Компромиссы

      Следующий день начался с невыспавшихся мосек собравшихся в кабинете Альтидии, и со вновь накалившейся обстановки. Обсуждали происходящий в Петерсхуфе «бунт», и мнения были неоднозначны. Однако, несмотря на некоторые радикальные высказывания Красновой и Винга, в итоге нашими с Министром усилиями было решено, что я отправлюсь «на место» лично, чтобы потом, связавшись по телефону и продублировав всё в письме и по телеграфу, рассказать всё «из первых уст».       Денежное довольствие мне было выделено не огромное, но вполне достойное, чтобы купить пять билетов на поезд (для себя и четырёх дружинников, сиречь гвардейцев, выделенных в моё личное распоряжение для охраны), оплатить совершенно новые гигиенические наборы и достойно питаться в течение всей моей «командировки». К тому же, денег на сопутствующие расходы останется тоже довольно приличное количество, хватит, чтобы не бедствовать.       Поезд маршрута Сталлионград-Петерсхуф по своему содержанию ничем не отличался от любого другого эквестрийского поезда, то есть был настолько аляповато разукрашен, что становилось тошно от его «жизнерадостности» на фоне кризиса. «Кукольный локомотив» - это, наверное, лучшее название для него. Впрочем, вряд ли теперь в Сталлионораде будет что-то настолько… настолько. По крайней мере, поезда такого вида останутся либо в виде аттракционов, либо музейных экспонатов, или, как третий вариант, сугубо прогулочными. Впрочем, надо будет об этом подумать. Может, позитивные краски будут поднимать веру пони в светлое будущее?       Наш состав, как и любой другой поезд дальнего следования (как минимум в масштабах Сталлионграда), кроме конечных точек маршрута имел промежуточные, среди которых было два довольно крупных города: Коньзань и Ставропонь. Остановки там не продлятся долго, вряд ли дольше часа, так что чего-то большего, нежели вокзал я там не увижу, но прогуляюсь вдоль перрона точно. Увидеть хотя бы немного пони из других городов и показать себя будет правильно.       Сами по себе эти города своим стилем напоминают старую, дореволюционную Россию своей архаичной архитектурой и атмосферой старины, противоречиво коррелирующей с суетой. А Петерсхуф так вообще едва ли не точная копия Санкт-Петербурга, со скидкой на то, что он никогда не был столицей.       В целом, удивительно, как похожи, казалось, должные коренным образом отличаться культуры: названия, имена - всё было слишком знакомо. Серов в составе правительства первого «Красного» государства этого мира вообще звучит как шутка: его однофамилец из моего родного мира был первым председателем Комитета Государственной Безопасности. — Йэх!       Спина затекла. Потянувшись, я немного изменил положение тела, и снова расслабился.       Всё равно этот мир действительно был слишком странен для меня, и я всë ещё не мог привыкнуть к такому, казалось, наивному и доброму (хотя и не без изъянов) характеру окружающих меня личностей. Или это из-за опыта очерствевшего в своëм суровом мире человека и занимаемой мной должности, с высоты которой мне так быстро простая, незамысловатая и одновременно трудная жизнь стала казаться глупой и пустяковой на фоне столь глобальных политических, социальных и экономических проблем?       Последняя мысль всерьёз заставила меня задуматься. Да, это тоже может влиять на меня. А может, я такой же наивный, как и все, просто во мне говорит привыкший к эгоизму человек? Привыкший считать себя исключительным, а остальных - серой, невзрачной, но такой опасной и жестокой массой, какой для него были люди. Может… почему-то в момент этих размышлений всë мне показалось каким-то несерьёзным. Отрывочным. Раздробленным… Поспешным.       Однако стоило вернуться к насущному - к Петерсхуфу. Если судить по тому что я вычитал из разных источников, а если быть точнее - довольно быстро дошедшей (раньше того как об происшествии узнало правительство этого крошечного государства!) до Сталлионграда газеты и отчёта (отправленного уже после того, как газеты были напечатаны!) из местного ГорСовета, можно понять о случайном появлении митинга. Ничего не предвещало данной беды, как говорится. Но это было как-то слишком просто, слишком легко, слишком… нереально, чтобы быть правдой. Люди - да и пони - хотя и склонны к массовым собраниям, но, как табун ведёт альфа, толпу ведёт глашатай.       Что же… осталось только понять, что нужно ему, и что - тем, кто за ним стоит.