разве такое скроешь?

— Ещё..— Ваня стонет, а у Тихона башку окончательно срывает. Разум отключается, будто и не было вовсе никаких «Ваня, не надо, Ваня, остановись.» Укладывает его на диван, на котором сидели, ласково, замирает да любуется открывшейся перед ним картиной: раскрасневшийся, зацелованный Ваня. Его Ваня. Он дотронуться до него может, и никто не скажет слова против. И он трогает. Футболку влажную снимает аккуратно, откидывает в сторону и касается. Везде, словно заворожённый, взгляда отвести не может. А Ваня смотрит на реакцию, улыбается по-кошачьи довольно и дышит хрипло тяжело. — Решил рассматривать меня до рассвета? — смеётся Янковский, а Тишу подбрасывает от этого смеха. Тут же, словно действительно боясь время потерять, цепляется губами за чужую шею: аккуратно, чтобы ни единого следа не осталось, чтобы никто больше не узнал, ласково языком ведёт ниже, ниже к груди, но там не задерживается, дальше спускаясь. До джинс доходит, спуская их тут же, словно преграду очередную убирая, и дышит редко, почти задыхаясь от удовольствия. Языком касается отвердевшей плоти сквозь белье, искренне радуется постанываниям лёгким, продолжает, желая доставить как можно больше удовольствия. Отсасывает почти мастерски. Для Янковского это удивление, но в замешательстве он ровно до тех пор, пока член по гладкому горлу не проходит. И боже, как же красиво он стонет. стонет, стонет и стонет, с ума сводя. — Тиш, пакет, который я с собой принёс. — шепчет, какие-то слова и вовсе выстанывая, словно девственник на выпускном. — Давай. в голове кудрявой на миг мысль загорается о том, что Ванька, видимо, подготовился. будто знал, что всё этим и кончится. неужели и правда так легко замечал все то, что так старательно пытались скрыть. несколько метров до прихожей пролетают так, словно он просто руку вытянул. кидает пакет на диван да к Ване подходит, снова принимаясь рассматривать, будто не увидит больше никогда. Янковский встаёт медленно, пакет с собой тащит, подходит близко-близко, кончиками пальцев щеки чужой касаясь. для Тихона он сейчас выглядит, словно божество. свет, что пробивается из окон обволакивает светлую кожу, оставаясь бликами, тени распределены так, что дыхание затаить хочется, чтобы ничего на нарушить. рот у Вани приоткрыт в безмолвном восхищении, глаза горят огнём темным, будто тлеющим, а рука свободная за собой тянет. на диване неудобно, Тихон тоже в этом уверен, а потому идёт тихо, словно и вовсе не касаясь пола, следует в спальню, двери даже не прикрывая: соседи и так всё услышат, зачем стараться. Ваня на постель заползает, таща за собой Тихона, так, чтобы навис над ним, укладывается поудобнее, руками водит по шее, притягивая к себе, к губам тянется аккуратно. Жизневский словно снова оцепенел, но только прикосновение к губам чувствует, тут же вздрагивает, руками в волосы чужие зарываясь, языком, кажется, до гланд добирается, вылизывая чужой рот под тихий аккомпанемент сладких стонов. футболку с себя сбрасывает одним движением, позволяя и прося Ваню прикоснуться. и тот касается, руками водит по телу подтянутому, кожу царапает аккуратно, щипает ласково да кожу сжимает, дрожа от ощущений под руками: кожа твёрдая, податливая, не как пластилин, касаться её приятно до жути. рука тяжелая сама в пакет ползёт, нащупывая и вытаскивая содержимое, губы снова на шею спускаются более ощутимыми мокрыми поцелуями, мелкими укусами и линиями языка, пока Тихон на пальцы огромное количество вязкой жидкости выливает, тут же размазывая, разогревая. водит ими по горячему входу, дразня, но тем же немного подготавливая. Ваня хнычет тихо, дрожа и плавясь под чужими прикосновениями, хрипит умоляюще, пока палец внутрь проникает аккуратно, безболезненно даже, медленно и глубоко. двигается так же аккуратно, стенки мягкие податливые ощупывая. через несколько минут удаётся ввести второй, пока Ваня дёргается непослушно, замирая под весом чужого тела. разводит пальцы, сгибает их в разные стороны, вертит ими так, что мелкий с ума сходит. он всё чувствует остро, каждый миллиметр. чувствует, какие пальцы у Тихона длинные, как он нежно по мышцам податливым водит. Ваня уверен, что если бы увидел это со стороны, давно бы кончил. удивляется, не понимая, как Тиша держится, а тот только губами скупо по коже водит да руками шевелит. когда хрипы переходят в скулёж, Тихон, не давая Ване высказать и слова, тащит коробку с презервативами к себе, умелыми движениями раскрывает её, так же быстро на себя натягивает под взгляды восхищенные и тяжелое дыхание. нависает над парнем, ноги его коленом раздвинув пошире. — готов? — Тихон волнуется. даже если прямо сейчас ему скажут «нет», он просто встанет, уберёт все последствия и постарается забыть о произошедшем, чтобы не смущать никогда. но Ваня, вопреки опасениям, кивает, выпуская из себя тихое довольное «да», сам ближе тянется, мило пыхтя. по лицу Янковского понятно, что тот расслабленн максимально, действительно этого хочет. и это до мурашек пробивает. никому кроме Тихона он сейчас не принадлежит. а Тиша в ответ себя всего отдаёт, забывая и вовсе о том, что пререкаться пытался, что на самом деле у Вани дома жена и ребёнок. не хочется думать об этом. толкается немного, мышцы растягивая ещё больше, хотя долгой подготовки пальцами вполне хватает для почти безболезненного проникновения. смотрит, изучает, ждёт. ждёт до тех пор, пока Ваня не кивает. Тихон пытается снова медленно чуть протолкнуться, да только Янковский отстраняется резко, подминая Жизневского под себя. седлает так же быстро, руками себе помогая, кривится немного, но продолжает упрямо насаживаться, удерживая парня под собой руками, чтобы не мешал, не пытался заботиться. дискомфорт проходит почти сразу, стоит Ване услышать тихий стон. улыбнувшись довольно, он снова приподнимается, так же резко насаживаясь. теперь стонут двое. в один голос. Ванька, почувствовав свободу, двигает бёдрами быстрее, позволяя себе стонать громче, едва на скулёж не переходя. ему шикарно. он так долго за этими взглядами следил, ждал, что Тиша осмелится. да только тот всё пытался отстранённо себя вести, скрывать. но разве такое скроешь? *** тёплые пальцы аккуратно выводят узоры на чужой руке. Ваня улыбается, одной рукой обнимая Тихона, другой копаясь в его волосах, с интересом кудри рассматривая. — Вань..и всё таки. зачем? — Тихон всё ещё искренне не верит в то, что это сон. — у тебя дома ребёнок..девушка люби.. Янковский его целует, затыкая. в одно движение поднимается и целует нагло, считая, что стена разбита. — я же сказал. люблю я тебя. а она знает. давно знает. думаешь, пустила бы, если б любила? у всех свои секреты, а она помогает мне их скрывать. — Ваня, как ребёнок, щёлкает парня по носу, улыбаясь счастливо. — давай спать, пожалуйста, завтра поговорим. все вместе, если захочешь. возражений не ждёт, считая тему закрытой, целует снова и укладывается рядом, обнимая. Тихон впервые спит настолько спокойно.