Любой ценой

— Гермиона! Чай готов, милая! — слышит Гермиона. — Иду, мам! — отзывается она и берет палочку. Она обязана это сделать, насколько бы ни было ей больно.       Спускаясь, она пытается не прислушиваться к словам матери и отца. Наведя палочку, она произносит: — Обливиэйт.       То тут, то там засверкали искры. Они везде — на фотографиях, возле ее родителей, ковра, в коридоре. А вот возле самой Гермионы их нет — они словно защищают ее от чего-то.       Наконец, искры стали собираться в единое целое каким-то ураганом. Но родители девушки ничего не видят — так и продолжают разговаривать об Австралии. Гермиона поняла — эти искры являются их воспоминаниями о ней. Из ее глаз потекли слезы, но она тут же их смахнула.       Собравшись воедино, искры полетели к ней, а затем резко погасли. На фотографиях больше не было ее самой — лишь ее родители.       Это первый шаг. Она должна помочь Гарри. Чего бы это ей ни стоило.       Выйдя из дома, она проходит пару кварталов, а затем трансгрессирует.

***

      Тихо играет музыка из старого радиоприемника. Гарри заходит в палатку, а затем, подходит к скучающей Гермионе и протягивает руку, приглашая на танец. Девушка, приняв приглашение, мигом встала. Гарри потянулся к ней за шею. От этого жеста по коже девушке пробежали мурашки — что он задумал?       А задумал он всего лишь снять медальон Слизерина с шеи Гермионы. Кинув его куда-то, он ведет подругу на середину палатки. Послушно пройдя за ним, Гермиона не может понять, почему она так реагирует на все? Она же…не могла влюбиться в лучшего друга, так?       Но как бы она ни вспоминала различные моменты, когда они были рядом, она все больше осознавала — все-таки влюбилась. Не желая признавать это, она не заметила, что Гарри уже потихоньку начал покачивать ее в такт музыке. — Гарри… — шепотом начала она. — Тише, — так же шепотом попросил он.       Гермиона улыбнулась — впервые за долгое время. Это казалось ей непривычным. А также она поняла, что скучала по Гарри. Когда они в последний раз просто разговаривали по душам? Или когда они дурачились, позабыв о хлопотах?       Конечно, это было другое время — более безопасное, и Гермиона это понимала. Но мысль, что все может быть как прежде приятно грела душу.       Танец продолжается. Уже улыбаясь и внося свои корректировки в танец, они веселятся, но молчат.       Гарри, танцуя с Гермионой, гадает — что будет после танца? Не уйдет она от него? Он понял, что давно любит свою подругу. Такую близкую и далекую одновременно. Любит ее смех, голос. И он мысленно дает себе клятву — защитить ее любой ценой.       Они то сближаются, то отдаляются. Казалось, что вот-вот и их губы соприкоснутся, а один раз это чуть не случилось.       Но музыка стихает, после чего Гермиона отоходит на пару шагов, отводя взгляд. — Гермиона, — зовет Гарри. Девушка взглянула в его глаза.       Не успела она хоть что-то сказать, как губы Гарри коснулись ее губ. От неожиданности она приоткрыла рот, чем непременно пользуется Гарри. Решив, что ей нечего терять, она ответила на поцелуй. Их первый поцелуй. — Я люблю тебя, — шепчут они одновременно, как и продолжают, — клянусь, что буду защищать любой ценой.