Олег шёл не видя ничего, перед глазами стоял Серёжа тянущийся за поцелуем. Он не помнил, как он очутился на улице, но кажется, он был уже далеко от детдома. Олег сбавил темп, и огляделся. Он не знал этих мест, но знал, что точно не потеряется, а если и потеряется, то это к лучшему. Последнее чего бы он хотел — это вернуться домой, если это место ещё можно назвать домом.
Олег потряс головой, чтобы выкинуть лишние мысли, он прокручивал в голове все воспоминания с Серёжей за последнее время. Он и не догадывался, что Серёжа, ну, из «этих». Ему было противно. Противно от Серёжи, от поцелуя, но ещё больше от себя. Он злился на всех, но больше на себя. Он, только он во всём виноват, нельзя было подпускать Серёжу так близко, нельзя было касаться, нельзя было говорить, нельзя, нельзя. Казалось, что мир сейчас рухнет, но виноват будет только Олег. Он не знал, что теперь делать. Серёжа был его лучшим (и единственным) другом, но теперь… Что было теперь не мог сказать никто. Олег не мог себе позволить вернуться к Серёже, ему было тошно от одной мысли, что он вот такой. Олег не понимал его, да и не хотел понимать. Ему всю жизнь твердили, что это неправильно, так нельзя, если и целоваться, то только с девочками, нельзя любить друзей, это плохо, отвратительно, ужасно. Его всю жизнь учили гомофобии. Ему всю жизнь кричали вслед «пидор, педик» и миллионы вариаций этих слов, стоило ему чуть сблизиться с кем-то. Этим кем-то всю жизнь был Серёжа… Вместе с Серёжей они научились давать отпор, вместе с Серёжей они получали синяки. Вместе с Серёжей они встречали закаты на крыше детдома, вместе они были за это наказаны. Вместе с Серёжей Олег был действительно счастлив. Вместе. Он не мог представить их отдельно, никто не мог. Никакого его тут не было, были только они. Только он и Серёжа.
Неожиданно Олег вспомнил о валентинке, той, которая хранится у него под подушкой. Со стихом и волком. Серёжа её подарил. Только Серёжа знал, что Олег любит стихи, только Серёжа любил подкалывать его, даря подарки только с волчьей тематикой. Всё это время Олег мечтал не о какой-то умной девчонке, а о своём лучшем друге. Друге ли теперь?
Было раннее утро, все магазины закрыты, пить хотелось жутко. Но больше хотелось напиться и умереть в какой-нибудь канаве, чтобы не чувствовать больше ничего. Ему вдруг стало стыдно, он бросил Серёжу одного, разбил ему сердце. Теперь Олег точно больше никому не нужен. Нужен ли был? Определённо. Мимо прошла какая-то парочка. Олегу было тошно смотреть на них, ведь вместо парня с девушкой он представлял его с Серёжей. Хотелось убежать, куда не важно. Может быть в какой-нибудь лес и там выть от тоски и боли. Может в центр Питера, чтобы найти какую-нибудь компанию пьяниц и напиться до чёртиков. Может к реке, чтобы утопиться. Куда угодно, но не к Серёже.
Серёжа не маленький, справится без Олега, как-нибудь. А вот справится ли без него Олег…
Волков шёл не глядя на дома, людей, дорогу. Просто шёл. Он не знал куда, главное, что не туда, где его всё так же ждут и любят. Перед глазами снова всплыли воспоминания. Вот они сидят на подоконнике и Олег любуется Серёжей, который нежно обрабатывает свежую рану на щеке. Вот Олег приходит домой со свидания со Светой, она ему никогда и не нравилась, он только сейчас это понял. Серёжа лежит в кровати завернулся в одеяло, такой маленький, такой беззащитный. На щеках его слёзы, ревновал, даже заплаканный он был в сто раз красивее, чем все картины, которые он показывал Олегу. Вот они на новогодней дискотеке, Серёжа уже пьяный, лезет к Олегу танцевать. Олег бы с радостью, но страшно, что подумают люди. Серёже было наплевать, он любил Олега. Олег же ничего не понимал. Вот они покупают браслеты с именами. Олег нащупал свой на запястье, никогда не снимал. Вот Серёжа уплетает шоколадку, Олег не просит поделиться, знает, что Серёжа шоколад любит. А Олег кажется любит Серёжу. Вот они бегут от обидчиков, Олегу было наплевать на раны и усталость, за Серёжу он готов биться до смерти. Вот Серёжа сидит на подоконнике, нервно теребит рукава свитера, свитера Олега. Протягивает кулон, сейчас он всё так же на шее. Серёжа накрывает губы Олега своими, у Олега ноги сводит, а в сердце что-то радостно трепещет. Но это неправильно, так нельзя, нельзя чувствовать, нельзя любить. Олег хватает куртку, бежит. Нельзя, неправильно, противно. Но Олегу вовсе не было противно, ему понравилось. Но ведь так нельзя, ему должно было быть противно, плохо, тошно. Но губы расплываются в улыбке и становится так хорошо. Но неправильно. Да кому вообще нужны правила, Олегу надоело, он никогда не соблюдал правила, так в чём проблема не соблюдать теперь? В том, что это его правила. Ему их внушили, он не может по другому, нельзя. Да наплевать на правила, он будет любить кого хочет, а гомофобию засуньте подальше в жопу.
Олег резко развернулся, больше не хотелось умереть или напиться, хотелось вернуться, обнять, может даже поцеловать.
***
Серёжа уснул, подушка была мокрой от слёз, но было всё равно. Во сне кричали вороны, кричали, что теперь Серёжа никому не нужен, что Олег его теперь ненавидит, что он всё испортил. Кошмары снились ему часто, но Олег всегда успокаивал, приобнимал, закутывал в одеяло. А теперь Олега нет, только вороны и кошмары. Кажется, после этого Олег будет ненавидеть свои дни рождения. Серёже было так жаль, опять он всё испортил, он разрушал всё. Хотелось выкинуть из себя любовь к Олегу, вырвать себе сердце, только бы не чувствовать, только бы не любить.
Наконец проснулись все жители комнаты, вскоре Серёжа остался один. Сегодня был выходной, спать можно было сколько хочешь. Серёжа не хотел, Серёже было наплевать. Во сне вороны всё громче кричали, срывали голоса, раздирали глотки. Громче казалось нельзя, но они всё кричали и кричали. Серёжа плакал, не от страха, от боли раздирающей сердце, от собственной глупости. Хотелось кричать самому, но вороны не давали. Он злился. Злился на Олега. На себя тоже злился. Кажется, вот он конец его счастливой сказки. Кто придумал, что у всех сказок счастливый конец?
Серёжа проснулся, вороны стихли. Его кто-то тряс за плечо. Перед глазами мелькали обеспокоенные карие глаза. Не может быть. Снова галлюцинации. Но плечо трясли всё настойчивее. Серёжа наконец открыл глаза полностью. Нет, не галлюцинации. Над ним наклонился Олег. Вернулся. Он не сказал ни слова, просто приподнял Серёжу и обнял. Он вложил в объятья всю нежность и любовь. Любовь которая больше не вызывала отвращение. Серёжа ошарашенно обнял в ответ, всё ещё не верил.
—Серый, я, кажется, тебя люблю. — прошептал Олег, боясь спугнуть.
Серёжу будто током ударило. Либо он сошёл с ума, либо Олег. Разумовский лишь сильнее вжался в него, будто тот сейчас убежит. Но Олег никуда сбегать не собирался, он был наконец-то счастлив.
—Блять, Олег… Ты мне сейчас все рёбра переломаешь! — хрипло прошептал Серёжа.
—Прости, прости! — Олег отпустил Серёжу и чуть отодвинулся.
—Олеж…
—М?
— Можно я…
— Можно.
Серёжа придвинулся к Волкову и снова поцеловал, на этот раз поцелуй был долгий.
***
—Олеж… — Серёжа лежал на коленях Олега и разглядывал его, теперь можно.
—Да?
— Мы теперь встречаемся?
—Если ты хочешь, то почему бы и нет? — Олег зарылся рукой в его волосы, другой рукой легонько надавил на его нос.
—Хочу.
—Значит встречаемся. — Олег улыбнулся и заглянул в голубые глаза. Они всегда напоминали бездонное море, в котором легко захлебнуться и утонуть. Но теперь это было небо, в котором можно лететь и не беспокоиться.
Они обменялись браслетами, теперь у Олега на запястье красовался браслет с надписью «Серёжа». Теперь они принадлежали только друг другу.
Всё было наконец-то хорошо.
