Необычная ночь или как Джоуи наведался к Генри на ночь глядя

      Сегодня на улице стояла ясная солнечная погода. Настроение у людей было приподнятым, и каждый из работников студии шел на работу, особо не задумываясь о крупных проблемах и разногласиях, которые то и дело постоянно случались среди шумного коллектива, ведь летняя пора позволяла немного расслабиться даже самому нервному человеку. И сам директор, чей характер всегда усугубляла сильная раздражительность, в последнее время был более разговорчивым и терпеливым по отношению к персоналу. Конечно, если бы не его верный друг и коллега по имени Генри Штейн, то, возможно, Джоуи вечно бы сидел в своём кабинете, лишь изредка проверяя процесс работы других сотрудников. Однако, когда директор видел художника, он чувствовал себя на седьмом небе от счастья: мужчина улыбался; сердце учащенно начинало биться в груди, а на душе становилось как нельзя лучше. Джоуи не мог понять, что с ним, и когда он начал так себя чувствовать при присутствии Штейна, но Дрю нравилось это…       Вот и сейчас по дороге шёл мужчина лет тридцати пяти. На нём была надета аккуратно выглаженная белая рубашка; черный галстук и брюки такого же цвета. Человек улыбался, думая, как поскорее бы встретиться с Генри и выпить с ним кофе в комнате отдыха. Его каштановые волосы немного взъерошились на ветру, но Джоуи это даже нравилось. Взглянув на часы, Дрю ещё раз удостоверился, что сейчас ровно семь часов утра, ведь приходить пораньше директору доставляло удовольствие: Генри тоже любил наведаться в студию за десять, а иногда даже за двадцать минут до того, как прибудет Джоуи.       Однако, когда директор подошел к зданию, он не увидел там своего друга. «Интересно... - подумал директор, - Может, ты уже в студии? Не зря же я тебе доверяю ключи...» Джоуи улыбнулся, понимая, что Генри, скорее всего, действительно давно находится в здании, ожидая босса. Дрю, усмехнувшись, дернул за ручку двери, но та оказалась заперта. «Как странно...»       Немного порывшись в своей сумке, директор достал ключ, уже представляя, как мужчина заваривает кофе на кухне, какой сотый раз спрашивая: нужно ли Генри молоко в напитке, хотя, Джоуи прекрасно знал ответ: художник всегда пил крепкий кофе, чтобы хорошенько взбодриться, ведь Штейн очень хотел не отставать от графика, а иногда даже сильно горел желанием нарисовать лишние кадры для мультфильмов, чтобы заснуть с чистой совестью, правда не у себя дома – в кровати, а прямо на рабочем месте. Джоуи часто обнаруживал Генри в спящем состоянии по вечерам. Директору приходилось будить трудягу и уговаривать его провалиться в забытьё уже дома, если тогда ещё не было слишком поздно, или же какой раз переночевать в студии на диване, который находился в комнате отдыха. Штейн часто говорил: «Ну, раз уж ты меня уже разбудил, то я продолжу работу. Хо… Возьму ка я себе кофе, не хочешь немного на террасе посидеть?» Джоуи смеялся и каждый раз отвечал ему, что художник стал забывать о нормальном графике сна, но как директор может запрещать Штейну пить кофе в час ночи? Хотя, Дрю предпринимал попытки отговорить художника от этого нехитрого «ритуала», однако Генри настаивал на своём, а поговорить на террасе Джоуи всегда был только рад…       Мужчина, помотав головой, снова вернулся в реальность. Вставляя ключ в замочную скважину, Дрю попутно пытался воскресить диалог с коллегой вчера вечером. Директор часто забывал подобные вещи, но воспоминания, связанные именно с Генри Штейном, никогда так просто не пропадали в голове Джоуи. Однако Дрю не вспомнил ничего, кроме просьбы художника немного задержаться в работе над новым мультиком. Директор не знал, почему Генри не хватало времени, однако согласился, ведь Штейн был очень приличным и ответственным работником, который всегда отлично справляется со своими обязанностями. Поэтому Джоуи очень ценил художника, иногда даже разрешая ему уходить домой за час до окончания его смены, но Генри всякий раз отказывался, часто оставался ночевать в студии. По его глазам было видно, что мужчина сильно устает, но чашка крепкого кофе всегда спасала Штейна по вечерам, ведь художнику часто хотелось поговорить с кем-то на террасе в темное время суток. Этим человеком всегда был Дрю, он тоже любил побеседовать с художником: разговор с ним всегда был очень веселым, и Джоуи никогда не приходилось терпеть до конца длинного диалога, если мужчина был не в настроении или уставшим; Штейн всегда замечал это, и на этом они, смущенно улыбаясь, расходились по домам или, как у них было заведено, ночевали в студии. Один раз даже сложилось так, что несколько работников тоже решили остаться, поэтому Генри и Джоуи пришлось поспать на одном диване. Штейн смущался и старался лежать максимально далеко от начальника: было жутко неудобно перед ним. Дрю, понимая, что эта ситуация максимально абсурдная, встал с дивана, надел на себя одежду и, направляясь к выходу из помещения, вздохнул. Директор открыл дверь и, стоя в дверном проёме, сказал: «Извините, Генри Штейн, я знаю, что не должен лишать Вас личного пространства. Можете засыпать, я не потревожу Вас, доброй ночи. Ещё раз извините.» После этих слов Джоуи вновь вздохнул и вышел из комнаты, не обращая внимание на удивленное лицо художника. Через несколько минут он нашёл своего начальника на террасе, наблюдающего за звёздами. Тогда мужчины были едва знакомы, вот почему общение между ними постоянно сопровождалось разными научно-официальными фразочками, однако после недолгого разговора в ту ночь они узнали о друг-друге много чего интересного и нового. Вот уже Джоуи и Генри стали общительными коллегами, а затем будут и хорошими друзьями.       «Ладно, - подумал директор. - может, ты наконец-то выспишься... Действительно, что я так возмущаюсь..?» Но через секунду Джоуи звонко захохотал, облокачиваясь спиной об стену: «А вдруг я тебя в студии закрыл? Я же тебя не видел вечером совсем!» Директор, вновь усмехнувшись, отбросил свои "гениальные" и "очень логичные" предположения в сторону, подходя к своему кабинету. После того, как Дрю садился за свое рабочее место, время проходило с невероятной скоростью, возможно, он бы и потерял счет времени, если бы не его коллеги, которые то и дело заходили в его кабинет, уточняя разные вещи. Приходил поговорить только Генри и то – на пару минут, чтобы самому не задерживаться, да и не отвлекать босса от работы.

***

      — Мистер Дрю..? - раздался знакомый голос. - Позволите войти?       — Ах, это ты, Уолли... Конечно, заходи. - Джоуи, отвлекшись от раздумий, чуть улыбнулся, приветствуя работника своим немного озадаченным взглядом.       — Не возражаете? - мужчина в черной водолазке и в темно-коричневых брюках держал швабру и ведро с водой в руках, намекая на то, что он должен сделать свои обязанности желательно прямо сейчас.       — Нет. - Дрю, сложив стопку бумаг и различных документов в ящик стола, начал разглядывать плакат на стене. На нем был нарисован всеми любимый Бенди. Улыбаясь, чертенок смотрел куда-то; его черные глаза сверкали от радости, а лицо украшала изящная белоснежная улыбка. Джоуи тоже улыбнулся: «Я не помню, чтобы Генри хоть один раз нарисовал тебя грустным. Хах, каков автор, такого и его творение…» Дрю начал вспоминать те моменты, когда художник улыбался. Продолжая смотреть на плакат, Джоуи понял, что тоже никогда не заставал Генри грустным. Да, директор понимал, что Штейн часто уставал, но последний ни разу не пожаловался на что-либо.       — Думаете о Генри? – Уолли, закончив мыть полы в одном углу, поднял взгляд на мужчину, – Что-то я сегодня его не видел. Не знаете, где он? - Джоуи, оторвавшись от раздумий, повернулся, переваривая информацию.       —Даа… – протянул Дрю, – Что-то я его тоже не видел. Очень странно. Если он сегодня не появится, боюсь, придётся расспросить всех.       — Он же обычно предупреждал, если опоздает или задержится. – Френкс задумчиво посмотрел на часы. Было без пятнадцати десять.       — Ты вспомнил единственный раз, когда он опоздал? – усмехнулся директор, ещё до конца не понимая, что хочет донести до него уборщик, но через секунду Джоуи резко встал со стула, переведя свой удивленный и, в тоже время, настороженный взгляд на собеседника, – Ну, вот тебе на! Генри уже должен быть на месте, но его так и нет. Что же случилось то..? – Директор, стараясь не повышать голос, сел обратно. Однако, он хотел кричать не из-за раздражения, а из-за непонимания ситуации; Дрю уже мог осознавать, что поговорить сегодня, скорее всего, будет не с кем, ведь Генри симпатизировал Джоуи больше всех в плане собеседника и… не только. Директор вновь вспомнил лицо Штейна: добрые, серо-голубые глаза, светло-русые волосы, которые всегда были аккуратно причёсаны и ямочки на щеках, которые никогда не исчезали, ведь художник всегда улыбался. Образ Генри дополняли очки: Дрю считал это некой изюминкой, однако он никогда не видел художника без них. «Ты и так очень красивый…»Джоуи в один миг успокоился, покраснел, тихо хихикнув: вновь он осознает, что влюбился в лучшего друга.       — С Вами всё в порядке? – Фрэнкс, отвлеклись от работы, подошёл к директору и посмотрел на него, заметив, что тот налился краской. Но, стараясь не делать вид, что это его смущает, вновь спросил, – Мистер Дрю? – он, тихо вздохнув, ответил.       — Нет, Уолли, не в порядке. Меня мучает одна проблема…       — Какая же? Это как-то связано с Генри? – уборщик, убирая швабру, продолжил задавать вопросы, – Или нет? Просто Штейн в последнее время странно себя вел… – Джоуи, понимая, что Фрэнкс очень любит распускать сплетни о всех работниках, тут же улыбнулся.       — Да? Я весь во внимании. – мужчина сложил руки на груди, внимательно смотря на собеседника.       — Ну, как странно..? Просто он не разговаривал со всеми в последнее время, да и улыбался реже. – Дрю резко бросило в холод. «Значит, он улыбался только тогда, когда я с ним разговаривал?» Уолли, уже направляясь к выходу из кабинета, продолжил, – Он, может, себя плохо чувствует, надо бы проведать его. – Не дождавшись ответа, уборщик закрыл дверь, оставляя Джоуи наедине с собственными мыслями…

***

За целый день Генри так и не явился в студию.

***

      Лицо обдало вечерней прохладой, а волосы слегка развивались на ветру; солнце хотело поскорее спрятаться за горизонт, облака тихо плыли по небу, никуда не торопясь и всё больше смешиваясь с темно-пурпурными тонами неба. Джоуи, выйдя из душного здания студии, не мог отвести взгляд от яркого заката. «Как красиво… Генри, а ты, наверное, рисуешь пейзажи..? Было бы очень интересно посмотреть на твою картину – не сомневаюсь, она должна быть чудесна… – Дрю грустно вздохнул, – Где же ты? А я сегодня хотел предложить тебе поиграть в шахматы…» Он, окинув взглядом здание, отправился к дому Штейна. Благо, директор уже заглядывал к другу домой, когда Генри пригласил его в гости. Тогда обоим было весело: они смеялись и тоже любили поиграть в шахматы. Часто выигрывал Генри, но директору было всё равно, главное, что он видит эту несползающую с лица улыбку, которая так поднимала настроение Джоуи. Он, вспоминая свой визит к другу, на миг задумался: может, именно тогда он начал питать самые теплые и сокровенные чувства к Штейну. «Как же признаться? Почему ты такой красивый и милый, что каждый раз, когда я думаю о тебе, мне очень хочется вновь увидеть твое лицо и эту добрую улыбку… Вдруг, если я признаюсь, ты оттолкнешь меня? Я не хочу разрушать нашу дружбу… Хочу быть с тобой…»       С такими мыслями Джоуи дошёл до небольшой пятиэтажки, где и жил Генри Штейн: знакомое здание с немного обшарпанными стенами, темный подъезд и, наконец, деревянная дверь, которая так и манила Дрю подойти к ней и постучать. Глубоко вздохнув, он сделал шаг вперед и, прикрыв свои темно-карие глаза, постучал по деревянной поверхности. Через несколько секунд из квартиры послышались звуки приближающихся шагов и слова по типу: иду, иду, сейчас открою! И вот в проходе показался Генри, выглядывающий из-за двери:       — Ох, Генри! Привет. Рад тебя видеть. – Джоуи невольно начал рассматривать собеседника: домашняя рубаха, немного испачканная чернилами, которые не выводились ни многочисленными стирками, ни керосином, ни бензином и темные штаны. Через несколько секунд Дрю перевёл взгляд на лицо художника: уставшее, слегка бледное; под глазами были вполне себе заметные мешки, но Генри улыбался.       — Ой… Д-Джоуи, как… неожиданно..? – Штейн, сильно покраснев, немного отошёл от двери, как бы предлагая собеседнику войти. Джоуи, тихо хихикнув, спросил.       — Генри, ты как то болезненно выглядишь. Сегодня тебе нездоровится?       — Да… сегодня плохо было… Думаю, что послезавтра я смогу выйти, а так буду работать дома… – мужчина хихикнул, даже не посмотрев на Джоуи.       — Да что ты, что ты?! Нет, нет! Никакой работы – запрещ… – Дрю, вдруг замолчав, посмотрел удивленным взглядом на Генри; сразу же вспомнилась ситуация про кофе.       — Ха! Джоуи, Джоуи… Ладно тебе, мамаша что ли? – художник похлопал товарища по плечу, посмеиваясь.       — Короче. Мамаша, не мамаша – неважно, просто отлёживайся, а потом с новыми силами возьмешься за работу уже в студии. – буркнул директор, но он не мог свести взгляд с Штейна. «Ты такой упрямый, но… очень милый и красивый…»       — Ну, заходи, чай попьём – улыбнулся Генри, дождавшись, пока Джоуи снимет обувь и свое пальто. – Ну, рассказывай, что новенького в студии, ничего не изменилось? – сказал он, жестом показывая директору, чтобы Дрю прошёл на кухню. Они направились вперёд по коридору; в квартире был приглушенный свет, поэтому там царила довольно расслабленная и спокойная атмосфера. Джоуи не мог свести взгляд с Генри, думая, как бы признаться ему в своих чувствах. Было очень страшно, но Дрю было абсолютно все равно на то, что скажут или сделают люди – хотелось излить свою душу в признании, которое уж точно будет неловким, но таким трогательным. Джоуи закрыл лицо руками, пропустив мимо ушей вопрос Штейна.       — Приятель, всё хорошо? – обеспокоенный Генри подошёл к Дрю, попытавшись посмотреть на его лицо. Когда директор убрал руки с лица, он встретился взглядом с ним. Художник вновь спросил, – Джоуи, что-то случилось? – Дрю не выдержал и спросил.       — Г-Генри, могу ли я сказать тебе кое-что?       — Да, конечно. Если ты считаешь, что тебе нужно поделиться этим именно со мной, то хорошо, – он улыбнулся, сев на стул, и, перемешав сахар в чашке, тихо вздохнул.       — Мне не с кем делиться этим, потому что это связано с тобой! – голос предательски начал дрожать; Джоуи прошелся указательным пальцем по лбу, переходя к переносице. – Я-я… Генри, я должен сказать тебе… – художник посмотрел на друга, давая понять, что внимательно слушает собеседника. Дрю затих – язык не слушался, а мысли путались, но Джоуи, набравшись смелости, тихо произнёс, – Я-я… люблю тебя… Люблю! Прости! – на последнем слове он закричал, вставая со стула и уже понимая, что всё хуже некуда, добавил, – не как друга! – улыбка Генри исчезла, а в глазах читалось удивление.       — А?!…Ч-что, прости?! Д-Джоуи… но я не думал, что… – он не успел договорить – директор, даже не слушая Штейна, выбежал из квартиры, проронив пару раз «прости».       Художник продолжал сидеть на стуле, обдумывая ситуацию. Он не мог поверить в то, что его друг испытывает чувства к нему. Теперь будет очень неловко возвращаться в студию.

***

Прошло три дня. Генри наконец-то явился в студию.

***

      — Ох, Генри, ну, наконец-то, я то уже думал, что ты куда-то надолго уехал! Ну, как самочувствие? – мужчина лет двадцати пяти подошёл к задумчивому Штену, который, видимо, пропустил эти слова мимо ушей, но, опомнившись через несколько секунд, художник тихо ответил: «Нормально…» Потом кивнул приятелю и хотел было удалиться, как его схватили за запястье.       — Семми, что-то случилось? – Генри наконец-то взглянул на озадаченного брюнета. Зелёные глаза удивленно смотрели на него. Вздохнув и отпустив художника, Лоуренс поправил галстук и спросил.       — Ага, случилось. Ты не замечал чего-нибудь странного в поведении Джоуи? – Генри побледнел: он сразу же вспомнил ситуацию, произошедшую несколько дней назад. – Хей, приятель, с тобой всё хорошо? Ты точно выздоровел?       — Да… ха… ха… П-пойду – водички попью. – после этих слов Штейн быстро убежал на кухню, ну, так казалось только Семми. На самом деле Генри спешил навестить Джоуи в его кабинете, благо, по пути художник никого не встретил.       — Теперь и этот какой-то странный, а если я один нормальным останусь? – задумался музыкант.       Через несколько минут художник уже стоял около двери. «Нужно ли мне постучаться?»       Ещё немного помучившись перед тем, как зайти, Штейн, громко вздохнув, резко открыл дверь кабинета. Художник испытывал столько чувств и эмоций. «Я люблю тебя! Люблю! Не как друга!» – эти слова отдавались эхом в его голове. Джоуи, подскочив на стуле от неожиданности, чуть не закричал.       — Г-Генри..?! А… эм… Я… д-давай погов-ворим..? Я всё объясню, п-пожалуйста… – Дрю налился краской, но ему так хотелось плакать: из-за стыда и обиды, что он положил конец хорошей дружбе с Генри…       Художник же не слушал директора. Закрыв дверь на замок и подойдя к смущенному Джоуи, Штейн взял того за запястье и заглянул прямо в его карие, немного мокрые от слез глаза.       — Не надо ничего говорить! – резко сказал он, специально испытывая друга на прочность.       — Прости мен… – не успел договорить Джоуи, как Генри начал вовлекать того в грубые французские поцелуи.       — Я тоже люблю тебя… Всё хорошо, слышишь? – художник обнял Дрю за талию, притянув к себе максимально близко. Сердце учащенно билось в груди у обоих.

Они стояли так и обнимались очень долго. Им было наплевать на все и на всех, главное, что чувства не были отвергнуты – теперь, найдя друг-друга, Джоуи станет намного счастливее, а Генри наконец-то поймёт, что значит любить…

      — Это сон..? – простонал директор, вытирая слезы.       — Нет… Д-Джоуи… Но у меня вопрос… – Генри, взяв Дрю на руки, посадил на гостевой диван всё в том же кабинете. – Как давно ты понял… – художник не успел договорить, ведь директор, вцепившись в возлюбленного, чуть ли не крича, сказал.       — С самого начала!       — Не плачь, Джоуи… – Генри поцеловал его в лоб, лаского смотря на его удивленное лицо.       — Сказка… с счастливым финалом… – Дрю, прижавшись к художнику, уткнулся в его клетчатую рубашку, засыпая. Штейн, устроившись поудобнее, начал гладить Джоуи по спине, тоже предвкушая скорое путешествие в мир сновидений…