Нищие

      Два больных сердца равномерно бились, изредка пропуская удар-другой, и вместе с этим задавая темп всему Алькору. Одно сердце было необъятным и, казалось, могло вместить в себя многое, от чего трещало по швам, а второе совсем маленькое, будто съёжившееся от холода, покрытое глубокими шрамами, которые нельзя увидеть на теле.       И в самом деле, спроси любого члена экипажа об Алькоре, он не задумываясь ответит, что мозг судна — это штурман, душа — его команда, а сердце корабля — это сердце их прославленного капитана. Так было и будет всегда. Но однажды, чтобы дать хоть минуту вечно работающему механизму, к нему присоединилось второе, то самое, маленькое, но не менее сильное.       — Как дела у твоих рыцарей? — обратился к спутнику хрипловатый женский голос.       Капитан кавалерии Ордо Фавониус не торопился отвечать на вопрос. Он рассматривал убранство каюты другого капитана, капитана Южного Креста. Она не выделялась особой роскошью или новизной, нет, скорее, в отрыве от хозяйки, была весьма обычной, но далеко не бедной. Массивный стол посреди каюты на вид был весьма прост, но присмотревшись получше можно было увидеть огромную любовь мастера к своей работе, да и дерево из которого он был сделан встречалось явно не на каждом шагу. Одну из стен украшала подробная морская карта во всю ширину, ткань из которой она была сделана, наверное, не испортил бы ни грозный шторм, ни яркое солнце. Другую стену захватили сосновые полки, уставленные морскими трофеями, а прямо под ними расположилась длинная кушетка, обитая цветной кордовской кожей, на которой сейчас удобно расположился сэр Кейа.       — Вы за этим пригласили меня к себе, капитан? — особо вежливо спросил он.       — Конечно, нет. Но хочу напомнить, что ты обещал прислать мне парочку своих ребят, — Бей Доу наконец-то оторвалась от кипы бумаг и подняла голову, — Для моего турнира. Помнишь?       — Что-то припоминаю, — Кейа встал и медленно прошёлся до кормовых окон, тем самым оказываясь прямиком за спиной капитана, — А какие были условия?       Бей Доу слегка повернула голову, чтобы видеть собеседника:       — Пара человек за одну твою просьбу, — она скрестила руки на груди, — И я думаю, ты прекрасно помнишь, что какой бы глупой она не была, я держу своё слово.       В комнате повисло молчание, и только движение на палубе да морские волны, одна за другой мягко ударяющееся о судно, нарушали полную тишину.       — Тогда, — Кейа крепче вцепился в спинку стула на котором сидела Бей Доу, — удели мне пару часов.       — Ты прекрасно знаешь, что, — она остановилась и выдохнула, — Когда?       — Прямо сейчас.       Они уже не помнили, как долго это продолжалось. Когда ушло притворство и эти игры в вежливых взрослых. Когда стали обыденными все эти случайные встречи, взгляды, вздохи. Единственное, что они знали наверняка, сейчас, находясь за закрытыми дверями, оторванные от всего мира, они принадлежали друг другу. Они были единым механизмом.       Что хотела сказать Бей Доу? Да ничего особенного. Просто, как и у любого другого человека, у них обоих была тысяча причин, чтоб оправдаться и лишь одна, чтобы сказать правду. Поэтому сейчас, мягко выводя своими крепкими пальцами незамысловатые узоры на груди Кейи, она просила архонтов лишь о том, чтобы это происходило как можно чаще. Тот в свою очередь у архонтов уже давно ничего не просил, лишь перебирал пряди её челки и нежно, почти невесомо, целовал лоб и то место, где когда-то красовался второй глаз. Им в самом деле этого не хватало. Таких маленьких моментов близости.       — Куда дальше? — Кейа прекрасно знал все её планы на год вперёд, но всё равно спросил.       — Фонтейн. Страна любви и справедливости, — она легонько засмеялась, содрогаясь всем телом, что вызвало очередную волну тепла где-то глубоко внутри мужчины, — Познакомилась там с одной девой, весьма приятная особа! Ещё и знает не только столицу, а для проводников в последнее время это большая редкость, знаешь ли… — Бей Доу говорила что-то ещё, но Альберих совсем растворился в ней и просто слушал, слушал, слушал.       Познакомились они благодаря путешественнику. Капитана кавалерии всегда удивляло насколько же этот малец юркий и харизматичный, он мог захватить внимание любого на этих гнилых землях. В тот день он взял Альбериха на одно весьма сложное задание в Ли Юэ. И именно благодаря ему, первое, что сказала женщина так близко прильнувшая к Кейе сейчас было:       — А, так это тот мондштадтский позер, о котором ты рассказывал, Эфир?       Это было начало конца для них обоих. Начало счастливого конца, как можно заметить. Но вот по-настоящему они стали сходиться на почве алкоголя. Он был отрадой и чуть ли не единственной радостью и другом в тяжёлые для них моменты. А ещё прекрасной темой для спора!       — И это ты называешь лучшей выпивкой? Эгей! Да ты, мальчик, никогда не пробовал настоящего пиратского пойла! — Бей Доу была шумной и в жизни, вероятно потому что не брезговала пропустить стаканчик-другой посреди дня, а за стойкой так совсем расцветала.       — Нет-нет-нет, Бей, послушай! Ни ром, ни тем более этот паршивый сидр в жизнь не сравнится с нашим вином из одуванчиков! — Кейа был возмущён, он искренне не понимал, как можно так отзываться о вещи, молитв которой он превознёс больше, чем Анемо архонту.       — Бред! Эй, Глэнс, тащи ещё по кружке, — бармен быстро приносил огромные пивные кружки больше похожие на маленькие бочки, — Спасибо! За твоё здоровье, брат!       Такие вечера были весёлыми, громкими и долгими, само время не хотело покидать этот праздник гурманов. И пока время продолжало веселиться, эти двое на всех парах, совсем как дети, неслись к ближайшему водоёму. Вода отрезвляла, возвращала их в реальный мир.       Первое время они говорили ни о чём. Это были пустые разговоры, но даже тогда в этих разговорах было больше души, чем в любом другом. Чем больше они собирались, тем дальше уходили темы. Иногда это были даже не разговоры, а немые крики о помощи.       — … и знаешь, это был полный мрак! — без слёз, но с еле слышным надрывом рассказывала женщина о своём прошлом, — Иногда меня посещало чувство, что я должна умереть прямо там… Неважно от чего! Умереть на этой грязной улице, забитой равнодушными взрослыми.       Когда замолкал один, это был знак для другого о том, что пора начинать.       — Невозможно жить, не причинив никому боль… Хах, это я понял достаточно рано, — единственный глаз пусто смотрел куда-то за горизонт, — Казалось бы, по сути я никогда не жил так, как жила ты, но даже сейчас я чувствую себя таким жалким… Нищим…       — Все мы, все мы…       Нищие. Это всеобъемлющее слово будто всю жизнь преследовало их, вышагивало рядом, а иногда и впереди, прокладывая кривую дорожку в светлое будущее.       Время шло, а грань между этими двумя людьми становилась всё тоньше. Им не было дискомфортно от расстояния, они привыкли. Они ничего не рассказывали другим, не было необходимости. Они просто любили. Любили верно и до конца, никогда не произнося это вслух.       — Знаешь, — Кейа медленно водил рукой по талии возлюбленной, — Да, впрочем, неважно.       — Нет, скажи, — она приподняла свою голову вглядываясь в его лицо, тот лишь улыбнулся, — Знаешь, звёзды тысячи раз могут отобрать мою мечту, — взгляд её стал острее, — выкинуть с моря, вернуть к начальной точке. Но если они только приблизятся к моим людям, к тебе…       — Тише, тише, — мужчина опустил её обратно, целуя в макушку, — Мы потушим эти звёзды вместе.       — И низвергнем их в Бездну, — Бей Доу ещё крепче прижалась к спутнику, тычась носом в его щёку.       Она была счастлива, что из всех дурацких просьб, которые когда-либо долетали до её ушей, он выбрал именно эту.       Кто знает, какая кара постигнет их за эти слова, но сейчас, здесь, на Алькоре, рядом с верной командой и друг другом, они в самом деле способны на всё.