***
Сквозь витражные окна слегка пробивался свет, дождь только недавно успокоился, и Римус открыл окна настежь, вдыхая свежий аромат цветущего жасмина и свежескошенной травы. Джеймс — его верный товарищ и наставник — удалился в город по делам, оставив того утопать в своих мыслях в ожидании натурщика. Люпин хотел воплотить Прометея, укравшего пламя у Зевса, чтобы даровать то людям. Вдруг в дубовую дверь постучали — это точно был его натурщик. Открыв дверь, художник увидел перед собой знакомую худую фигуру. Этот молодой человек в чёрном пальто и с немного влажными волосами был никто иной, как мистер Блэк, один из его близких друзей еще с детства, которого и Джеймс осмеливался называть братом. — Я тебя заждался, Сириус, — с приветливой улыбкой произнес художник. Ему нравилось, что когда они вместе, все формальности уходили прочь. — Спешил на всех ветрах, дружище, — произнес тот с не менее сверкающей улыбкой, снимая своё слегка промокшее пальто. Люпин провёл его на второй этаж, предоставив тому надлежащую для позирования одежду, и, как только тот надел на себя этот костюм, они подобрали позу и начали работу. Сириус стоял в позе бегущего титана с огнём, а Римус принялся за набросок. У него было много набросков мистера Блэка, но он никогда бы не посмел об этом упомянуть даже при Джеймсе. Парни время от времени говорили о недавно прочитанных научных статьях и о театре, иногда их разговоры перетекали в болтовню о танцах и одежде. — Так, теперь можешь проявить весь свой драматизм и встать вот так… ДА! Именно так! — прозвучали полные решимости и вдохновения слова художника, пока тот наблюдал за чудесным созданием перед ним. Бедро натурщика, такое бледное, словно у фарфорового ангела, немного оголялось. Пытаясь скрыть свое блаженное смущение, творец облизнул губы и скрылся за большим холстом, время от времени поглядывая на натурщика. — Чаю? — художник решил дать другу перерыв. — Не откажусь, — с милой улыбкой произнёс парень в белой тунике, садясь в кресло.***
Аромат только что заваренных трав окутал все помещение, а на столе красовался букет полевых цветов. Но чашки брошено остывали уже давно. Белая туника была сброшена, багровая рубашка покоилась рядом, как и вся их одежда — они были слишком заняты друг другом. — Твои уста столь сладки, — сладостным голосом с приторным ароматом вина произнес недавно позирующий титан. — Мф-ф-ф, — только и смог ответить Люпин. Он был в таком экстазе от осознания того, что этот лунный свет, исходящий от парня рядом, только его, это была его путеводительная звезда, проложившая дорогу к его сердцу, а после уже и к омуту его души, освещая все на своем пути. Римус поглаживал своего вдохновителя по волосам, а Сириус просто наслаждался внимания своего воздыхателя. — Сириус, — тихо произнёс творец. — Я тебя внимательно слушаю, дорогой. — Я давно хотел тебе сказать кое-что… — Только не говори, что изменяешь мне с той брюнеткой с веснушками, — с милой насмешкой сказал тот, получив в ответ улыбку вместе с отрицательным взмахом головы. — Я так давно уже… Голубоглазый парень привстал на локтях, соскользнувшее одеяло обнажило его тело, что было будто из мрамора. — Люблю, — не успев окончить фразу самостоятельно, он услышал продолжение из уст своего вдохновителя. — Тебя, — так же тихо произнес творец. Они обвили друг друга руками со слезами счастья на глазах, ведь они любили не только телом из-за плотских утех, но самой душой, будто судьба прописала это в своих звёздных романсах с нотками шоколада и дорогого скотча.***
Тихо открыв дверь, Джеймс был весьма ошеломлен, увидев своих лучших друзей и братьев по духу вместе нагими, и с румянцем на щеках прикрыл глаза ладонью. — А знаете, я давно догадывался, — широко белоснежно улыбаясь, произнёс парень. Спустя время они все обсудили, и оказалось, что Джеймс догадывался обо всем еще с момента их знакомства. Тогда все только зарождалось, как вселенная во время взрыва, и друг, как только увидел их искру, сразу все понял. И сейчас он был искренне рад за благополучие голубков. Закончив беседу о делах сердечных, парень рассказал о приезде театра в их город и о спектакле, который там будут ставить. — Мы просто обязаны сходить! Нужно ещё Питеру сказать, — забирая шляпу, произнес тот. — Джеймс, только не говори ему… — Не посмею, дружище, обещаю, — с озорной улыбкой сказал Поттер и подмигнул парням. — Не скучайте. Дверь за гостем закрылась, и нужно было продолжать работу. Парни вернулись к занятию, которое прервали пару часов назад. Чай давно остыл, но разве это уже имело смысл и какую-либо важность? Картину нужно было рисовать еще как минимум месяц, если работать по несколько часов каждый день. На сегодняшний день работа была выполнена с переизбытком. Блэк мог остаться на ночь, но утром ему бы пришлось возвращаться дважды, чтобы сменить наряд для театра, так что ему все же пришлось отправиться домой.***
Следующий день был ясным и даже солнечным, в отличии от вчерашнего. Парни в прекрасных костюмах с бутоньерками и шикарных шляпах направились к амфитеатру. Джеймс еще вчера приобрёл билеты, так что с ними проблем не было. Питер уснул на представлении, опустив свои маленькие глазки. Это был миф о ящике Пандоры, но это было не важно, ведь Джеймса заинтересовала некая рыжая барышня, что выступала под псевдонимом Элайза. Как потом выяснил Поттер, Лили — так ее на самом деле звали — скрывалась от своего немного напористого воздыхателя, которого она побаивались. Тот раньше был ее другом, но что-то пошло не так. У ребят завязался роман. Как только их взгляды пересеклись, они оба поняли, что это судьба. Джеймс ходил на каждый спектакль с участием Лили, водил ее на оперы и в рестораны. Они были словно Ромео и Джульетта в чистом виде, только без такого печального конца! Римус и Сириус были счастливы за них не менее, нежели те за парней. Они со временем доверились девушке, та их поддержала и стала им как сестра, а Питера решили оставить в неведении о их связи, ведь он был слишком мал.***
Звездные мальчики тайно обвенчались вместе с Джеймсом и светом его жизни Лили Эванс, которая теперь стала Поттер. Портрет позже прославил Римуса и вознес Сириуса — его купил один мужчина из Испанской знати. И зацвели под окнами особняка художника и его вдохновителя алые розы, освещенные блеклым светом полумесяца, что предвещали их счастливую жизнь, полную любви и процветания…