старые пластинки

Он чувствовал, как она идет сзади, и боялся шаг замедлить, чтобы счастье не перегнало его. — В. Набоков, Камера обскура.

Забраться к Эрику в сознание оказалось несравнимо сложнее, чем в штаны. И Чарльз, после долгих, сопровожденных скандалами, попыток, решил наконец остановиться на последнем. Будущий профессор зарекся применять не только телепатию, но и свои обширные познания в области психологии, когда одна неаккуратно брошенная реплика (не намекайте человеку с ПТСР, что у него может быть ПТСР без предварительной проработки проблемы) аукнулась ему масштабнейшей ссорой и глухим молчанием, откинувшим прогресс в их отношениях куда-то на стадию пассивной агрессии. Чарльз зарекся и пытался наслаждаться теми моментами, когда между ними царили принятие и взаимная неловкая нежность. Эрик открывался по поверхностям, не освещая ни словом, ни интонацией титановые стены своего подсознательного, наглухо замурованного от неделикатной наружи. И Ксавье принял это. До какой-то поры. Леншерр сжигал сигареты и терпение Чарльза с поражающим упоением. Он смотрел в глаза другу с маниакальным блеском в собственной радужке, будто желая не упустить ни единого слома, ни единого сомнения (Чарльз уже не знал чудятся ли ему все эти пугающие тени и кровавые мерцания из-за вечных щелчков-всполохов зажигалки, или во взгляде Эрика и впрямь побежденным маршам вышагивают колонны смертников). Чарльз чувствует свое полное бессилие рядом с этим человеком, ощущает как сквозь пальцы сыплется вместо песка надежда на хоть какое-то понимание. В их поцелуи потихоньку закрадывается отчаяние и каждый реагирует на него по-своему — Чарльз анализирует и разбивает голову в дилеммах, а Эрик отдается на плаху их чувств все с большим накалом. Наверное правда, что стоит заканчивать отношения с теми, с кем ваши политические воззрения не сходятся (или не начинать их вовсе). У Эрика с Чарльзом не то, что политические воззрения, у них не сходится ни одни из пунктов в жизненном укладе, а о мироощущение и целях не стоит даже упоминать. Между ними все трещит, звенит и лопается. Забраться к Эрику в сознание задача неисполнимая — этот человек с детских лет тренировался противостоять любым посягательствам в сторону своих мыслей, выработал механизмы защиты таких уровней непроходимости, что Фрейду пришлось бы смиренно опустить руки перед этим мастером вытеснения. Чарльз опускает тоже. Потому что Магнето и без шлема остается Магнето — зоной отчуждения, безлюдной, дикой, существующей по правилам ветхозаветных пророков, где компромиссы и слабость — табу. Собственно, в этом и проблема. Ксавье телепат и подбирать ключики к чужим головам — это его зона компетенции. Тяжело строить с кем-то будущее мутантов и отношения, когда не можешь понять, что творится в его черепной коробке. Эрик с ним искренен, насколько может, но только не в том, что касается внутренностей и Чарльз выходит из себя от невозможности забраться в его мозги руками, перебрать каждую извилину пальцами, потрогать не сформированные еще фразы и несколько раз обдуманные решения. Именно поэтому, как только подворачивается случай, Ксавье теряет между ними ниточку, позволяя себе в полной мере пережить ненависть к Леншерру и начать с «чистого» листа, приняв роль миротворца и учителя. Он удаляется, так и не заметив, что давно уже забрался в чужое раскуроченное минами месиво, обозванное сердцем, на котором защита была в разы серьезнее, чем на замурованном сознании. Не заметив, что стал для Эрика единственным, кому он не боится признаться, что ему тоже бывает страшно.