Защитник

      Еще не совсем рано, но и не совсем поздно. Артур подозревает, что это нормальное время для сна, но он не может заставить свой разум отключиться. Король Один и изрядная часть его двора находятся в Камелоте, чтобы обсудить торговые соглашения, и переговоры все еще звенят в его голове.       Не помогает и то, что он почти не видел Мерлина весь день. Ведь когда гости находятся в цитадели, состояние его покоев резко падает в приоритете. Наибольшее внимание уделяется общественным зонам и гостевым помещениям. Весь персонал работает сверхурочно в течение нескольких дней.       Именно поэтому он полагает, что Мерлин еще не спит. Не подобает стучаться в дверь Мерлина в такое время ночи только для того, чтобы поболтать, но это то, чего он хочет, и он принц, поэтому он имеет право. Даже если Мерлин не будет участвовать в разговоре, высказывание своих мыслей вслух всегда помогало Артуру принимать решения. Хотя, если послушать Мерлина, Артуру просто нравится, когда кто-то признает его ум.       Теперь, когда идея поговорить с Мерлином, сформировалась в его голове, Артур не может отпустить ее. Он засовывает ноги в сапоги, дважды проверяет, что на нем брюки, и направляется к покоям Мерлина и Гаюса.       Он прав. Мерлин не спит. Гаюс тоже, судя по свету, льющемуся из-под двери. Она не полностью закрыта, так что Артур собирается войти в мастерскую, когда до его ушей доносится шипение. У них пациент, и Артур должен признать, что, опять же, внимание Мерлина должно быть сосредоточено на ком-то другом, а не на Артуре. Принц готовится вернуться в свои покои, когда до него доходит приговор Гаюса.       — Давно ты не позволял кому-то так себя обижать, Мерлин. Ты что, стал медленнее соображать?       — Ха-ха ... Нет, он шел прямо на меня.       — Чем он тебя ударил? Я почти хочу сказать — ножкой стула.       — Близко... — снова шипит Мерлин от боли. — Раскаленая кочерга. Оно сломано?       — Твое ребро? Нет, к счастью. Но обожжено. Оставайся на месте. Я возьму припарку и что-нибудь, чем можно обмотать твои ребра.       Слышно, как передвигается Гаюс. Артур ведет внутренний спор о том, нужно ли войти. Тот факт, что Мерлин ранен, огорчает. Артур только поднял руку, чтобы постучать, когда Гаюс снова заговорил.       — Полагаю, ты поступил с ним так же, как с другими лордами?       — Уложил их в постель и укрыл одеялом?       — Мерлин. Я серьезно. Я хочу убедиться, что ты не сделал ничего такого, из-за чего тебя поймают и убьют.       Мерлин вздыхает.       — Как ты думаешь, почему я принял удар на себя? Он видел мое лицо, когда замахивался. Мне трудно усыпить, если я стою спиной.       — Пожалуйста, скажи мне, что ты принял только один удар.       — Конечно. Упал, как камень, а затем произнес заклинание, склонив голову. Он вспомнит боль, тащившую его в постель.       — Мерлин! Что он подумает, когда проснется утром? Лорд просто не засыпает, избивая слугу.       — Гаюс, я уже год защищаюсь магией. Я знаю, как замести следы. Я уложил лорда Рагналла в постель, заставил его выпить два кубка вина, пролив немного на его одежду. Он проснется с мыслью, что либо потерял сознание от выпитого вчера вечером, либо забыл, как попал в постель.       — Значит, завтра утром я пришлю ему тоник. — Ворчит Гаюс.       — Если не возражаешь.       — У тебя будет время, чтобы собрать для меня завтра кое-какие припасы?       — Извини, — говорит Мерлин. — Не думаю, что у меня будет время до отъезда двора Одина. Тебе придется купить их на рынке.       — И заплатить Оскару пять пенсов за полынь? Сначала я проверю заросшие сады. Теперь, когда ты здесь, я должен попросить Утера дать мне один для выращивания трав. Сейчас я слишком стар для ухода за садом, но ты-то нет. — Фыркает Гаюс.       Мерлин стонет.       — У меня и так работы хватает... — Его дыхание прерывается, и Гаюс извиняется.       Артур обнаружил, что дрожит. Он не знает, с чего начать — Мерлин, обладающий магией, Мерлин, использующий ее против гостей Камелота, Мерлин, вынужденный защищаться от таких гостей, или тот факт, что он ранен сейчас?       Несмотря на это, он врывается в покои Гаюса, толкает дверь так сильно, что она врезается в дальнюю стену.       Мерлин, сидящий на скамейке, поворачивается, чтобы посмотреть, кто вошел. Действие тянет его за ребра, без сомнения, ибо парень складывается пополам со стоном боли. Гаюс, стоящий с одной рукой, держащей бинты, замирает. Артур не пропускает, как они скользят влево. Это позволяет Гаюсу частично защитить Мерлина.       — Вам что-то нужно, сир? Может быть, тоник поможет вам уснуть? Боюсь, Мерлин не сможет прийти...       — Я подожду. Заканчивай перевязывать ему ребра.       Гаюс кивает, давит на плечо Мерлина, чтобы тот сел прямо, и возвращается к работе.       Артур думает, что впервые видит Мерлина без рубашки. И хотя повязка сделала несколько оборотов вокруг его ребер, Артур видит бледные следы кожи. Кроме той, что на груди Мерлина. Она темно-розовая. Она также достаточно велика, чтобы Артур мог видеть, что она выходит за пределы повязки, которую сделал Гаюс.       Артур никогда не представлял Мерлина без рубашки, это было бы странно, но если бы представил, то не столько много шрамов. Даже если многие из них были слабыми.       Он ничего не может с собой поделать. Артур закрывает дверь и подходит ближе. Гаюс не отрывается от работы, но Мерлин украдкой бросает на него взгляд. Артуру кажется, что слуга недоумевает, как много он услышал.       И этот вопрос нужно задать самому себе. Насколько он должен позволить им поверить в то, что он слышал? Вот только он не уверен, что сможет скрыть свои новые знания. Ему нужны ответы на все вопросы.       Артур скрещивает руки на груди и сосредотачивается на том, что беспокоит и злит его больше всего.       — Сколько у тебя шрамов от знати?       Мерлин вздрагивает.       — Не так уж много.       Артур хочет спросить, как Мерлин получил все до единого, но это на потом.       — Сколько из них причинили тебе боль?       Мерлин смотрит на Гаюса, но старик работает как врач. Он слушает, но не хочет вмешиваться в разговор. Он также не повторит этого. Гаюс защищает своих пациентов разными способами. Но, несмотря на его отношения с Мерлином, его опеку и покровительство, очевидно, что Гаюс отдает предпочтение подростку.       Это выбор Мерлина — говорить то, что он захочет. Правда, ложь или, как Артур начинает думать, нечто среднее.       — Я не могу назвать число. Но за последний год или около того, по крайней мере, один из каждого посещающего королевства.       Артур сжимает кулак.       — И все они ломают тебе ребра? Оставляют синяки? — Потому что на левой руке Мерлина ужасный синяк. Похоже на отпечаток ладони. У Артура возникает неправильное, завороженное желание посмотреть, совпадает ли она с его собственной хваткой.       Это продолжалось уже некоторое время, а он так ничего и не заметил. Возможно, он сам причинил ему боль. И Мерлин никогда не жаловался, он справлялся с болью.       — В основном синяки. — Мерлин в ответ пожимает плечами. Как будто то, что такое случается — нормально.       — Почему ты ничего не сказал?       — Ты мне поверишь, но твой отец? Мое слово против лорда? Когда многие дворяне даже не думают, что неправильно плохо обращаться со слугами?       Артур сохраняет пассивное выражение лица и узнает следы булавы на плече Мерлина. У нее есть тайная подвеска, она — дело рук самого Артура.       Мерлин качает головой.       — Будет меньше хлопот, если я просто приму удар или два.       — Даже если это раскаленная кочерга, а не кулак.       — Я знаю, что выгляжу не очень, но я могу защитить себя.       Еще вчера Артур фыркнул бы от такого заявления. Еще несколько часов назад он посмеялся бы над этим за ужином. Но теперь он знает, что сделало Мерлина таким крутым. Что позволяло ему завершать невозможный список дел, которые изначально должны были переутомить подростка и заставить его бросить, но не сделали этого.       Магия.       — Ты защищаешься заклинаниями.       В комнате воцаряется тишина. Гаюс делает паузу, поправляя бинты. Глаза Мерлина широко распахиваются, как у испуганной лошади, и Артур это видит. Наконец-то видит.       Страх.       Мерлин хорошо это скрывает, у него были годы практики. Он улыбается и смеется, и Артур не сомневается, что это правда. Но с угрозой казни, постоянно висящей над ним, Мерлин научился цепляться за хорошее и наслаждаться моментом. Делать то, что правильно, хорошо и приятно. Быть счастливым, потому что это может оказаться его последним шансом.       Артур молчит, принимая это. Он осознает, какой жизнью жил Мерлин, но никогда этого не замечал.       Никогда, никогда не замечал, даже когда Мерлин знает его любимые блюда, читает его позу и предугадывает дневную тренировку, основываясь на том, как Артур вылез из постели.       Это тот самый мальчик, с которым он обменялся долгом жизни, а Артур этого никогда не замечал.       Мерлин начинает паниковать.       — Я никому не причиняю вреда! Я убеждаюсь, что они промахиваются, немного делая сонными или прямо усыпляю. Я не буду наносить ответный удар, обещаю, Артур! Я даже щитом не пользуюсь! Я просто стараюсь, чтобы мне не было слишком больно, и останавливаю их...       — Не слишком больно? — повторяет Артур, садясь на скамейку рядом с Мерлином и кладя руку ему на грудь. — У тебя сломано ребро. А это похоже на ожог от кипящей воды.       Мерлин замирает от этого прикосновения.       — Ожог не от лорда, — тихо произносит он. — И это первая серьезная травма, которую я получил с зимы.       Это не имеет значения. Важно то, что Мерлин ранен. Это и как.       Это важнее, чем знать, что Мерлин владеет магией. Потому что этот талант уже пугает Мерлина. И если бы он намеревался использовать его во вред, Артура, вероятно, здесь бы не было. И если Мерлин хотел причинить вред Камелоту, не было никакой причины пить яд шесть месяцев назад.       — Мне не нравится, что ты можешь пострадать. Дай мне знать, если кто-то снова причинит тебе боль.       Мерлин сглатывает, и Артур встает, чтобы уйти.       Когда его рука коснулась двери, Мерлин заговорил снова.       — Сир? Артур... это все?       — В чем дело? — Он поворачивается, чтобы ответить.       — Боже, — Мерлин смотрит на свои руки, а затем с усилием, словно гора с плеч свалилась, смотрит на Артура. — Моя магия. Я ей владею и теперь ты знаешь...       Мерлин задыхается от этих слов, и в его глазах появляется ужас. Он окаменел от страха перед Артуром, и это заставило принца снова обогнуть стол и взять лицо Мерлина в свои руки.       — Я... ну, сказать, что мне все равно, было бы ложью. Но меня больше волнует, что ты можешь пострадать. Я не... мне это не нравится, — уголок его губ приподнимается. — Зная, что у тебя есть магия, я буду чувствовать себя немного лучше, когда возьму тебя на охоту. Хотя у меня такое чувство, что ты всегда использовал ее, когда мы были в лесу.       Мерлин улыбается в ответ.       — Только когда на нас нападают. И я делаю свою работу, ну, большую ее часть, без магии.       — Конечно, ты бы так и сделал.       — Ты не собираешься отправить меня на погребальный костер? — шепчет Мерлин. Он так сломлен и полон надежд, что Артур знает, что никогда, никогда не сможет не защитить этого мальчишку. Его друга.       — Не сегодня. И никогда.       Он не обращает внимания на слезы, льющиеся из глаз Мерлина, и позволяет ему уткнуться лбом в его плечо. Раздается шарканье, и Артур видит, как Гаюс, улыбаясь, исчезает в комнате Мерлина, чтобы дать им уединиться.       Когда Мерлин отстраняется, Артур встает. Он уже готов ко сну.       — Ты скажешь мне, если кто-то другой причинит тебе боль? И лучше постараться избежать синяков?       — Я скажу тебе, если кто-нибудь еще ударит меня, но, как я уже сказал, — Мерлин пожимает плечами, — часто принимать удар — лучший способ.       — Мне это не нравится.       — Это часть работы слуги. Дворяне часто пользуются своим положением. Выпустить пар, использовать силу. Кто-то всегда захочет ударить слугу, а я умею защищаться лучше других. Мне велено обслуживать посетителей с хорошей репутацией, и когда у кого-то возникают проблемы, я беру на себя их работу. Даже если это означает, что меня будут бить, я не перестану это делать.       Артур пристально смотрит на Мерлина. Этот яркий, заботливый, храбрый мальчик, которого Артур только сейчас начинает по-настоящему узнавать. Его жизнь в буквальном смысле находится в руках Артура. Он живет или умирает по доброй воле Артура. Эта ответственность перед Мерлином кажется более тяжелой, чем ответственность Артура перед народом Камелота. Это так же важно.       — Дай мне знать, — повторяет Артур, — а когда Один уедет, и мы сможем прокатиться, я хочу, чтобы ты ответил на все мои вопросы.       — Как пожелаете, сир.       Артур закрывает дверь и возвращается в свою комнату. Он забирается под одеяло и ухмыляется при мысли о том, как, по его представлениям, Мерлин покинул лорда Рагналла.