If I risk it all, could you break my fall?

— Дядя Энакин!       Не успел Энакин и глазом моргнуть, как три маленькие девочки буквально набросились на него с объятиями и обвили своими ручками его талию, радостно вереща и подпрыгивая. Он застыл, удерживаясь на месте и стараясь не упасть. Стоящая рядом Падме захихикала и Энакин медленно, будто в полудрёме, повернул к ней голову, вырываясь из оцепенения, завладевшего им под восторженные голоса девочек.       Падме ободряюще улыбнулась, и от её улыбки согревающее душу, тепло вмиг разлилось по телу, успокаивая и предавая уверенности. Стало легче и гораздо спокойней.       Сперва, Энакин не оценил идею супруги навестить её родственников. Как-никак, идёт война, а ещё родные Падме не в курсе о её свадьбе. Хотя, через год после свадьбы, Энакин был в доме Наберрие, но тогда он выполнял важное задание от совета джедаев и остался у семьи Падме на ночёвку. Сама она тогда была занята в сенате. Энакин боялся, что может всплыть на поверхность тайна об их браке. Никто не должен был знать об этой тайне. Ни совет джедаев, ни политики, ни журналисты.       Однако, Падме, приводя важные аргументы и разрушая железную стену стойкости, сумела уговорить мужа отправиться на Набу. Энакина всегда поражал тот факт, что она знала его наизусть, как конструкцию спидера. Знала его слабые стороны и будто видела его насквозь. Это пугало, но одновременно с этим Энакин чувствовал приятно колющее ощущение счастья. Приятно, когда любимый человек знает о тебе даже больше, чем ты сам.       Энакин набрал в лёгкие воздух и опустился на колени, позволяя цепким детским ручонкам обвить его шею и подергать за волосы. Он любил детей и всегда с теплотой к ним относился, но когда кто-то из девочек сильно дернул его за волосы, он сморщился и ощущения лёгкости и теплоты улетучились также быстро, как и появились.       Вроде маленькие, а хватка у них как у взрослого человека. Но Энакин не показывал, что ему неприятно. Нет. Он даже сумел потрепать каждую из девочек по голове. — Я тоже рад вас видеть, сорванцы, — улыбнулся Энакин, разглядывая, можно теперь сказать, своих племянниц.       Эти девочки стали ему родственниками. Не по крови, конечно же, но родственниками. Племянницами, столь похожими на свою тётю: длинные тёмно-каштановые волосы, пухлые щёчки, но у каждой своя индивидуальность, своя изюминка.       У самой старшей — Рио, длинная чёлка скрывает прыщи на лбу. Серо-голубые глаза с желто-коричневыми вкраплениями достались ей от отца, Дарреда Джанрена — архитектора с Набу. Насколько Энакин помнил из слов Падме, Рио старше своих сестёр на два года, да и выглядит она старше. Рио намного выше младшеньких и выглядит гораздо тоньше в талии. Тонкие ноги и руки, словно они были тоненькими палочками.       А вот у близняшек — Пуджи и Фреи, кудряшки свисали до плеч. На первый взгляд, они казались очень похожими: довольно крупные, с миловидными личиками и одинаковым цветом волос. Энакин при первой встрече их даже перепутал и поэтому придумал им не обидное прозвище: «девочки-клончики». — Дядя Эни, а ты привёз сладости с Корусанта? — спросила Рио, медленно отстраняясь от Энакина. — Да! — вскрикнула Пуджа. — Ты обещал привезти нам конфет! — Много конфет! — добавила Фрея, сильнее обнимая дядю.       Энакин глядел на них и часто моргал, удивляясь такой хорошей памяти у детей. В голове всплыло событие прошлогодней давности, когда он был на задании и был в гостях у семьи Падме. Тогда он рассказывал Рио, Фрее и Пудже про Корусант и самый большой магазин сладостей. Девочки восторженно охали и просили привести конфеты и шоколадки с Корусанта. И Энакин действительно пообещал, что в следующий раз привезёт.       Шумно выдохнув, он произнёс: — Разрешаю залезть в мой чемодан и достать оттуда конфеты, но больше ничего не трогать, поняли?       Рио, Пуджа и Фрея синхронно закивали, словно неймодианские птицы-пилаты и быстро побежали к большому чемодану чёрного цвета. Энакин поднялся на ноги, отряхивая с колен дорожную пыль и сталкиваясь с удивленным взглядом Падме. Он уже догадывался, о чём она думала. Для этого вовсе не нужно было использовать Силу. — Эни, ты уверен, что они ничего ценного не испортят, пока будут лазать в твоём чемодане? — спросила Падме слегка обеспокоенным тоном. — У меня там кроме конфет ничего ценного нет, — заметил Энакин, передёрнув плечами.       Детям он, к своему собственному удивлению, доверял и знал, что кроме конфет им больше ничего не нужно в его чемодане. Они, правда, могли заляпать его одежду, но Энакин не считал это какой-то страшной катастрофой. Его губы расплылись в улыбке, когда девочки сумели открыть большой чемодан и достать огромный пакет с конфетами и шоколадками, обёрнутыми в разноцветные фантики. Фрея и Пуджа радостно подпрыгивали и доставали вместе с Рио сладости из прозрачного пакета. — Слушай, а они впервые конфеты видят? — поинтересовался Энакин. Падме взглянула на него испепеляющим взглядом. Энакин хотел проваливать сквозь землю. — Да я пошутил! Просто они так конфетам рады… — Он вспомнил себя маленьким. То время, когда он только стал падаваном. Оби-Ван приносил ему конфеты и Энакин при виде их радостно подпрыгивал, как пружинка. — Они же ещё дети, — нашла объяснение Падме.       И Энакин был с ней абсолютно согласен. Дети по своей природе — искренние и добрые, не знающие всей жестокости реального мира. Они способны по-настоящему радоваться любым вещам, даже самым не значительным, например, шоколадке.       Детям нужно внимание, забота и любовь, которую могут дать им родные. И только общество способно сделать детей своими марионетками. Именно общество может вложить в голову ребёнка все неприятные и отвратительные вещи, из-за которых ребёнок вырастает аморальным и бездушным. — Как ты думаешь, они могут владеть Силой? — неожиданно задала вопрос Падме, продолжая смотреть, как девочки едят конфеты.       Энакин пожал плечами. — Не знаю, — честно ответил он. — Может быть, в ком-то из них есть Сила, но я не уверен, что их бы взяли в ученики. Насколько я знаю, джедаи могли забирать чувствительных к Силе детей с самого раннего возраста. Им делали тесты на выявление мидихлориан, чтобы понять, способен ли ребёнок стать джедаем или нет. Когда я впервые был в храме, магистр Винду говорил, что для обучения я слишком стар. — Но тебе было всего девять лет, разве нет? — Объясни это магистрам в совете джедаев, — хмыкнул Энакин.       Может быть, в племянницах Падме действительно было достаточное количество мидихлориан, чтобы их могли взять в ученики, но Энакин не чувствовал в них ничего. Абсолютно ничего. А возможно, Сила просто пряталась в них где-то глубоко внутри и ждёт своего часа, как не раскрывшийся бутон цветка. Возможно, детям ещё предстоит раскрыть свой потенциал. Когда-нибудь в будущем.       Пусть пока они вкусят все прелести детского возраста. Детство дано лишь раз и не повторяется. Оно даёт возможность жить беззаботно и радостно, не зная всей злости и печали. И их желаниям ничто не должно мешать. Ни завистники-сверстники, ни поганцы взрослые.

***

      Когда Оби-Ван сказал про обучение, Люк отнёсся к этой новости с настороженностью, однако внутри всё радостно ликовало. Все плохие пережитые эмоции уступили место непокорной радости, но не уходили совсем. Он почувствовал, как внутри у него набирает силу какое-то острое будоражащее чувство. Люк может стать джедаем, как отец и Оби-Ван.       Люк долгое время рос на ферме с дядей и тётей, окружённый татуинскими песками и изнуряющей, просто мучительной жарой. Он всегда мечтал поступить в академию и стать пилотом. Хотел улететь с проклятого Татуина и увидеть в жизни хоть раз что-то, кроме надоедливого и проникающего повсюду песка. Люк хотел узнать больше о своём отце, да и вообще о семье в целом. Тётя Беру твердила, что его мать была самой доброй и красивой женщиной во Вселенной.       Дядя Оуэн всегда избегал темы родителей Люка. Когда юный Скайуокер его сильно доставал, Оуэн просто сухо отвечал, что отец работал на грузовом судне. Как оказалось, дядя солгал, но для чего? Почему дядя Оуэн не сказал, что отец Люка был джедаем? Люк понимал, почему тема его родителей была чуть ли не запретной. Даже Оби-Ван не рассказал всех подробностей об отце. Рассказал, что он был джедаем и погиб от рук Дарта Вейдера. А Люку нужно больше. Больше подробностей об отце и о его семье в целом.       Жизнь Люка была бы простой и обыденной, если бы его жизнь не украсили два дроида, которых дядя Оуэн купил у джав. Астродроид R2-D2 и протокольный дроид C-3PO ворвались в его жизнь и перевернули всё с ног до головы. Этих дроидов, как оказалось, искала Империя, а в памяти астродроида содержится сообщение: молодая девушка просила помощи у Оби-Вана Кеноби, что на него вся надежда. Если бы этот маленький дроид не сбежал ночью с фермы, Люк не пошёл бы его искать, не наткнулся бы на тускенов и не встретил бы этого самого Оби-Вана.       Но Люка также терзали сомнения. Ведь всё могло пойти совсем по другому пути. Дроиды бы могли оказаться в руках Империи, а дядя Оуэн и тётя Беру были бы живы. Конечно, Люк хотел улететь с Татуина, он ненавидел Империю всем сердцем, но не мог оставить людей, кормивших его и давших ему любовь. Они были для него семьей все эти девятнадцать лет. А теперь их нет. Больше у Люка никого не осталось. Отец погиб, мама тоже, о каких-либо других родственниках известно не было. А что если они где-то есть? Что если Люк не одинок?       Он выключил световой меч голубого цвета, закончив с тренировкой и садясь рядом с Оби-Ваном. Люк старался избавить себя от мыслей о погибших тёте и дяде, а также от всех других беспорядочных, не нужных мыслей — будто стираешь память дроиду. Он хотел отвлечься от произошедших за последнее время событий: дроиды, смерть дяди и тёти, Хан Соло и «Тысячелетний сокол», который вот-вот прибудет к Альдераану. И этот могильный холод…       Когда они искали «Сокол тысячелетия», Люк какое-то время чувствовал непривычный для него холод. Ему постоянно казалось, что за ними следят. Там, где они проходили, были много существ самых разных рас. Все были заняты исключительно своими делами и вряд ли кто-то заметил бы двух людей и дроидов в этой гуще толпы. Люк уже было выдохнул, когда он вступил на борт корабля, а потом их нашли штурмовики. Страх вернулся с новой силой. Люк успел выглянуть и посмотреть, что происходит. Штурмовики были не одни.       С ними была какая-то девушка в чёрном плаще, размахивающая алым световым мечом. Вместо тепла и добра, которое ощущалось раньше, Люк чувствовал веющую в воздухе отстранённость и тот самый ужасающий холод. Он не понимал, откуда взялись эти ощущения. Почему он чувствовал всё это. Может быть, ему просто показалось, а возможно, так работала Сила. Оби-Ван ведь говорил, что ощущает в Люке Силу. — Тебя что-то беспокоит.       Люк вздрогнул. Оби-Ван будто мысли его прочитал. Хотя у джедаев должна быть такая способность, как чтение мыслей и контроль разума. По крайней мере, Люк был в этом уверен. Он не знал стоит ли посвящать Оби-Вана в свои мысли, но вопросы в голове множились каждую секунду, а ответы на них мог дать лишь он. — Когда мы шли к кораблю, я почувствовал холод, — начал Люк, решившись всё объяснить. — Странный холод, который быстро прошёл. А потом он опять вернулся, когда штурмовики нас обнаружили. С ними была какая-то девушка и у неё был красный меч. — Это Рейвен, — ответил вместо Оби-Вана Хан, сидящий в кресле и слушающий разговор. — Она стерва и заноза в заднице.       Судя по всему, Хан её недолюбливает. Люк впервые увидел Рейвен в ангаре и до этого никогда не слышал о ней. Ему известно про Палпатина и Вейдера, но ни о какой Рейвен он знать не знал. — Я тоже ощущал этот холод, пока мы шли, — признался Оби-Ван. — А почему у Рейвен был красный меч? Она тоже джедай? — решил уточнить Люк.       Оби-Ван покачал головой. — Нет, те, кто обладают красными световыми мечами, в основном, сторонники Тёмной стороны Силы, — объяснил он. — От них лучше держаться подальше и лишний раз им не доверять. Иначе они затуманят твой разум, и ты окажешься на пути тьмы.       Люк медленно кивнул. Оби-Ван прав, но вопросы всё равно остались: как отличить хорошую сторону от плохой? Как понять, что перед тобой не враг? Как определить, кому можно верить, а кому нельзя? Когда можно рискнуть всем, при этом не боясь разбиться, как фарфоровая ваза, на тысячи осколков?

***

      Миссия выполнена. Точнее, только от части. Их задача заключалась в спасении принцессы Леи и передачи чертежей Звезды смерти Альянсу. «Сокол тысячелетия» попал на Звезду смерти из-за криффового магнитного захвата. Хан и Люк, переодевшись в броню штурмовиков, сумели ускользнуть от имперцев. Оби-Ван отправился отключать магнитный захват. Хан с трудом согласился помочь Люка в спасении Леи. Пришлось им побыть в мусоропроводе и познакомиться с «восхитительными» ароматами гнилых отходов.       Выбраться им оттуда всё же удалось. Принцесса спасена, осталось добраться до корабля, охраняемого штурмовиками. Главное, чтобы Оби-Ван отключил магнитный захват, иначе они застряли на Звезде смерти, а это равносильно камни. Хан предложил разделиться и все с ним согласились: он ушёл с Чуи, а Люк с Леей. По дороге Люк и Лея представились друг другу, успели обсудить поведение Хана и убежать от преследовавших их штурмовиков.       Они забежали в длинный белоснежный коридор, тянувшийся вперёд змейкой. По бокам расположились два прохода в другие, точно такие же коридоры. Люк решил идти вперёд, будто знал эти коридоры как свои пять пальцев. Интуиция подсказывала ему идти вперёд. — Люк! — прохрипела Лея, затаскивая Люка в первый попавшийся коридор и прижимаясь к стене.       Мимо них прошёл один штурмовик. Он словно ничего не увидел и не услышал, хотя Люк был уверен, что Лею всё равно было слышно. Он медленно выдохнул, когда штурмовик прошёл мимо и не заметил их.       Однако Люк вновь почувствовал этот жуткий могильный холод, как будто он был на каком-то кладбище. Снова этот холод. Люка с ног до головы окутала волна страха. Ему это не нравилось, но он не хотел пугать Лею, поэтому просто сказал: — Пошли, всё чисто.       Как только они двинулись дальше по нужному им коридору, Люк услышал приближающиеся шаги — не Леи и уж точно не его, — а потом звук включения светового меча и едва слышный вскрик Леи. — Сюрприз, дорогуша! — послышался незнакомый женский голос за спиной.       Люк быстро обернулся, выставив вперёд бластер и увидел Лею, приставленный к её горлу алый световой меч и девушку позади неё — ту самую, которую Люк увидел тогда на Татуине. Ту самую, о которой говорил Хан. Кажется, он назвал её Рейвен. Люк для себя отметил, что Рейвен и Лея внешне очень похожи.       В глазах Леи читалась смесь испуга с ненавистью и отвращением. Рейвен, стоящая позади, криво улыбалась. Её улыбка вызывала лишь неприязнь, а не радость. — Мой совет: если прячетесь от кого-то, не забывайте оборачиваться. — Рейвен сжала свободной рукой плечо принцессы, заставляя её сморщиться от боли.       Люк старался проглотить заставший в горле комок непонятного ему страха и неприязни. — Отпусти её! — потребовал Люк, крепче сжимая в руках бластер. — Стреляй Люк, — спокойным тоном произнесла Лея, — она всё равно не может меня убить. Вейдер будет не доволен, верно, Призрак?       Рейвен непонимающе воззрилась на неё. — Значит, так меня прозвали в этом вашем Альянсе? — она скривилась от отвращения. — А разве имперцы не так тебя называют? — парировала Лея.       Люк стоял молча и наблюдал за их словесными перепалками, не опуская бластера. Он ощущал себя как не в своей тарелке. Будто он тут лишний. — Верно, называют, — подтвердила Рейвен. — И ты права, я не могу тебя убить. Зачем? Это спокойно сделают вместо меня другие. — Отпусти её, — повторил сказанные слова Люк теперь уже более спокойным тоном.       Рейвен сощурила свои орехового цвета глаза. — Лучше опусти бластер, татуинский индивид, иначе я испорчу этой кукле шейку. Будь умницей.       Лея смогла ударить её локтем в живот. Алый световой меч упал на чёрный блестящий пол, и она тут же подняла его. Рейвен, скрючившись от боли, пыталась выпрямиться. Она с ужасом обнаружила, что её меч теперь в руках Леи. — Что? Без своего меча ты уже не такая крутая, да? — съязвила Лея.       Рейвен вытянула вперёд руку, будто тянулась к мечу, но она не успела ничего сделать. Люк и Лея услышали звук выстрела, а затем Рейвен упала к их ногам. Они отошли на пару шагов назад и заметили Хана, держащего в руках бластер и стоящего позади него Чубакку. Люк не понимал, что произошло: Хан убил Рейвен? — Вот вы где, а мы вас ищем везде! — воскликнул Хан, перешагивая через бессознательное девичье тельце. — Уже и со стервой поговорили? — Ты её убил? — полюбопытствовал Люк, поскольку не заметил дыры на теле Рейвен. — Я бы с радостью, но ещё больших проблем с Империей мне не надо, — бросил Хан. — Ты её оглушил, — закончила за него Лея.       Хан кивнул. — Предлагаю сунуть её в каморку для швабр, а то она скоро очнётся.       Так они и поступили. Хан и Люк взяли её за ноги и руки и закрыли в первой попавшейся каморке для швабр, где ужасно воняло хлоркой.       На этой криффовой Звезде погиб Оби-Ван от рук Вейдера. У Люка не осталось наставника. Он потерял хорошего друга и наставника, но он его никогда не забудет. Несмотря на давящую на грудь печаль и месть, Люк не будет убивать Вейдера. Оби-Ван говорил, что месть — путь ситха.       Когда Люк взорвал Звезду смерти, в его голове, как заклинание, крутилась одна мысль: «Всё нормально. Они это заслужили». Но часть его подсознания, самая глубь, где обычно зрели разные чувства, говорила ему: «Там были обычные люди, возможно, не причинявшие никому вреда». Люка преследовало чувство вины. Там ведь были сотни, тысячи имперцев, если он больше, а он убил их всех одним выстрелом.       Чем тогда зло отличается от добра, если обе эти стороны убивают?       Хан уверял его, что Рейвен погибла на Звезде смерти. Он даже праздновал её смерть вместе с победой над Звездой смерти. Через месяц Люк решил слетать на Татуин посмотреть состояние фермы — своего родного дома. Месяц его не было там, что стало с домом? Его могли ограбить или вовсе взорвать. Ферма и так после прихода штурмовиков была не в лучшем состоянии. Добираясь пешком вместе с Ардва до фермы, Люк вновь почувствовал его. То, что не желал чувствовать больше никогда — могильный холод.