🍗🍗🍗
25 июля 2021 г. в 16:43
– Я.. хочу нормального мужика! Чтоб полюбил меня на века! Хочу-хочу, чтоб… – прекрасное завывание подбитой чайки обрывается звонкой оплеухой и перетекает в тихий отборный мат.
– Заглохни, птичка, всех посетителей распугаешь, – шипит Тэхён на надувшегося друга, протирая стаканы.
– Да нет же никого! Больно, зараза…
– А камеры есть! Как начальству объяснишь появление живой музыки в заведении? Вряд ли они согласятся тебе доплачивать.
– Да я же не затем. Это так, крик души…
– Ага, души, как же, – хмыкает Тэ, хитро прищуриваясь, – уверен?
– Души, тела, сердца, а ещё рук и губ, которые давно не мяли и не целовали сочных, мясистых, упругих…
– Так, стоп, хватит, – взвизгивает Тэхён, по-детски закрывая уши ладонями.
– Не знал бы я тебя, подумал бы, что жрать хочешь.
– Хочу. Пойдём пожрём, а?
– Какой ты непостоянный, я не могу просто, – обречённый вздох теряется в звуке колокольчиков на двери. – Иди, я сам клиентов обслужу.
Вот так Чонгук и живёт. Вздыхает и плетётся в каморку, чтобы пообедать сочными куриными бёдрышками. Впивается зубами в разогретую мякоть, а душа воет, что лучше бы это были упругие бёдра какого-нибудь красавчика, чтобы также вцепиться, а потом с удовольствием провести языком по отметинам. А пока: извращённая задница смирно сидит на хлипком стуле, а до конца рабочей смены ещё несколько часов.
Стоило бы сходить в клуб, поискать жертву хотя бы на одну ночь. Фетиши в последние дни взбесились и требуют внимания и ласки.
День проходит спокойно, медленно двигаясь к своему завершению, а за час до закрытия в зал заходит ОН, выбивая из лёгких Чонгука весь грёбаный воздух.
Высокий парень в джинсовке и с уложенными синими волосами обводит помещение взглядом и подходит к стойке, заказывая у Тэхёна крепкий чёрный кофе, пока Чонгук в сторонке истекает слюнями практически на вымытый пол. Виной тому чёртовы рваные скини. Они настолько потрясающе обтягивают чужие ноги, что можно увидеть движение всех мышц при каждом уверенном шаге. И это конец. Просто финиш.
– Хочу его себе, – почти скулит Чонгук другу на ухо, не отрывая взгляда от посетителя, что теперь сидит за дальним столиком.
– Забирай. Одобряю. – Тэхён даже не отрывается от мытья кофемашины, а лишь ухмыляется и приподнимает бровь. Таким его уже не удивишь.
Время за работой пролетает мгновенно, хотя никуда не торопящийся гость мешает Гуку сосредоточиться на обязанностях. Он дважды роняет приборы и чуть не обжигается, но не прекращает своего изучения.
– Пора закрываться, – говорит Тэхён, снимает с себя фартук и подмигивает обратившему, наконец, на него внимание другу, – скажешь ему?
– Угу, – кивает Чонгук, вытирая вмиг вспотевшие ладони полотенцем.
Это ж легко, правда? Просто: мы закрываемся. Ничего сложного. Может, ещё номер его попросить? И Тэхён предусмотрительно свалил в коморку. Если что, то не будет свидетелем чужого позора.
Гук подходит к столику, нервно сглатывая, а потом привлекает внимание увлечённого телефоном посетителя тихим извинением. «Мы закрываемся». Легко.
Но Чонгук же дурак. Он видит вопросительно приподнятую бровь, видит слишком близко плотные натренированные мышцы ног и его просто клинит:
– Эти штаны потрясающе смотрятся на ваших бёдрах, – вырывается восхищённое и несдержанное.
– Эмм… Спасибо? – Парень на секунду теряется, но снисходительно улыбается. Чонгук хочет хорошенько дать себе по лицу и сбежать, но решает позориться до конца.
– Но я бы смотрелся намного лучше.
Вот тут должен быть настоящий финиш. Но парень удивляет. Он щурит глаза и изучающе проводит взглядом снизу вверх, останавливаясь на фиолетовых кончиках чужих отросших волос, а затем почти сбивает с ног хищной ухмылкой и проявившейся на щеке милой ямочкой.
– Я не против это проверить.
– Чего? – Нет, Чонгук, конечно, дурак, но ему не могло так повезти.
– Ты закончил? – спрашивает, намекая на работу. В ответ лишь рассеянный кивок. – Отлично. Поедешь со мной, малыш?
Это кажется каким-то нереальным сном, но отказываться Гук не намерен. Не в этой жизни. Даже если она будет короткой. Он расплывается в улыбке, демонстрируя кроличьи зубки, и срывается с места, уносясь на всех парах в каморку за вещами.
Через минуту они уже выходят из заведения, оставляя закрытие кофейни на шокированного таким поворотом событий Тэхёна.
– Я – Чонгук, – уже в машине выдыхает парень, удивляясь крутости и чистоте салона.
– Намджун. Можно просто Джун. Или папочка. Как тебе больше нравится.
Гук прямо сейчас готов упасть лицом парню между ног. Он нереальный. Идеальный в своей дерзости и космически прекрасный в образе богатенького бунтаря. Чонгук просто в лужицу.
Дорога мелькает на заднем плане, пока взгляд пожирает каждый изгиб соблазнительного и явно сильного тела.
– Я хочу тебя облизать, – сегодня язык явно не на стороне Гука.
– Как только доберёмся домой, – усмехается в ответ Джун, сильнее втапливая педаль газа в пол.
Он останавливается на светофоре, перехватывает изучающий взгляд и не выдерживает. Чонгук чувствует крепкую хватку чужих пальцев на своём подбородке, а после – грубый укус на нижней губе, заставляющий застонать. Он даже не знает, от боли, нетерпения или удовольствия. Скорее всего, от всего вместе.
– Вкусный малыш, – урчит удовлетворённо Джун, проводя языком по собственным губам и трогаясь на загоревшийся зелёный.
В квартиру они заходят как старые друзья, ни один из них не чувствует неловкости. Намджун молча проходит в гостиную и включает ночник.
Когда Чонгук семенит за ним, то замирает на пороге от открывшейся перед глазами картины: Джун вальяжно раскинулся в кресле, скинув перед этим джинсовую куртку и оставаясь в майке. В мягком рассеянном свете он выглядит как чёртов оживший фетиш.
– Какой же ты нереальный, – шепчет несдержанно Гук, рассматривая скрытые раннее идеально очерченные бицепсы. – Хочу, чтобы ты меня трахнул на весу, держа этими грёбанными руками.
– Иди ко мне, малыш. Скорее, ну же, – произносит Намджун, игнорируя скулёж и чужие желания, и похлопывает по бедру. Голос Джуна наполняется хриплыми рычащими нотками от желания и предвкушения.
Чонгук срывается с места, долго не думая, и уже через секунду оказывается притянут и усажен на самое идеальное для него место в мире. Всё же, любая фантазия оказывается блеклой и пустой. Бёдра Намджуна ощущаются в разы круче, чем можно было представить. Требовательные губы выбивают воздух из лёгких, а цепкие пальцы практически до боли стискивают тонкую талию. В огромных руках Джуна Гук плавится карамелью и чувствует себя крошечным, ведь пальцы крепко его обхватывают и практически смыкаются за спиной.
Стон удовольствия вырывается из него, когда задница проезжается по очевидному возбуждению. Язык Намджуна жадно скользит по губам и нёбу, сводя с ума, пока Чонгук ёрзает ещё сильнее, ловя чистый кайф от происходящего.
– Я хочу… Можно я… – Гук отрывается с тихим чмоком, не в состоянии прекратить свои движения. Воздуха не хватает, а мысли разбегаются, но Джун понимающе улыбается и кивает, позволяя исполнить любую свою хотелку.
Колени больно ударяются о пол, когда Чонгук сразу же спрыгивает, а перед глазами открывается самый прекрасный вид в его жизни: растрёпанный и возбуждённый парень смотрит на него голодными почерневшими глазами, ожидая дальнейших действий. Гук с благоговейным трепетом проводит руками от колен и выше по жёсткой джинсовой ткани, а с губ слетает очередной удовлетворённый стон. Чёрт, не могут бёдра под его пальцами быть настолько потрясающими.
Он рычит, как невменяемый, которым сейчас себя и чувствует, вгрызается в неприятную ткань, но ощущает невероятное блаженство, когда Джун гортанно стонет от неожиданности и боли, а по собственному телу пробегают мурашки. Как же это заводит. Чонгук, не слыша себя, зализывает укус, пропитывая штаны слюной, оставляя множество эфемерных следов, но не останавливается. Он помешанный. Не зовите скорую – не поможет.
Намджун только способствует безобразию: приподнимается, когда Гук стаскивает его джинсы вместе с бельём. И тогда любые преграды летят в пропасть. Каждая мышца на чужих бёдрах явно очерчивается приглушённым светом, а возбуждение начинает давить на мозг. Чонгук постанывает, облизывает миллиметр за миллиметром, очерчивая любой новый для его чувственного языка изгиб. Он уже хочет себе этого потрясающего самца в регулярное пользование, чтобы каждый вечер заниматься медитативным и крышесностным вылизыванием, только его резко отрывают от увлекательного занятия и вздёргивают вверх.
– Малыш заигрался, – рокочет Намджун, стягивая с отрешённого от реальности Гука последнюю одежду, – теперь моя очередь развлекаться и доставлять тебе удовольствие, милашка.
Чонгук оказывается усаженным на чужие бёдра и почти кончает от ощущения соприкосновения кожи с кожей. Он закатывает глаза и откидывает голову, когда чужой язык мокро проходится по шее и спускается на ключицы. Властные руки на ягодицах и требовательный поцелуй заставляют потеряться в чувствах. Тело пронизывает дрожь нетерпения, когда горячий язык вторгается в приоткрытый в блаженном удовольствии рот, вместе с грубыми пальцами, что шикарно растягивают и дарят желанную наполненность. Никогда ещё Гук не терялся настолько в ощущениях, чтобы полностью потерять контроль ситуации.
– Ну же… Трахни меня, Джун… Засунь в меня свой потрясающий огромный член, – на каждом выдохе стонет Гук, чувствуя слишком много всего и сразу. – Я хочу тебя полностью, пожалуйста, – почти кричит, а Намджун и не понимает глубины этой фразы, когда шепчет на ухо:
– Всё, что пожелаешь, малыш.
Этого достаточно, чтобы улететь к небесам. Чонгук помнит крепкие руки, что приподняли его и насадили на истекающий смазкой член, помнит каждый толчок, что вырывал его из сознания, каждый эмоциональный рык и стон, когда кончал Джун, каждое движение, что ожогом отпечаталось на сверхчувствительном органе и каждый поцелуй, который осел на коже после того, как его отмыли и завернули в тёплый плед.
И помнит утро, когда Намджун встретил его с непривычной мягкой и тёплой улыбкой, с растрёпанными синими волосами и немного размазанным макияжем в уголках глаз.
– Мой малыш хорошо себя чувствует?
И от одной этой фразы Гук забывает, когда чувствовал себя хоть на толику счастливее, чем в тот момент, когда с широкой сонной улыбкой принимает в руки чашку обжигающего американо с молоком, который никогда в жизни ещё не казался таким вкусным.