата в ответ. — Прости меня за то, что я получил метку раньше тебя... Я... Я не хотел... — теперь уже оба рыдают: один бесшумно, а другой — достаточно громко. Младший отстраняется, открывая взору старщего метку на своей руке. «Идол». Замечательно. Эл не может не пошутить над тем, что это какая-то знаменитость: писатель или киноактер, может, мангака его любимого «Аказукин Чача». В то же время, Бейонд просто стоит и так открыто, доверчиво смотрит на своего лучшего-в-мире брата. Его глаза, о боги. А потом они идут вместе резать торт и показывать лучшим-в-мире родителям свежую метку их лучшего-в-мире сына. Эл счастливо празднует вместе со всей семьёй, прикрывая рукавом чёртову метку «Брат». И Лоулайт, вероятно, впервые думает, что он — всегда лучший, всегда первый и всегда самый-самый — действительно неудачник.