***
В лесу послышался вой, согнавший птиц с деревьев, и у Сириуса пошли мурашки по бледной коже. Он был сыном вельможи, но всем известно, что белых ворон в семье не любят, поэтому его и отправили в это захолустье, чтобы тот работал пастухом овец, что стало своего рода изгнанием из аристократического общество. Сириус уселся в траве, беззаботно вспоминая вчерашние развлечения: пение и танцы со своими друзьями — дочкой молочника и сыном стряпчего. «Эх-х-х, милая парочка, — думалось черноволосому парню. — А этот парниша Пит — какой славный малый этот сын пекаря». Овцы лениво жевали траву, птицы пели, а пастух дремал — все шло своим чередом. Вдруг внезапное шуршание разбудило и насторожило парня не меньше, чем его напарника — черноухого пса. Встав, он направился проверять, все ли овцы на месте. Нет-нет-нет, только не это — Мэри-Луиза выбилась из стада! Оставив пса охранять оставшихся овец, пастух направился на поиски потерянной. — Бл… Блаженный Господь! — воскликнул Блэк, пройдя всего несколько шагов. Лежащая на земле туша овцы была разодрана в клочья, белая шерсть, точнее, то, что от неё осталось, была вся в багровой липкой крови, а в воздухе витал запах металла и ощущалось тепло от ещё недавно дышащего животного. В чаще все еще слышалось чавканье. Куда же ты идёшь, глупец?! Раздвинув ветви какого-то кустарника, парень обнаружил некую мужскую фигуру всю в крови и грязи. — Зверь, — с огромными, голубыми, как незабудки, глазами и приоткрытым ртом Сириус немного попятился назад, выставляя вперёд деревянный посох, будто тот мог спасти его. Незнакомый парень в крови поднял свое запачканное чело, осматривая так званого «гостя» его обиталища. Выпрямившись в полный рост, он достигал более шести футов. Босый и нагой по пояс, он вытер рот от крови, посмотрел на новоприбывшего и отрицающе замахал руками, мол, нет, я не такой вовсе, стой! Но было уже поздно, ведь юный Блэк поспешно сделал несколько шагов назад и свалился в яму со старыми листьем: видимо, какие-то мальцы охотились на зайцев. — Прошу прощения, — Римус (именно так звали юношу, который стал причиной этого происшествия) стал над ямой, упершись руками в боки. Немного не здорово худощавое тело было полностью покрыто серебристыми шрамами, будто бы сама Луна поразила его серебряным клинком. «Вот же дьявол!» — вдруг пронеслось у него в голове: он вовсе забыл прикрыть лицо. Но чему бывать, того не миновать, как говорится. Пастушок только то и мог делать, что ошарашенными глазами разглядывать второго. — А-а-а-м-м-м-а-а-а, — невнятно вёл свою тарабарщину Блэк, пока к нему не вернулась возможность ясно мыслить и внятно выражаться, — ТЫ ЧТО ЭТО?! ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА?! Римус с ухмылкой приложил указательный палец к губам: — Если не умолкнешь по своей воле, мне придется тебя заставить, — тихо, но не менее внятно выразился кареглазый парниша, освещаемый блеклым светом уходящего за горизонт солнца, лучи которого слегка пробивались сквозь лесную чащу. Громко сглотнув, сидя в яме, Сириус готов был слушать: он в ловушке, и только стоящий сверху знает где он и может его вытащить. — Хороший мальчик, — игриво, с артистическим пафосом произнес Римус. — Я тебя вытащу, но только с некоторыми условиями, — не дав сорваться и единому слову с уст белолицего пастуха, он невозмутимо продолжил. — Первое: то, что видел и слышал, ты унесёшь в могилу. Если нет, то, думаю, ты догадливый и понимаешь, что случится. Второе: мы можем подружиться. Я помогу тебе с паствой, отгоняя крупных зверей, а ты будешь кормить меня. — Согласен, — ответ не заставил себя ждать, прозвучав спустя пару секунд. Другого выхода не было: или соглашаешься, или первое условие исполнился в то же мгновение. Римус слышал, как быстро и порывисто колотится сердце в грудной клетке Сириуса — будто феникса заперли в темницу, лишая воли, и тот отчаянно бился об решетку, жаждя свободы. Серый волк подал руку Блэку, вытаскивая того из ловушки для зайцев. Они договорились встретится вновь вечером, когда пост будет сдан, а село уснёт. В случае непослушания со стороны пастуха, как выразился Римус, тот прийдет сам, и тогда его действия и их последствия не заставят ждать долго.***
Овцы были уже загнаны, а из корзинки доносился сладкий запах парного молока, свежей выпечки и жаренной морковки — Сириусу пришлось уносить все это тайком, но заплатить он не забыл. Он шагал по уже знакомой тропе, оглядываясь, не видел ли его кто-то, но, к счастью, не заметил ни души — лишь он и силуэт его спасителя вдалеке.***
— Ага, значит, ты не контролируешь это? — спросил пастух у Римуса, наблюдая, как тот уплетает булочки с сыром. — Да, бывает, он просыпается раньше и начинает терзать меня изнутри, давая о себе знать ноющей болью в руках и ногах. Он завывает внутри, будто зимняя вьюга в темную ночь — так он говорит, что голоден. Как ты уже понял, зайцев и прочих ваших жертв ему мало, он растёт. Сириус задумчиво кивнул и спустя какое-то время нарушил молчание внезапным заявлением: — Что ж, Римус, — за недолгое время они уже успели установить столь близкую связь, но эти узы с каждым вздохом крепчали все больше и больше, — буду звать тебя волчонок! — улыбаясь, Блэк откинулся на локти, опираясь спиной на поваленное бурей дерево. Римус легонько покрылся румянцем, а его глаза так волшебно блестели, отражая свет газовой лампы.***
Их встреч было много. Все чаще парни проводили время вместе, созерцая небесные тела и вдыхая аромат лесной растительности. Иногда Римус приходил к Сириусу, чтобы помочь с овцами, параллельно рассказывая о птицах, что пролетают мимо или поют на ближних деревьях. Однажды Блэку даже пришлось врать наставнику о том, что одну овцу съел волк, но ведь эта была не чистая ложь: в ней была и доля правды.***
Одной из чудесных летних ночей в таинственном лесу двое сердец будто танцевали вальс, пока их души сплетались воедино. Двое юношей, как обычно, сидели, разглядывая звёзды. С их первой встречи прошло уже около дюжины полнолуний. — Волчонок… — Ммм? — протянул Римус, поворачиваясь на бок, к своему собеседнику. Вместо ответа Сириус лишь несмело впился в того губами и, получив торжественную взаимность, зарылся руками в волны волос возлюбленного. Отстраняясь, с неохотой Римус все же спросил: — И как давно ты.? — С тех пор, как мы начали смотреть на звёзды, — голубые глаза опустились в смущении. Римус, улыбнувшись, притянул Блэка к себе, поедая того голодным взглядом. — Не поверишь, но, кажется, я тебя люблю… «Черт! Господи! Да кто угодно, ЭТО СВЕРШИЛОСЬ!!!» — оба молодых сердца ликовали. — Не поверишь, но это взаимно, — тихо и смущенно произнес Сириус. Не успев ничего более сделать, парни вновь сплелись в объятьях, будто розы, оплетающие стены замка Джульетты, которая с такой искренней и девственной любовью отдавалась своему Ромео, пока тот отдавался ей. Ведь наши мальчики не дурны нравом, чего можно было ожидать? Неизвестно. Кто бы мог подумать: пастух и серый волк! Но столь яркую и искреннюю любовь ещё нужно поискать.