Ночная песнь

Юноша лет семнадцати: его волосы имеют необычайно белоснежный оттенок, тёплый взгляд кроваво-алых глаз, а из-за воротника излюбленной ветровки от щеки, переходя на шею и дальше по стройному телу, вьётся нежно-розовая полоса, дарующая жизнь и преградившая от смерти. Имя этому парню – Шион. Юнец блуждает под небесным сводом, усеянным миллиардами мерцающих крупиц, вдоль моря. Шиону наконец удалось выбраться из Шестой зоны, и, вопреки своим былым кошмарам, теперь он свободен как вольная птица, которая может свободно рассекать над шелестящими волнами. Парень начинает новую жизнь. Что он будет делать, что его ждёт в дальнейшем – ответа нет. Неизвестность порой пугает, но и в то же время манит, увлекая за собой в неизведанную бесконечность. Но это даже не важно, сейчас Шион беззаботно бродит по возвышающимся скалам, вверяя себя порыву лёгкого ветра, который игриво ерошит его белоснежные локоны. Это привкус свободы, новой жизни. Нет ничего, кроме безграничного неба, мерцающих звёзд, шелеста мятежных волн и дуновения прохладного ветра. Всё это успокаивает и не даёт голове поддаться атаке тяжёлых мыслей о прошлом, настоящем или будущем. Сейчас не стоит думать ни о чём, нужно просто насладиться моментом, ведь кто знает, вдруг это последний миг? Шион останавливается, глядя на горизонт, где морю нет конца и края, и его губ невольно касается мягкая улыбка. Природа, оказывается, так прекрасна, что никакими словами не передать. Это нужно видеть собственными глазами. Ни один в мире фотоаппарат или же смартфон не сможет запечатлеть всю истинную красоту этого неизведанного мира. Юный путник решает спуститься к берегу, чтобы прикоснуться к заветным волнам, почувствовать их прохладу до дрожи в коленках и мурашек от головы до пят. Извилистые склоны не позволяют так просто подобраться к воде, словно оберегают и ограждают от чего-то неистового, что может причинить ущерб и заставить величавую красоту увядать. Скалы – морские стражи. Шион ловко преодолевает препятствия, перепрыгивая один выступ за другим, однако это отнимает силы, и парень, оступившись, решает сделать «привал», усаживаясь под один из выступов и прислоняясь к тому спиной. Сейчас он не видит переливающегося лунного свечения на игривых волнах, однако их шелест слышен гораздо отчётливее. Морской бриз приятно ласкает слух, заставляя на долю секунды прикрыть тяжёлые веки и поддаться душевному упоению. Подросток продолжает наслаждаться шумом морских волн, однако от проницательного слуха не ускользает подозрительный звук. Юноша открывает глаза. Это не похоже ни на что иное, как пение. Оно словно хрустальная вода родника, множество бусин, отскакивающих от хрупкого стеклянного покрытия. Голос слышится где-то совсем рядом, он необычайно спокоен, бархатист, от чего мелодия разливается по округе с хрупким умиротворением, вселяя душевное спокойствие и лёгкую эйфорию. Бессловная песнь до упоения сладкая, нежная. Она о единении природы со всеми живыми существами, о мире во всём мире, о прелестях свободы и независимости ото всех, и, кажется, в песне невольно можно подметить отголоски тоски и одиночества. Пение не напрягает, но заставляет душу неприятно защемить от внутренних страданий. Это немного грустно, ведь песнь поистине прекрасна. Шион, немного отрезвляя ум накатившейся волны удовольствия, воровито осматривается по сторонам, дабы обнаружить обладателя столь приятного голоса, но ненароком не спугнуть того. Взгляд парня привлекается что-то, а вернее, кто-то сидящий на большом камне, чем-то похожим на волнорез. Стоит светловолосому приглядеться и напрячь своё зрение, как увиденное поражает его в самое сердце: на камне восседает русалка. Судя по слегка грубоватым, но невероятно привлекательным чертам стройного лица – это парень. На острых скулах можно заметить едва уловимое поблёскивание, вероятно, там были жабры. У мистического создания невероятно длинный синий перламутровый хвост, плавники на конце которого имеют заострённую форму, точно два кинжала. Сизая чешуя загадочно переливается под лунным светом, и Шион просто не в силах оторвать зачарованный взгляд от обладателя, нужно заметить, небрежно забранных в хвост тёмно-синих волос, пряди которых элегантно покрывают густые томные ресницы. Хоть русалки и выглядят весьма робкими и беззащитными, это определённо не про этого парня. Его тело довольно стройное и имеет заметный рельеф, а хвост массивный, наверняка, им очень удобно маневрировать и совершать подводные толчки. Этот загадочный русал полностью очаровал Шиона и пением, наполненным гармонией, и своей необычной внешностью. Хотя, наверное, он просто никогда не видел подобных существ, но тем не менее – глаз оторвать не мог. Юнец невольно сделал шаг вперёд, но как назло под ногой предательски треснула ветка. Разливистое пение оборвалось, и на миг воцарилась оглушительная тишина. Русал тут же инстинктивно повернул голову к источнику внезапного треска и обнаружил объект нарушения его идиллии, прячущегося за навесом горного выступа в тени. Однако существу не составило труда разглядеть шпиона. Зрачки его глаз сузились до размеров иглы, напоминая кошачьи, бледные губы дрогнули и оголили ряды белоснежных зубов, из которых больше всего выделялись острые клыки. Русал угрожающе зашипел, подаваясь чуть вперёд, будто готовясь к прыжку, заставив Шиона напрячься и невольно отшатнуться. Резким, но при этом ловким движением, существо оттолкнулось от камня и, изящно выгнувшись полумесяцем, нырнуло в находящую волну, скрываясь из виду. Сказать, что юноша перепугался – ничего не сказать. Он молниеносно подался вперёд, выглядывая из-за выступа, и заметно поник. В его глазах читался не сколько испуг, сколько удивление и лёгкое разочарование на пополам с досадой. Ну как так можно было облажаться и не заметить несчастную ветку? За эти мысли Шион шлёпнул себя ладонью по лицу, садясь на песок. Он так жалел, что всё-таки спугнул русала. Ему хотелось вновь услышать восхитительное пение, вновь полюбоваться прекрасными чертами лица того парня и снова услышать характерный удар сизого хвоста о водяную гладь. Шиону казалось в мистическом создании идеальным и завораживающим абсолютно всё, даже то угрожающее шипение и острые клычки. Возможно, виной всему русалочий шарм? Русалки же способны очаровывать, и если верить байкам, то этим они и заманивают заплутавших путников в море, а затем набрасываются и утягивают на дно. От этих мыслей мурашки пробежались по хребту, а волосы на затылке встали дыбом. Но почему-то Шион думал, что русал вовсе не хотел на него наброситься, а просто припугнул, ведь он побеспокоил его и, наверняка, тоже напугал. Парень почувствовал вину. Теперь из-за его неосторожности он больше никогда не сможет насладиться сладким голосом. Угрюмые мысли продолжали роиться в голове, и Шион, то ли на радость, то ли на беду, ещё ближе придвинулся к воде, тщательно вслушиваясь в каждый всплеск, от которого сердце тут же содрогалось. Вдруг, какое-то чувство загорелось в груди, приятно согревая. Дыхание светловолосого участилось, а в алых глазах промелькнула искра надежды и какого-то детского азарта. – Эй! – вдруг вырвалось у парня, и от своей внезапной выходки он тут же опешил и прикрыл рот руками, чувствуя, как стремительно краснеет, а к его щекам приливает жар. Он сумасшедший или хочет казаться таковым? Так или иначе, останавливаться уже не хотел, – Не знаю, слышишь ли ты меня, – заговорил чуть тише, – но я... Хочу извиниться. Прости меня, пожалуйста, кто бы ты ни был. Мне правда жаль, что я побеспокоил тебя. Твоё пение просто бесподобно, я в полном восторге! И мне очень грустно от того, что песнь больше не звучит из твоих прекрасных уст, – продолжал говорить в море Шион, сжимая руки на согнутых коленях, – Если ты меня слышишь, то умоляю... Прости меня, я хотел бы услышать твой голос ещё хотя бы разочек, – из сомкнутых глаз начали медленно сочиться слёзы, Шион сложил перед собой ладони и упёрся в них лбом, – Пожалуйста... – прошептал напоследок юнец. Волны в мгновение ока утихомирились и спокойно поплёскивались. Шион, почему-то, воспринял это как отказ и некую насмешку над его наивностью, что заставило понурить голову ещё сильнее. Но уши уловили плеск. Совсем близко. Шион встрепенулся. Ещё ближе. Он даже слегка вздрогнул. Плеск раздался практически в пяти метрах от ног, и... ...тишина. Вдруг на горизонте на поверхность медленно всплыло что-то тёмное с двумя поблёскивающими точками. Подросток выпрямился, и его лицо выразило гримасу удивления, восторга и, вдобавок, ужаса. Эти эмоции смешались воедино. Прямо на Шиона из воды глядели два кошачьих глаза, хотя принадлежали они вовсе не кошке. Цепкий взгляд внимательно изучал чудика на берегу, следя за всеми его движениями и анализируя, нет ли в тех дурного умысла. Шион оторопел, немного отодвинувшись назад. Язычки колючего страха щекотали пятки, что были ближе всего расположены к воде, и за которые парня можно было спокойно схватить и утащить на дно. Но эти мысли светловласый старательно отгонял. Русал, продолжающий следить, но медленно подкрадывающийся ближе, уловил волну страха в кровавых манящих глазах, однако те его привлекали и завораживали. Хотелось в них заглянуть глубже и глубже, узнать, настолько ли они глубоки, насколько и море? Шион не двигался. Теперь не двигался, давая понять существу, что он не причинит вреда. «А он вообще понимает человеческий язык?» – пронзила мысль парня. Об этом он и вовсе не подумал. Но стоило ему задуматься лишь на пару секунд, как он уже не заметил, что русал оказался всего лишь в метре от него. Шион шумно вдохнул воздух через рот и был готов умереть от умиления: лицо русала выражало такую невинность и детское любопытство в данный момент, когда он внимательно вглядывался в черты лица человека, от чего зрачки его глаз то сужались, готовясь к опасности, то вновь расширялись. Бледные и, казалось, даже немного синеватые губы тоже подрагивали, готовые в любой момент вновь оголить белоснежные клыки. – Кто ты такой? – от внезапно заговорящего русала Шион чертыхнулся, заставляя того напрячься и пошевелить заострёнными ушами. Только сейчас юноша заметил их. Совсем как у эльфа! – Й-йа Шион, – голос предательски дрожал. Он и вправду не верил, что разговаривает с русалом. – Ш-Ш-Шион, – прошипел русал, всё-таки оголив клыки в дразнящей манере, попутно вильнув хвостом под водой, от чего послышался задорный плеск. Шион немного напрягся, что не ускользнуло от внимания существа, и оно усмехнулось. В уголке синеватых губ выступила ямочка-запятая. – А у тебя, есть имя? – Надо же проявить уважение к существу. Может, хотя бы так оно согласится спеть или, на крайний случай, не утащить в бездну... – Я отзываюсь на «Недзуми», – с серьезным выражением лица, но в то же время смущённо ответил русал. Шион радостно заулыбался, немного расслабляясь. – Недзуми... – так приятно было смаковать это имя. Он всего лишь попробовал это слово «на вкус», а Недзуми рефлекторно повёл ухом в сторону собеседника и туда же головой. Он продолжал смотреть на Шиона с некой насмешкой и прищуром, как бы «не спуская с того глаз», ибо вдруг выкинет чего. – Тебе нравится, как я пою? – Конечно! – немного громче, чем хотелось, незамедлительно выпалил Шион, явно напугав Недзуми, от чего тот почти оскалился и отплыл на пятнадцать сантиметров, увеличивая дистанцию, – П-прости, прости пожалуйста, я не хотел тебя пугать, честно! Просто мне правда понравилось твоё пение. А? Красноглазый всмотрелся в море и испугался – Недзуми исчез. Нигде не виднелось его макушки или острого хвоста. К глазам вновь подступили слёзы. Но пролиться не успели. Из тёмной глубины на бешеной скорости русал стремительно вынырнул вверх, а затем, совершив движение дуги, приземлился над Шионом, клацнув острыми зубами, словно пиранья, прямо у него перед носом. Светловолосый вскрикнул и сильно зажмурил глаза, боясь, будто ему вправду нос оттяпают сейчас. Но почувствовал лишь тёплое дыхание на губах, которое исходило от того, что Недзуми засмеялся. Шион мог его разглядеть так близко... Но бархатистый и приятный смех не позволил сосредоточиться, парню показалось, что даже сейчас его очаровывают. Недзуми перестал смеяться, заглядывая в кроваво-алую бездну, и медленно, но всё ещё с опаской, наклонился к шее. Шион задержал дыхание. Синевласый медленно вдыхал человеческий запах, тыкаясь носом в покрытую мурашками тёплую шею, а затем острым кончиком языка лизнул ту практически от основания до мочки побагровевшего уха. Шион медленно выдохнул и снова набрал воздуха в лёгкие. Нос у Недзуми был холодный, прикосновение к шее которого совмещённое с горячим дыханием щекотало. Парень старался лежать неподвижно, хотя давалось это всё труднее, тем более, кажется, что джинсы слегка промокли от того, что на них лежит довольно-таки тяжёлый влажный хвост. – Ты сладкий, – непринужденно заявил русал, от чего Шион моментально вспыхнул. – Чего? – Хочешь услышать, как я пою? – от этих слов сердце подростка забилось чаще, и он моментально поменялся в лице. – Хочу... – Тогда донеси меня до воды. Сможешь – так уж и быть, спою. – А если не смогу? – всё же не удержался юноша, чтобы не спросить. – Я перегрызу тебе глотку, – со спокойным выражением лица ответил Недзуми, вызывая у Шиона гримасу ужаса, – Это шутка. – Ничего себе, шуточки у тебя... Ладно, я попробую. Русал послушно откатился в сторону «колбаской», давая парню возможность встать. Он встал, отряхиваясь от песка, и надвис над синевласым. Недолго думая, Шион одной рукой зацепился за изгиб хвоста, где, по идее, у человека должны быть колени, а другой обхватил талию русала, попутно поднимая с песка. От этих действий и приличного веса человеческое тело на долю секунды потеряло контроль над координацией движений. – Ух, т-тяжеловато, – пыхтел светловолосый, плетясь к воде. Далеко же он вынырнул. Спецом, что-ли? С горем пополам, но Шион всё же справился с задачей, аккуратно выпустив Недзуми в море. И тот не уплыл, лишь отплыл на какое-то расстояние, а затем, набирая с помощью хвоста скорость, вынырнул и по дуге приземлился на тот же камень, где первый раз и застукал Шиона. Недзуми восседал так же грациозно. А юноша уже во всю протерал того воодушевленными глазами. – Не таращься так, дурень, – сделал замечание русал, немного краснея. Человеческое дитя, ничего не произнося вслух, коротко кивнуло и послушно отвело взгляд. Должно быть, русалки тоже способны смущаться? Ещё мгновение, и округа вновь заполнилась протяжным гармоничным пением, возобновляя умиротворение на душе и теплоту в сердце. Сладостные звуки лились по морским просторам, убоюкивая и всё так же успокаивая. Сейчас в них не осталось и следа от горького чувства одиночества, лишь растекающееся внутри облегчение. «Всё-таки Недзуми невероятен», – в очередной раз согласился сам с собой Шион, порядком засыпая под столь усыпляющий мотив. Если он заснёт, то надеется проснуться в объятиях такой же гармонии, ни на секунду не покидая это атмосферное и по-своему уютное место.