День рождения

Будучи ребёнком, Изуку очень любил поездки на море, приходившиеся на его дни рождения — переполнявшее чистейшим восторгом предвкушением чего-то нового на долгие годы осталось в его памяти. Он всегда находил нечто волшебное в самом ощущении перемены обстановки, в возможности познакомиться с новыми людьми, прислушаться к незнакомым голосам с берега… Но на этот раз всё было совсем по-другому. Стараясь увидеть хоть что-то — всё, кроме слабой подсветки у водительского кресла, было погружено в темноту — Изуку попытался пошевелить руками, что оказалось совершенно бессмысленно: он попросту не мог почувствовать их, так как был крепко связан. Держись. Даже не думай плакать перед ним. — Ты проснулся? — Где мы? — Хочешь пить? Изуку ничего не ответил. Несмотря на вспышки боли, он снова дёрнулся в стягивавших его узлах. На данный момент его главной проблемой была не жажда, а тот факт, что похитивший его мужчина вообще не был человеком. Это был грёбаный монстр, который несколько раз чуть не убил Яги, чуть не убил его, а также похитил и, вероятно, уже убил его маму — другими словами, превратил их жизнь в сущий ад. Мужчина хмыкнул. — Доедем ещё нескоро. Попытайся уснуть. — Не хочу, — пробормотал Изуку. Увы, это была наглая ложь. Что бы мужчина ему ни вколол, чтобы заблокировать его силу, этот наркотик также вызвал у него тошноту и головокружение — он чувствовал себя так, словно плыл по воздуху, а не лежал на заднем сиденье машины Яги. Оглушённый внезапным потоком воспоминаний, Изуку почувствовал слезы на своих щеках. Он беспомощно уткнулся лицом в сиденье. После исчезновения мамы и передачи большей части пара Тошинори — или, как этот монстр называл пар, «сияния», — всё превратилось в бесконечную погоню, когда он чувствовал себя загнанным животным больше, чем его когда-либо заставлял себя чувствовать Каччан. Однако ужас их ситуации достиг своего апогея, когда они решили встретиться с монстром лицом к лицу — к слову, тот был известен как Все за Одного, что за глупый псевдоним — и победить его раз и навсегда. Не потому, что они были готовы к этому, вовсе нет. Причиной стало то, что у них не было иных вариантов: Яги доживал свои последние дни, а Изуку был слишком юн и неопытен, чтобы спастись в одиночку. Поэтому, когда этот человек появился в их общем сновидческом пространстве, Изуку, как и положено хорошей приманке, без колебаний принялся нападать на мужчину, выпрыгивая на него из густых теней (говоря откровенно, это был неплохой способ выпустить ярость, разъедавшую его изнутри, но он никогда не признался бы в этом даже себе). Вот только, несмотря на его попытки хоть как-то задеть этого монстра, Все за Одного лишь усмехнулся: «Какой вспыльчивый», — и схватил его за горло. Изуку завертелся в крепкой хватке, попытавшись укусить чужую руку, но мужчина только улыбнулся. Затем они вернулись в реальный мир, Яги с искривлённым в ужасе лицом и Все за Одного с кровью поверх многочисленных шрамов. — Послушай, мальчик, этот человек убил всех, кто был мне небезразличен. Разве это не будет проявлением справедливости, если я отплачу ему тем же? — Яги зарычал. — Они были для тебя пешками! — И что с того? Око за око, ты знаешь правила. — Изуку слегка вздрогнул, когда Все за Одного вколол что-то ему в плечо. Стремительно теряя сознание, он всё ещё слышал крики Яги. И даже сейчас, когда он был в милях и часах от… от всего пережитого, эти крики звенели у него в ушах. Изуку не смог удержаться от тихого всхлипа. Разумеется, монстр сразу заметил его жалкое состояние и дотронулся до него свободной рукой в псевдоутешительной манере. — Шшш, не плачь. Скоро всё закончится. Изуку поморщился. Но это напомнило ему о другом весьма любопытном факте. По каким-то загадочным причинам он до сих пор был жив — могло ли быть нечто особенное в процессе поглощения силы, которую он вынужденно хранил в своём теле? Со своего места он мог видеть часть лица мужчины. Пусть тот нашёл способ излечиться и теперь выглядел как обычный человек, а не чудовище из фильма ужасов, его улыбка по-прежнему бросала в дрожь. Было в ней что-то совершенно нечеловеческое, противоестественное по самой её природе — Изуку инстинктивно вздрогнул, чем вызвал новую вспышку боли. Однако сразу после этого он заснул. - Когда он вновь проснулся, из приоткрытого окна до него дошёл воздух с привкусом соли. Все за Одного говорил с кем-то по телефону о своей текущей локации. Затем они остановились, и мужчина вытащил его из машины, неся на руках; слегка повернув голову в сторону, Изуку увидел за деревьями странно знакомый пейзаж. — Что ты сделал с Яги? — Все за Одного, положив неподвижное тело Изуку на песок, выглядел так, будто был искренне рад поделиться с ним этой информацией. — Либо он уже мертв, либо сдался и использовал мой дар… который, по существу, мог только продлить его страдания. Изуку попытался припечатать его своим самым угрюмым взглядом. — Но знаешь ли ты, почему он был в таком плохом состоянии на момент нашей нынешней встречи? Подросток уставился на него. — Ты вырвал ему живот. Буквально. — Значит, ты не подвергал сомнению то, что даже так он был каким-то образом жив? Поверь мне, мальчик, его можно было полностью исцелить — так же, как я исцелил себя… но он выбрал боль. — Заметив недоумение на лице Изуку, мужчина приподнял бровь. — Он не сказал тебе? Ах, конечно же, нет. Уверен, до определённого момента он не упоминал и обо мне. — Эти глупцы считали, что существует разница между процессами передачи сияния. Они предположили, что, если принимать его лишь добровольно и при особых обстоятельствах, сияние будет менее… вызывающим привыкание. — Все за Одного мрачно усмехнулся. — В результате, из-за своего упрямства они умирали, полностью лишившись жизненных сил. Изуку оскалился. — Нет, ты — — Я не лгу тебе, мальчик. — По крайней мере, на этот раз. — Это судьба, которую выбрал Яги. Его выбор, жертвой которого стал и ты. — Однако, — Все за Одного схватил Изуку за волосы и заставил посмотреть ему в глаза. — Несмотря на твоё фактически суицидальное поведение во время наших предыдущих встреч — оно объясняло, чем ты зацепил Яги, я могу видеть другую часть тебя. Мужчина сделал свою хватку мягче. Изуку содрогнулся от отвращения и страха. — Предательская часть, которая всеми силами стремится выжить. Она скрыта от глаз, отчаянная и кричащая от боли, и ты мог бы лгать и дальше себе, мне, другим, но тебе не повезло, что твои пути пересеклись с Яги… и сделали меня любопытным достаточно, чтобы проверить, не обнажишь ли ты зубки с совершенно другими намерениями. Все за Одного погладил его по волосам, пристально глядя ему в глаза. — Ты уже такой же, как я, мальчик. Чем быстрее ты с этим смиришься, тем больше у тебя шансов выжить. — Иди нахрен! — Огрызнулся Изуку. — Я не такой, как ты, и никогда не буду! Я лучше умру! Когда Все за Одного вытащил одно из своих устройств с украденным паром, Изуку сильнее забился в верёвках в последней бесплодной попытке сбежать. Но мужчина лишь поднёс тень чужого последнего вздоха ближе к его лицу. — Все за одного и один за всех, дитя моё. - Заслышав шум волн, мальчик открыл глаза, его горло болело от долгих мучительных криков. Все за Одного сидел рядом с ним, успокаивающе поглаживая ребёнка по волосам. — Я знал, что ты выживешь. Ты был таким храбрым и сильным — вот, получи свою награду. Мужчина крепко держал его за плечи, пока мальчик яростно и жадно вдыхал чужое сияние. Все за Одного смотрел на него с проблеском гордости в своих тускло-зелёных глазах. — С днем ​​рождения, мой дорогой сын.