Остаться

Ария и не обещала остаться. Она ушла, заранее предупредив о своём уходе. Но ушла ведь! А он так надеялся, что останется. Это уже не дни, а одно сплошное ватообразное марево, приправленное терпким вкусом дорогого алкоголя. Гамма зол на себя – он даже толком спиться не может. И хотя мир вокруг будто исчез, растворился, то мозг на удивление чётко и ясно предоставляет мужчине яркие воспоминания о боссе, которую он так и не смог уберечь. Гамма в ярости, он ненавидит себя. На столе лежит фотография, её фотография. На ней Ария улыбается так искренне и солнечно, как может только она одна. Сколько Гамма помнит её, босс всегда улыбалась, даже в самых трудных ситуациях. В её улыбке никогда не было ни капли фальши, ни доли лицемерия. Ария никому не позволяла лезть к себе в душу, даже ему, зато прекрасно ладила со всеми подчиненными и окружающими людьми. Ария была необыкновенной женщиной, такая не забудется. Была… Была… Была… Это противное слово, как напоминание о прошедшем времени, резко и больно врезается в сознание Гаммы. Он со злости лупит кулаком по столу, стакан с виски падает и разбивается о пол, жидкость разливается, образуя небольшую лужицу с быстро тающим льдом. Такая потеря остается незамеченной. Гамма достает пистолет с ящика стола. Руки у мужчины трясутся. То ли от количества выпитого алкоголя, то ли от осознания того, что он сейчас собирается сделать. Закрывает глаза. В мозгу, подобно перекати-полю по пустынной дороге, проносится одна-единственная мысль: а одобрила бы этот поступок Ария? Нет, конечно, нет. Гамма чувствует себя предателем. Он в любом случае им будет, ведь если сейчас застрелится, то последует за Арией, а он ей обещал остаться. Но и кинуть босса, оставшись жить, он попросту не может. Сердце бешено колотится, от напряжения на лбу лихорадочно пульсирует венка. Рука с пистолетом уже у самого виска… Поддавшись раздумьям, он не замечает, как в комнату опасливо проникает ещё один человек. Чья-то легкая рука ложится на напряженное плечо. «Ария?» - промелькнула мысль, хватка на пистолете ослабилась и он свободно упал на пол. - Не делай этого. Останься. Тихий шёпот прямо в ухо. Ария? Нет, не она. Юни. Точно, Юни! Гамма открывает глаза и впервые за несколько дней не видит перед ними алкогольного тумана, очертания комнаты с каждой секундой всё четче прорисовываются. Мужчина с неким омерзением смотрит на пустые бутылки у дивана, на разбитый стакан с виски, на поломанную им в порыве гнева мебель. Гамма чувствует, как маленькие ручки Юни крепко обнимают его за шею, удерживая. Её теплое тело жмётся к нему, голова покоится на плече, а тёплые слёзы пропитывают ткань тонкой рубашки. Ещё не всё потеряно, у него есть ради кого жить! Каким же глупцом надо было быть, чтобы подумать о самоубийстве! Гамма признает своё поражение, ставит на себе клеймо эгоиста. Мужчина думал только о себе, а о чувствах этой девочки, которая сама еле-еле держится, и напрочь позабыл. Какой же он всё-таки слабый по сравнению с ней. Юни молчит, но не отпускает. Гамма позволяет появиться на лице легкой грустной улыбке. Он разворачивается и обнимает за тонкий стан. Ведёт рукой по чёрным волосам, смотрит прямо в бескрайне-синие, точно такие же, как и у Арии, глаза. Целует свою спасительницу в лоб и, замирая, одними лишь губами шепчет слова: - Я останусь, принцесса. Останусь.