***
Вечер. Стрелки часов близятся к двенадцати, равномерно отбивают свой ход, разрезая тишину. Большая комната с огромной кроватью сегодня стала им наказанием. Администратор что-то напутал при приеме заявок и вместо шести номеров пробил пять. Дорогой отель, где по нелепой случайности больше не оказалось свободных комнат, буквально заставил двух парней ночевать сегодня вместе, находясь друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Дело случая, вытянутый жребий или судьба свели Антона и Арсения на эту ночь вместе. Порядком вымотавшись после восьмичасового перелета, у всей группы не осталось больше сил, чтобы куда-то пойти, поэтому сейчас каждый сидел в своём номере преспокойно занимаясь своим делами. Шастун потерял счёт времени, пока сидел в инстаграме и пролистывал странички девушек, каждодневно пишущих ему в директ. Полуголые девочки с милыми мордашками смотрели на него с фотографий горящими глазами. Любая из них мечтает об ответе, но все без исключения остаются в игноре. Парня сейчас не интересуют отношения, кроме как на одну ночь. Слишком много дел на него сваливается каждый день, чтобы выделять время ещё под кого-то. Постоянной партнерши у него не было с первого курса института. Разочаровавшись в то время в любви, полностью погрузился в работу, все время посвящал именно ей. Вернувшись в реальность, когда за окном кто-то громко начал ругаться, парень кинул телефон на кофейный столик и поднялся с бежевого кожаного кресла. Арсений уже час торчал в душе и видимо не собирался покидать свой уголок. . — Ты там скоро? — постучал Шастун в дверь и закатив глаза вернулся к креслу. — Да-да, уже выхожу, — донеслось из ванной. Буквально через пару минут мир Шастуна перевернулся. Негромкий хлопок двери оповестил, что больше он в помещении не один и подняв голову, чтобы посмотреть на своего друга и сказать ему пару ласковых, он замер. Прямо перед ним сейчас стоял Попов, которого, казалось, он никогда раньше не видел. Атлетичное телосложение, больше похожее на статую какого-нибудь древнегреческого бога, захватывало дух. На нём ещё не высохли капельки воды, стекая от ярко выраженных ключиц вниз по груди, медленно скатываясь по идеальному торсу на белое полотенце. К слову, полотенце — единственное, что сейчас было на парне. Множество родинок, разбросанных в самых разных местах, затягивали на себя внимание, не давая взгляду переместиться в сторону. Сердце сделало кульбит в грудной клетке, замерло, а потом начало биться с удвоенной силой, так и норовя выпрыгнуть из груди, забрать Арса и устремиться туда, где их бы никто не потревожил. Не то, что он был только по девушкам, но до этого момента как-то не задумывался о связях с мужчиной. Тем более с ним. С мать его Арсением. В штанах стало предательски тесно и, если бы не смотрящий сверху вниз друг, то рука давно бы начала свои нехитрые действия. — Наконец-то, — хрипло бросил Шастун и моментально свалил в ванную, подальше от соблазна.***
После таких картин, которые он видел не раз, случайных прикосновений или переходящих черту шуток, все, что хотелось сделать, это запереться в туалете на час-другой, чтобы унять дрожь бьющую по телу, отдав власть воображению. Все его мысли, где бы он не находился, теперь занимал Арсений со своей чертовой улыбкой и потрясающими глазами, в которых хотелось утонуть. Зависнув в прострации и тупо смотря на друга, он и не заметил, как в комнате прибавилось людей, как гример занялась одеждой Попова, а над ним самим уже хлопотала пчелка Ира, пытаясь привести его в надлежащий вид. — Опять замазывать синяки… Антон, мне вас жаль. Как эти нелюди не понимают, что вам тоже нужен отдых! — прочитала она себе под нос, замазывая синие пятна кисточкой, — Сколько ещё это будет продолжаться. — Сам в шоке, — не вникая в монолог бросил он и продолжил своё увлекательное занятие. Дальше все шло будто по сценарию. Новые задания, шутки, гости, нелепые сценки и подколы Паши. И снова по кругу. Кажется, что этот день будет бесконечным. Под вечер сил больше не оставалось, а впереди запись ещё одной программы. Если он не ошибся в своих подсчетах, то она была семнадцатой. Вот Воля объявляет первую импровизацию — «Это рэп» (и как блять им это в голову пришло?) и вызывает парней на сцену. Антон с Сережей уходят в одну сторону, а Дима с Арсением останавливаются на противоположной стороне. И, о боги, видели бы вы эти закатанные рукава белой рубашки Арса, обнаженные предплечья. Как же хочется сейчас оказаться дома в мягкой постели, чтобы этот человек был рядом. Уткнуться лицом ему в плечи и, лежа вместе, тихо поглаживать запястья, пока он нежно целует в макушку и шепчет что-то на ухо, обдавая кожу горячим дыханием. Как же хочется, чтобы от его прикосновений вновь бежали мурашки по спине, а тело вздрагивало от каждого нового слова. Все передачи сегодня, как и все предыдущие, его мысли занимал только Попов с его неповторимой харизмой и ангельским личиком. Незаметно для себя, на автомате выдавая какую-то дичь и разговаривая голосом пятилетней, перед ним Дима сменился Арсением. Речь шла о каком-то квесте, шлюпках, непонятных испытаниях. В реальность его вернула только фраза Воли «Это рэп» и глаза напротив, замершие в ожидание. Попытавшись быстро сориентироваться в происходящем он все так же на автомате начал говорить такую дичь, что Малышева начала бы ему завидовать. «Вот, пожалуйста, подсказка номер один. Видите там у дерева стоит господин. К этому господину нужно подойти, а потом от господина нужно отойти. После этого подойди ко мне, посмотри, что у меня на спине. Дорогая, ты вся в меня. Мы так похожи… Выходи за меня!» Зал взорвался оглушительными аплодисментами и криками, ребята, пока не принимающие участия, с одобрением хлопали, а на лице Арса появилась его потрясающая ухмылка. Медленно открывая глаза, он смотрел прямо на Антона, который в этот момент сам от себя ахуел. — Ну надо же, — только и подумал он и в полном шоке сделал шаг на встречу Арсению. Между ними было предательски ничтожное расстояние, а все звуки в зале будто испарились. Казалось, что вокруг них никого нет. Существует только глуповато улыбающийся Шастун и неотрывно смотрящий на него парень. Света больше не было, полная темнота. В этой вселенной были только эти двое и прожигающие насквозь взгляды. Сознание накрыло пеленой, отключая мысли. Сердце, так удачно захватившее момент, полностью взяло на себя контроль. Руки парня нежно легли на талию, немного комкая выглаженную рубашку, а тело прильнуло к другому. Секунда и Антон накрыл своими губами губы Арсения, целуя так бережно, будто держит в руках очень хрупкую вазу. Одно неверное движение и она треснет, осколками осыпав пол. Но вместо вазы разбились все его надежды. Жестокая реальность. Вся съёмочная команда так и застыла на месте, ахуевая от происходящего, а зал просто визжал от восторга. Только два айсберга, смотрящих на него, сейчас были не так рады. Отступив на шаг, парень нервно закусил губу, и тут же рванул за кулисы, оставив Шаста одиноко стоять на сцене с замершими руками, будто все ещё лежащими на чужом теле. Чужом. — Блять, — сорвалось с губ. А затем он побежал так быстро, как мог, чтобы скрыться от всей суматохи. Дима нашел его в курилке, сидящим на холодном полу с сигаретой между пальцев и тупо смотрящий в стену. Руки заметно била дрожь, а по щеке стекла одинокая слеза, пламенем обжигаю кожу. — Что. Я. Наделал. Сука. — Чувак, что это только что было? Позов сел рядом, ожидая ответа. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы рядом были люди. Дикое желание остаться одному, избить стену, содрать до крови руки, ебнуть по голове чем-нибудь тяжелым, отпустить бы на секунду. — Не знаю. Бездумный порыв? Секундная слабость? Дал волю своим тайным желаниям и что теперь? Единственный, кто ему по-настоящему нужен и видеть его не захочет, слова больше не скажет. Он испортил все, не успев ничего только сделать. Разрушил, истоптал, сжег все надежды, не оставив и шанса на светлое будущее. Не то чтобы шанс был, но была надежда. Да и её теперь больше нет. Слишком уж понятная была реакция. — Если хочешь, ты можешь мне все рассказать. Ты же знаешь, что я пойму. И он рассказал. Все без утайки. О том случае, когда понял, что безоговорочно влюбился, рассказал о своих чувствах и мыслях, доверив все самое сокровенное своему лучшему другу. В душе появилась пустота. Не было ни горя, ни сил, ни злости. Только безразличие к жизни, которая утратила смысл, заполнило все щели, легкие, вытеснив из них воздух. Поз внимательно слушал не перебивая, пока на лице отражались смены эмоций. После десятиминутного монолога он понимающе кивнул и спросил: — И что будешь делать дальше? — Уеду. Хотя бы на первое время. — Хорошо. Я придумаю, что сказать Стасу. Как Антон сейчас был ему благодарен. Никакого осуждения, даже без слов поддержки он понял, что Дима полностью за него. Примет его любым и просто своим присутствием поддержит в любой ситуации. Через полчаса он был в аэропорту. Плевать на вещи, паспорт и телефон были при нём, а все необходимое он купит уже на месте. Забронировав в такси билет на ближайший вылет, он вырубил связь и просто ехал в тишине, погрузившись в свою темноту, не замечая, как за окном сменяются дома и проносятся машины. Шаст обещал написать Позову сообщение, что он добрался и с ним все в порядке, а остальной мир можно поставить на паузу. Никого другого он не хотел бы сейчас слышать. Проходя элементарные проверки на контроле и садясь в самолёт, ожидая взлета и сам полёт, все, о чем он мог думать, это его любимые глаза, которые за секунду сменили своё тепло и радость на отчуждение. Возможно, он не умеет читать эмоции и сейчас глупо ошибался, спутав ненависть с удивлением, но быстрый побег ставил в предположениях свои точки, давая полную ясность произошедшему.***
«Абонент вне зоны действия сети» — Да твою мать, — ругался парень в сотый раз набирая номер, — Вот зачем ты так? Весь на нервах, он изводил себя мыслью. «Почему?» В коридоре мелькнула маленькая тень, а вместе с ней искорка надежды. — Поз, что с ним? Почему он недоступен? Почему я блять не могу ему дозвониться? — А ты действительно хочешь его видеть? — Да…***
Шел третий день с этого злополучного события, а казалось, что прошла вечность. Лёжа в кровати непонятного отеля где-то на окраине Питера, где его точно не смогли бы найти, Шастун медленно умирал. Он не спал и не ел, почти не поднимался с кровати. Сил уже не оставалось не на что, кроме бесцельного залипания в потолок. Даже в голове было пусто. Кажется, что это называют клинической депрессией? Очень точное описание разбитого сердца. Тотальное уничтожение. В голове возникали непонятные образы, прыгали черти, а в глазах рябило и плыло. Огоньки на люстре превратились в длинные яркие полосы. Слезы? Странно, ведь из запас иссяк на второй день. Сухость в горле заставила подняться и дойти до кухни. Пустыня, даже голос подать нельзя. Взяв из шкафчика стакан и открыл кран, чтобы налить воды, тот с грохотом полетел вниз, оставшись на полу мелкими осколками. Не может быть, показалось. Стук в дверь повторился. «Не показалось.» Не обращая внимание на боль, прошедшую от стоп под хрустом стекла, он медленно побрел к выходу. Ноги плохо держали, оставляя за собой кровавые следы, приходилось опираться руками о стены, чтобы банально не свалиться в коридоре. Защелка пол слабостью пальцем еле поддалась, и дверь отъехала в сторону. На пороге стоял тот, кого меньше всего он готов был сейчас видеть. Став ватными, ноги подкосились, а потом резкая боль в голове и темнота. Кожу ошпарили кипятком, а голова гудела. Парень не знал, как оказался снова на кровати, не знал, кто перевязал раны на ногах и кто заботливо укрыв, оставил рядом на тумбочке стакан воды. Жадно схватив его дрожащими руками, он выпил почти все, от чего моментально стало плохо. Жажда осталась, но её сменил голод. Новое чувство появилось, когда нос уловил запах яичницы с кухни. Медленно, он пошел к источнику запаха. Рядом с плитой что-то напевал Арсений, ловко переворачивая поджаренную колбасу на сковородке. Краем глаза уловив движение, он повернулся к замершему на пороге Антону, который так и продолжал стоять с открытым от удивления ртом. Через секунду его уже усадили за стол, поставив перед ним аппетитное блюдо с едой. Человеческие потребности превосходили огромное желание накинуться с вопросами, поэтому первым делом Шаст принялся уплетать за обе щеки дарованную Богом яичницу. Только после того, как он отодвинул пустую тарелку, парень осмелился поднять взгляд. Прямо напротив сидел человек, мысли о котором не покидали его последний год, тот, из-за которого он оказался здесь в таком состоянии, и тот, кто пытается вернуть его к жизни. — Что ты тут делаешь? — А непонятно? — Нет. — Тогда попробую объяснить, — с издевательской улыбкой (от которой сердце замирает) поднимается Арс и подходит ближе. Сильные руки притягивают Антона к себе, прижимая так близко насколько это вообще возможно. Кожу возле уха обжигает, пока голос с хрипотцой тихо шепчет: — Я пришёл, чтобы забрать тебя себе. Он чуть отстраняется и смотрит прямо в глаза, выворачивая все наизнанку. Двое сливаются в поцелуе, сначала нежном, но с каждой секундой перетекающим за новые неизведанные границы. Арсений прикусывает губу, во рту появляется металлический привкус. Тут же исправляясь, он будто зализывает раны, углубляя поцелуй. В лёгких больше нет воздуха и им бы не помешало отдышаться, но как же не хочется прерывать этот сладкий момент, которого они так долго ждали. То самое чудо, что раньше обитало только в мечтах, сейчас воплотилось в жизнь. Им не хватает друг друга, нужно больше. Со вздохом Арс отстраняется и начинает поцелуями спускаться ниже, оставляя за собой влажную дорожку. Заставляет Шастуна запрокинуть голову и со стоном прикрыть глаза. Руки беспорядочно блуждают по телу, пытаясь насытиться и заполнить пробел. Пробел, за который они так много упустили, просто не сказав друг другу раньше, потеряли столько времени. Дойди до ключицы он замирает. Идея приходит мгновенно. Подхватывая Антона на руки, забыв про все на свете, он несет его в другую комнату. Не разрывая новый поцелуй, он плавно опускает его на кровать, руками потянувшись к ремню. — Как долго я этого ждал, — прямо в губы на выдохе произносит парень. — Я тоже…