Продолжим?

Удар. Железо достигает рёбер, с треском ломает их, пробиваясь всё глубже и глубже, целясь прямо в сердце. Наконец, достигнув цели, останавливается на секунду. На Чайльда смотрят полные боли и гнева глаза, изо рта хлынула кровь, согнув Люмин пополам. Лицо скрыто маской, Аякс рывком вынул своё оружие из раны и стряхнул с него несколько кровавых капель, ударив им по полу. Руки, Плечи, маска, положение тела — ничто не выдавало эмоций Чайльда в этот момент. В глазах у Люмин уже начинало темнеть, всё было как в тумане, но она всё равно твёрдо всматривалась в соперника, надеясь заметить в его движениях хоть каплю эмоций. Ничего. Только божественная непробиваемая броня и огненно рыжие волосы, выглядывающие из под маски, а дальше — темнота. Девушка потеряла сознание, упала на пол золотой палаты и застыла, под ней начала образовываться алая лужа крови, становясь всё больше и больше с каждой секундой. Её белое платье окрасилось в красный и теперь никак не вписывалось в вид Золотой палаты, богатой на золотые и коричневые цвета, однако запах крови наоборот дополнял аромат металла, моры и золота. Всё выглядело как на натюрморте некоего странного, жестокого, но безумно талантливого художника. Его картину можно было бы выставлять на престижных выставках Ли Юэ, если бы не одно «но» — это не картина и не красивая легенда, это происходит взаправду. Чайльд, наконец, вышел из режима духа, вернулся в свою первоначальную человеческую форму и подошёл поближе к кровавому пятну на полу, сел на колени. Он безэмоционально смотрел на труп некогда знакомой ему путешественницы. Аякс протянул вперёд руку, чтобы заложить за ухо светлую прядь у лица Люмин, она ей явно мешала. Тело начало рассыпаться, начиная с ног, Люмин превращалась в миллионы ярких искр и бесследно растворялась в пространстве, заставив Тарталью одёрнуть руку и машинально отпрянуть. Наконец, труп бесследно исчез, забрав с собою и кровавое пятно и капли крови на одежде Аякса. Люмин как и не было здесь. Чайльд взглянул на свою ладонь, вглядывался в пальцы, только что касавшиеся её, бесследно исчезнувшую. Горько усмехнулся, встал, неспешно прошёл по комнате и сел на лестницу у самого края. «В этот раз она дошла до третьей стадии..» - подумал он. Она ведь всё равно вернётся. Она всегда возвращается, сколько бы он её не побеждал. Ею движет убийственная благодетель, желание помочь жителям, защитить Моракса и, конечно же, найти брата. Весьма веские причины, он считал, потому глубоко уважал рвение соперницы одолеть его. Но сколько они уже сражаются? День? Неделю? Месяц? Оба уже давно потеряли счёт времени. Аякс смутно вспомнил тот момент, когда впервые смотрел на тело убитой подруги в этой злосчастной палате. Тогда он ещё не знал о её поразительной способности возрождаться, потому, сняв доспехи и осознав что натворил, пришёл в бешенство. И злился он не на неё, а на себя. Тарталья искренне не верил, не мог поверить, что просто взял и убил её. Её - девушку, что гуляла с ним вместе по городу, которой он давал мору и с которой почти по-настоящему дружил. Да, Царица отдала приказ захватить сердце Моракса, но, возможно, это можно было сделать и без таких зверств. Что он за человек такой? Почему только из своего эгоизма погубил, возможно, единственного друга за пределами Снежной? Но тут его ослепил свет, исходящий от тела Люмин. С открытым ртом он смотрел на то, как тело растворяется в воздухе, не оставляя после себя ни единого следа. Лишь под самый конец странного обряда он кинулся оставить себе хотя бы последнюю искру от подруги, но не успел. Она пропала, будто её и не было, будто её и не должно было здесь быть. Прошло десять минут, полных тревожных раздумий и сердечных терзаний и Тарталья наконец попробовал забрать то, за чем он пришёл, но путь ему преградил невидимый, но хорошо ощутимый барьер. Что-то удерживало его здесь, не давало выйти или забрать сердце бога. Аякс, всё ещё имеющий при себе только догадки о том, что удерживало его здесь и что забрало тело Люмин сел в центре комнаты и приложил руку к подбородку, думая, что делать дальше. А думать и не пришлось, ведь в Палату вошла Люмин, целая и невредимая. Без единой капли крови и без смертельных ран, оставленных предвестником, она решительно прошла на арену и достала меч. Тут-то он всё понял. Понял всё, без остатка. И смирился, просто рассмеялся, встал и достал оружие. Так они и продолжили бой, так и продолжают теперь эту бесконечную битву титанов. Сколько бы Чайльд не старался, Люмин приближалась всё ближе и ближе к победе, а он никак не мог ей противостоять. Но почему ему так плохо? Почему даже после сотого убийства Люмин Аякс чувствовал некую горечь и печаль? Ответ он уже давно вычислил — он не хотел её калечить. Ему незачем убивать ту, что была ему искренне дорога, что являлась одной из немногих причин его искренней улыбки, а не той, что он вешал на лицо по утрам и снимал вечером. Та была поддельной, эта — настоящей. С трепетом в голове проносились самые разные воспоминания: ужин с Чжуном Ли, прогулки по вечернему Ли Юэ, рассказы о родной Снежной, даже первое знакомство, не слишком любезное, вызывало у него только тёплые чувства. Всё было понятно уже с самого начала, он влюбился. Понимание этого пришло к нему незадолго до их злосчастной встречи в этой палате и, почему-то никак не помешало сражаться. Тогда он, словно глупый ребёнок, сражался весело, экспериментируя над соперницей, проверяя на прочность. Бой казался игрой и азарт охватил его, затуманил разум. Чайльд будто-бы вернулся в родной дом и играл в войну солдатиками, сталкивая их между собой и выдумывая трагичные сюжеты. Очевидно, что его сила превосходила силу путешественницы, потому её тело и не выдержало таких экспериментов и в один момент камнем повалилось наземь, бездыханное, мёртвое. Но тот азарт прошёл, осталось лишь смирение. Всё, чего он желал сейчас — это выбраться из этого места. Не важно как и в каком состоянии. А что насчёт любви, спросите вы? Ничего, ответит он вам. Тарталья и сам не знал что с ней делать. С одной стороны, он всю свою жизнь был верен Царице, всегда мечтал служить ей и распространять её волю по Тейвату. И ему приказали забрать сердце бога и убить любого кто встанет у него на пути. А входит ли она в это странное понятие «любой»? «Любой» это только посторонний, случайный человек, типа стражника, или совсем все люди в мире? Предположим, Аякс не смог бы убить своего брата, ежели тот решит помешать ему, или сестру, или мать. Они — главное его сокровище, даже важнее воли Царицы. Но Люмин он всё-таки убил и уже не раз и не два. Значит ли это, что она для него не более чем просто посторонний? Конечно, она ему нравится, но любовь мимолётна, так, кажется, пишут авторы Снежной. Возможно, она — лишь очередной игрушечный солдатик на поле, с тем лишь отличием, что немного более красива, умна и безумно очаровательна для Тартальи. И он пожертвует ею ради блага своего народа, своей семьи, как и множеством других солдатиков до этого. Ведь рано или поздно она сдаться. Нужно лишь биться сильнее, быстрее, сложнее, не давать дотронуться до себя, не оставлять надежды на победу! С другой стороны, победа над ней давалась ему всё труднее. Она набиралась опыта, выучила все его атаки и догоняла Аякса с неимоверной скоростью. Учитывая то, что она ещё и бессмертна, у него почти не оставалось шансов. Так вот она какая — сила другого мира. Совершенно ясно, что она помнила все те разы, когда умирала и не факт, что, вознося свой меч над головой Тартальи, она его пощадит и тогда убьёт его совсем, без второго шанса. Ранее он боялся этой мысли, сейчас же смирился с нею и готов был принять судьбу такой, которой она ему представиться. Почему бы и не умереть, в конце концов? Вспоминая о Люмин, о её лёгкой походке, резких выражениях и весёлом смехе, по телу разливалось тепло, а на лице появлялась улыбка. Возможно, в другой вселенной, где не было бы ни Царицы, ни Фатуи, ни Архонта Камня он признался бы ей. Сказал бы всё честно и в лицо, не давая шанса понять его чувства по-иному. И ответила бы она на них? Аякс верил, что да, эта мысль приносила ему неимоверное удовольствие. Фантазии о знакомстве Люмин с его семьёй, о том как они вместе бы искали её брата и о свободных тихих вечерах, проведённых вместе, наполняли его разум, поглощали мысли о битве, не давали нападать и желать победы над той, кому он желал только счастья. Но всё же они здесь. А здесь, помимо их двоих, есть ещё целые города и страны, которые желает преобразовать Царица. Потому перед Чайльдом и встаёт настолько сложный выбор: продолжить сражаться, убив Люмин, возможно, в тысячный раз или сдаться и отдать свою жизнь на её суд. Эта мысль посещала его не впервые и, со временем, он всё больше склонялся ко второму варианту. Даже мысль о смерти его не страшила настолько, как участь вечного палача Золотой палаты. Ведь она не прекратит сражаться, не так ли? Когда-то давно его мать наставляла его. Тогда он услышал от неё мысль, которую и сейчас рассматривал в голове. Звучала она так: влюбленным часто говорят, что они как две половинки, имея ввиду то, что они дополняют друг друга. Но далеко не все люди находят свою половинку, потому учатся жить одни, сами по себе. Но их секрет прост — они изначально родились целыми. Их сердца не были поделены пополам с рождения с кем-то другим, им хорошо и в гармонии с собой, а любовь им нужна скорее для мимолётного развлечения, которую с лёгкостью можно было бы заменить на бутылку спиртного или сон. Но те, кто делит своё сердце с другим человеком не могут заменить любовь ни на что. Они попросту не могут жить друг без друга и потому пожертвуют всем ради неё. Оба вида людей хороши сами по-себе, не нужно ненавидеть конкретный тип сердца, однако в будущем нужно точно понять чем является для тебя любовь: нечто необходимое или легко заменимое? Он не понял, так и не понял за эти годы к какому виду относится. Точнее, ранее склонялся к тому, что любовь ему не столь уж и нужна и он легко проживёт, выполняя работу в Фатуи и навещая семью. Однако после встречи с ней засомневался. Целое ли у него сердце? Или вторая половинка запряталась под белоснежным платьем путешественницы? Иногда ему безумно хотелось разрезать клинком грудь, достать из раны сердце и осмотреть, понять целое ли оно и потеряет ли он что-нибудь, если оттолкнёт Люмин окончательно? Вопросов было много, а ответов не было совсем. В глубокой задумчивости он лёг на спину. Неожиданно для самого себя, Тарталья начал напевать мелодию, которую обычно напевал Тевкру перед сном. Брат говорил, что она его успокаивает, очищает разум от ненужных мыслей. Возможно, по-этому Чайльд и напевал её сейчас. Чтобы успокоиться и принять решение. Так он и лежал на лестнице, закинув руки за голову и закрыв глаза. Фантазия работала на полную, он видел и небо Ли Юэ, навесившее на себя сверкающие бусинки звёзд, и кафе на углу его родной улицы из которого бесконечно доносился сладкий аромат блинов с мёдом. Видел он и лица товарищей, лица семьи и лица врагов, искажённых гневом. Его одолела сонливость. Тут со стороны двери эхом раздались шаги женских ног по полу. Ничуть не сомневаясь, на свет вышла Люмин и издалека, сверху вниз взглянула на Чайльда. В руках держала всё тот же меч и сжимала рукоять, готовясь сразится с ним ещё раз. Тарталья усмехнулся. Он встал, подошел ближе к сопернице и тоже достал своё оружие. Может, в этот раз он всё же даст ей прикончить его. Может, эта битва будет последней. А может, они придут к соглашению и разойдутся миром? Никто не знает, никто из них уж точно. Жестокая реальность свела их вместе. Удастся ли ей погубить хотя бы одного из них? Всё решится сейчас или ещё сотню битв спустя. - Ну что, продолжим?