До самого дна

Тебе сложно сказать, что именно привело к сложившейся ситуации. Откровенно говоря, сейчас тебе сложно даже задуматься, не то что сказать что-либо. Просто в очередной раз, когда ты, как настоящий одинокий волк, предавался сочинению невероятно ироничного рэпа на диване, Роуз завалилась к тебе, обдавая комнату непередаваемым флёром новейших достижений алхимии а-ля Лалонд. Никто не знал, что она рассчитывает отыскать в своих ночных алкогольных блужданиях по давно надоевшему астероиду, и, кажется, даже Роуз была не в курсе. Тем не менее, это не мешало ей с завидным постоянством доставать тебя, будто не замечая, как неловко тебе видеть её такой. Обычно ты терпеливо ждёшь, пока ей не надоест, безнаказанно сыпля остротами, а затем выпроваживаешь действовать на нервы кому-нибудь другому (как будто бы у неё такой уж большой выбор), но сегодня что-то пошло не так. Ты сорвался. Накричал. Обвинил в инфантилизме и эскапизме, удачно позаимствовав термины, которыми раньше так щедро осыпала тебя сама Роуз ещё до того, как круг её интересов с психоанализа и оккультной литературы перекочевал на медленное отравление самой себя. Ты ждал ответных обвинений, ехидного упрека, громкого хлопка дверью, в конце концов. Чего ты не ожидал, так это того, что Роуз, с побледневшим лицом выслушав все твои тирады, просто осядет на пол, как сломанная кукла, и заплачет. Абсолютно по-девчачьи, совсем не так, как полагается элегантной и саркастичной леди, заревёт. Коря себя то ли резкость, то ли за излишнюю честность, ты подхватываешь её, сажая на диван рядом с собой и крепко обнимаешь, несвязно бормоча жалкие извинения и получая в ответ новую порцию рыданий. Как-то запоздало вспоминаются давешние скупые пояснения Роуз о произошедшем в битве с Джеком Нуаром и рассказы о Дальнем Кольце, поглотившем её сны. Ты никогда не был силён в утешениях, но сейчас тебе искренне хочется исправить последствия своей толстокожести. Ты гладишь девушку по волосам и шепчешь ей на ухо всякие милые глупости, почерпнутые во времена безусловно ироничного ознакомления с дамскими романчиками. Когда водопад слёз иссякает, ты во внезапном порыве нежно проводишь пальцами по её щекам, стирая остатки солёной влаги. Роуз смотрит на тебя несколько расфокусированно, с каким-то непонятным тебе вопросом, и ты практически слышишь, как в её голове со скрипом сходятся шестеренки неизвестного тебе замысла. Время застывает в тот самый момент, когда рука Роуз, до того отчаянно цепляющаяся за твое плечо, словно бы зажила отдельной жизнью, мягко обвела твое предплечье, нерешительно скользнула по животу и легла тебе на бедро, чувствительно сжав его. Мгновением позже с неожиданной для пьяной девушки прытью безупречная мисс Лалонд перекидывает ногу, слегка задирая этим свое гораздо короче обычного платье, и забирается тебе на колени. Замершая вечность со звоном разлетается на кусочки вместе с хоть малейшей мыслью воспротивиться происходящему. Осколки самообладания тонут в вязи смутных томных образов, наполняющих голову при виде оголенного бедра девушки. Лицо Роуз оказывается непозволительно близко, когда она заглядывает тебе прямо в глаза. Вернее, это было бы так, если бы на твоем носу не красовались темные очки, надежно закрывающие тебя от всего мира. Ей это не нравится, и она хмурится, мило сводя брови вместе. Тебя прошибает холодный пот, когда ты понимаешь, что в жизни не видел ничего сексуальнее этой мимической морщинки на лбу твоей эктосестры. Кончики её пальцев ощущаются неожиданно холодными, когда начинают легко поглаживать твою шею, с каждым прикосновением поднимаясь выше к щекам с явным намерением снять с тебя очки. Ты останавливаешь её, мягко обхватывая рукой её запястье. - Пожалуйста. Мне так легче. Она ничего не отвечает, но ты замечаешь, как смягчаются черты её все ещё хранящего следы недавних слёз лица, а пальцы, минуя очки, поднимаются выше. Роуз слегка склоняется над тобой, чтобы легко и невесомо поцеловать в лоб, и начинает медленно перебирать твои волосы, массируя кожу головы. Это оказывается неожиданно приятно, настолько приятно, что ты немного откидываешь голову на спинку дивана. Пальцы Роуз творят какое-то особенное волшебство с твоими нервными окончаниями, и это кажется настолько интимным, что ты прикрываешь глаза, пытаешься сосредоточиться на этом ощущении, а не том, какая она мягкая, приятная и как тесно приникла к тебе всем телом. Эффект выходит прямо-таки противоположный, потому что уже давно вырвавшееся из-под контроля больное воображение твоим же мерзким голоском подсказывает, где ещё сейчас могли бы быть эти тонкие бледные пальцы со слегка облупившимся черным лаком. Тебе кажется, что это ты, а не она, надрался сомнительного качества алкоголем. Ты хочешь её остановить. Ты боишься, что она остановится. Какое-то время вы сидите так, пока ты не знаешь, куда тебе деть руки, не решаясь пересечь этот последний рубеж морали и здравомыслия. - Роуз, это ведь ненормально, - как-то сдавленно шепчешь ты, пытаясь убедить то ли её, то ли себя самого. - Конечно, - легко соглашается она и ещё ближе придвигается к твоему лицу так, что её дыхание (оно неожиданно горячее для такой глыбы льда) остается у тебя на губах. - Кстати, для типа крутого парня ты почти комично зажатый, - она слегка прикусывает нижнюю губу, и ты едва сдерживаешь полувыдох-полустон, рефлекторно повторяя её действие. Вы словно сраные близнецы, чрезмерно и преувеличенно чувствующие даже малейшее эхо ощущений друг друга; ты чувствуешь её дыхание у себя на лице, а её задницу - на своём стояке, и готов на что угодно, лишь бы не выныривать из этого приторно сладкого болота ваших уродливо гротескных чувств. Сейчас ты готов поклясться, что в душе она смеётся, немного нетерпеливо ерзая на твоих бедрах и начисто стирая понятие "нельзя" из твоей головы. Ты наконец находишь место своим слегка подрагивающим рукам - кладешь их на спину Роуз, начиная осторожно поглаживать её по острым лопаткам. Сейчас она, наоборот, кажется слишком хрупкой, из айсберга превратившись в тонкую ледышку, которая может легко треснуть под твоими горячими пальцами и рассыпаться в ледяную пыль. Роуз, зажмурившись, как кошка, выгибается навстречу твоим робким поглаживаниям и наконец-то (наконец-то? неужели ты так этого ждал?) касается твоих губ своими. Роуз прекрасна. Роуз идеальна. Роуз целует тебя прямо в губы. От неё сильно пахнет алкоголем. И совсем немного - едва ощутимым парфюмом со слишком взрослым для неё ароматом. Роуз осторожно проводит языком по твоей нижней губе, ожидая ответа, чуть прикусывает её и снова вжимается в тебя всем телом. Роуз послушно уступает тебе доминирование и расслабляется в твоих руках, когда ты наконец не выдерживаешь и, как изголодавшийся зверь, дорвавшийся до изысканнейшего блюда, углубляешь поцелуй. Роуз на вкус как дорогое шампанское, и ты хочешь выпить этот бокал до дна. На задворках твоего уходящего сознания с тихим шипением лопаются пузырьки опьянения, какого не бывает и от лучшего игристого, разливаясь по всему телу покалывающим жаром. Ты не замечаешь того момента, когда одна из ее рук (скорее всего, правая, но сейчас ты не уверен вообще ни в чём) опускается к тебе на грудь, и, огладив мышцы (вот это ты уже замечаешь), резко толкает назад, вжимая в спинку дивана. Твои очки немного сползают вниз, и ты видишь потрясающий фиолетовый оттенок её радужки без каких-либо помех. Как зачарованный, ты не можешь отвести глаз, погружаясь в этот гипнотизирующий взгляд, до боли откликающийся возбуждением в паху. Никто и никогда не смотрел на тебя... так. Жадно. С таким неприкрытым, голодным желанием. В разом опустевшую голову как-то лениво закрадывается отстраненная мысль, что, наверное, кровь именно такого оттенка, движимая толчками черных сердец, течёт по артериям Страхоужасов, о которых рассказывала тебе Роуз. Не прекращая прижимать тебя к дивану, будто бы опасаясь возможного сопротивления, свободной рукой она залезает под край твоей футболки и отрывистыми движениями пытается справиться с последней значимой преградой, представляемой ремнём твоих джинс. Её безуспешные попытки напоминают тебе, что Роуз пьяна, чертовски, смертельно пьяна. Когда уже твои руки накрывают её холодную ладонь и помогают расстегнуть ремень, пряжка которого с отрезвляющим звяканьем падает на диван, ты необыкновенно четко осознаешь, что даже чудовищам Дальнего Круга далеко до того падения, на которое ты осмелился. И продолжаешь падать.