— Лайя, — бросаю имя в морозный воздух. Вперемешку с вымученной нежностью имя срывается с губ вместе с облаком пара, который впоследствии растворяется на дощатом пирсе у Бруклинского моста.
Здесь мы впервые повстречались. Здесь всё напоминало о ней. Речной аромат, скрип уставшей пристани, маленькие павильоны, словно заблудшие гости на фоне крупных ресторанов. Даже мерклый отклик бликов, от моста на воде, служил болезненным напоминанием нежных очертаний прекрасной Бёрнелл.
«Как вышло, что из семи миллиардов человеческих созданий, я выбрал тебя? Как вышло, что я — главный почитатель потустороннего мира влюбился словно маленький жалкий мальчишка в совершенно обычную земную женщину?»
И теперь я безоружен. Сбит с толку. Стою на мосту, созданным людскими руками и ломаю голову над тем, как бы немного приблизиться к тому, чтобы хоть немного походить на эти «жалкие человеческие создания», которые ранее практически всегда презирал? А ведь почти получилось… Но всему есть своя цена. Даже таким, как я приходится платить.
Безнадёжно всматриваюсь вдаль на огоньки, расположенные с одинаковой частотой на каёмке моста, образуя при этом невероятной красоты прямые линии и дуги. Вся композиция завораживающего свечения кажется чем-то призрачным. Нереальным. Она заставляет в мыслях, неосознанно, возвращаться в день нашего с ней знакомства.
О! Этот вечер был поистине богат на события. Вначале, прогуливаясь по Фронт-стрит «одному демону было известно, зачем ноги принесли меня именно в этот район», я повстречал давнего знакомого по имени Гарри Хершоу. Тот ещё скользкий тип. Один из тёмных, но не высший. Обычная шпана, проворачивающая под носом Главных свои воровские делишки. Но из-за своего ловкого прозорливого взгляда и хитрости, удивительным образом всё ещё остающийся на плаву до сих пор.
Причём здесь Гарри — наверное поинтересуетесь вы? Но обо всём по порядку. Этот малый сыграл совсем не последнюю роль во всей этой истории. Именно поэтому прошу читателя запастись терпением, и выслушать мой удивительный рассказ до конца.
— Есть одно интересное дельце, Локид, — зашептал хриплым, леденящим кровь голосом Хершоу, одновременно озираясь по сторонам, будто боясь, что нас кто-то может заметить. Это не удивительно: за время своих афер и грабежей Хершоу нажил немало врагов среди тёмных. Глаза его были выпуклыми словно у рыбы, а старый экстравагантный пиджак изрядно изношен от времени. Гарри напоминал мне уличного бездомного, которых в Нью-Йорке было бесчисленное количество.
— Не заинтересован, — тут же отчеканил я и, как можно мягче постарался высвободить свою руку из его крепкой уверенной хватки. Любой уважающий себя тёмный не будет иметь с ним никаких дел — это было золотым правилом. Но похоже, что моя белоснежная улыбка и бесконечное обаяние, которые в купе обычно сражали всех наповал, в этот раз не смогли возыметь над нежданным знакомым никаких действий. И я уже начал было раздражаться, понимая, что Хершоу просто так не отступит, продолжая крепко держать мою руку. Этот малый явно ничего не знал о хороших манерах.
— Это касается твоего дружка, — прохрипел толстопузый чёрт и ответно оголил свои пожелтевшие зубы. — Появилась возможность оживить самого Влада. Вернуть, как говорится, его в нормальный облик. Можешь называть это как хочешь. В любом случае, я знаю, как провернуть это дельце.
Я изумленно вперил на него свой взгляд разноцветных глаз, стараясь не выказывать излишней заинтересованности.
— Но как? — хватая Хершоу за грудки, я раздражённо затащил его в более тёмный переулок, так как прохожие уже начали проявлять к нам нездоровый интерес.
— Все подробности, позже. Я сам свяжусь с тобой, — вздрогнул Гарри и нервно потёр свои пухлые замёрзшие пальцы. По торжествующему недоброму взгляду тёмного было понятно, что моя реакция доставила ему несказанное удовольствие от происходящего. Жулик был бесконечно рад тому, как его заявление возымело надо мной верх. Хершоу неосознанно поёжился и собирался уже уходить, продолжая то и дело опасливо озираться по сторонам. — Если ты всё же возьмёшься за это дело, — напоследок бросил он из-за спины: — Знай, что есть те, кто захотят помешать нам.
— Я в курсе. Мне нужно время, — задумчиво ответил я и спрятал руки в карманах белоснежных брюк. Сама мысль увидеть своего давнего друга. Друга, который, как сказали бы люди «твоя родственная душа», казалась для меня чем-то невероятным, вызывая в душе дикий восторг и ликование. Я мысленно с трудом собрался, чтобы не выказывать своей слишком ярой заинтересованности. И уже было хотел молча кивнуть на прощание прохвосту, как тот уже молча испарился в ночных сумерках.
«В чём же твоя польза, Хершоу? Или жулик в очередной раз решил сыграть на два лагеря? Ну что же, тогда сыграем! Ты ведь ещё не знаешь, что связался с тёмным из высшей категории. Убью сразу двух зайцев: оживлю Влада и преподам урок этому жулику, играющему не по правилам. Ведь ты всегда играешь подобным образом верно, Хершоу?»
Между тем глубокая осень во всю работала над Нью-Йоркскими улицами. Прохожие плотнее кутались в свои пальто и объёмные свитера, пряча за ними не только свои продрогшие пальцы, но и удручённые усталые мысли. Город полностью погрузился во тьму и от тёплого уходящего солнца оставалось лишь упоминание в виде богатого аромата пожухшей под его лучами листвы. Мегаполис гудел словно огромный улей, изредка протрезвляя мои размышления громкими неожиданными сиренами полиции и скорой помощи. Запах несвежей зелени и мокрого ещё не остывшего асфальта приятно щекотали нос. Я любил здесь гулять. Вечерний речной воздух всегда помогал прочистить мрачные мысли, которые в те самые дни были у меня чернее самой копоти.
Меньше всего сейчас хотелось думать о том месте, где я пробыл большую часть своего существования. Канцелярия «назовём это так», успевшая осточертеть запахом пыли и старой бумаги, бесчисленными стеллажами картотеки — всё это вселяло в меня бесконечную скуку. Но мысли неосознанно, то и дело, возвращались в это место. Захотелось тот час вернуться туда и без замедления проверить на своих старинных приборах, возымеет ли предстоящее дело какой-либо успех или всё это даже не стоит ломанного гроша, и этот хитрец водит меня за нос? «Сумеем ли мы без труда оживить Карпатского правителя?» Но я тут же заглушил свой порыв, посчитав это даже в какой-то мере интересным — оставаться в неведении. Это была, своего рода, давно не появляющаяся в моей жизни авантюра, глоток нового воздуха. В тот момент мне показалось, что подобное дело даже привнесёт в моё жалкое приевшееся существование толику приключения и придаст нового азарта. Но как я ошибался…
«Только не уподобляйся всеобщему настроению людских созданий», — думал я, и в очередной раз ничего не мог с собой поделать, ощущая, как всё глубже вязну в болоте под названием «осенняя хандра». Но моё состояние, в отличии от человеческого, длилось уже гораздо дольше, чем у обычного смертного. Апатия ко всему затянулась на достаточно долгий срок, чтобы считаться нормой. Вот уже два века, как меня ничего не могло затронуть: ночные пьянки в клубах, мировые перевороты, бесчисленное количество прелестных девушек, помощь в перевоплощениях других тёмных, и различные фокусы, заставляющие миленьких дамочек восторженно пищать от восторга, считая тебя чуть ли не богом. Всё казалось чем-то однообразным, пресным, бессмысленным.
Если бы только вернулся мой товарищ. Мой верный наставник. И истинный король Карпат. Мой высокопочтенный, дорогой друг Влад…
«Обстоятельства сложились так, что волей судеб тебе пришлось превратиться в безвольную оболочку, застрявшую между двух миров. Бездумное чудовище, которым движет только звериный инстинкт. Если бы ты только был рядом. Ты бы выслушал. И скорее всего помог. Но тебя нет. А я здесь — в мире людей, влачу своё жалкое существование. То ли дело в прошлом! Какие были времена!»
Отчего-то, в тот момент, стало невыносимо стыдно перед бывшим другом, не смотря на то, что его не было рядом.
«Смешно! Возможно, если бы ты сейчас меня увидел, дружище, ты бы презирал меня за мою жалкость. Я стал пленником своей же мрачной изношенной веками души. Если она у меня вообще есть. Но это уже совсем другая история…»
Закутываюсь в бежевое кашемировое пальто, небрежно заглаживая рукой выбившиеся волосы назад. Ищу поблизости местечко, где я мог бы заглушить свою тоску по другу.
И вот мой взгляд натыкается на то, что искал. В паре шагов от меня располагается неприметная, но в тоже время уютная кофейня. Она ютится у самого подножия берегов Ист-Ривер, открывая шикарный вид на Бруклинский мост.
Точно не помню, от чего я моментально захотел оказаться именно там, а нигде иначе. Скажу одно:
меня влекла туда непонятная сила.
«То что нужно!» — думаю я, и позволяю этому местечку принять меня в свои тёплые объятия. Бегло пробегаюсь взглядом по внутренней уютной обстановке и усаживаюсь в неприглядный закрашенный тенью угол.
«Превосходно. Отсюда видно абсолютно всё, что происходит вокруг. Дело с Владом обдумаю завтра. Ну а пока, нужно немного поразвлечься. Да начнётся игра!»
Разворачиваю лицо, предварительно сощурив свои разноцветные глаза, и вижу рядом с собой за соседским столиком хрупкую шатенку у стены. Успеваю отметить про себя насколько мило смотрятся её большие локоны на фоне излишне желтой светящейся лампы.
«Сейчас ты уронишь карандаш. Это выдаёт твоя пульсирующая венка на виске, дёргающаяся нога и уставшие пальцы рук. Да-а-а. Ты определенно много рисуешь. Тонкие изящные пальчики лихорадочно подрагивают. Кто же сегодня так вывел тебя из колеи, очаровательное создание?»
Хлоп! Резко протягиваю руку и на лету хватаю карандаш. Не давая ему возможности коснуться пола.
— Прекрасная незнакомка должна быть аккуратней в своих порывах, — фирменная белоснежная улыбка и заинтересованный взгляд.
«Настолько заинтересованный, что твои манящие щечки должны были в ту же секунду вспыхнуть ярким пламенем… Но почему же улыбка не действует на тебя? Почему печальные карие глаза лишь бегло рассеянно осматривают меня и вновь склоняются над блокнотом с рисунками? Что ж, ладно. По крайней мере есть прогресс. Обворожительное создание успевает отметить про себя, что я привлекателен. На этом всё. Так не годится! Я привык быть победителем. Априори привык».
Нестерпимо хочу коснуться обворожительной незнакомки. Не понимаю, почему женщины, так долго тратят время на все эти условности вроде правил поведения при первом знакомстве? Ведь вся их жизнь так скоротечна. И я сейчас совершенно не про похоть. Я о душевном сближении. Откровенном разговоре, тёплой улыбке, переплетении рук. Нестерпимо хочется узнать её поближе. Эта девушка словно маленький хрупкий колокольчик, заставляющий своими переливами оживлять что-то внутри. Хочется бесконечно оберегать её.
«Но от чего? Или возможно от кого? Хм…
Л а й я ».
К счастью, я не просто человек и такие бонусы в виде отгадывания имён мне доступны. Вновь отводит глаза. И я чувствую, как внутреннее неуёмное возмущение начинает клокотать во мне, разбивая вдребезги холодный расчётливый разум. «Хочу чтобы эта девушка смотрела так, как смотрели остальные». Но не получаю желаемого.
«Я разгадаю тебя, Лайя Бёрнелл. Чтобы ты не скрывала под этими смущёнными опущенными глазками. Узнаю, кто же всё-таки расстроил тебя сегодня. Такая одарённая, талантливая и привлекательная… Что-то подсказывает мне, что ты не так проста, как кажешься. Моё сверхъестественное чутьё, ещё ни разу меня не подводило».
— Послушай, если ты хочешь закадрить меня, то это не самое подходящее время для этого!
« …Даже в меру дерзкая».
Морщинка прокладывается между её изящных нахмуренных бровок.
«Что же в тебе мне может не нравиться?!»
Нет! Кажется, это уже начинает походить на временное наваждение. Стараюсь успокоить себя тем, что как только я добьюсь её благосклонности, неуёмный разыгравшийся интерес тут же померкнет и всё встанет на свои места.
«Я лишь вскормлю своего внутреннего демона. Ничего личного, мисс Бёрнелл».
— Прости, если я тебя чем-то обидел. Я…
— Не бери в голову! — тут же перебивает Лайя. — Просто сегодня не мой день. Эта неожиданная практика в Нью-Йорке. Мне грозятся не поставить хороший балл из-за того, что я вовремя не предоставила итоговую работу. А это влечет за собой проваленную практику в Нью-Йорке. Помимо этого, меня не хотят брать на работу, куда я уже около года стремилась попасть. Да ещё этот чертов каблук! Он просто поломался. И это просто ужасно! Хотя знаешь — прости! Знаю, всё это безумно скучно. Я не должна говорить всю эту ерунду. А ты не должен слушать, потому что это сугубо мои личные проблемы.
Девушка, казалось, выдала весь этот сумбур на одном дыхании, чередуя быструю жестикуляцию рук в промежутками между заламыванием пальцев.
— Но я хочу слушать, — вырывается с моих уст слова, прежде чем я успеваю подумать. И ни капли не жалею о сказанном. — Не сочти за грубость, могу я присесть рядом? — не дожидаясь ответа, пристраиваюсь без зазрения совести в непростительной близости с Бёрнелл. Ей нужно чтобы её выслушали и сегодня я готов предоставить ей такую возможность.
— У всех бывают подобные дни, — подмигиваю, одновременно подбросив синюю фишку с египетским символом и успеваю перехватить её налету.
— Не думаю, что ваше присутствие может сделать мой день ещё хуже.
— Пожалуйста, предлагаю на ты.
Улыбается кротко и смущённо опускает глаза вниз. И я заливисто хохочу в ответ.
«Твоя улыбка заставляет меня немного воспрянуть духом».
— Порой задаю себе вопрос — зачем мне это всё? Зачем я пошла учиться именно на художника реставратора?
— Ты любишь рисовать, — спокойно и с утверждением отвечаю я.
На лице Бёрнелл застывает удивление. Она на пару секунд мешкается: откуда же мне известна подобная информация?
— Откуда ты… — но, как и все люди отталкиваясь лишь от обыденного тут же опускает глаза на свои наброски и ей тут кажется, что она всё поняла.
— Ах да! — мило улыбнулась она.
«Не всё так просто, милая».
Бёрнелл снова замолкает. Вновь эта серьезная морщинка пролегающая между бровей на нежном прекрасном личике. Она ласкает мой глаз. Лайя серьезно задумалась о своём будущем. А я даю ей такую возможность, продолжая бессовестно рассматривать каждую линию на её прекрасном личике. Красивые губы чуть сжаты, а руки тревожно поглаживают недопитую чашку чая.
Наконец, наши взгляды находят друг друга. И мой отвечает так искренне и проникновенно, что Лайя вспыхивает внутри от смущения. Она вновь отмечает про себя, что у меня разный цвет глаз, находя это интересным и даже загадочным. Но между тем от Бёрнелл веет лёгким недоверием. Она расценивает происходящее слишком странным. Для неё сегодня всё слишком — моя напористость, обаяние и желание помочь.
«Мне нравится, что ты недоверчива. Нельзя доверять кому попало. Особенно первому попавшемуся незнакомцу в кафе».
Ответом служит моя очередная широкая добродушная улыбка. «Всё верно. Ты ведь человек. Твои инстинкты и страхи берут верх, распознавая во мне опасность. На что ты надеялся, Локид?! Она всего лишь обычный человек. Что хочешь ей доказать? Какой урок преподнести от встречи с тобой?»
Вижу в карих глазах лучик надежды. И уже сам путаюсь в своих же помыслах. У меня были явно другие планы на вечер.
«Но здесь появляешься ты!»
Девушка вновь скрывает недоверчивый взгляд, пряча его на дне недопитого чая.
«Верно детка, меня всё же стоит остерегаться!»
Как же ловко она разоблачила мой план по привлечению.
— Знаешь, ты не одна задаёшься подобными вопросами. Я, например, чувствую себя шулером в этом мире. И поверь, это далеко не то, что я желал для себя. Хотелось бы мне служить для какой-то великой цели, сражаться за что-то стоящее. Но цели попросту нет. И тогда получается, что вся моя жизнь — это фарс. И как бы я не старался, все мои кареты рано или поздно превращаются в тыквы.
Девушка понимающе кивает. Отчего-то с ней мне хочется быть откровенным. Скорее всего виной тому удручающие осенние виды за окном и её медовый оттенок глаз под стать, от чего взгляд Лайи становится тёплым и понимающим.
Девушка наконец окидывает меня финальным оценивающим взглядом. Таким после которого люди обычно переходят завершающую черту от недоверия в лучшую сторону.
— Если цели нет, то её нужно обязательно придумать! Лайя Бёрнелл, — она протягивает руку и мило краснеет. И её румянец кажется для меня прекрасней всех вместе взятых чудес мира.
— Ноэ Локид.
Нежные пальцы ложатся поверх моих. И я могу поклясться, что давно не испытывал ничего подобного. Покрываю лёгким поцелуем её тонкие пальчики. Их невозможно оставить без печати поцелуя.
«С тебя выйдет прекрасный реставратор, Лайя. И мы с тобой, можно сказать коллеги, только я восстанавливаю далеко не картины…»
— Вина?
— Пожалуй нет. Я бы выпила какао, — мило смущается Лайя.
«Какао осенью — это слишком банальный поступок, чтобы увлечься этой безумицей. Локид, остановись! Теперь ты действительно ищешь для самого себя оправдания!»
Но нет. Она не была банальной. Не была как мои прошлые женщины. В ней отсутствовал тот лоск и необычайная красота. Но между тем в её глазах читалась доброта и искренность. Она была редчайшим бриллиантом, свет которого лишь может разглядеть истинный ценитель прекрасного.
И да. Я бы сейчас соврал вам, если бы ответил, что ни разу не увлекался земными женщинами. Но выбор моих прошлых пассий был сродни заводу породистых собачонок. Он всегда был однообразен. Мне нравились дерзкие, фигурные, с длинными ногами и блестящими ухоженными волосами. Подобные девушки просто излучают хорошую родословную, готовые всегда на что-то аморальное в постели, даже если поначалу не признаваясь в этом. Они все лёгкие жертвы. И благодаря им, за всё это время я сумел выучить важное правило — для женщин главное это деньги и загадочность. Добавим сюда прекрасные намеки на вечную любовь. И она твоя.
Но в Лайе было нечто иное. Этот закон будто был не властен над ней. Она ни разу не бросила оценивающего взгляда на мои дорогие шикарные часы, украшающие руку. Ни разу не окинула меня этим липким тошнотворным оценивающим взглядом хищницы. Лайя была другая. Она была той, что вызывала во мне чувство собственной значимости и смысла. Находясь с ней, я так четко понимал одну на первый взгляд до ужаса банальную вещь — я не бесполезное тёмное существо в этой вселенной. Быть может именно это ощущение заставило обратить своё внимание, на это человеческое создание женского пола, чуть больше обычного. Но, повторюсь, всё это были мои догадки. На самом деле Лайя Бёрнелл была той ещё загадкой, с каждой минутой которую разгадать хотелось всё больше.
— Что ж, тогда узнаем есть ли у них какао.
Показываю жест официанту и подзываю его к нашему столу. На мой вопрос, есть ли у них желанный напиток, отрицательно мотает головой. Отдаляюсь ненадолго вместе с парнем в униформе от нашего столика. Незаметно запихиваю ему в карман пачку шуршащих купюр в карман и приобняв за плечи, словно официант мой давний друг, прошу, чтобы он в любом случае отыскал это злополучное какао. В тот вечер мне хотелось быть для неё тем, кто решит хоть одну из её многочисленных проблемы.
Хотя бы сегодня.
«И это чертовски приятно».
Вновь вглядываюсь в карие глаза. Теперь она более открыта. И вдруг улавливаю в её энергии тёмные опалённые пятна колышущиеся и тут же затухающие ярким всполохом прямо на радужке глаза. Осознание приходит моментально:
«Тьма».
Она видна невооружённым глазом, прикрытая в радужках лишь невесомой вуалью печали.
«Кто ты такая?!»
Она не просто человек. Но и тёмной быть не может. Но эта тьма не её. Бёрнелл будто каким-то образом связана с ней. Или тьма с Бёрнелл… Как бы то ни было, эта червоточина в тот момент показалась мне настолько незначительной, что я даже не придал ей особого значения.
— Такой привлекательной девушке не пристало грустить, — заправляю её выбившийся локон за ухо.
Она слегка вздрагивает и немного отдаляется от моей руки.
«Не любишь чужих прикосновений? Что ж я понял. Прости, это был всего лишь душевный порыв».
— Ты прекрасна, — в карих глазах читаю удивление в перемешку с испугом. — Прости. Иногда я бываю слишком прямолинеен, — вновь звонко смеюсь.
Мне нравится, то как Лайя пугается. Для неё много значат подобные прикосновения.
«А это значит, ты не каждого подпустишь слишком близко».
От чего-то эта мысль приводит меня в лёгкую приятную взволнованность.
Продолжаем болтать об искусстве, реставраторском деле, картинах. Это её стихия. Как оказалось девушка отлично подкована в подобных темах. Чуть позже приносят долгожданное какао, и взгляд Бёрнелл ярко блестит от радости, как у ребёнка. Я нехотя подмечаю про себя, что отныне это всё, что мне нужно, видеть её искрящиеся от счастья глаза.
Выходим на свежий воздух и вот уже идём по дощатому полу набережной на фоне Бруклинского моста. Она кутает хрупкие плечи в тонкую кофту и шарф, и я, накрываю их своим пальто. Новый порыв.
«Ты излишне сентиментален сегодня Локид и это не совсем хорошо!»
— Давно мне не было так хорошо. Веришь? — полуночным воздухом шепчет Бёрнелл мне на ухо. И так же неожиданно отдаляется. Она семенит стройными ножками, стараясь быть изящной с поломанным каблуком. Затем и вовсе небрежно скидывает туфли и громко хохочет, глядя мне в след. Целенаправленно чуть обгоняя меня Бёрнелл разворачивается, и я захватываю её горящий взгляд в свой плен. Карие глаза заигрывающе поглядывают в мою сторону.
Впервые ломаю голову: «Отчего же тебе хорошо? Этот вечер? Наша беседа? Или может причиной всему всё же стало обычное какао?» И впервые не желаю считывать мысли, опасаясь, что это её «хорошо» может оказаться не мной.
— Не было так хорошо! — повторяет она и пытается убежать от меня громко хохоча. Заливисто смеюсь в ответ. Бёрнелл оступается и обмякает в моих объятьях. Смех резко обрывается и прекрасное личико приобретает серьезное выражение. Речной воздух нежно щекочет её волосы, будто так же как и я признаёт её совершенство.
Могу поклясться всеми богами в этот миг я желал её как никто никогда не желал земную женщину за все вместе взятые существования этого мира. На миг даже представил, как это могло быть прекрасно.
Я бы вкусил каждый сантиметр её нежного податливого тела. Вдохнул бы её, как эфир. Жадно. Без остановки. Тела в простыне играли бы изощрённый танец, а пальцы тесно переплетались от силы нашей страсти. Я хотел бы зацеловать её так в этот вечер, чтобы она забыла все возможные мужские имена на свете.
Затем резко ловлю себя, что настроение моё вдруг меняется. Неожиданно для себя я чувствую не присущий для себя стыд. Даже злобу. Кощунство — даже думать об этом. Кощунство — представлять все те картины, которые рисовал мой мозг. Она совершенна. Любое прикосновение к ней нужно заслужить, добиться. Так неправильно! Неверно!
— Ноэ, — шепчет она так сладострастно мне в губы. Я чувствую, как её нежный голос ударяется чувственными толчками прямо в мои губы.
И позволяет. Желанно и чувственно вжимается губами в мои. И вот теперь я бесповоротно и окончательно потерян. Внутри что-то щёлкает. Адский механизм начинает свой отсчёт к неизбежному.
Поцелуй жадный и проникновенный. Такой, который бы я и представить не мог в самых смелых мечтах. Я не могу остановиться, содрогаясь от желания к этой женщине. Эти ощущения, их нестерпимо мало и я, с её позволения углубляю поцелуй. С губ непроизвольно срывается хриплый стон.
«Что же ты вытворяешь со мной, Лайя?!»
Отстраняюсь, внутренне борясь с самим собой. Одному дьяволу было известно, каких титанических усилий мне это стоило. Я не могу позволить себе, так, обращаться с ней. Касаться и целовать из-за обычного вожделения.
Но как же я ошибался тогда. Ведь тот поцелуй не был на поводу простых похотливых желаний… В моих мрачных глубинах уже начал разгораться маленький яркий огонёк.
***
На следующий день радостно иду с букетом алых роз, демонстративно забросив увесистый свёрток на плечо. В тот день я чувствовал себя окрылённым. Кажется, вот оно! Лайя Бёрнелл удивительным образом за один вечер стала для меня чем-то большим, чем просто обычной знакомой. Чем-то прекрасным и многообещающим. На встречу я летел преисполненный больших надежд и мечтаний.
Останавливаюсь, у теперь уже знакомого места. Взгляд с первой попытки падает на близкие сердцу нежные черты. Лайя сидит за столиком и улыбается мне через стекло витрины, махая рукой. Она вся сияет изнутри.
«Конечно же у тебя всё сложилось. И сейчас ты расскажешь мне, что тебя почти чудесным образом приняли на работу и зачли практику в Нью-Йорке. А я буду слушать и впервые за своё многовековое существование искренне порадуюсь тому, что одному из человеческих, очаровательных созданий, наконец, хорошо. Ведь так и должно быть. И кажется, я готов отправиться даже в твой Богом забытый Лэствилл. Какая к черту разница? Я хочу узнавать тебя, Лайя Бёрнелл. Хочу просто быть рядом, до тех пор пока ты позволишь, конечно же».
Намереваюсь зайти внутрь, чтобы поздравить Лайю с воплощением в жизнь её планов. Как слышу со стороны знакомый мерзкий голос у плеча:
— У Влада есть слабость. Эта девчонка. Она ключ к его воскрешению, — довольный собой отвечает Гарри Хершоу и самодовольно осматривает Лайу, по-хозяйски сложив руки на груди.
Медленно прикрываю веки и хочу оказаться где угодно, только не здесь с этим мерзким вором и его информацией. Открываю глаза и потрясенно смотрю на улыбающуюся Бёрнелл через стекло кофейни, чувствуя, как что-то болезненно надламывается внутри.
«Лайя».
«Возлюбленная Влада».
Эта мысль поражает словно удар молнии среди ясного неба, заставляя всё внутри сжаться в болезненный спазм.
«Какова вероятность того, что среди семи миллиардов человек я обращу своё внимание именно на тебя, возлюбленную своего лучшего друга?»
— Она перерождённая? — спрашиваю я, но не хочу слышать ответа, и продолжаю вглядываться в витрину кофейни.
— Да. Но подожди! Я думал, что тебе это и так известно. Или?
— Хершоу, просто скройся! — свирепею я.
— Ты не знал! Я ведь думал ты приударил за ней не просто так, а из-за какого-то своего особенного грандиозного плана в стиле Ноэ Локида, — выпуклые глаза Гарри бегло пробежались по большому букету. Он ликовал внутри, будто решив в тот момент невероятно сложную головоломку.
— Не твоё дело! Исчезни! Дальше я сам…
«И что же — ты сам?» — задал сам себе я вопрос.
Благородное тёмное существо. Казалось не своей прихоти обросший многовековой мудростью, словно неприятной тягостной пылью и вот, так просто, за один день теряет голову от перерождённой. Глупец!
Теперь понятно откуда у неё тянется шлейф из тьмы. Влад. Его печать.
«Она женщина короля».
И это сразу можно считать с закрытыми глазами.
«Сдаёшь позиции, Локид! Как можно было быть таким идиотом?!»
— Я сказал прочь! — рявкаю я, и сдавив в руках ещё крепче большой букет вхожу в кофейню.
Наша вторая встреча проходит, как в тумане. Янтарно-карие глаза обеспокоено ловят мой взгляд.
«Лайя, как можно быть такой чуткой? Такой чуткой и проницательной? Что же в тебе не так, малышка? Почему ты западаешь на таких парней, как я и Влад?»
— Что-то не так? Я видела человека рядом с тобой. Он…
Отрицательно мотаю головой и, дабы успокоить её, ненадолго блаженно прикрываю глаза.
Покрываю её покоящиеся руки на столе и крепко их сжимаю. Хочется кругом всё крушить от переполняющих меня эмоций. Но я держусь. А между тем Лайя радостно начинает щебетать о своих удачно завершённых делах, и я улыбаюсь. Рассказывает и рассказывает. А я смотрю и не налюбуюсь на неё.
«Ты ещё не исчезла из моей жизни, но мне тебя уже катастрофически не хватает».
Между тем Лайя неуверенно просит меня наведаться к ней в общагу, так как сегодня приедет её младшая сестра и она хотела бы нас познакомить.
Уже виртуозно заливисто смеюсь и киваю в ответ. Состроить счастливое лицо, когда на душе скребут кошки — моя отличительная черта. Оказывается идти от кофейни до её общежития всего ничего. Впервые я проклинал дорогу, которая была настолько короткой, что мешала насладиться обществом Бёрнелл больше, чем ожидалось.
Лайя отворяет дверь и впускается внутрь.
— А здесь неплохо, — отвечаю я и иду следом за девушкой, пряча руки в карманах брюк.
Осенний дневной ветерок врывается в окно, играя с занавесками.
«И ты такая красивая в этот момент, обрамлённая солнцем словно божественным нимбом».
Лучи нежно ласкают её линии. Сегодня она, как никогда притягательна и желанна. Бёрнелл стоит у подоконника и наивно, почти по-детски, хлопает своими большущими прекрасными ресницами.
— Располагайся, Милли скоро придёт.
Сегодня я отпущу её. От одного чудовища в объятья другого. Остаётся верить в благоразумие Влада. Очень надеюсь, что он не будет пудрить ей мозг и сразу же раскроет себя настоящего. Влад отпустит её. Ведь он любит. Он пожелает ей только лучшего…
Сердце с бешеной скоростью отбивает удар за ударом. И я, не ведая, что сам творю прижимаю Лайю к стене. Хрупкие запястья надёжно зафиксированы чуть выше прелестной головы моей крепкой хваткой.
— Ах, — только и успевает ответить раскрасневшаяся Бёрнелл. Вид у неё игривый, настроенный на продолжение. Как раз такой, как я и представлял.
«Возможно, у нас было бы ещё очень много подобных моментов впереди».
Слегка опускаю голову, в надежде привести себя в более менее нормальное состояние. Рядом с ней мне становится тяжело контролировать себя, свои порывы. Поднимаю глаза и у Лайи вновь получается прочитать мою внутреннюю печаль в разноцветных глазах. Я буквально удерживаю её своим взглядом.
— Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад, — цитирую классику, проговаривая медленно, отстранённо.
Лайя не понимает. Конечно же нет… Да и не стоит ей понимать этого. Лицо моё принимает как можно более сосредоточенный внимательный окрас.
— Послушай меня, — говорю, как можно серьезней. — Послушай меня внимательно! — Бёрнелл ещё ни разу меня не видела настолько серьёзным. И поэтому она изумлённо смотрит в ответ и тут же с пониманием кивает.
«Природа щедро одарила тебя проницательностью. Теперь я знаю, почему ты избранница Влада».
— Ты прекрасна, милая. Ты настолько прекрасная, что душа разрывается сейчас на части, настолько я не хочу отпускать тебя. Потому что чёрт возьми, но это должны были быть мы с тобой. Только ты и я!
— Ноэ, что происходит? Я не…
— Если мы ещё встретимся. Хотя бы раз. Если это всё было по-настоящему… Пожалуйста, дай мне шанс.
— Ноэ, я не понимаю!
Стараюсь натянуть грустную улыбку и вытягиваю из кармана брюк дрожащими руками чёрную фишку с египетским символом.
— Закрой, пожалуйста, глаза, — шепчу сдавленно, еле слышно. Настолько, что я даже удивлён, что она меня поняла с первого раза, подчиняясь моей просьбе. Горло уже сильно рвёт от боли, удушая огромным комом.
— Что это?
Внутри меня будто борются между собой два существа, споря между собой:
«— Вот так просто, Локид. Даже не хочешь ей ничего объяснить?
— Как ей объяснить ВСЁ это за пару минут?!
— Бросишь? Оставишь её, как и остальных без объяснений?
— Она не все.
— Все. Иначе бы так просто не сдался!
— Она — это нечто другое!»
— Просто доверься мне. Нужно накрыть своей рукой фишку, — я протягиваю ей ближе магический предмет и вновь попытался вымученно улыбнуться, чтобы хоть немного разрядить обстановку.
— Что это даст? — смотрит испытывающе и до боли доверчиво.
— Лайя, ты должна! — чуть громче обычного говорю я.
Девушка слегка дёргается от испуга, но повинуется. Ладонь нежно покрывает мою. И назад пути уже нет.
— Как только я выйду из твоей комнаты, ты забудешь о нашей встрече, — продолжаю шептать я, тесно прижимаясь губами к её виску и пропускаю пальцы через прекрасные волнистые пряди на затылке, пахнущие цветочным ароматом. Все мои действия будто кричат об обратном.
— Забудешь о поцелуе, наших разговорах, своих ощущениях, — продолжаю я:— Этого всего не было. Не было Ноэ Локида. Хорошо, девочка?
Вновь смотрю в глаза проникновенно, глубоко. Будто через взгляд можно передать ей частичку себя.
Чтобы помнила…
На прощание припадаю к желанным губам, так чутко и жадно. И она отвечает, беззащитно подаваясь мне навстречу хрупкими плечами.
— Лайя, прости.
— Не надо. Не делай так, — ладони любовно гладят лицо, прося всё вернуть.
— Так нужно.
«Такие нежные руки. Я давно не ощущал подобного».
Резко отстраняюсь. Не оборачиваясь. Не оглядываясь назад. Иначе я не смогу. Ухожу решительно и быстро, сжимая до боли дьявольский чёрный диск у себя в руках.
Скрываюсь в неприметный проулок, откидываю голову назад. И чувствую, как неожиданный спазм прорезает мои лёгкие. Пытаюсь насильно подавить рвущийся кашель. Но с трудом получается. В горле ощущается доселе неизвестное мне ощущения. Кашляю, почти задыхаясь. Достаю платок, прикладываю к губам и вижу небольшую порцию тёмных выделений у себя на белоснежной ткани. Тягучая и отвратительная чёрная жидкость выхаркивается вместе с неукротимым приступом кашля.
«Вот и всё, Локид. Ты доигрался».
***
Прячусь у себя в канцелярии в комнате чем-то напоминающую уборную. Пальцы конвульсивно сжимают пиалу в которую сливается неугодная вода из крана. Живот болезненно сжимается внутрь от очередного приступа сильного кашля. Длинные светлые волосы в наглой манере облепляют моё влажное лицо. Вокруг лишь тишина и непрекращающийся звук льющейся воды из крана.
Плата за те прекрасные моменты проведённые рядом с
ней. Но это стоит каждой потраченной минуты. И если бы предложили отмотать всё назад, я не задумываясь повторил этот путь вновь.
Мастер своего дела. Король иллюзий.
Выплевываю новую порцию заразы, поразившую моё бессмертное тело и болезненно улыбаюсь в зеркало, поражаясь своей глупости. Наконец, беру себя в руки. Умываю лицо прохладной водой и включаю на максимум своё очарование.
Сегодня первый день знакомства с ней. С моей Лайей. А была ли она моей? Да. Была. Всего один день, но была… И, как бы ни было, сегодня я должен быть приторно мил с ней.
Чтобы не посмотрела.
Чтобы считала очередным бабником и типичным покорителем женских сердец. Чтобы и подумать не могла, что я бесконечно и нескончаемо вот уже долгое время думаю только о ней.
«Теперь ты в надёжных руках. Л а й а».
Выхаркиваю новую порцию чёрных проклятых бабочек, нещадно раздирающих мою глотку до крови. Пальцы вновь с хрустом сжимают край умывальника.
Мерзкие тёмные существа кружат по просторному помещению, устроив хаотичный адский танец. Чем-то похожие на земной вид Махаона. Такие прекрасные и ужасающие одновременно. Отражают в блёклых лучах уборной весь спектр радуги на чёрных угольных трепещущих крыльях. Предвестники моего конца. Успеваю тут же прихлопнуть одну из них, нещадно размазав по сжатой ладони и немедля смываю остатки с поломанными крыльями в сток.
— Как всё складно получилось, — вдруг слышу противный голос Хершоу за спиной. — Думаешь, встреча сестры девчонки и Влада-монстра в Холодном лесу была нелепой случайностью?
— Нет. Похоже, что нет, — сухо отвечаю я, и громко кашляя вновь, опускаю лицо над пиалой. Теперь я даже рад, что непослушные волосы скрываются от него моё изнеможённое лицо.
— И что думаешь делать?
— Это уже моё дело! — рассвирепел я и бросил на Хершоу разгневанный взгляд разноцветных глаз. Гарри стал задавать слишком много ненужных вопросов.
Толстяк неосознанно попятился назад и выставил передо мной руки в защитном жесте.
«Проконтролирую, чтобы Влад не наделал чего…» — тотчас отвечаю про себя на вопрос непрошеного гостя.
— Зачем ты прочистил голову этой девчонке? Глупец! Теперь, если она не ответит тебе взаимностью, ты сгинешь от этих мерзких тварей, плодящихся в твоих лёгких! Расскажи ей! Верни те воспоминания!
— Она не узнает.
Снова давлюсь чёрными, как сама смерть, бабочками. И, дрожа в очередном спазме, выплевываю их в раковину. В душе моей зародилась червоточина, сжирающая моё тело. Лёгкие вновь сжимаются в саднящий комок и содрогаются при моём очередном приступе кашля. Выплевываю новый чёрный кусок, превращающийся в склизкую чёрную бабочку с когтями вместо лапок. Небрежно вытираюсь рукавом пиджака, будто это поможет остановить мою неизлечимую болезнь. За последнее время это стало привычной картиной. Пугающей. Мерзкой. Отвратительной. Но привычной. Эта скверна болезненно преодолевает трахею и своими маленькими когтями выцарапывается наружу.
Как же такое верховное тёмное существо умудрилось подцепить подобное, спросите вы? Что ж, такое случается отвечу я вам. Теперь я прокажённый. На мне метка, адское клеймо, влюбился в человеческое создание. И кто знает, долго ли придётся мучится. Главное чтобы она не страдала. А для этого я сделал всё правильно.
И всё же. Как бы я хотел увезти её. Далеко. Ото всех. Купил бы ей картинную галерею. Стал бы её боссом в конце концов. Мечты-мечты. Хотя на деле, я ничего не буду предпринимать. Почти ничего. До тех пор пока не потребуется моего вмешательства.
«Теперь она с Владом. И я искренне рад. Лайя в надежных руках. Да. Так предрешено судьбой у обоих. Только она способна удержать его тьму. Но в то же время Лайя, как никто должна знать о нём правду. Мой друг обещал, что он расскажет. Мне остаётся стоять в стороне».
Но несмотря на все мои рассуждения интуиция говорила об обратном. Я не хотел оставлять Бёрнелл одну с другом в замке. Всё моё естество противилось этому.
«Она должна прожить эту жизнь счастливо. С хорошим человеком. Не мной. Не Владом. И он отпустит… Он поймёт. В мире должно быть равновесие».
Я то и дело метался в своих внутренних порывах. На кону стояли хорошие отношения с другом и ней. Я будто разрывался на части испытывая вину перед другом и трепет перед предстоящей встречей с Лайей. Страшнее всего Влад догадывался. Но молчал. Он чувствовал исходящее от меня волнение, но манеры короля Карпат и его воспитание не позволяет ему озвучить свои мысли вслух.
Легкомысленный и взбалмошный, вот как характеризовали меня многие тёмные вокруг. Влад смог разглядеть во мне нечто большее. Так что же теперь мне нужно? Разрушить их взаимоотношения с перерождённой возлюбленной? Этому не бывать.
Провожу ладонью по изнеможённому лицу. Достаю злосчастный пузырёк, на время блокирующий этих тварей. На счастье или на беду сегодня я увижусь с ней. Бежевый пиджак, начищенные туфли. Я выгляжу с иголочки. Ей понравится.
«Локид, какой же ты дурак!»
Надежда. Глупое и бесполезное чувство. В очередной раз напоминаю себе зачем иду в замок: чтобы она наконец раскрыла глаза. Мы ей не ровня. Хорошая жизнь у неё будет только с человеком. Выпиваю отвратительную на вкус микстуру, заглаживаю волосы назад и поправляю ворот белоснежной рубахи.
«А что если узнает?» — проскакивает очередная искра надежды.
«Исключено» — тут же приходит ответ сам с собой.
***
— Лайя? Так вот ты какая. Интересно.
…
