***
— Ебануться можно, вернулся! Ворвавшись в 412 палату с лицом настоящего народного героя, Антон тут же плюхнулся на свою родную кроватку, которая жалобно скрипнула под его небольшим весом. Блеснув зелёными, всё ещё заспанными глазами, парень лёг набок и подпёр щёку кулаком. — Да-а, я вернулся, — заговорчески улыбаясь ответил он. — Ты где был, чучело наше? — произнеся это будто бы с любовью, Серёжа свесил ноги со своего матраса и стал внимательно оглядывать только что прибывшего соседа с ног до головы. Возможно, именно так он и пытался увидеть хоть малейший намёк на то, где ночевал парень. — Я? У Арсения Сергеевича ночевал, — увидев охуевшие лица «братьев по несчастью», Антон понял, что сказал это не зря, и гордо ухмыльнулся. — Слушай, такими темпами вы переспите через несколько дней, — Дима медленно поправил слезшую на кончик носа оправу очков — Не быстро ли ваши шуры-муры развиваются? Всего дня два-три от силы прошло. — Дима блять, а ну прекрати, — обиженно пропыхтел Антон, роясь в своей тумбочке в поисках телефона — Чем плохи хорошие взаимоотношения между врачом и пациентом? — Да ничем совершенно. Вот только если они не в ту степь развиваются, то это уже хреновастенько… — Ещё одно слово, и в тебя полетит геометрия. — Ладно, молчу. Наконец вытянув из-под пакета с вещами свой телефон, который непонятно каким образом там оказался, Антон поудобнее улёгся на спину и включил потрёпанный жизнью гаджет. — Чего? Разряжен, что ли? Будто не поверив тому, что экран телефона остался черным, шатен несколько раз хорошенько встряхнул его, а затем дополнил свою пытку несильным ударом по боковой части. Никаких изменений не произошло. — Да бляяя… — расстроенно протянул Антон, потирая переносицу — Пацаны, есть у кого зарядка рядом? — Есть, — послышался голос Серёжи откуда-то сверху. Антон вздрогнул от неожиданности и, приподнявшись на локтях, повернулся торсом в сторону широкого подоконника. Матвиенко стоял на нём в полный (хоть и небольшой) рост, прильнув руками к запотевшему стеклу. — Э, а ты че там делаешь, скалолаз? — с усмешкой спросил Шастун — Тебя медики сейчас спалят и пизды вломят. — Да похуй, — отмахнулся армянин, продолжая своё увлекательное занятие — Я родителей высматриваю. Они мне передачку должны принести. Обещали подсунуть туда тутти-фрутти и газировку. Только цыц, никому не слова, — серьёзно заявил Серёжа, заметив довольную улыбку Антона — Это тут запрещёнкой считается. Узнает кто-нибудь, что в моих трусах завёрнуто что-то непозволительное — отберут. — Не расскажу никому, только если поделишься. — И со мной тоже, Серёж, — добавил Дима, от скуки пинающий ногой стенку с обсыпающейся штукатуркой — Услуга за услууугу! — Я тебе потом припомню «услугу» эту, — проворчал Серёжа, садясь на край подоконника и спрыгивая вниз. — Ладно, поделюсь. Я ж не жадина. — А зарядку то дашь? — Да дам, дам, погодь. Пройдя вдоль палаты к своей тумбочке, забитой всякой дребеденью настолько, что хрупкая дверца не закрывалась даже на половину, Серёжа присел на корточки и выудил откуда-то изнутри провод и кабель. Зарядка полетела в Шастуна и плюхнулась перед его лицом, больно стеганув открытую лодыжку своим концом. — Ауууч! А че так заботливо то? — прошипел Антон, потирая порозовевшую кожу. — Для вас всё самое лучшее, месье «любовник Попова», — откланялся Матвиенко, с усмешкой поднимая глаза на шатена. Затем, поднявшись на ноги и мельком взглянув на настенные часы, висящие чуть ли не под самым потолком, он вдруг тяжело вздохнул. — Всё, мне идти надо. Завтрак мне попросите не оставлять, я не буду есть. Если передачку принесут всё-таки, оставьте на кровати, вечером вместе разберём. — Да сам ты любо…погоди, всмысле вечером? — вдруг переключился Антон, хлопая длинными ресницами — Ты на весь день уйти собираешься, что ли? Куда? — На процедуры, — ответил за армянина Дима, пиная несчастную стену в очередной раз — У него их сейчас настолько много, что смысла бегать в палату нет. Может, на пару минут всего лишь. И так через день, каааждую неделю… На слова друга Серёжа лишь кивнул, кладя в карман свой мобильник и спешно выходя из палаты, не сказав больше ни слова. Поведение и настроение парня изменились настолько быстро, что это показалось подозрительным. Антон на миг затормозил свои мысли. — Чего это он так быстро выбежал-то? До этого момента и не торопился даже, вроде. — Хер его знает, — Дима пожал плечами — Может, за временем не следил. Кстати, через пару минут завтрак должны принести, так что готовь свой живот к гастрономическому оргазму! — Чем он вызван-то будет? Хлебом и маслом? — усмехнулся Антон, проверяя, идёт ли зарядка у телефона. Экран загорелся, и в верхнем углу появилась зелёненькая цифра 2. — Не тронь святое, Тоха, — неодобрительно закачал безволосой головой Позов, стягивая с тумбочки полупустую пачку салфеток и медленно, опираясь на железный каркас кровати, поднялся — Сегодня должны дать его как раз. Ты сахар лучше на него высыпай, а не в какао, вот тогда и познаешь истину. — Ладно, понял тебя. А ты куда? — В туалет сгоняю по-быстрому, а то чёт прихватило. Если принесут пищу богов, скажи, чтоб мне два куска хлеба дали! — Без проблем. Скрывшись за дверью, Дима оставил Шастуна в полном одиночестве. Телефон шатена наконец-то перестал глючить и позволил ему войти в диалог с мамой. Отписавшись о том, что он жив, и быстренько напечатав о предстоящих процедурах, худой палец слистнул сообщения Майи. «Оксана блять, откуда столько энтузиазма к написанию мне сообщений?» Девушка, видимо уже смирившись с тем, что друг редко отвечает ей на сообщения, стала писать обо всём и обо всех, в том числе используя голосовые сообщения. — Эдик сегодня мне сказал, что вряд ли сдаст ЕГЭ, — говорила она в одном из них — Поэтому уже начал просматривать вакансии во всех воронежских Макдональдсах и КФС. Может, и нам с тобой стоит? — девушка хихикнула — Не смешно, на самом деле, но всё же. Я думаю, мы не сможем подготовиться. Вот ты читал хоть что-нибудь из этих ебаных сборников? Это ж пиздец сплошной. Я из русского смогла вспомнить только как морфологический разбор слова делать, про матешу молчу. Суркова протяжно вздохнула и издала нервный смешок. — Стрессово это всё, конечно. Без тебя грустно в школе находиться. Давай выздоравливай, рак-чикибряк мой. Скучаю очень по тебе, честно-честно. На этой ноте голос Оксаны перестал звучать. Аудиосообщение закончилось, но Антону настолько сильно хотелось слышать подругу, что он запустил его заново. Ещё раз. Ну и ещё один, никто ведь не запрещает. Повтор… Хлоп — А ты почему тут один? — приятный голос Окси, уже буквально звенящий в ушах Шастуна, вдруг сменился на низкий тембр поварихи, внезапно появившейся неподалёку. Эта добрая женщина с грохотом вкатила в палату сервировочный столик и остановилась около кровати парня, глядя на него своими большими карими глазами. Морщинки на постаревшем, но всё ещё бодром лице, как будто улыбались каждому, кто их увидит. — Ой, здрасьте, — быстро среагировал Антон, принимая сидячее положение — Дима сейчас из туалета должен вернуться, а Серёжа на процедуры ушёл. — Вот тебе на! — удивилась повариха, нагибаясь к нижнему ярусу столика с колёсиками и ухватывая руками корзину. Та была доверху наполнена нарезанным белым хлебом, источающим лёгкий, но приятный аромат свежей выпечки. — Ну как можно, не покушав нормально, идти куда-то вообще? Оставлю ему тут на тумбочке бутерброда два, пусть съест как придёт в палату. — Он попросил ему не оставлять ничего, — услышав это, женщина окончательно разочаровалась и всплеснула руками, но Антон поспешил её успокоить — Зато Димка попросил ему две порции дать! Можете оставить ему Серёжину. — Ну хоть кто-то из вас, оболтусов, кушает хорошо! Ты давай тоже не шути с этим, милый, а то ишь какой худой, — повариха покачала головой, оглядывая оголённые лодыжки парня, а затем и его в целом — На вот, я тебе ещё хлебушка положу. Чтобы всё съел! На покрывале перед Антоном тут же очутилась тарелка с тремя густо намазанными маслом бутербродами. Сам хлеб был тоже отрезан толсто и аппетитно. Не заставляя себя и повариху долго ждать, парень взял его в свободную от телефона руку и, откусив кусочек, принялся тщательно разжёвывать. Мягкое масло мгновенно растаяло во рту и растеклось по языку, оставляя на нём странный привкус сливок. Антон довольно улыбнулся. — Спасибо большое! — Да на здоровье, милый, — ответила женщина, ставя тарелку и кружку с какао на Димину тумбочку — Ох ты ж, память дырявая какая! Я забыла ведь совсем… — вдруг воскликнула она, разворачиваясь обратно к застывшему с бутербродом в зубах парню. Повариха принялась рыться в карманах своего халата, судя по звенящим звукам, полных всякой всячины. Наконец, она вынула оттуда нечто поблёскивающее, в яркой разноцветной обёртке, и ласково протянула Антону — Держи. Продолжая успешно ничего не понимать, Шастун вытянул чупа-чупс из её рук и услышал, как в палату вернулся Дима. — Доброе утро, Людмила Павловна! — Доброе, доброе, Димочка. Как чувствуешь себя? — Хорошо, спасибо, только живот побаливает немного. А Вы как? — Да тоже не жалуюсь. Ты садись покушай, я тебе оставила. Повариха уже собралась уходить, как вышедший из оцепенения Антон приостановил её, уцепившись за рукав медицинского халата. — Погодите, а…это от кого? — А я разве не сказала? От Арсения Сергеевича Попова. Он тебе попросил передать. Ладно, побегу я, а то другие ребятки тоже завтрака ждут, занесёте тарелки в столовую, как закончите. Повариха укатила свой столик в коридор, а Антон опустил глаза на леденец и принялся разглядывать обёртку ещё внимательнее. — Сука, клубничный, — Антон издал хриплый смешок и кашлянул — Всё-таки не соврал. — Может объяснишь? — прожевав уже второй бутерброд, Позов вопросительно посмотрел на соседа взглядомкакогохуяПоповтаскаеттебечупикичмотылопоухое. — Я когда кровь сдавал, Арсений Сергеевич мне пообещал чупа-чупс мой любимый купить, если вытерплю. Ну вот, собственно говоря, и он…пиздец.***
Неизвестный, 9:46 Доброе утро. Ты получил подарок от Людмилы Павловны? Вы, 9:46 Доброе утро, Арсений Сергеевич, откуда у Вас мой номер?) Неизвестный, 9:46 У меня есть номер каждого моего пациента, его при заполнении документов указывают. Ну так что, получил? Вы, 9:47 Да, спасибо большое. Съем попозже. Арсений Попов, 9:47 : -))) Вы, 9:47 :)***
Тридцать с лишним минут Антон провёл, лёжа в кабинете, где над ним проводился сеанс лучевой терапии. Как оказалось, этим кабинетом и самой процедурой, помимо флюорографии и других схожих обследований, также заведует Павел Алексеевич. Мужчина быстро и понятно объяснил, какую позу принимать, сколько находиться под излучением и в каких случаях вызывать его красной кнопкой, находящейся под рукой. Также, Добровольский рассказал о длительности такого лечения и его результатах при кооперации с лекарствами. Всё это неожиданно успокоило Антона, и, выходя в коридор, он чувствовал себя максимально легко и непринуждённо. В коридорах второго этажа было подозрительно пусто. Ни бегающих за орущими детьми мамочек, ни уже более взрослых ребят, стоящих в очередях на процедуры — никого. Эхо от шагов Шастуна распространялось далеко вперёд, и это было единственным, что слышал парень, направляясь к освещённой лестнице. На этот раз, в кармане шорт лежали полуразряженный телефон и чупа-чупс, который не нашёл себе места в прикроватной тумбочке. Дешёвые тапки отлично скользили по полу, и раз в несколько секунд шатен пользовался этим открытием, заставляя свою длинную мешковатую футболку развеваться в воздухе и становиться похожей на мятую простынь. Неспеша перешагивая через вымытые уборщицей ступеньки, Антон то и дело поглядывал в окна, специально притормаживая ради этого на каждом этаже больницы. Заляпанные красками и детскими отпечатками, которые, по рассказам Серёжи, разрешили оставить малышам медсёстры несколько дней назад, окна всё равно не закрывали вид на двор больницы. Там тоже не находилось ничего особенного — всего-то парочка машин да сидящие на проводах голуби. Но Шастуну очень хотелось увидеть знакомые мордашки пушистых друзей, поэтому он продолжал пристально вглядываться во всё движущееся и маленькое, насколько ему это позволяло зрение. — Ну где вы, котики? — разочарованно произнёс Антон, не заметив, как лестница внезапно закончилась, и выше по ней пройти было уже нельзя. Он недоумевающе остановился и повернул голову назад. Пятый этаж. В голову ударило небольшое чувство дежавю. Шастун вдруг резко вспомнил про Иру. Парень так и не связался с ней — забыл записать номер заботливо предложенной ручкой, и больше девушку не видел, хоть и прошло всего 2 дня. Вспомнилось и то, каким образом они с ней познакомились, и о чём, избежав неловкости, долго болтали после. Большая дверь тихонько открылась, и вслед за ушастой головой, парень, оглядываясь вокруг, пролез внутрь целиком. Взгляд тут же пал на лавочку около стены. Антон и не надеялся увидеть там кого-нибудь вообще, ведь если большая часть больницы почему-то пустовала сегодня, то и этот этаж не должен был становиться исключением. Но белая футболка, через которую просвечивались очертания невероятно худого тела, вновь накрывала собой острые колени и подогнутые ноги. — Неужели всё ещё не ушла отсюда после нашей встречи? — усмехнулся Шастун, подпирая стенку плечом и скрещивая руки на груди — Не задолбалась? Заспанные карие глаза оторвались от экрана смартфона и посмотрели на внезапного собеседника. Показалось, что на миг в них промелькнула яркая искорка. — Антон?! Вот это дааа, — не отрывая взгляда от улыбающегося Антона, Ира приподнялась с насиженного места и дала парню «пять», когда тот подставил ладонь — А я думала, что больше не увижу тебя, если честно. — Так сильно не хотела меня видеть после прошлого раза? — наигранно удивился шатен, опускаясь на лавку рядом со знакомой — А я то думал, хорошо поболтали… — Не паясничай, — точно так же «не взаправду» ответила девушка, поправляя футболку — Просто я забыла спросить, на каком ты этаже, и не была уверена в том, что сам придёшь. А тут вот оно как! Что принесло тебя ко мне, о больничный странник? Последнюю фразу девушка произнесла с усмешкой, что вновь вызвало у Антона улыбку. — Да ничего, просто решил узнать, тут ты или нет, — признался он — Да и номер твой взять наконец хочу. Как раз у нас обоих телефоны есть. Скажешь циферки свои? — Которые на весах не скажу, они меня снова расстраивают, — пожала плечами Ира, включая телефон снова — А вот номер очень даже дам. 8, 913… Записывай, чего сидишь-то? — Пишу, пишу, диктуй. Записав свои номера в телефонные книжки друг друга, ребята нашлись в социальных сетях и Телеграмме, где и договорились списываться. — Ну вот, прекрасно, — Ира вытерла вспотевшие ладони об свои ноги — Теперь не потеряемся. Ты всё-таки на каком этаже поселился? — Да я под тобой как раз, на четвёртом, — произнёс Антон, после чего громко кашлянул — Забегай, если хочешь. 412 палата. — Забегу, — улыбнулась Ира, непринуждённо рассматривая веснушки на носу парня. — Слушай, я ещё спрошу кое-что. — Валяй. — Что там с диагнозом твоим? Ты говорил, что с подозрением на рак лёгких сюда попал. — Да, помню, говорил, — Антон прерывисто вздохнул и закинул ногу на ногу — Ничего положительного из новостей нет. Диагноз подтвердился, рак правого лёгкого. Арсений Сергеевич, лечащий врач мой, сказал, что 1 стадия в моём случае означает большие шансы на выздоровление. Но чего-то всё равно не радостно. Рак само по себе слово, которое звучит, как приговор. Ну да ладно. Буду жить пытаться, и лечить эту дрянь, пока я здесь. Ира слушала Шастуна очень внимательно, то и дело сочувствующе поднимая бровки. Антон почувствовал, как на его плече оказалась тёплая рука и стала медленно водить по оголённой коже. Та в свою очередь незамедлительно покрылась мурашками от прикосновения. — Антон, ну ты только не переживай, ладно? Я когда в эту больницу поступала, читала на сайте о ней. Отсюда все здоровыми выходят максимум через пару месяцев, и это ещё при тяжёлых случаях, а в твоём так вообще всё быстро закончится! Ну, я имею ввиду, что ты вылечишься обязательно, — быстро добавила Ира, осознав двусмысленность сказанных ранее слов. — Хорошо, — кивнул Шастун — Буду верить исключительно в радугу, бабочек и зефирные таблетки. Короче, в лучший исход событий. — Договорились, — довольно произнесла девушка, отпуская плечо парня — Я тоже буду мыслить позитивно насчёт себя. У нас с тобой всё получится. Видя светящиеся от надежды и непонятной радости глаза Иры, Антон на пару секунд завис, с интересом рассматривая их своим зелёным взглядом. Затем, из губ парня послышался вопрос: — Чупа-чупс хочешь? Ира вдруг замерла в недоумении. — Чего?.. — Ну, чупа-чупс будешь есть? Клубничный. — Шутишь? Конечно буду! Рука потянулась к выпуклому карману шорт, и леденец был протянут соседке по лавочке, которая сразу же ухватила его длинными пальцами и сжала в кулаке. — Спасибо огромное! Уже который день о сладком мечтаю, тут всё это под запретом… Но откуда ты его взял? — Я…ааа… — замялся шатен, пытаясь придумать что-то правдоподобное — Я…его у себя в штанах спортивных нашёл, когда вещи раскладывал на полку. Видимо, давно ещё купил и забыл про него. — А сам-то почему не съел? — светлая бровь девушки приподнялась. — Не знаю, не захотел просто. Лучше ты съешь, раз так мечтаешь о нём. — Кузнецовааа! — раздался протяжный голос из глубины коридора — Кузнецова, пора таблетки пить! Подойти к посту. — Иду! — крикнула в ответ Ира и стала подниматься на ноги, держа в руках лишь телефон и клубничную сладость — Ладно, зовут меня, я пойду. До встречи, спишемся с тобой! — Пока-пока, — Шастун помахал рукой уходящей девушке, а затем, нехотя поднявшись с тёплой лавочки, вышел на лестничную площадку.***
Оставшийся день не принёс каких-либо новых, особенных воспоминаний, потому что провёл его Антон за учебниками по математике в попытках разобрать ЕГЭ-шные материалы. В 5 часов в палату принесли передачку для Серёжи, но обитатели комнаты, как и было обговорено с Матвиенко ранее, оставили её около кровати друга. Через несколько часов от математических формул и задач голова уже была готова закипеть и лопнуть, но парень не сдавался и продолжал нагружать её синусами, графиками разной сложности и логарифмами. — Нахуй это надо вообще, ты мне скажи? — возмутился Дима, который тоже решил хоть раз заглянуть в экзаменационный сборник — Кому всрались ваши интегралы и нахождение медианы равностороннего треугольника? Правильно, не мне. Я пас. — Я тоже скоро сольюсь, видимо, — поникшим голосом промямлил Антон, окончательно сползая вниз по стенке около кровати — Я не могу уже на эти иксы смотреть, блевать тянет… — Как мы Егэ сдавать будем вообще, сука. — В душе не чаю. Но моя подруга предложила начать искать вакансии в фастфуде, раз уж такое дело. Как тебе идея? — Бомбическая. Уже пишу начальству КФС. Настенные часы показывали 19:56. В палату наконец вернулся Серёжа, внезапно приведя следом за собой Арсения Сергеевича, надевшего сегодня белый короткий халат, больше похожий на школьную рубашку. — Здравствуйте, — одновременно поздоровались парни с вошедшим врачом. — Привет, — махнул свободной рукой (в другой он держал наполненный водой стакан) мужчина и проследовал прямо за Матвиенко до его кровати. При выходе на нормально освещённый участок комнаты, на лице парня стала заметна бледность, что встрепенуло его соседей. — Серёж, ты как? — Дима, не отрываясь, следил за движениями соседа. Тот молча лёг на койку, что стало довольно проблематичным действием, и вытянул ноги. Ответа на Димин вопрос так и не последовало. Поставив стакан рядом с Серёжей, Попов помог парню достать откуда-то сбоку свёрнутый в трубочку плед и подложить тот под спину. — Не трогайте его сегодня, — настоятельно попросил Арсений, хлопая Серёжу по плечу, а затем поворачиваясь к мальчикам — У него был тяжёлый день и тяжёлые процедуры. Пусть до завтра отдыхает. — Хорошо, но что с ним? Можете нам объяснить? — Антон с надеждой заглянул в голубые глаза медика, будто пытаясь найти там ответы. — Здесь нечего объяснять, — тот в свою очередь просто пожал плечами — Очень часто процедуры приносят после себя побочные эффекты. У Серёжи они проявились в таком вот самочувствии, и это нормально. Ему просто требуется покой на сегодня. Понятно объяснил? В голосе Арсения прозвучала какая-то непонятная строгость. Она уже слышалась в тот вечер, когда Антон упал в первый раз упал в обморок. — Понятно, — серьёзным тоном ответил Антон, закрывая сборник. Тот вместе с ручками и тетрадью полетел в тумбочку, куда-то далеко, попав в промежуток между футболками и туалетной бумагой. — Ты сам-то сегодня как, Антош? — Арсений наклонил голову набок и слабо улыбнулся пациенту, возвращающемуся в прежнее положение: с подогнутыми под себя ногами и руками «в замок» — Чувствуешь себя нормально? Как лучевая терапия? — Не люблю много вопрооосов, — жалобно протянул Шастун, выпустив воздух — Но чувствую себя нормально. Кашляю периодически только. А после терапии ничего особенного, никаких побочек, слава всем существующим в мире богам. — Ну и хорошо. А чупа-чупс ты съел? На Антона вдруг резко накатила волна неприятного страха, который обычно появляется от неожиданных новостей, или наоборот, очень ожидаемых, но не желанных. «Что ответить? Сука, что ему отвечать? — мысли в голове парня крутились, как белка в колесе, чтобы дать ему хоть шанс на поиск достойного ответа Попову» — Я… «Ну соображай же быстрее…» — Я… — Антон? «Надо уже ответить что-нибудь, скорее!» — Какой чупа-чупс? «…» «Шастун, ты круглый идиот. Запомни это» — Всмысле какой? — растерянно переспросил Арсений, смотря прямо на поразительно быстро потеющего шатена — Я же у тебя днём спрашивал, получил ты его или нет. Забыл? «Че сидишь? Выкручивайся давай, умник…» — А…ааа, точно! Забыл, — Антон издал нервный смешок и сглотнул, молясь на то, чтобы медик поверил в этот бред — Я просто его сразу после Вашего сообщения в рот затолкал, поэтому сейчас и забыл уже. Вкусный кстати был. Очень. Мой любимый… — Серьёзно? — густая бровь стала медленно ползти вверх. — Ну конечно, Арсений Сергеевич! Я бы такой шанс не упустил бы ни за что. Да и вам врать бы не стал. — Хорошо, верю тебе, Шастун. Больше вопросов сегодня задавать не буду, можешь расслабиться. Я пошёл, дел куууча просто. Хорошего вам вечера! — И Вам тоже, — очнулся Димка и улыбнулся выходящему в коридор Попову. Проводив того взглядом, парень повернулся к вытирающему пот со лба соседу. — Ты ведь не съел его? — Чего? Съел, конечно! — Пиздишь, Тошка. Пиздишь, как дышишь. — Да че ты гонишь на меня? — Не гоню, а разоблачаю. Ну смотри… — Ты когда на терапию ушёл, чупа-чупс с собой в кармане утащил, а когда вернулся, его уже не было. Мог ли ты его съесть? Мог, конечно, не спорю. Но тогда у тебя в кармане остался бы шуршащий фантик, который совершенно негде выбросить в больничных коридорах — все мусорки ещё около года назад куда-то спиздили. А, насколько я смог узнать тебя за эти несколько дней, ты не стал бы просто так выбрасывать бумажку на пол. Следовательно, ты либо это клубничное чудо выронил по дороге или в самом кабинете, либо же кому-то благополучно отдал. Скажи мне, я прав? В палате повисла длинная пауза, в которую лежащий на кровати Серёжа пытался понять, насколько гениален его сосед, или же насколько он… — Пидор блять, — шёпотом выругался Антон, закрыв глаза — Ну да, да, прав ты! Не съел я этот чупа-чупс, хотя очень хотелось. — А куда же он пропал тогда? — победным голосом спросил Позов. — Я его девочке этажом выше отдал. Подумал, что ей нужнее. — Ух ты, Попову изменять собираешься? — вдруг послышался голос Серёжи, а за тем до лопоухих ушей донёсся и его хриплый смех. — Так, Серый, тебе сказали отдыхать? Отдыхай. Не надо тут херни нести, — то ли Антон ущемился, то ли ему просто не хотелось, чтоб в его общение с кем-либо нагло влезали. Хотя, и такого тоже не было. — Да я-то отдыхаю, как видишь. Полегчало чуток. — Что с тобой приключилось-то, бедолага? Реально побочка после процедур? — Частично, — вздохнул Серёжа, закашлявшись — Врачи сказали, что есть небольшие ухудшения, и болезнь стала прогрессировать спустя долгое время. Поэтому сегодня знатно мне сегодня её «полечили». Думал, сдохну ещё часов в 12, настолько плохо стало. — Жесть… — Дима закрыл рот рукой — А насколько всё ухудшилось, тебе не сказали? — Нет, ни слова вообще. Пугать видимо не хотели. Да я и сам всё понимаю. — А сам как ты себя ощущаешь? — На 2 из 10, — заявил Матвиенко, дотягиваясь до стакана на тумбочке. Сделав два больших глотка, он отодвинул его от губ и принялся усмирять появившуюся одышку — Мне стало немного…тяжелее дышать в по…следние дни. И в груди покалывает постоянно. Даже до…того доходит, что не могу полной грудью…вдохнуть. Увидев волнение в глазах Антона, смирно сидящего на кровати напротив, Серёжа добавил: — Не затягивай с этим, Тох, прошу тебя. У тебя ведь тоже лёгкие не алмазные. Будет действительно хуже, чем ты себе представляешь, если вовремя не начать браться за лечение. Из-за того, что я поздно пошёл к врачу, я не могу добиться ремиссии уже год. Так и торчу, то два месяца в больнице, то неделю дома. Хуёво. А мне ведь тоже жить хочется, понимаете? Вот пиздец как хочется. Но шансов всё меньше и меньше с каждым днём…стадия такая. Несмотря на боль в груди, Серёжа медленно свесил ноги к полу и сел, опёршись всем весом на наштукатуренную стену. Из-за не самого лучшего освещения его глаза были плохо видны, но понять, что в них находится, было не трудно. Боль. Антон увидел, как Дима, отложив книгу и очки, внезапно поднялся со своей постели и мягко переместился на Серёжину, не спрашивая у того разрешения. Руки Позова обвились вокруг плеч друга так, чтобы не сделать тому больно, а безволосая голова коснулась головы Матвиенко. Почувствовав тепло, армянин приподнял ладонь и, насколько ему позволяли силы, обхватил той запястье соседа. Через несколько секунд, уже вся троица сидела в объятиях друг друга, стараясь не дать волю рвущимся наружу слезам. Каждый из мальчишек боялся, но каждый старался во что бы то ни стало верить в лучшее: в светлое будущее и выздоровление. — Всё будет хорошо, ребят. Мы справимся с этим всем обязательно. Рак — не приговор для нас с вами. — Давайте пообещаем, что не сдадимся? — Что, Дим? — Дадим обещания друг другу, что будем бороться до конца. Пожалуйста, давайте. — Обещаю, — тихо произнёс Антон после недолгой паузы, так, чтобы оба друга услышали его. — Обещаю, — прошептал Серёжа, вытирая слезу с горячей щеки. — Обещаю, — буквально одними губами проговорил Дима, зажмуриваясь. В палате воцарилась невероятная тишина, наполненная теплом и лёгким запахом мужского парфюма. В коридоре кто-то приглушённо разговаривал между собой, а за окном протяжно мяукали коты, которых наивно пытался разглядеть днём Антон. — Ребят… — Что, Тох? — Хотите погладить котиков ночью?