* * *
— Ты с ума сошел! — ничего лучше Сириус придумать не мог. Он вообще не мог думать в те четверть часа, что несся от Черного озера в гриффиндорскую башню. Что значит «оставить Хогвартс»? Это же Луни, Хогвартс не может существовать без него! По крайней мере, для Сириуса Блэка. — Немедленно передумай обратно! Немедленно! «Хорошо», — хотел сказать Ремус, но не успел — в спальню влетел Джеймс и вцепился в его рубашку. — Ты ник’да не п’дешь! — заявил он, теряя гласные. Дышал он, как «Хогвартс-экспресс» — шумно и жарко, но взгляд был непреклонным. — Ты не им’шь права! «Хорошо», — хотел согласиться и с ним Ремус, но тут Блэк, на лице которого со времени появления Поттера сменилась целая гамма чувств — от изумления до недоумения, — выступил вперед. — Джеймс, ты не мог бы некоторое время не мешать нам? — мягко спросил он, отдирая пальцы Поттера от воротника Рема. — Я бы попросил тебя о такой же услуге, — очки Джеймса воинственно сверкнули. Пальцы он так и не разжал. — Это мое дело! — Блэк не собирался сдаваться. Ведь это ему Луни написал… написал такое, что затмевало всех хаффлпаффок, вместе взятых. — Позволь с тобой не согласиться! — упрямство Поттера могло бы войти в поговорку. — Э-э… — попытался вклиниться Ремус, но ему не дали. — Джеймс, ты мой друг, но бывают обстоятельства, которые выше дружбы, — высокопарно произнес Сириус. Все-таки что-то семейное в нем было. — И поэтому я еще раз прошу тебя дать мне возможность поговорить с Ремом, — натянуто улыбнулся Джеймс. И добавил: — Или я запущу в тебя Петрификусом. Выдержки Поттеру никогда не хватало. Глаза Сириуса похолодели, как небо в октябре. Потом декабрьски прищурились. — Ну если до тебя иначе не доходит… — процедил он. Потом набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в озеро, зажмурился, приоткрыл глаз, чтобы не промахнуться, и поцеловал Ремуса. В губы. Взасос. И даже, кажется, с языком. От решительности. — Теперь дошло? — спросил он у лишившегося дара речи Джеймса. Тот выглядел, как и полагалось, ошеломленным, но при этом почему-то ужасно злым. — Ты здесь лишний. — Ну это мы еще посмотрим, — крайне нахально заявил потенциальный лишний. А потом… потом тоже взял и поцеловал Люпина. Прямо на глазах у Сириуса. — А как же Эванс? — только и смог выдавить тот. Поттер немного смутился. — А что Эванс? — задиристо спросил он. — Я же не думал… я же не мог думать, что Рем… я и надеяться не мог… — А теперь, значит, можешь? — рука Сириуса нежно сжала волшебную палочку. — Не нарывайся, — предупредил Поттер. — Я тебя по стенке размажу. — А я тебя в жабу превращу. — Костеростом не соберут. — Мать родная не узнает. — Очкарик несчастный! — Блохастый коврик! Они стояли нос к носу и сверлили друг друга взглядами. Потянуло дымком — между лучшими друзьями проскакивали искры. Люпин было приготовился использовать Защитные чары, когда назревающая дуэль обернулась столь жаркими объятиями, что он быстро отвел взгляд и стал думать о квиддиче. Комок пергамента выпал из кармана Джеймса и был случайно запинан под кровать, где разве что мыши смогли бы разобрать короткие строки: «…После происшествия под Ивой я не могу здесь оставаться. …должен покинуть Хогвартс. … хочу признаться… всегда любил тебя, Джеймс… вряд ли встретимся. Рем». Но мыши читать не умеют. Наконец бывшие лучшие друзья оторвались друг от друга, тяжело и счастливо дыша. Их глаза сияли. — Всегда любил этого придурка, — сказал Блэк, кивая на Поттера. — Неравнодушен к этому болвану с третьего курса, — подтвердил Джеймс. — Я вас тоже люблю, ребята, — мягко улыбнулся Рем. Двое переглянулись. — Это замечательно, — сказали они — не то хором, не то дополняя друг друга. — Об этом можно было только мечтать. Иди сюда, Лунатик. Мародеры должны держаться вместе. Ремус выбросил в окно полученную за час до этих ошеломляющих событий записку и шагнул туда, где его уже ждали две пары нетерпеливых рук. Мысль о четвертом члене мародерской шайки мелькнула и исчезла, смытая потоком новых ощущений. Выброшенная записка запуталась в ветвях вяза, и только голуби могли бы узнать, что в ней говорилось: «Рем! Джеймс и Сириус считают, что ты идешь на свидание с Фрэнком, и ужасно злятся. Собираются к тебе, выяснять, правда ли это. Если ты и в самом деле собираешься на это свидание, лучше не попадайся пока им на глаза. Твой Пит».* * *
Лили шла по берегу озера в глубокой задумчивости, совершенно ничего не понимая. Джеймс, сравнявшись цветом с «красным колпаком», долго плел ей что-то про неодолимую силу обстоятельств, чувства, которые сильнее смерти, и тайну, покрытую мраком, а в конце предложил остаться друзьями. По сути, понятной оказалась только эта последняя фраза, с которой Лили и согласилась. Она, собственно, и не расстроилась бы — не собиралась же она замуж за Поттера, в конце концов, — но с кем теперь идти на выпускной? Она попыталась по-дружески поговорить с Блэком, а потом с Ремусом — но оба при ее приближении покраснели, замялись и сбежали. Даже Блэк. Не иначе, у Хагрида сдохла гигантская тыква. На берегу кто-то сидел — кто-то, оказавшийся Питером. Лили приготовилась к тому, что и он сменит колористическую гамму и даст деру, но тот остался. И хотя тоже мялся и смущался, но держался молодцом. Они разговорились совершенно незаметно: оказалось, что и Пит испытывает огромное недоумение в связи с поведением троих их друзей. — Мог бы объясниться по-человечески, — пожаловалась Лили. — Могли бы не запираться в спальне, — поддержал тему Питер. Лили подумала и села на песок рядом с ним. Питер еле успел подстелить для нее «Вестник магозоологии». «А он милый», — отметила Эванс. Питер был на седьмом небе от счастья. А ведь когда он получил письмо за ее подписью, письмо, которое начиналось рассуждениями о непрочности чувств некоторых оленей и заканчивалось смутными намеками на то, что на свете наверняка есть и другие — менее яркие, но и менее ветреные молодые люди, то было решил, что это розыгрыш. Хорошо, что он все же решился с ней поговорить. Осмелев, Питер протянул Лили водяную лилию и спросил, не позволит ли она сопровождать ее на выпускной бал. Разве Лили могла отказать?* * *
Как замечательно все вышло, думал Северус Снейп, взмахом палочки ликвидируя остатки зелья Изменения почерка. Трое Мародеров не вылезают из спальни, четвертый истоптал весь берег под руку с Эванс. Можно располагаться где угодно, не боясь, что очередной идиот помешает заниматься. Он раскрыл учебник зельеварения за первый курс университета и углубился в чтение, время от времени, впрочем, отвлекаясь на спрятанную между страниц колдографию слизеринского выпуска 1973 года. Сероглазый блондин, стоявший вполоборота у левого края, иногда подмигивал ему, и всякий раз губы Снейпа невольно расплывались в улыбке.